Битва под Пилявцами: «А позора – на тысячу миллионов…»

«Однако урона в снаряжении и имуществе у нас больше чем на 7 миллионов, а позора – на тысячу миллионов, ибо при хорошем управлении и богобоязненных военачальниках несомненно могла быть счастливая победа…»

Из польской реляции после битвы под Пилявцами, 1648 год

После битвы под Староконстантиновом большая часть украинных воеводств окончательно перешла в руки казаков. Поляки потеряли огромную территорию, материальные и людские ресурсы. Вместе с тем, Речь Посполитая ещё обладала гигантской силой и теперь собирала всю свою мощь для решающего удара по повстанцам. Хмельницкий опасался, что отражать этот удар ему придётся в одиночку – татары ушли в Крым, и казацкий вождь не знал, вернутся ли они. Исход противостояния был отнюдь не предрешён…

«Дитина», «латина» и «перина» – спасители Отечества?

Несмотря на ряд неудач, в конце лета 1648 года поляки чувствовали себя довольно уверенно. Вишневецкий, отошедший с частью войска на запад, заявил о своей полной победе под Староконстантиновом, вернув польским войскам уверенность в том, что казаков можно и нужно бить. Наконец, начали подтягиваться контингенты из внутренних воеводств Речи Посполитой – войско собиралось в Глинянах (ныне – Золочевский район Львовской области). В это же время сам Вишневецкий собирал солдат около Човганского камня, в 60 км от Староконстантинова, куда отступил после битвы. В сентябре польская армия была собрана и насчитывала до 30 000 воинов (со слугами и обозом – до 100 000 человек).

Столь мощную силу логичнее всего было собрать в один кулак, доверить одному полководцу и ударить по врагу разом. Но в Речи Посполитой дела вершились иначе. Чтобы никого не обидеть, было принято «компромиссное» решение, лишавшее армию единоначалия. Поскольку и польный, и великий коронный гетманы находились в плену, управление войском разделили на троих – командирами стали:

• сандомирский воевода Доминик Заславский (за изнеженность и любовь к роскоши прозванный «периной»);
• коронный подчаший Николай Остророг (учёность и начитанность принесла ему кличку «латина» – из-за латинского языка, на котором писалось большинство научных книг того времени);
• коронный хорунжий Александр Конецпольский (совсем молодой человек, заслуживший прозвище «дитина» – «ребёнок»).

«Дитина», «латина» и «перина» – этот триумвират Польша противопоставила прославленному Хмельницкому. Однако польская элита считала, что трёх военачальников для битвы маловато – ещё на Варшавской конвокации было решено, что в управлении войском также примет участие военный совет из 32 (!) комиссаров. В результате образовался руководящий орган, о котором современник сказал: «Вместо трёх теперь появилось 35 вождей – этого было достаточно, чтобы проиграть не одну битву, а 35 битв…»

Хмель, татары и османы

Хмельницкий долгих военных советов не собирал, предпочитая действовать. 25 июля казацкое войско начало движение к Паволочи, а 3 августа выдвинулось в район Староконстантинова. Не дойдя до города порядка 35 км, казаки остановились около села Гончариха (ныне – Старосинявский район Хмельницкой области).

Здесь и планировалось дождаться крымских татар. Как мы упоминали ранее, в конце мая хан ушёл на запад добывать ясырь, после чего вернулся в Крым. Однако татары по-прежнему оставались «в деле» – в качестве «отряда быстрого реагирования» у Синих Вод остался знаменитый Тугай-бей с пятнадцатитысячным отрядом конницы. К концу лета к казакам должен был подойти и хан со своими основными силами, а потому Хмель не хотел начинать бои без татарской кавалерии.

Как упоминалось ранее, поляки боялись новых татарских набегов и пытались предотвратить их дипломатическим путём, угрожая турецкому султану. До поры до времени этот метод работал, но в августе 1648 года все усилия Варшавы пошли прахом. Что же происходило в те времена в Османской империи?

XVI век стал пиком величия османов, и тогда же начался долгий, но неотвратимый процесс развала гигантской империи. В XVII веке упадок коснулся уже всех сфер – экономический и социальный кризис, интриги при дворе султана, взрывной рост коррупции, начавшееся отделение дальних провинций, усиление политического влияния гарема. 1620–40-е годы были отмечены правлением двух противоположных друг другу султанов. Идеалом Мурада IV, правившего до 1640 года, было полицейское государство с железной дисциплиной и порядком. После его смерти новый султан Ибрагим I развалил всё буквально в один момент. Снова пышным цветом расцвели интриги, коррупция, началась неудачная война с Венецией… Словом, султана в стране уважали мало, и 6–7 августа 1648 года в Стамбуле произошёл переворот, ставший для Ибрагима I роковым – он был задушен. Однако ситуация лучше не стала – новым владыкой правоверных стал семилетний мальчик Мехмед IV, и в империи наступил период так называемого «разбоя пашей» (произвола военачальников и их наёмных войск).

Смена власти в Османской империи не обернулась для Речи Посполитой ничем хорошим – увидев слабость поляков, визири, управлявшие империей при малолетнем султане, сняли все ограничения для крымцев. Отныне татары могли вторгаться в пределы Польши и Литвы при первом удобном случае. Впрочем, из-за несовершенства тогдашних средств связи и поляки, и Хмельницкий, да и сами татары узнали об этом позже.

Удобный случай для набега тоже представился не сразу. Весной 1648 года донские казаки, обрадованные уходом татар на Украину, немедля собрались в поход на земли ханства. Об успешности набега свидетельствует тот факт, что хан даже пожаловался на донцов русскому царю. Не желая разграбления собственных жилищ, крымцы были вынуждены держать большую часть конницы у Перекопа, что снижало их возможности для массированного нашествия на Речь Посполитую. Ещё одной причиной задержки стало наступление месяца Шабан и ночи Бараат – мусульманского праздника, который в 1648 году пришёлся на 4 сентября. Не отпраздновав как следует, татары в поход двигаться не желали, а потому Хмельницкий имел все основания опасаться, что поляки могут разбить его до подхода союзников.

Роскошь, блеск и самообман

Между тем, поляки считали, что неплохо осведомлены и о планах Хмельницкого, и о численности его войск, и об их составе. В конце лета полякам удалось подкупить одного из членов ближнего круга гетмана, Семёна Забуского, который и поведал им всё что знал. Правда, Забуский занизил боеспособность казацкого войска. Указав общую численность в 100 000 человек, он заявил, что оружие есть только у половины, хоть какое-то умение воевать – у четверти, боевой дух казаков низок, а Хмельницкий совершенно не представляет, где находится польское войско. Поляки поверили всему сказанному и решили перейти к активным действиям.

Когда же польское войско, наконец, выступило в поход, своим видом оно очень напоминало армию Потоцкого-младшего, бесславно погибшую на Жёлтых Водах. «Золотом поблёскивали их щиты, султаны, бунчуки, палаши и мечи; от серебра ломились шатры, шкафы и столы. Даже самому жадному врагу и половины этого было бы достаточно…» – писал известный поэт того времени Самуил Твардовский. Настроение в армии царило приподнятое.

Такое поведение шляхты после весенних разгромов и гибели двух армий может показаться странным. Однако не будем забывать, что со времени битв под Корсунем и на Жёлтых Водах прошло несколько месяцев, а не так давно состоялось сражение под Староконстантиновом, где, по общему мнению шляхты, Вишневецкий наголову разбил войска Кривоноса. Десять тысяч погибших казаков (по реляциям Вишневецкого) легко превращались молвой в десятки тысяч. Подробности Староконстантиновской битвы мало кого волновали, и казаков более не считали достойными противниками. Известия о том, что казаки на сей раз выступили без татар, также позволяли надеяться на лучшее, и в польском лагере господствовали «шапкозакидательские» настроения.

4 сентября главные польские силы подошли к Човганскому камню, соединились с войском Вишневецкого и направились к Староконстантинову.

Встреча на Икве

Для своего лагеря Хмельницкий выбрал выгодную позицию. Казацкий табор раскинулся на правом берегу реки Иквы между населёнными пунктами Пилява и Пилявка (в 25 км к юго-востоку от Староконстантинова). Казаки окопались основательно – по периметру табора в шесть рядов были поставлены возы, вырыты шанцы, насыпаны валы, с которых врагам угрожало более сотни пушек. Каждая из сторон четырёхугольного лагеря имела не меньше километра в длину. Командный пункт Хмельницкого разместился в небольшом Пилявецком замке. Невдалеке от замка реку пересекала плотина, одновременно служившая мостом. Для охраны плотины на правом берегу реки засела казацкая пехота.

Левый берег Иквы, на который вышла польская армия, предоставлял значительно меньше возможностей для обустройства лагеря. Холмы, овраги, заболоченная местность – всё это не позволяло не только устроить табор, но даже развернуть в боевой порядок конницу, чтобы реализовать оперативно-тактическое преимущество над казацкой пехотой.

После того как казацкая армия заняла позиции, оперативное значение Староконстантинова и Росоловецкой переправы, с боем взятой казаками Кривоноса, было, по сути, сведено к нулю. Поэтому Кривонос оставил свои позиции и также приблизился к Пилявцам, расположив свой лагерь на берегу Иквы напротив Пилявецкого замка. Таким образом, правый фланг казацкого войска был надёжно прикрыт. На левом фланге главных сил Хмельницкого расположились казацко-крестьянские отряды под командованием Пивторакожуха. Устройство и оборону табора Хмельницкий поручил опытному воину, генеральному обозному Ивану Черняте, сам же взял на себя общее руководство битвой.

И польские командующие, и Хмельницкий чётко знали, чего хотят. Полякам было необходимо использовать своё превосходство в коннице и решительными действиями уничтожить казацкую пехоту до того, как подойдёт хан. Планы Хмельницкого были сложнее. Изначально он планировал попросту продержаться до подхода татар, а затем вместе разгромить врага. Но после того как стало ясно, что крымцы на помощь не торопятся, гетман понял, что действовать придётся своими силами. Казаки имели позиционное преимущество – правый берег Иквы давал отличные возможности для обороны. В то же время, на левом берегу фортификационные работы были до крайности затруднены условиями местности. Дело было за малым – заманить поляков на левый берег Иквы. Много лет прослужив в войске Речи Посполитой, будучи шляхтичем и понимая шляхетскую психологию, Хмельницкий отлично знал, как это сделать. Гетман решил реализовать метод «кнута и пряника»: с одной стороны, преградить полякам путь на север войсками Кривоноса, с другой – «скормить» врагу несколько своих отрядов и заманить его в ловушку.

14 сентября коронное войско подошло к Староконстантинову и Росоловецкой переправе. В ночь на 15 сентября казаки оставили Староконстантинов, и поляки вступили в разграбленный город.

Преследуя отступающих казаков, поляки выслали за ними несколько сильных кавалерийских отрядов. Реализуя свой план, Хмельницкий отправил навстречу польской коннице отряд в несколько тысяч почти не обученных крестьян, чтобы лёгкая победа раззадорила шляхту. Расчёт казацкого вождя целиком оправдался – крестьяне были разбиты, а основные польские силы немедля снялись с места и пошли именно туда, куда их заманивали. Добравшись до левого берега Иквы, польское войско начало обустраивать лагерь. Вишневецкий и другие старые вояки указывали на то, что заболоченная местность неблагоприятна для обороны и наступления – но их аргументы на военный совет не подействовали.

С ходу в бой – на убой

Но самую пагубную роль сыграл недостаток дисциплины: завидев казаков, часть польских отрядов прямо с марша бросилась отбивать у них плотину. После упорных боёв, стоивших им немалых потерь, поляки таки взяли плотину и создали плацдарм на правом берегу реки. Удерживали «пятачок» королевские гвардейцы Осинского и несколько хоругвей кавалерии. Разумеется, никаких приказов на захват и удержание плотины сверху не поступало, смысл данной операции был неясен, и что делать дальше, не понимали даже военачальники.

Остановившись у берега, полноценный лагерь поляки создать не смогли – рельеф местности и почти нулевая дисциплина не позволяли быстро окопаться. В результате комиссары приняли решение оставить войско на ночь под ружьём, чтобы враг не напал внезапно – бессонная ночь в полной выкладке понизила боевой дух солдат и не дала им отдохнуть.

Для польского командования захваченная плотина оказалась «чемоданом без ручки» – бросить жалко, удерживать тяжело. Заславский в своих реляциях прямо указывал, что не понимает, зачем нужен этот плацдарм, и обвинял во всём киевского воеводу Тышкевича, который непродуманным захватом плотины поставил войско в невыгодное положение.

Несмотря на крайнюю нехватку кавалерии, казаки сумели оседлать коммуникации польской армии и успешно мешать её снабжению. Осложняло ситуацию и то, что в тылу коронного войска развернулось партизанское движение. Галицкий стольник Мясковский сообщал познаньскому епископу, что «вся Русь по самое Львовское предместье поднялась на восстание…». Польское командование даже намеревалось отправить в тыл полк для подавления бунтов и тысячный отряд кавалерии для разведки, но в итоге всё же решило не дробить силы.

Весь день 22 сентября польское войско отсыпалось после изнурительного марша и бессонной ночи. Тем временем Заславский предложил перенести лагерь в более подходящее место, однако военный совет его не поддержал. Казаки беспокоили поляков постоянными вылазками – не раз происходили поединки между конными казаками и шляхтичами. В этих стычках немалую славу добыл Иван Ганжа, который сначала убил нескольких поляков, а потом погиб и сам.

В тот же день и казакам, и полякам стало известно, что татары близко. Крымская конница прибыла не в полном составе – хан послал на помощь союзнику лишь Буджацкую орду (около 20 000 всадников). Получив подкрепление, Хмельницкий срочно созвал военный совет. Командовавший татарами Антимир-мурза должен был передать часть своей конницы Кривоносу, а остальными силами при поддержке казацкой пехоты форсировать Икву выше плотины и атаковать центр и правый фланг польского войска (атака намечалась на утро 23 сентября). Инженерное обеспечение и оборона переправы поручались Пивторакожуха. Кривонос должен был вместе со «своей» частью татар ударить по левому флангу и тылу врага. Основная часть казацкой пехоты имела цель завладеть плотиной и, переправившись по ней, атаковать центр польского войска с фронта.

Утром 23 сентября началась битва, на века ставшая символом польского позора.

Пилявецкий разгром

На правом и левом берегах Иквы, вокруг знамён Хмельницкого и Кривоноса, быстро строились в боевые порядки казацкая пехота и татарская кавалерия. Увидев движение в стане врага, в польском лагере начали трубить в трубы, но… никакой реакции эти сигналы не вызвали – за предшествующие дни войскам подавалось столько беспричинных сигналов, что на них перестали обращать внимание. Тем не менее, часть польской конницы начала самочинно строиться в боевой порядок, а несколько хоругвей первой линии даже завязали бой с татарами, опять-таки – по собственной инициативе.

Поскольку рельеф левого берега не благоприятствовал действиям конницы и дул сильный встречный ветер, польское командование решило отдать инициативу противнику. Однако спонтанно начавшийся бой польских гусар с татарами опять привёл к ситуации, когда «хвост виляет собакой» – не видя возможности выйти из боя, комиссары вынуждены были послать кавалерии подмогу.

Но самой крупной ошибкой поляков стало не это. Как только казаки начали наступление на плотину, польское командование вспомнило о том, что королевская гвардия занимает окопы на правом берегу уже двое суток и, наверное, устала. В условиях уже начавшегося боя было принято решение… сменить войска, обороняющие плотину. Народную мудрость «коней на переправе не меняют» нарушали в самом буквальном смысле слова. Сменить гвардейцев были отправлены отряды гусар и драгун, их первые ряды уже вступили на плотину – как вдруг кто-то из командиров отдал приказ вернуться назад. На узкой плотине началась давка – передние ряды не могли вернуться назад, а задние продолжали идти вперёд.

Казаки и татары, уже готовые атаковать, решили, что поляки отступают. Повстанческие отряды яростно атаковали сгрудившихся на плотине поляков, ряды коронного войска окончательно смешались, и началась настоящая паника. Узкая плотина не вмещала всех, люди и кони падали в воду и тонули. Как писал очевидец событий, польским гусарам «не пришлось даже копья к бою приготовить, так как они сразу показали спину и начали удирать». Уставшие и деморализованные польские гвардейцы обратилась в бегство вслед за конницей. Почти без боя – истребление мечущихся поляков вряд ли можно считать полноценным сражением – казаки ликвидировали плацдарм перед переправой, «зачистили» плотину и перешли на левый берег Иквы.

В это же время татарская конница вышла на фланги и в тыл противника, и польское войско начало разбегаться. По оценкам очевидцев, до половины армии ударилось в бегство, даже не столкнувшись с неприятелем. Чтобы спасти положение, коронное командование отозвало из боя все отряды, приказало построиться табором и отступать организованно – планировалось дойти до Староконстантинова и там укрепиться. Однако осуществить этот план не удалось, так как, по словам Заславского, после бегства половины армии «в войске наступило такое равнодушие, что некоторые никак не хотели сражаться: одни – под предлогом отсутствия приказаний от их полковников, другие – под предлогом малочисленности войска под хоругвями, третьи – не желая сражаться без своих ротмистров, которых не было при хоругвях».

Солнце клонилось к закату… Хмельницкий ещё не понимал масштабов своей победы, а потому приказал войску выставить охранение и отойти в свой лагерь.

Ближе к ночи тридцать пять вождей польского войска собрались на очередной военный совет, чтобы решить главный вопрос – что делать дальше? В итоге было принято решение отправить обоз, артиллерию и пехоту на запад, а конницу оставить в поле под руководством Иеремии Вишневецкого, что прикрыть отступление. Пока командиры вели дискуссии, их слуги на глазах у солдат уводили лошадей и уходили сами. Это позорное бегство привело к тому, что армия окончательно утратила веру в своё командование. Как писал уже упомянутый галицкий стольник Мясковский, «войско, заметив, что нет ни военачальников, ни руководства, бросив на землю панцыри и оружие, всё пошло врассыпную, отдав на резню всю пехоту». Королевская гвардия погибла почти вся, а её командир Самуил Осинский бежал в направлении Львова с последними четырьмя сотнями солдат (из восьми тысяч, бывших под его началом перед битвой). Бегущие поляки почти сразу стали сбиваться в разбойничьи шайки, начались грабежи окрестностей, производимые бандами числом до нескольких сотен человек каждая.

Самоубийство польской армии

Польское войско перестало существовать как организованная сила, а казакам достались бесчисленные ценности. По словам очевидцев, причинами поражения стали «роскошь, амбиция, раздоры и зависть». И когда стало ясно, что сражение проиграно, большая часть военачальников думала не о том, как организовать отступление, а о том, как вывезти своё личное имущество, тем самым окончательно деморализуя войско. Слабая спаянность польских отрядов, не желавших помогать друг другу, усугублялась несогласованностью действий командиров, и не думавших выступать единым фронтом. Зависть и амбиции посредственных военачальников не позволили стать командующим авторитетному Иеремии Вишневецкому – вместо него войском руководила толпа комиссаров, каждый из которых принимал свои собственные решения.

Казаки наблюдали за самоубийством польской армии с нескрываемым удивлением. Однако, поняв, что враги попросту разбегаются, казаки и татары бросились грабить польский обоз и лагерь. Захваченные ценности не поддавались учёту – десятки тысяч возов, рысьи и соболиные шубы, столовое серебро, ванны (!), чайники, медные тазы, вина, наливки, мёды, сладости и иные предметы роскоши. «Была ли это ошибка слабых умов, или проявление тайной воли Божьей, которая справедливо карала за противную Богу пышность, но войско наше пришло сюда, как на свадьбу или на торжественный банкет Клеопатры с Антонием», – писал Самуил Твардовский.

Бегство продолжалось несколько дней. К утру 26 сентября большая часть отступавших была за сотни вёрст от Пилявцев, многие – во Львове (270 км на запад), а кое-кто даже в Варшаве. Впереди всех бежало руководство армии – Заславский, Остророг, Конецпольский, Вишневецкий и другие. Хмельницкий и татары поначалу решили, что быстрое отступление – часть хитрого вражеского плана, а потому не организовали преследования. Лишь со временем союзники убедились, что такого плана не существует, и им невероятно, сказочно повезло.

Потери польского войска были сравнительно невелики для такого разгрома – погибла почти вся пехота (до 8 000 человек) и неизвестное (видимо, небольшое) количество конницы. Потери казаков были и вовсе ничтожны. Повстанцы захватили до восьмидесяти пушек, десятки тысяч единиц огнестрельного оружия, а также польские клейноды всех уровней.

Пилявецкая битва стала для Хмельницкого триумфом, звёздным часом, сравнимым с наполеоновской победой под Аустерлицем. Миф о воинской мощи Речи Посполитой был окончательно развеян, и теперь поляков в казацком стане не боялся никто – отныне их считали «детьми, в железо убранными». Казалось, восставшим достаточно приложить последнее усилие – и Республика Обоих Народов рухнет.

Продолжение следует

---

Список источников и литературы:

1. Волинь в роки Визвольної війни українського народу середини XVII століття. Документи і матеріали.// Ред. Ю.Мицик, В. Цибульський. – Рівне: Видавництво «Перспектива», 1999. – 120 с.
2. Документы об освободительной войне украинского народа 1648 – 1654./ Сост. А. З. Барабой, И. Л. Бутич, Е. С. Компан, А. Н. Катренко. – Киев: Наукова думка, 1965. – 828 с.
3. Історія України в документах і матеріалах. Т. 3: Визвольна боротьба українського народу проти гніту шляхетської Польщі і приєднання України до Росії (1569–1654 рр.) / Відп. ред. С. М. Бєлоусов; Уклад. М. Н. Петровський і В. К. Путілов. – К.: Вид-во АН УРСР, 1941. – 292 с.
4. Кочмарчик Я. Гетьман Богдан Хмельницький./пер. з пол. І. Сварника. – Перемишль–Львів: Південно-Східний науковий ін-т у Перемишлі; Львів: Ін-т українознавства ім. І. Крип’якевича НАН України у Львові, 1996. – 329 с.
5. Орешкова С. Ф. Османская империя в первой половине XVII в.: социально-экономическое положение, внутренняя и внешняя политика. / Отв. ред. Г. Г. Литаврин.// Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. Часть 1./ Издательство РАН Институт славяноведения и балканистики. – Москва, 1998. – С. 6 – 28.
6. Стороженко І. С. Богдан Хмельницький і воєнне мистецтво у визвольній війні українського народу середини XVII століття. Кн.1: Воєнні дії 1648–1652 рр. / І. С. Стороженко. – Дніпропетровськ: Вид-во Дніпропетр. держ. ун-ту, 1996 – 320 с.