День победы войск Русского царства под руководством Петра Великого над шведской армией Карла XII в сражении под Полтавой в нашей стране принято считать одним из дней славы русского оружия. Как не парадоксально, это одна из самых мифологизированных битв в истории нашего отечества, мало того – домыслы о Полтавской битве уже долгое время преподносятся в качестве реальных фактов. Часть выдуманных в середине XVIII века фактов даже получила отражение в учебниках истории, где они описываются как реальные события.
Вооружённые горожане
Полтавская битва началась, по сути, с осады одноимённого города. 9 мая 1709 года по григорианскому календарю Карл XII лично прибыл к Полтаве. Укрепления города не произвели на него впечатления, поэтому он согласился со своим командованием в том, что взять его не будет большой проблемой. Однако предпринятые на следующий день попытки штурма встретили ожесточённое сопротивление и провалились, поэтому с 11 мая начались осадные работы. С апреля по июль было предпринято по меньшей мере 20 попыток штурма, при этом пришедшие на помощь малочисленному гарнизону Полтавы (4200 солдат) вооружённые горожане помогли отразить нападение и нанесли шведам урон примерно в 6000 убитых. Согласно этому мифу, более 2500 жителей Полтавы плечом к плечу с гарнизоном сражались с врагом. Так как у них не хватало боеприпасов, в ход шли брёвна, камни и даже трупы животных.
Эта история, как и большинство «полтавских баек», принадлежит перу Петра Никифоровича Крекшина. Начиная примерно со второй половины XVIII века его труды по жизнеописанию Петра I, сдобренные изрядной порцией вымысла, пользовались огромной популярностью в России. Между тем присутствие вооружённых горожан в рядах защитников Полтавы не упоминается ни в одном официальном документе, связанном с битвой, нет этого и ни в одном из шведских источников. На самом деле можно выделить три явные причины неудачи Карла XII у стен Полтавы. Первая заключалась в отсутствии у шведов осадных орудий – огонь по городу вёлся из полевых орудий, если быть точным – из мортир, которых было не больше десяти. Мало того, канониры истратили почти весь запас пороха и зарядов в попытках сломить город, из-за этого во время основной битвы с силами царской армии шведы смогли выставить лишь четыре пушки. Вторая причина неудачи крылась в малых силах, которые были брошены на взятие города – большей частью они состояли из запорожских казаков, которым не очень нравилось участвовать в осадных работах. Когда запорожцам приказали сменить оружие на кирки и лопаты, они восприняли это как личное оскорбление, поэтому работы шли медленно и из рук вон плохо. Но самой главной ошибкой Карла XII стала недооценка оборонительных возможностей гарнизона Полтавы.
Договорённость о дате сражения
На просторах интернета, так же как и в умах некоторых историков, до сих пор имеет хождение миф о том, что между Карлом XII и Петром I существовала договорённость о дате Полтавской битвы. Впервые этот «факт» всплывает в историческом труде 1753 года. Его автор, всё тот же Пётр Никифорович Крекшин, ссылаясь на реляцию о Полтавской битве из «Книги Марсовой», повествует, как граф Борис Петрович Шереметьев по приказу царя встречается с графом Карлом-Густавом Реншельдом, представляющим интересы шведского монарха. Итогом их встречи якобы стала договорённость о проведении генеральной баталии в день апостолов Петра и Павла, то есть 10 июля по грегорианскому календарю. Также якобы было оговорено, что до этого дня не должно происходить каких-либо столкновений между армиями. По той же легенде в ночь на 8 июля Карлу XII поступило известие о том, что на помощь русской армии идет 40-тысячное калмыцкое войско. После этого он приказал Реншельду строить армию и готовиться к атаке на позиции противника, а напоминание королю о договорённости было отвергнуто. Пётр, узнав о вероломстве шведского правителя, разразился пафосной речью, которая закончилась обличительной фразой «На зачинающего – Бог!»
Вся эта красивая история – всего лишь вымысел, который закрепился в умах историков на долгое время. В этом также есть заслуга историка Евгения Викторовича Тарле, который цитировал в своих трудах Крекшина, но по какой-то причине не обратил внимания на указанный им источник информации. В свою очередь, ни в «Книге Марсовой», ни в «Гистории свейской войны», ни в переписке царя, как, впрочем, и ни в одном шведском документе, данные события не упоминались. Если бы такое соглашение и вправду существовало, то наверняка оно получило бы своё отражение хоть где-то. Поэтому данная история – всего лишь миф, цель которого – очернить в глазах потомков шведского монарха, представив его как клятвопреступника и вероломного противника.
Переодетые ветераны
Наверное, одним из самых популярных мифов, которые можно встретить почти в любой научно-популярной статье о битве под Полтавой, является история с переодеванием Новгородского полка. Якобы Пётр приказал переодеть матёрых вояк в серые мундиры новобранцев из неокрашенного полотна, дабы ввести шведов в заблуждение. В свою очередь, этот миф получил развитие в трудах Тарле. Этим трюком он, опираясь на «дневники штаба Петра I», объяснял причину того, почему шведы нанесли свой первый и самый сильный удар именно по первому батальону новгородцев. Согласно его мнению, перед битвой в лагере Карла XII находился беглый урядник Семёновского полка, который и указал шведам на солдат в серых мундирах, объяснив, что так одеваются только новобранцы. Согласно этой версии, ни дезертир, ни сам Карл не догадывались, что Пётр, узнав о перебежчике, в ночь перед битвой приказал ветеранам переодеться, чтобы обмануть противника.
Возможно, Тарле и в самом деле верил, что произведение Крекшина основано на подлинных документах с поля боя, однако если бы он удосужился сравнить его заявления с другими источниками, то выяснил бы, что единственное упоминание о некоем дезертире из петровской армии есть только у походного историографа Карла XII Густава Адлерфельда. Заметка по этому поводу датируется 4 июля 1709 года, и, согласно ей, перебежчик лишь сообщил о том, что русские сосредоточили свои силы на шведском берегу реки. Крекшин явно подкорректировал информацию в угоду захватывающему сюжету: теперь это был не просто дезертир, а урядник Семёновского полка, который прибыл в ночь на 8 июля. Вызывает сомнение и само переодевание солдат, так как это не отражено ни в одном из актовых источников, что странно, ведь такая уловка наверняка получила бы отражение в документах или дневниках.
Вторая линия
Ещё один миф петровской эпохи оказался столь удачен, что его можно встретить даже в учебниках по истории отечества. Согласно ему, первая линия русских войск, состоявшая из первого батальона Новгородского полка, была опрокинута одновременной штыковой атакой сразу двух шведских батальонов. В этот критический момент судьба всей битвы висела на волоске, но Пётр I, проявив невероятную отвагу, сам встал во главе второго батальона новгородцев, который стоял во второй линии, и повёл их в атаку. Сам царь попал под обстрел, при этом одна пуля пробила ему шляпу, не задев головы, вторая угодила в седло, а третья попала в нательный крест, который спас царя от неминуемой гибели.
О том, что шведы прорвали первую линию, нет упоминания ни в одном из русских или шведских источников. Также нет там ни слова о том, что царь возглавил второй батальон и повёл его в атаку. Согласитесь, вряд ли такую информацию стали бы упускать при описании событий того дня, к тому же в «Гистории свейской войны» четко сказано, что в бой с неприятелем вступила лишь первая линия новгородцев, в то время как вторая задействована не была. Единственное, что в этом рассказе правда – это то, что царь попал под обстрел, но пуль было не три, а всего одна. Она пробила шляпу, не задев голову Петра, а вот другие две были уже добавлены народной молвой: ведь от одной пули может спасти и случайность, а от трёх сразу – только чудо! К тому же, крест, остановивший пулю врага, – разве не прекрасная иллюстрация, показывающая богоизбранность царя?
Результативность стрельбы
Возможно, дочитав до этого места, вы уже задались вопросом, почему такого рода мифы так охотно принимались историками и впоследствии выдавались за достоверные факты. Если не брать в расчёт рассуждения о добросовестности и компетенции этих учёных, то, скорее всего, это связано с включением в их работы деталей, наличие которых делает текст похожим на свидетельство очевидца или представляет автора как человека, имевшего доступ к каким-то особым документам. Одной из таких деталей, призванной развеять все сомнения, является упоминание того, что стрельба по шведам началась с 25 саженей, но при детальном рассмотрении этого нюанса вскрывается горькая правда – автор был плохо знаком с тактикой ведения боя в первой половине XVIII века.
Если переводить дистанции в привычную нам метрическую систему, то 25 саженей – это примерно 54 метра. В своём письме Людвиг Николай фон Алларт, сподвижник Петра, который во время битвы находился в самой её гуще, – в первой линии пехоты, – указывал совершенно другую дистанцию. Он писал, что его пехотинцы открыли огонь, когда до шведов было примерно 15 шагов, и после двух залпов начали теснить врага штыками. Если исходить из того, что шаг равняется примерно 70–80 сантиметрам, можно сделать вывод, что стрельба началась буквально с 11–12 метров. К тому же, в начале XVIII века мало-мальски результативную стрельбу можно было вести лишь с расстояния в 45 метров, но даже это большинством полководцев считалось слишком большим расстоянием – не стоит забывать, что в боях того времени самым эффективным считался только первый выстрел, так как солдаты производили его из мушкетов, заряженных заранее по всем правилам. Второй и третий раз солдаты заряжали своё оружие, находясь под огнём неприятеля, в суматохе и опасаясь за свою жизнь. Это обстоятельство, как и загрязнение стволов после каждого выстрела, приводило к недоброкачественному заряжанию и снижению результативности стрельбы, поэтому стрелять лучше всего было с максимально близкого расстояния, и чаще всего перед штыковой атакой давалось не больше одного-двух залпов. Тем не менее, утверждение про 25 саженей всё ещё можно встретить в современных работах, хотя, по сути, это принижает смелость тех, кто сражался в тот день под Полтавой.
Золотые слова
Наверное, самой известной частью мифа о Полтавской битве являются слова, которые Петр I так удачно и вовремя изрекал. Те, кто служил в армии, наверняка вспомнят стенды в комнате политинформации, на которых в числе прочих было и такое изречение: «Воины! Вот пришёл час, который решит судьбу Отечества. Итак, не должны помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру вручённое, за род свой, за Отечество. А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия, благочестие, слава и благосостояние её». На самом деле это лишь более поздняя литературная обработка, авторство которой приписывают архиепископу Феофану Прокоповичу. В реальности же, согласно источникам, перед началом битвы Пётр сказал более прозаичную вещь: «Делайте, братья, что я делать буду, и с божией помощью будет нам добро. А за победою, после трудов наших, воспоследует покой».
Также под сомнение попала и сцена, в которой Пётр встречается с полками, оставленными в качестве резерва. На их просьбы участвовать в бою он якобы ответил: «Неприятель стоит близ лесу и уже в великом страхе, ежели вывести все полки, то не даст бою и уйдёт, того ради надлежит и из прочих полков учинить убавку, дабы чрез оное умаление привлечь неприятеля к баталии», а когда причитания солдат не утихли, царь добавил: «Молите Бога о победе; с бывшими равною милостью будете пожалованы». Автором этой сцены является уже известный вам Петр Никифорович Крекшин. Ещё одним литературным вымыслом является фраза монарха: «Победа не от множественного числа войск, но от помощи Божией и мужества бывает, храброму и искусному вождю довольно и равного числа…» По мнению историка литературы Елены Константиновны Никаноровой, такого рода речи не могут быть правдой, так как имеют чрезмерно хвалебный, панегирический тон изложения. Наверное, лучше всех о такого рода фальсификациях сказал Вольтер, современник большинства мифов о Петре и Полтавском сражении. В предисловия к своей работе «История России при Петре Великом» он назвал авторов, вкладывающих в уста правителей слова, которые они могли бы произнести, но не произнесли, не историками, а напыщенными ораторами.
Возможно, дочитав эту статью, вы решите, что её целью было принижение роли Полтавской битвы в истории нашей страны, а также роли Петра I в деле становления русской армии. Но это не так. Только убрав всё лишнее, можно увидеть, какого прогресса достигла петровская армия с периода позорного хождения к Нарве до героической Полтавской битвы. В этот день перед шведами предстала не толпа деревенских мужиков, которые не знают, с какой стороны фузея стреляет, а настоящие профессионалы своего дела, держащие строй и не боящиеся опасности. Не из-за пафосных речей и не из-за мифических подвигов этот день вошёл в перечень дней воинской славы России, а потому, что именно под Полтавой русские солдаты переломили ход Северной войны и положили конец господству Швеции в Европе, а также подняли военный и внешнеполитический престиж России в глазах мирового сообщества.
Комментарии к данной статье отключены.