Железный капутик: путешествие запретного плода в Швецию

Военная история королевства Швеция в ХХ веке в целом ничего особенного из себя не представляла — вдоволь навоевавшись в XVII–XVIII веках и весьма постольку-поскольку поучаствовав в Наполеоновских войнах в виде статиста, шведы предпочли не ввязываться в оба мировых конфликта — себе дороже, да и можно неплохо подзаработать на промышленных заказах конфликтующих держав и успешно торговать природными ресурсами — особенно металлом.

В Первую мировую войну Швеция пускай и сохраняла нейтралитет, но её симпатии всё-таки оставались на стороне Германии, что вызвало справедливое возмущение стран Антанты и особенно Британии, которая заблокировала шведское судоходство. Это, в свою очередь, спровоцировало серьёзный продовольственный кризис в 1917–18 годах и едва не привело к революции. Тем не менее, шведы предпочитали в течении всего ХХ века «на всякий случай» сохранять сильную и отлично вооружённую армию — развитая индустрия позволяла снабжать вооружённые силы всем необходимым, а когда на западном ТВД Первой мировой появилось неслыханное английское изобретение — танки на гусеничном движителе — Швеция моментально заинтересовалась этим крайне полезным новшеством. И, разумеется, выразила недвусмысленное желание обзавестись собственной бронетехникой.

Одна беда: в северном королевстве крайне смутно представляли, что же такое танк и как он должен правильно выглядеть, а потому было решено прикупить импортный образец. Ввиду вышеописанного «холодного» конфликта с Англией приобрести танки на Альбионе не представлялось возможным, Франция выразила солидарность с союзником, а единственной к тому времени страной, проектировавшей и производившей танки, кроме этих двух, была Германия.

В 1918 году Швеции неслыханно повезло — после капитуляции Германской империи открылось изумительное «окно возможностей»: немцам запретили строительство танков, но конструкторские бюро были готовы предложить заграничным покупателям новейшие и весьма прогрессивные машины, так и не отправившиеся на конвейер после поражения в войне...

Впрочем, давайте обо всём по порядку.

Опоздавший на войну

Когда германскому генштабу в 1917 году стало окончательно ясно, что на неожиданное нововведение противника требуется симметричный ответ, во Втором рейхе началась собственная «танковая лихорадка», причём результаты таковой ввиду цейтнота и серьёзных экономических проблем совершенно не обнадёживали — когда англичане сотнями производили свои тяжёлые «ромбы», разработали очень эффективный средний «Уиппет», а французы сделали ставку на лёгкий Renault FT-17 с вращающейся башней, немцы смогли выпустить всего-навсего два десятка крайне несовершенных танков A7V и отправили в разработку супертяжёлый «Колоссаль» с мощным вооружением и противоснарядным бронированием. Занималась «Колоссалем» проектная группа под руководством инженера Йозефа Фолльмера, причём сам Фолльмер совершенно не разделял точку зрения военного руководства относительно германского ответа бриттам.

По его мнению, тратить весьма ограниченные и практически невозобновимые в условиях войны ресурсы на монстров вроде «Колоссаля» было преступным распылением сил — куда проще и эффективнее создать быстрый и манёвренный лёгкий танк, способный осуществлять рейды по тылам противника, громить коммуникации и обозы. Гинденбург с Людендорфом к этому мнению не прислушались (и совершенно зря), а потому Фолльмер в порядке частной инициативы параллельно с «Колоссалем» занялся разработкой «танка будущего» — дешёвого в производстве и управлении, шустрого и достаточно защищённого.

Возникла оригинальная идея: взять с армейских складов обычные автомобили, которых там скопилось немало, и «пересадить» двигатели и трансмиссию на гусеничное шасси — автомобили на фронте не использовались за дороговизной эксплуатации в полевых условиях. Теоретически, это резко ускорило бы массовое производство, так необходимое войскам. Сперва предложение отвергли, поскольку Ставка уже заказала оригинальный проект лёгкого танка Круппу, но затем дали добро на оба проекта. И группа Фолльмера, работавшего на Опытное отделение Инспекции автомобильных войск, и инженеры Круппа получили следующие спецификации:

• экипаж 2–3 человека;
• вооружение — 57-мм пушка или два пулемёта;
• наличие лючков для стрельбы из личного оружия;
• толщина брони не менее 14 мм;
• упругая подвеска;
• скорость движения по ровной местности с грунтом средней твёрдости — 12-15 км/ч;
• удельное давление на грунт около 0,5 кг/см.кв.;
• ширина перекрываемого рва — 2 метра и способность брать подъёмы крутизной до 45 градусов;
• поворотливость на любом грунте;
• время действия без пополнения запаса горючего и боекомплекта — до 6 часов:
• масса не выше 8 тонн.

Машина Фолльмера, получившая индекс LK-I (Leichter Kampfwagen), получилась неожиданно удачной — максимальная скорость в 16 километров в час для танков Первой мировой считалась едва ли не умопомрачительной, противопульное и противоосколочное бронирование от 8 до 16 миллиметров сочли удовлетворительным, хотя и недостаточным, ходовая на двадцати опорных катках и четырёх поддерживающих по тем временам считалась вполне нормальной. И главное — вращающаяся пулемётная башня, абсолютно незаменимая для борьбы с пехотой неприятеля.

Прошедший испытания весной 1918 года LK-I в серию не пошёл — военные потребовали максимально доработать машину так, чтобы она была готова вступить в бой немедленно по снятию с железнодорожной платформы. К июню месяцу того же года Йозеф Фолльмер предоставляет вторую модификацию танка — LK-II, причём появился вариант с 37-мм пушкой, установленной в неподвижной надстройке. Надо отметить, что по проходимости, способности преодолевать препятствия (рвы и подъёмы), а также простоте производства и комфортности работы экипажа LK-II превосходил француза FT-17, и его своевременное появление на фронте в индустриальном количестве могло бы переломить ход боевых действий в пользу Германии, но...

Но случилось то, что случилось. Начало массового производства LK-II планировали на конец осени 1918 года, но последовали Компьенское перемирие, капитуляция и революция. По условиям перемирия Германии запрещалось производить и экспортировать бронетехнику, а имеющиеся образцы сдать союзникам — немцы сделали было запрос о возможности испытать и доработать отдельные перспективные образцы, включая LK-II, но Франция наложила решительное вето. Поэтому пришлось действовать втайне от союзников — к 1919 году успели начать малосерийное производство под видом тракторов, несколько машин продали Венгрии, а там подоспели и шведы...

Дорога на север

Как было сказано выше, Швеция симпатизировала в мировом конфликте Германии, и взаимные визиты военных делегаций даже при условии нейтралитета не были чем-то из ряда вон выходящим. Впервые шведам показали настоящий действующий железный танк (трофейный «ромб») в Берлине в январе 1918 года — сохранилась фотография, как немецкие офицеры демонстрируют коллегам из Швеции дивную колесницу.

Шведский Artilleridepartement быстро уяснил, что дешевле и проще будет купить образцы танков у поверженной Германии, с которой сохранялись хорошие отношения — деньги выделили в конце 1919 года, секретнейшие переговоры велись весь 1920 год, а в 1921 году в Берлин отправился шведский капитан Рейнгольд Шенстрём, уполномоченный произвести покупку десяти «тракторов» по цене 100 000 шведских крон (или 18 тысяч долларов) за одну машину. Заметим, по тем временам — это безумные деньги, целое состояние. Легковой автомобиль «Форд» в полной бизнес-комплектации со всеми возможными наворотами тогда стоил максимум 350–400 долларов. Посредником выступала проектная фирма некоего инженера Вильгельма Уге — главная задача состояла в том, чтобы не засветиться перед Контрольной комиссией союзников.

Шведские источники (книга Бертиля Бюрена «Militara minnen. 1895–1943») указывают на весьма любопытную причину закупки танков — интересы собственно военного ведомства стояли на втором плане, и цель столь дорогого приобретения заключалась совсем в другом: в Швеции тогда были сильны революционные настроения, правительство опасалось примерно того же, что произошло в Германии и России, и танки предназначались для защиты королевского дворца и парламента в случае попытки революционного переворота.

Конфиденциальность блюлась неимоверная — вероятно, это второй случай в истории после Китая межвоенного периода, когда танковые части государства создавались при помощи контрабанды. В переписке машины именовались «Raupenschlepper», трактор гусеничный; танки были разобраны и комплектующие проходили под скромным наименованием «traktordelar», тракторные детали. Заказчиком оказалась столь же невиннейшая фирма C.G. Bäckström Import AB, ведавшая закупками веялок-сеялок и прочей мирной сельскохозяйственной техники.

Преодолев все препоны и избежав зоркого глаза союзнических контролеров, танки оказались морем в Стокгольме — в августе-сентябре 1921 года морем были доставлены шасси, к декабрю двигатели, и наконец весной 1922 — бронелисты корпуса. Так же неким чудесным образом в Стокгольме очутился и конструктор Йозеф Фолльмер — видимо, просто приехал подышать свежим морским воздухом. Сборка под руководством Фолльмера велась не менее тайно, в подразделении Стокгольмского арсенала Stockholms Tygstation (там сейчас находится общедоступный городской военный музей). У доставшейся шведам оригинальной модели был лишь чуточку изменён дизайн корпуса, а сам LK-II был поставлен в пулемётном варианте, с вращающейся башней.

Собранные танки вполне логично пронумеровали — номера от 1 до 10, тогдашний король Швеции Густав V, весьма довольный экзотическим приобретением, поручает Главному инспектору пехоты разработать план испытаний и тренировок, а 11 августа 1922 года премьер-министр подписывает распоряжение о начале использования танков на полигоне Svea Livgarde, лейб-гвардии — подразделения самого что ни на есть элитного. Эта дата и считается днём рождения шведских танковых войск. Правда, внезапно возникли проблемы с финансированием — на испытания военное министерство выделило какие-то жалкие 50 тысяч крон (половина цены одной машины), и пока не были найдены дополнительные средства, танки простояли в ангарах до 1923 года. Несомненно, они в это время пристально изучались.

Осенью 1923 года наконец-то состоялись первые манёвры, опять же наглухо засекреченные — поскольку у Антанты могли возникнуть неприятные вопросы: а откуда это у вас, господа шведско-поданные, танки, один в один похожие на германские LK-II, запрещённые не то что к производству и импорту, но даже запчасти к ним вывозить из Веймарской республики воспрещается под страхом самых ужасных кар?! Тем не менее, пять использовавшихся на учениях в Сконе машин произвели немалое впечатление: атака была проведена с поддержкой артиллерии и пехоты, оборонявшиеся оказались повержены, а с военных, участвовавших в манёврах, взяли подписку о неразглашении — рано ещё открывать все карты.

Шведы люди северные, а суровые природные условия вынуждают быть хозяйственным. Под руководством Йозефа Фолльмера с 1924 по 1927 годы королевские ВС продолжают экспериментировать и доводить машины до ума — на танки были поставлены два 8-мм пулемёта m\1, затем попробовали установить 37-мм пушку от Renault FT-17 (французы всё-таки продали несколько машин), и — неслыханная инновация! — уже в 1924 году шведы начинают эксперименты с оснащением танков радио для связи с командованием. Были испробованы несколько типов дуговых антенн, которые всего через 10–12 лет мы увидим на собственно немецких танках. Попутно машина была переименована и получила шведскую номенклатуру — Stridsvagn fm/21 (Strv fm/21).

Наконец, в шведской армии начали задумываться о создании на основе LK-II собственного танка, и в 1928 году выдаются следующие спецификации: приоритет отдаётся пушечному вооружению, увеличение скорости (как минимум до 10 километров в час по пересечённой местности и более 20 по шоссе), противоснарядное бронирование от 37-мм пушки и масса до 12 тонн, чтобы сохранялась возможность прохождения по мостам.

Надо заметить, что результатом этих изысканий стал интереснейший проект фирмы Morgårdshammar, именуемый в литературе «Mogårdshammarstridsvagnen» — танк с комбинированным железнодорожным ходом, схема которого представлена ниже. К сожалению, реализации проекта помешала смерть австрийского инженера Ф. Хайгля — как и Йозеф Фолльмер, работавшего на шведов.

LK-II верно служили новым владельцам вплоть до начала Второй мировой войны, прошли через множество модификаций (замена вооружения, двигателя, коробки передач и т.д.), а когда танки окончательно устарели, их отправили в запас — любопытно, что одну машину с номером 10 (именно её вы можете видеть на одной из предыдущих фотографий) в 1938 году передали в Германию, в музей, поскольку там не осталось ни единого такого танка. Этот аппарат погиб в конце Второй мировой, как и большинство экспонатов берлинской выставки бронетехники. Но домовитые шведы к началу XXI века сохранили четыре из десяти LK-II — три из них остались в технических музеях Швеции, один передан в танковый музей Мюнстера.

И напоследок. Военно-техническое сотрудничество Швеции и Германии началось задолго до организации танковой школы «Кама» под Казанью в СССР, и есть основания полагать, что «танковый меч» Германии ковался не только и не столько во времена сотрудничества Советского Союза с Веймарской республикой, но и на полигонах шведской лейб-гвардии, которой в далеком 1922 году достались десять машин, не успевших на Первую мировую войну...