В сражении при Адрианополе германцы одержали убедительную победу над римлянами и добились того, чтобы римская политика по отношению к ним изменилась. Но есть ли смысл считать Адрианополь «великой вехой» в развитии военного искусства Европы? В самом ли деле он может служить точкой отсчёта «тысячелетнего господства рыцарей»?
Роковая поспешность
Понимая, насколько серьёзна готская угроза, западный император Грациан отправил своему дяде и соправителю Валенту существенную подмогу – войска из Галлии под командованием Рихомера. Кроме того, на соединение с армией Валента продвигался и сам Грациан. Ему нездоровилось, он страдал от малярии, однако настоятельно просил дядю не начинать сражения с Фритигерном без него. Грациан уже вступил в восточные области Прибрежной Дакии (северо-восточная Болгария), Валент находился в Адрианополе – до соединения армий обоих императоров оставалось совсем немного.
Ганс Дельбрюк в «Истории военного искусства» вдумчиво анализирует передвижения армий – отрядов Валента, Грациана, Фритигерна и Алатея с Сафраком, глядя на карту, основанную на съёмках, произведённых русскими офицерами во время войны с турками 1877–1878 годов. Помимо интересных рассуждений, он, волей или неволей, связывает события далёких «тёмных веков» с эпизодами совсем недавней военной истории, которые разворачивались на той же самой территории.
Грациан, как пишет Дельбрюк, шёл по большой дороге вдоль Дуная, затем через современную Сербию (провинция Верхняя Мезия), мимо Филиппополя (нынеший Пловдив), вдоль реки Гебр (Марица) к Адрианополю. Во время этого перехода словно из ниоткуда появились конники Алатея и Сафрака – по большей части это были аланы – и напали на легковооружённые отряды Грациана. Нанеся им некоторый урон, варвары так же неожиданно исчезли.
Это заставило Грациана задуматься о том, на что вообще способен противник, и он снова настоятельно попросил дядю дождаться его и не атаковать германцев самостоятельно. Но Валент не послушал – 8 августа военный совет под его председательством решил принять сражение.
Причина, по которой Валент пошёл на это, до сих пор не ясна. Марцеллин, например, утверждает, будто Валент испытывал зависть к своему племяннику, который у себя на Западе вёл успешные боевые действия против варваров. Валенту тоже хотелось проявить себя в каком-нибудь славном деле.
«Победило злосчастное упрямство императора и льстивое мнение некоторых придворных, которые советовали действовать с возможной быстротой, чтобы не допустить к участию в победе – как они это себе представляли – Грациана», – писал Марцеллин.
Дельбрюк, впрочем, определённо высказывается в том смысле, что «…рассказ о том, что зависть явилась причиной этого поступка, является простой адъютантской сплетней». Он делает акцент на другом сообщении Марцеллина: «Деятельные разведки выяснили, что враг собирается перекрыть сильными сторожевыми постами дороги, по которым подвозился провиант для армии».
Вестготы, рассуждает Дельбрюк, находились уже в тылу армии Валента, они сумели разорвать «ту линию связи, по которой к войску Валента подвозилось снабжение», и к тому же начали грабить богатую область Фракии – вплоть до Константинополя, – которая ещё не была ими разграблена. Операции вестготов в его тылу – вот что заставило Валента действовать слишком поспешно, заключает Дельбрюк.
Перед битвой
Согласно сообщениям историков, Фритигерн несколько раз присылал к Валенту посланников с разными предложениями. Часть этих предложений была серьёзна, а часть – откровенно провокационна. Чрезвычайно серьёзным следует считать то обстоятельство, что Фритигерн потребовал у Валента новых условий расселения готских племён на территории Империи.
Двумя годами ранее, когда готы спасались бегством от нашествия гуннов, они просили «милости и защиты». Сейчас же готы, представляющие собой внушительную военную силу, хотели получить Фракию как территорию федератов вместе с табунами и годовым урожаем. Вместо угрожавшего им колоната, означающего подчинённое положение и расселение в разных местах, вестготы добивались статуса федератов с сохранением своей независимости, племенной структуры, обычаев, религии.
Иными словами, рядом с императорской столицей возникла бы самая настоящая Готия, а это уже означало, что готская знать в перспективе получила бы возможность занимать в Империи высшие государственные и военные посты. Впрочем, консулы с варварскими именами уже не были новостью для Рима. Таким образом, улучшение условий для переселения вестготов – вот что легло в основу мирных предложений Фритигерна, и это было очень серьёзно.
Провокационным же стал намёк, присланный Фритигерном в секретной записке: пусть-де император покажет решимость выступить на варваров – эта демонстрация убедит готское войско в том, что римляне по-настоящему сильны. А когда готы увидят мощного противника, они не осмелятся напасть и отойдут.
Что здесь правда, что поэтический домысел, а что «адъютантская сплетня» – с полной достоверностью разобраться сейчас уже невозможно.
В дополнение ко всему, указывают на то, что Валент как будто бы получил информацию о малочисленности готского войска – не более 10 000 человек (насколько вообще могут быть достоверны цифры в тех случаях, когда речь идёт о сражениях давно минувших эпох – совсем другая тема).
«Совершенно исключена возможность того, чтобы Валент уже за несколько часов до начала сражения не имел настолько правильного представления относительно численности готов, насколько такое представление можно себе составить на основании оценок опытных командиров… Мы не можем сомневаться в том, что вплоть до самого последнего мгновения римский оперативный штаб был твёрдо убеждён в своей победе», – рассуждает Дельбрюк.
Так или иначе, утром 9 августа императорская армия, не дождавшись Грациана, покинула Адрианополь. В самом городе осталась государственная казна, императорские инсигнии и обоз. Римским солдатам предстояло пройти 18 километров с полной выкладкой под палящим солнцем. Дорога была плохой, а готы ещё и подожгли сухую траву, чтобы усилить жару.
Сами же германцы ожидали противника в своём вагенбурге. Фритигерн отправил к Валенту новых переговорщиков, но это были какие-то незначительные люди, «заурядные готы», которых никто как будто бы не принял всерьёз. Пока римская армия сближалась с неприятелем, пока вестготы ожидали схватки, Валент ещё обсуждал с посланцами Фритигерна – не обменяться ли заложниками и не завершить ли дело миром. Впрочем, в такой исход никто уже не верил.
Битва началась
Подозревают, что вестготы нарочно тянули время: во-первых, чем дольше не начиналось сражение, тем дольше маялись римляне от жары и жажды, а во-вторых, хитрый Фритигерн ждал возвращения Алатея и Сафрака. Те отправились за фуражом, и за ними уже послали.
Два римских отряда без приказа начали бой, затем втянулись остальные. Рихомер попытался предложить себя в качестве заложника, однако это уже никому не было нужно. Внезапно римляне поняли – противник гораздо более многочислен, чем представлялось. Конники Алатея и Сафрака, которых не было при начале столкновения, вмешались в ход битвы совершенно неожиданно для римлян. Словно из засады аланы и остготы обрушились на правый фланг римлян, смяли его, вернулись назад, обошли римлян и напали на левое крыло.
Римская кавалерия не устояла, и «враг сделал натиск массой». Пехота осталась без прикрытия. Восстановить боевой порядок римлян было уже невозможно. В живописном рассказе Марцеллина мелькают смешавшиеся в кучу кони и люди: в давке, пишет историк, невозможно было даже поднять руку с мечом, а земля стала скользкой от крови.
Наконец, «…люди обратились к последнему средству в безвыходных положениях: беспорядочно побежали, кто куда мог». Примеру легионеров последовали и некоторые из дальновидных командиров: поле боя покинули Рихомер и Сатурнин. Среди погибших называют Траяна и Себастиана, а также ещё 35 трибунов.
Валент стал, кажется, единственным римским императором, о котором с полным правом можно сказать «пропал без вести». По разным версиям, его поразила стрела, он умер от ран или сгорел в подожжённой германцами хижине, в которой пытался скрыться… В любом случае, судьба его неизвестна – тело найдено не было.
Адрианопольские итоги
В эмоциональной и весьма популярной книге Франко Кардини «Истоки средневекового рыцарства» Адрианополь показан своего рода точкой отсчёта: с Адрианополя торжество всадника над пехотинцем стало непреложным. В целом этот миф выглядит так: римский легионер, пеший и без штанов, внезапно оказался лицом к лицу с варварским воином, конным и в штанах. Оружие легионера – меч из плохой стали, предназначенный только для нанесения колющих ударов в пешем строю, у варвара – меч из хорошей стали, длинный, и им можно и колоть, и рубить.
Кардини попытался проникнуть в мысли римских солдат и самого императора Валента во время роковой битвы при Адрианополе:
«…Внезапно конница варваров бросилась в атаку с фланга, взломала римские ряды, топча копытами поверженные тела… Можно было только бежать… За спиной – стук копыт, горячее дыхание разъярённых коней… Какие мысли мелькали тогда в головах обезумевших от страха солдат?.. Митра, торжествующий над тёмными силами, галльская Эпона – все эти божества… были всадниками. Их лютый враг – пеший… Вот он, юный бог, верхом на коне, в клубах пыли и сиянии солнца, словно осенённый нимбом славы. Бог явился из степи, чтобы уничтожить пешего солдата. На умирающего легионера нисходит прозрение – будущее не за Римом… Такова месть, которую творит кентавр».
Всё это поэтично и красиво, но вряд ли справедливо: ни штаны, ни конница не являлись для римских легионеров чем-то экзотическим и поражающим воображение. Делать из Адрианопольской катастрофы вывод о превосходстве кавалерии над пехотой по меньшей мере неправильно, но схема, конечно, красивая.
Интересно также отметить, что Фритигерну вообще толком не удалось воспользоваться своей столь убедительной победой. Сначала варвары решили захватить Адрианополь, где, как мы помним, находилась казна.
После страшной безлунной ночи, когда в темноте постоянно слышались стоны раненых и умирающих людей, готы и аланы окружили Адрианополь со всех сторон. Стычки под стенами не прекращались, но делу сильно помешал неприятный эпизод с перебежчиками. Человек триста из числа находившихся на римской службе вышли из города, желая перейти к Фритигерну, но варвары не поняли их намерений и, прежде чем те успели что-либо объяснить, перебили всех до единого. После этого «пятая колонна» в Адрианополе (если таковая имелась) больше никак себя не проявляла.
С 10 по 12 августа готы несколько раз пытались штурмовать город, но безуспешно. Римляне удачно использовали свои метательные орудия. Особенно сильное впечатление производили огромные камни, которые метал в толпу штурмующих «скорпион» – «род орудия, которое в просторечии зовется онагром».
В итоге, как и несколько лет назад, Фритигерн отступился от Адрианополя. Удержались и другие города – Филиппополь и Перинф. Впрочем, идти на Перинф готы даже не отважились – зато разграбили плодородные окрестности.
Оттуда Фритигерн со своим воинством, к которому присоединились также отряды гуннов, двинулся к Константинополю. У самых ворот, к которым Олег Вещий через пятьсот с лишним лет прибьёт свой щит, произошёл легендарный эпизод, который произвёл сильное впечатление даже на германцев и гуннов.
Внезапно из города вышел отряд сарацин, и один из воинов (называют его имя – Назир), полуголый, с копной длинных волос, внезапно набросился на германцев, схватил одного, перерезал ему горло и начал с рычанием пить его кровь.
После этого готы отступили и серьёзно призадумались: огромный город, высокие стены, несчётное население, готовое дать отпор захватчикам, метательные орудия, с силой которых варвары уже сталкивались, – всё это заставило их отказаться от первоначального плана.
Кроме того, они снова начинали испытывать недостаток в продовольствии. Брать города они пока не умели, подчинить территорию, по которой двигались, не могли, а грабить было больше нечего, и войско Фритигерна, сплочённое для Адрианопольской битвы, снова распалось на множество банд.
Как превратить асоциальные элементы в продуктивную силу, как ассимилировать чужаков и переселенцев, превратившихся в бандитов и настоящее бедствие для римских провинций? Эту задачу будут в ближайшие годы совместно решать умный, дальновидный готский вождь Фритигерн и новый император Восточной империи Феодосий, «друг мира и готского народа».
Комментарии к данной статье отключены.