Маленькая страна в большой политике

После сражения у Копенгагена в 1801 году между датским и английским флотами Дания, опасаясь вступать в какие-либо союзы, вернулась к политике нейтралитета. В частности, она противилась попыткам России втянуть её в совершенно Копенгагену не нужную войну с Наполеоном. Раз за разом датские министры и послы повторяли, что они не хотят ни с кем воевать и готовы вести торговлю со всеми сторонами конфликта. Британцев до поры до времени такое положение вполне устаивало, и они поддерживали Копенгаген в стремлении к нейтралитету. Однако со временем в отношениях двух государств стала нарастать напряжённость. Ситуация усугубилась после того, как датские войска сначала вошли в Шлезвиг-Голштейн, а затем покинули территорию герцогств, в чём англичане усмотрели реверанс в сторону своих извечных противников — французов.

Между войнами

Амьенский мир оказался недолгим, и в 1803 году началась новая война между Англией и Францией. Оккупация французами Ганновера буквально поставила Данию на грань войны. Как бы в Копенгагене этому не противились, нужно было выбирать сторону: либо Францию, либо Англию и Россию. Однако развитие событий — Наполеон после захвата Ганновера стал готовиться к высадке в Англии, а между Роял Неви и французским флотом развернулось противостояние на море, которое закончилось в октябре 1805 года сражением при Трафальгаре — позволило на некоторое время отложить решение вопроса. Под грохот пушек больших европейских держав Дания занялась своими проблемами.

В сентябре 1805 года 20-тысячная датская армия под командованием принца Фредерика неожиданно вторглась в Шлезвиг-Гольштейн. Причина, которую озвучили англичанам, была самой простой: отодвинуть от своих границ экспансию Франции насколько возможно. Шлезвиг-Гольштейн представлялся Копенгагену буферной зоной, которая помогла бы Дании сохранить независимость и нейтралитет.

Правовой статус обоих герцогств был очень сложным и запутанным, и принадлежали Дании они только формально. Шлезвиг являлся наследственным феодальным владением датского короля, то есть с остальной Данией он находился в унии. Гольштейн входил в состав Священной Римской империи и принадлежал датскому королю как одному из электоров императора (Ольденбургский дом). Несмотря на то, что в 1773 году между Россией и Данией был заключён Царскосельский договор, согласно которому Россия отказывалась от всех претензий на Гольштейн и Готорп, а весь Шлезвиг-Гольштейн переходил под власть датского короля, определённая независимость и Шлезвига, и Гольштейна сохранялась. В частности, оба герцогства имели собственные войска и собственную валюту.

Таким образом, Фредерик, вторгаясь в Шлезвиг-Гольштейн, фактически нарушал автономию герцогств и шёл на возможный конфликт с императором Священной Римской империи. Однако в 1806 году империя прекратила своё существование, и вопрос двух герцогств до поры до времени Европу не волновал. Принц Фредерик, фактический глава государства, подумывал обосноваться в Шлезвиг-Гольштейне, поселиться с двором в Киле и сделать город неофициальной столицей Дании, а в Копенгагене оставить лишь министерство иностранных дел под началом Кристиана Гюнтера Бернсторфа и иностранных дипломатов с послами.

Лондон поддержал эти соображения, решив, что Дания приняла сторону антифранцузской коалиции и, вполне возможно, созреет для вступления в войну на стороне Англии и России. Казалось, эти надежды имели все шансы воплотиться в жизнь в 1806 году, когда началась война между Наполеоном и Пруссией. Пруссия в короткие сроки была разгромлена, и французы разом получили прусские порты. В этом смысле захват датчанами Шлезвиг-Гольштейна, по сути, делал затруднительным морское сообщение Франции с Пруссией, то есть Франция никоим образом не могла воспользоваться плодами балтийской торговли: Зунды были перекрыты Данией и Швецией, а система каналов проходила через оккупированный Шлезвиг-Гольштейн. Более того, британцы рассматривали Шлезвиг как перевалочный пункт для своих товаров в Центральную Европу, то есть эдакую «серую зону», через которую можно было, даже вопреки запретам Наполеона, вести торговлю с европейцами.

Каково же было приправленное ужасом удивление англичан, когда 19 октября 1806 года принц Фредерик начал выводить войска из Шлезвиг-Гольштейна обратно в Данию! В Лондоне этот шаг восприняли как отход от прежних договорённостей и подчинение Наполеону. В ответ на запрос английского посла в Копенгагене Бенджамина Гэрлайка Бернсторф сообщил, что французское наступление в Пруссии было столь стремительным, что находившаяся в Шлезвиге армия оказалась под угрозой того, что её отрежут от основной части страны. После разгрома прусского войска при двойном сражении у Йены-Ауэрштадта все планы датской системы обороны полетели в тартарары. Более того, датчане не исключали превентивного нападения французов, так как датский корпус в Шлезвиге представлял угрозу левому флангу Наполеоновской армии. Спешное возвращение корпуса в Ютландию виделось Копенгагену единственной реальной возможностью остаться нейтральным и избежать вражеского вторжения.

Эти объяснения Лондон не успокоили — напротив, там крепло убеждение, что Дания всё больше подпадает под французское влияние. Более того, до англичан дошли слухи, что Наполеон собирается потребовать от Копенгагена присоединиться к Континентальной блокаде. Принца Фредерика англичане стали подозревать в двойной игре, а послу было приказано обратить внимание на то, какие усилия прилагают датчане для восстановления своего флота (этим они плотно занялись после 1801 года), который казался прямой и явной угрозой Британии.

Дилемма датского флота

К 1806 году датский флот в значительной степени оставался неповреждённым и боеспособным. Хотя его задача по обеспечению проводки торговых конвоев и защиты торговых судов от действий англичан теперь была отменена, другая основная цель — сдерживание шведских амбиций на Балтике — оставалась актуальной. Главной силой флота являлись линейные корабли, численность которых с 1801 по 1807 год увеличилась, а сами корабли строились более мощными и сильными. В соответствии с давнишней политикой датский флот делился на ограниченное число кораблей активной службы и остальные, которые входили в резерв и в мирное время стояли со снятыми мачтами, парусами и такелажем в портах приписки. Чтобы в случае необходимости быстро вооружить морской резерв, в Большом арсенале Копенгагена хранились запасы необходимых материалов: мачты, паруса, пеньковые канаты, якоря и т.п., поэтому корабли могли быть вооружены и введены в строй достаточно быстро.

В сентябре 1806 года принц Фредерик предложил помимо линейных кораблей начать большое строительство гребных судов: галер, прамов и канонерских лодок — так называемого армейского флота. Подобные эскадры уже имелись у шведов и русских, поэтому строительство армейского флота Данией выглядело логичным. Основой послужили галеры с 35–40 парами вёсел и двумя 24-фунтовыми орудиями на баке.

Данию беспокоили шведские поползновения в районе Норвегии. Принц Фредерик не исключал, что шведы попытаются блокировать Норвегию с моря и могут организовать на побережье серию десантов. Датчане решили предвосхитить события и построить москитный флот, который сможет противостоять противнику у норвежского побережья. Мореходность москитного флота подходила только для литоральных вод, а сами галеры и канонерки во много раз уступали в прочности линейным кораблям, зато их можно было построить просто огромное количество, и они не имели таких проблем с базированием, как большие корабли, а вполне могли отстаиваться даже в самом малом порту.

Согласно плану, к 1814 году предполагалось иметь большой армейский флот из 300 галер и канонерок. За счёт этого можно было на треть сократить количество линкоров. Строительство галер привело к активности верфей и резкому увеличению запасов Арсенала. Британцы не могли всего этого не заметить и потому отправили в Данию несколько секретных миссий.

Первым в декабре 1806 года прибыл капитан Королевского флота Джеймс Данбар, на 32-пушечном фрегате «Астрея» зашедший в Копенгаген на ремонт. Он связался с послом Гэрлайком и получил инструкции по поводу посещения датских верфей и арсеналов. Данбар оказался не самым лучшим разведчиком. Во-первых, он был заранее настроен антидатски. Во-вторых, совершенно все слова датчан он подвергал сомнению. Например, писал в отчёте, что датчане занялись спешным строительством галер и канонерок, потому что якобы шведы резко увеличили количество подобных сил в Зундах. Или что датчане ускорили ремонт его фрегата, работая даже ночью при свете факелов, наверняка потому, что хотели побыстрее его выпроводить. Самые обычные действия датчан через призму Данбара выглядели как заговор против Англии.

Особую тревогу в Лондоне вызвало сообщение, что у Копенгагена «имелось до 20 линейных кораблей в резерве», а также 12 фрегатов и большое количество малых судов, которые «могли быть приведены в готовность меньше чем за месяц». Как сообщал Данбар,

«только нехватка личного состава препятствует этим кораблям войти в строй прямо сейчас».

Складывалось впечатление, что датчане собираются объединиться с французами, чтобы начать боевые действия против Британии — по крайней мере, такие выводы сделал из отчёта капитана министр иностранных дел Чарльз Грей, виконт Ховик. Ранее Грей был уверен, что датчане будут соблюдать нейтралитет во что бы то ни стало, но теперь он решил, что военно-морской флот Дании находится в состоянии «экстраординарной подготовки» и потенциально угрожает британской торговле на Балтике. Поэтому 10 января 1807 года Адмиралтейство распорядилось отозвать со Средиземноморья вице-адмирала Синего Флага Джона Дакуорта и назначить его командующим британской эскадрой из 12 линейных кораблей на Балтике.

Впрочем, планам этим было не суждено реализоваться, ибо Грей получил новые разведданные и теперь считал, что Дания готовится к войне не с Британией, а со Швецией. Вообще результаты всех этих «расследований», проведённых в Дании совершенно разными людьми, от купцов до капитанов кораблей, часто противоречили друг другу, что привело к усилению напряжённости в англо-датских отношениях.

Экономическая война

21 декабря 1806 года Наполеон подписал Берлинский декрет о Континентальной блокаде. Документ запрещал вести торговые, почтовые и иные дела с Британскими островами. Блокада распространялась на все подвластные Франции, зависимые от неё или союзные ей страны. Любой англичанин, обнаруженный на подвластной Франции территории, объявлялся военнопленным, а принадлежавшие британским подданным товары конфисковывались. Ни одно судно, следовавшее из Англии или её колоний или заходившее в их порты, не допускалось во французские порты под угрозой конфискации. Изначально к Континентальной блокаде присоединились (по крайней мере, формально) завоёванные Наполеоном Голландия, территории Прирейнской Германии, Пруссия, Италия, Испания и Бельгия.

7 января 1807 года британское правительство выпустило ответ Наполеону, заявив, что любое принадлежавшее Франции или её союзникам судно подлежит захвату. Исключения делались только для нейтральных стран и закрытых для французов портов, а также при торговле между британскими портами. Постановление, по сути, гласило: любые корабли, ведущие торговые операции между закрытыми для британской отгрузки портами, должны быть захвачены, уничтожены ли сожжены.

Это наносило сильнейший удар по правам нейтралов, о чём Лондону сообщил новый датский посол Якоб Рист. Возмущение датчан подтвердил из Копенгагена и Гэрлайк, писавший, что на аудиенции в министерстве иностранных дел Кристиан Гюнтер Бернсторф был вне себя из-за английского намерения «закрыть моря». И Рист, и Бернсторф пытались втолковать англичанам, что такое решение будет иметь сокрушительные последствия для нейтральной, в том числе и датской, торговли — ведь если, допустим, датский корабль везёт груз из Копенгагена в Гамбург, Амстердам и далее в английский Маргейт или Саутгемптон, то англичане корабль просто захватят, поскольку Амстердам и Гамбург закрыты для торговли с Британией.

Особое негодование датчан вызывал тот факт, что капитаны Роял Неви выделяли датские корабли и захватывали их с большим удовольствием, но не потому, что те нарушали блокаду, а потому, что были загружены дорогими товарами. То есть капитаны просто хотели призовых денег.

В феврале 1807 года датчане в качестве демарша закрыли порт Гозум для пакетботов английской Королевской почтовой службы. Теперь дипломатические донесения и корреспонденцию приходилось везти из Балтики вокруг Ютландии, а это означало прибавку в пять-семь дней. Забегая чуть вперёд, отметим, что по иронии судьбы закрытие Гозума привело к неверной оценке Англией информации и к войне с Данией.

Пока что Лондон рассматривал датские протесты как «неприкрытый цинизм» и задавал довольно правильные вопросы. В частности, Гэрлайк поинтересовался, почему датский король не протестовал против Берлинского декрета и не выступал с демаршем против Наполеона и введённой им Континентальной системы. Посол Рист отметил «резкий и довольно жёсткий тон» британцев. Действительно, решение закрыть Гозум утвердило англичан в мысли, что Дания от нейтралитета отказалась и выбрала сторону Франции в конфликте с Британией.

Продолжение следует

---

Литература:

1. David John Raymond. The Royal Navy in the Baltic from 1807–1812. — Florida State University, 2010.
2. Thomas Munch-Petersen. Defying Napoleon: How Britain Bombarded Copenhagen and Seized the Danish Fleet in 1807. — Sutton Publishing Ltd; 1st edition, 2007.
3. Granville Leveson-Gower. Private Correspondence: 1781–1821. — Vol. 2. — ‎ John Murray (Publishers) Ltd., 1916.
4. Roger Charles Anderson. Naval Wars in the Baltic, 1522–1850. — London: Francis Edwards Ltd., 1969.
5. Jan Glete. Navies and Nations: Warships, Navies and State Building in Europe and America, 1500–1860. — Stockholm: Almqvist & Wiksell International, 1993.
6. Carsten Holbraad. Danish neutrality: a study in the foreign policy of a small state. — Oxford; New York: Clarendon Press, 1991.