Вряд ли можно с точностью определить, когда зародились самоходные артиллерийские установки «как жанр» — в конце концов, таковой вполне можно считать как дульнозарядную пушку времён восстания махдистов в Судане в 1885 году, установленную на верблюда (и только попробуйте возразить, что это орудие не самоходное!), так и мортиры на железнодорожных платформах с деревянными противопульными защитными щитами, использовавшиеся в эпоху Гражданской войны в США.
Кроме того, обязательно следует учитывать, что спектр применения САУ как до, так и после Второй мировой войны вовсе не ограничивается противотанковой борьбой. В исторической основе это прежде всего штурмовые орудия, предназначенные для разрушения укреплений и уничтожения пехоты, или мобильные орудия для стрельбы с закрытых позиций. Непосредственным предшественником САУ является конная артиллерия.
Предвидим вполне справедливое возражение: в благословенные архаические времена до появления двигателей внутреннего сгорания орудия всегда буксировались лошадьми, ну или в крайнем случае перевозились по железной дороге.
Однако имеется существенная деталь. Мобильная конная артиллерия сильно отличалась от обычной: пушки были облегчённые, в состав подразделений входили специальные повозки для боеприпасов или вообще таковые перевозились лошадьми во вьюках, расчёты передвигались также верхом. Была необходима максимальная быстрота выдвижения и развёртывания, тогда как обычные полевые орудия перемещались вместе с пехотой и со скоростью пехоты. К началу Первой мировой наконец-то появились орудия, буксируемые автомобилями, тракторами или броневиками, но тут имелась своя специфика, резко затруднявшая применение моторизованной мобильной артиллерии.
Догадаться, в чём состояла трудность, весьма просто: позиционная война, местность изрыта воронками и напоминает скорее лунный пейзаж. Трактор, возможно, и пройдёт, но машина на колёсном шасси — ни в коем случае. Какой из этого напрашивался вывод, очевидно: армии необходима самоходная артиллерийская установка на гусеницах. Автоматически решалось сразу несколько вопросов: проходимость в условиях пересечённой местности, определённая мобильность, а при наличии минимального бронирования — и защита экипажа.
Тут стоит добавить, что первые французские танки «Сен-Шамон» и «Шнейдер» по сути являлись не столько танками, сколько самоходными штурмовыми орудиями — пушки находились в передней части корпуса, обладая не самыми выдающимися углами вертикального и горизонтального наведения. Когда во Франции поняли бесперспективность такой схемы вооружения на тяжёлых танках (да ещё и обладающих ужасающим по своим ходовым показателям «тракторным» шасси!), им на смену пришли лёгкие, манёвренные и быстрые FT-17, обладавшие неслыханно инновационным и передовым оснащением: вращающейся башней, позволяющей вести круговой обстрел...
А вот изобретение самой первой классической самоходной артиллерийской установки всё-таки принадлежит англичанам как непосредственным создателям танка. В 1916 году, после битвы на Сомме, стало ясно, что обычная артиллерия за ушедшей в прорыв бронетехникой попросту не успевает по изложенной выше причине — местность, изрытая снарядами, непроходима. Кроме того, обычно танки не успевали добраться до позиций артиллерии неприятеля, располагавшейся, как правило, далеко за линиями обороны — а это означало, что наступавшая вместе с бронетехникой пехота несла неприемлемые потери от шрапнели.
Следовало любым способом придумать, как именно перемещать тяжёлую артиллерию вслед за наступающими танками и пехотинцами. Очевидность решения и впрямь была однозначна: требуется гусеничный движитель, но мало кто в британском военном ведомстве мог представить себе классический «ромб», оснащённый крупнокалиберным орудием. Таковое попросту не влезло бы в танк, а мощности стандартного двигателя танка Mark I в 105 лошадиных сил для перемещения этой конструкции не хватило бы при всём желании.
Как обычно в таких случаях и бывает, отыскалась светлая голова, решившая насущный вопрос: майор Дж. Грегг, работавший на фирму Metropolitan Carriage Wagon and Finance, производившую танки, предложил взять за основу шасси «ромба» и на этой основе сконструировать транспортёр для 60-фунтовой (127 мм) пушки (исходно, потом установили другие орудия).
Выглядела первая САУ жутковато. Никто не спорит, танки Mk-I тоже не отличались пленительной внешностью, но у ромбов всё-таки было некое изящество, присущее военной технике. А вот Gun Carrier Mark I оказался страшилищем, каких поискать.
Gun Carrier Mark I не слишком походил на своего непосредственного прародителя — танк Mark I. Дорожки, по которым шли траки, уменьшили по высоте и сделали почти плоскими. В задней (от орудия) надстройке прямоугольной формы по центру самой САУ размещался карбюраторный 105-сильный двигатель Daimler. Трансмиссия располагалась в противоположной от орудия стороне. В двух рубках, смахивающих на скворечники, по правому и левому бортам размещались два «рулевых»-мехвода, по одному человеку для производства поворотов САУ (вправо или влево) по каждом борту — чаще всего вторым механиком-водителем являлся командир артиллерийского расчёта.
Оригинальная двойная хвостовая тележка от танка Mark I особых изменений не претерпела — предназначалась она для преодоления ям, воронок и рвов во время движения САУ по полю боя и для помощи в маневрировании. В средней части (от расположения систем управления движением) разместили практически незащищённую артиллерийскую установку, которая могла сниматься с транспортёра. Несмотря на то, что у мехводов Gun Carrier Mark I был хороший обзор вперёд и на свой борт, связь между кабинами отсутствовала, а потому в движении координатором действий двух водителей выступал командир САУ. Механик, как на корабле, следил за работой двигателя.
Одним словом, у майора Грегга, как руководителя проекта, получился весьма устрашающий агрегат, хотя, конечно, в боевой технике главное не красота, а практичность. Но и с практичностью тоже имелись немалые трудности. Во-первых, Gun Carrier Mark I весил двадцать восемь с половиной тонн при мощности двигателя всего в сто пять лошадиных сил. Во-вторых, максимальная скорость даже на ровной местности не превышала шести километров в час, а запас хода оценивался в тридцать семь километров.
Увы, но это была основная проблема танков Первой мировой войны. В боевых условиях экипажам настоятельно рекомендовалось брать с собой запас горючего в канистрах, что существенно влияло на безопасность: канистры крепились снаружи, была велика вероятность возгорания при попадании осколка.
Но это, что называется, частности. Основной вопрос — вооружение. На шасси Gun Carrier Mark I штатно можно было установить два типа орудий: пятидюймовую полевую пушку или шестидюймовую гаубицу. Располагались они в центре корпуса на специальной станине, ствол торчал между «скворечниками» мехвода и командира. Вдобавок, стрелять непосредственно с гусеничного шасси могла исключительно гаубица — пятидюймовку приходилось снимать с танка при помощи рельсового механизма в передней части корпуса и ставить на обычный полевой лафет. Колёса для лафета перевозились на бортах.
Из этого вытекает проблема работы экипажа, которому приходилось до крайности нелегко. Если огонь вела гаубица, механик-водитель и командир расчёта обязаны были покинуть свои кабины — иначе не избежать тяжелейшей контузии и ожогов пороховыми газами. Монтирование пятидюймовки на обычном лафете было сложным и требовало отточенных навыков, а также являлось крайне небезопасным мероприятием, особенно в условиях сражения — расчёт не был ничем защищён от обстрела неприятелем. Ну и «открытая» перевозка боеприпасов вообще угрожала детонацией боезапаса при прямом попадании.
Манёвренность Gun Carrier Mark I не просто оставляла желать лучшего, её попросту не было: десятиметровый агрегат на просёлках не вписывался в повороты, и машину приходилось «доворачивать» с помощью лошадей или тракторов, окажись таковые поблизости. Переустановка пятидюймовой пушки с шасси на обычный лафет занимала около часа — о какой мобильности тут вообще может идти речь? Ну и наконец, мест для артиллерийского расчёта не было, и пушкари шли пешком рядом с машиной. В лучшем случае — могли ехать на крыше.
До сих пор остаётся открытым вопрос: успели повоевать Gun Carrier Mark I или нет? Мнения разнятся. Всего Военное министерство заказало пятьдесят машин, из них сорок восемь несли вооружение, а ещё две переоборудовали в вспомогательные инженерные средства с тяжёлым краном, призванным вытаскивать из грязи и воронок повреждённые танки Mk. Боевые Gun Carrier объединили в две роты по двадцать четыре аппарата в каждой.
Сохранилось достаточно фотографий этих САУ на марше или в условиях полевых лагерей, но какие либо сведения о боевом применении отсутствуют. Однако известно, что Gun Carrier использовались как транспорты и подвозчики боеприпасов с декабря 1917 года. Здесь артиллерийские транспортёры безусловно принесли немалую пользу — въедливые интенданты британского военного ведомства подсчитали, что один Gun Carrier Mark I заменял 290 носильщиков, которых вдобавок следовало бы кормить, одевать и снабжать личным оружием. После окончания Великой войны все транспортёры были пущены на слом — к величайшему сожалению, ни одной уникальной машины не сохранилось — лишь в военном мемориале в деревне Позьер (Франция) можно увидеть её муляж, но без вооружения и штатного «обвеса».
Тем не менее, они были самыми первыми артиллерийскими САУ в истории! Мог бы появиться и второй вариант Gun Carrier, прототип был готов, но в 1918 году война кончилась, и надобность в нём отпала. Кроме того, военная мысль сосредоточилась на дальнейшей разработке обычных танков — стало ясно, что вооружение должно располагаться в башне, а шестидюймовую гаубицу туда не засунешь. Развитие САУ приостановилось до тридцатых годов, хотя отдельные проекты появлялись в СССР и в Америке — с самоходками экспериментировал знаменитый Уолтер Кристи.
А когда началась Вторая мировая, все воюющие державы вдруг вспомнили, что мобильная артиллерия невероятно полезна, и начался взрывной рост выпуска этих машин, тем более что уже были созданы подходящие танковые шасси. Но это уже совсем другая история.
