«Битва народов»: как это было

Севернее Лейпцига наполеоновским войскам угрожали Силезская и Северная армии союзников, и Бонапарт намеревался навязать генеральное сражение одной из них до подхода второй. С юга шла третья, Богемская армия под командованием фельдмаршала Карла Шварценберга, против которой встали войска Мюрата, прикрывавшие развёртывание основных наполеоновских сил. Силы Шварценберга по численности превосходили французов более чем втрое – Мюрату оставалось лишь медленно отходить с боями. Маршал сделал даже больше, чем от него просили: в крайнем случае, Наполеон позволял сдать Лейпциг, но грамотные контратаки Мюрата дали возможность этого не делать. В итоге свою миссию военачальник выполнил – все 170 000 бойцов основной армии Наполеона успели развернуться и приготовиться к бою.

13 октября союзники решили проверить французов на прочность, запланировав рекогносцировку у селения Либертволквице. Войск у коалиции хватало, поэтому решили не экономить – на врага двинулись 60 000 человек: два русских пехотных корпуса, кавалерия генерал-лейтенанта графа Петра Палена (Сумской, Гродненский, Лубенский гусарские полки, Чугуевский уланский полк), батарея генерал-майора Никитина (1700 человек и 12 орудий), десять эскадронов прусской кавалерии (Неймаркский драгунский, Восточно-Прусский кирасирский и Силезский уланский полки, конная батарея №10) и резервная кавалерия генерала Фридриха Рёдера. Поддержку наступавшим оказывали русский казачий отряд Матвея Платова, прусский корпус Клейста и австрийский корпус Кленау. Согласно плану, последний должен был атаковать французские позиции на правом фланге, но к 13 октября не успел выйти на позиции, и атаку перенесли на следующий день.

14 октября войска обеих сторон встретились. На правом фланге французов, между селениями Конневиц и Марклеберг, позиции занимал 8-й пехотный корпус князя Юзефа Понятовского, состоявший из поляков (по разным данным, от 5400 до 8000 человек). На высотах от Марклеберга до Вахау располагался 2-й пехотный корпус маршала Клода-Виктора Перрена (15 000–20 000 человек). Высоты от Вахау до Либертволквице занимала пехота маршала Жака Лористона из состава 5-го корпуса (12 000–17 000 человек). У Либертволквице расположились 4-й и 5-й кавалерийские корпуса под командованием дивизионных генералов Сокольницкого и Пажоля (4-й корпус был укомплектован поляками). Позади главной массы французских войск позиции занимал 9-й пехотный корпус маршала Пьера Ожеро. Непосредственно перед Лейпцигом находилось свыше 60 000 человек, не считая прибывавших французских войск из состава других армий (уже после полудня в город приехал сам Наполеон). В первой линии врага встречало 40 000–50 000 человек.

Сражение началось утром 14 октября. На правом крыле французов между кавалерийскими частями Палена и войсками Понятовского разгорелся бой, продолжавшийся с переменным успехом. В это время батарея Никитина осыпала ядрами французов, находившихся у Либертволквице. Заметив русскую батарею, отделившуюся от основных войск союзников, Мюрат направил на неё части 5-го кавалерийского корпуса. Сумские гусары пытались противостоять атаке, но их мигом опрокинули. На выручку гусарам ринулась вся кавалерия союзников, которую только можно было задействовать (включая Чугуевский уланский полк, казачий полк Грекова, Восточно-Прусский полк, силезских и бранденбургских кирасир). Мюрат не заставил себя ждать, также бросив в бой всю свою конницу.

Завязавшийся бой походил на беспорядочную свалку, где каждый полк действовал сам по себе, без единого плана, тактических изысков и фланговых охватов – каждая подошедшая часть попросту бросалась в лобовую атаку. Осознав бессмысленность этой бойни, Пален ослабил натиск своего крыла, перебросив часть войск направо (ближе к центру сражения) под прикрытием двух прусских конных батарей. Французская артиллерия, сосредоточенная на высотах вблизи Вахау, методично истребляла всё живое на левом фланге союзников, но прусские орудия и батарея Никитина не позволяли ей пробить брешь в центре союзных войск. Примерно в 14:00 корпус Кленау сумел выйти во фланг французам, и его орудия открыли убийственный огонь по Либертволквице. Конница союзников потеснила французскую кавалерию, но не выдержала огня наполеоновских пушек и отступила сама.

В целом, битва у Либертволквице закончилась в пользу французов – они потеряли до 600 человек убитыми и ранеными, тогда как потери союзников были несравнимо большими: один только 4-й австрийский корпус лишился тысячи человек.

После упорного боя под Либертволквице на поле битвы наступило некоторое затишье – 15 октября обе стороны подтягивали резервы, собирая силы воедино. Получив подкрепление в виде корпуса генерала Жана Ренье, Наполеон сумел сосредоточить под Лейпцигом до 190 000 человек. Союзные войска расположились вокруг лейпцигских предместий, взяв город в полукольцо и контролируя северные, восточные и южные подходы к нему. К 16 октября численность армий коалиции составила около 300 000 человек (Северная, Богемская и Силезская армии), на подходе была Польская армия генерала Леонтия Беннигсена.

Сражение началось утром 16 октября к югу от Лейпцига – войска коалиции пошли в наступление, заставив передовые отряды французов отступить и подавив артиллерийским огнём выдвинутые вперёд французские батареи. Но когда союзники подошли к самим предместьям, занятым французами, их встретил шквальный артиллерийский огонь. Попытка наступать у селения Конневице столкнулась с трудностями переправы – все броды простреливались французами. Союзникам удалось занять Вахау (корпус Евгения Вюртембергского), Марклеберг (корпус Клейста), Либертволквице и Кольмберг (войска Кленау), однако на этом успехи закончились. Более того, перешедшие в контратаку французы выбили союзников отовсюду кроме Вахау, нанеся им большие потери.

К полудню Наполеону удалось полностью сорвать план вражеского наступления на юге, отбросить союзные войска и перейти в контрнаступление. Целью французского главнокомандующего было обойти правый фланг союзников, прорвать центр Богемской армии кавалерией и отрезать её от других войск коалиции. В центре французская конница атаковала селения Госса и Ауэнгейм. Правый фланг союзных войск планировалось обойти у Зейферсгайна, однако в этом французы не преуспели.

Атака по центру была наиболее яростной. Неустрашимый Мюрат лично возглавил четыре кирасирские дивизии, которых поддерживали драгуны Пажоля. Грандиозная кавалерийская атака, в которой участвовали сразу 12 000 всадников, сметала всё на своём пути. Существенный урон понесли артиллеристы батареи Аракчеева, фронт был прорван, и этот прорыв пришлось немедленно затыкать резервами. В бой вступила и резервная артиллерия, причём с обеих сторон. С французской стороны раздался рёв 160 орудий гвардейской артиллерии генерала Друо, которая шквальным огнём истребляла прусские подкрепления, перебрасываемые к центру. Со стороны союзников отвечала резервная артиллерия генерал-майора Ивана Сухозанета.

В это же время австрийцы организовали контратаку на левом фланге против правого фланга французов. Опрокинув корпус Понятовского, австрийские войска повели наступление на Марклеберг и вновь взяли его.

Потеря Марклеберга, а также постоянная необходимость следить за левым флангом не давали Наполеону возможности развить успех в центре. Наступление французов застопорилось. Артиллерия Сухозанета понесла потери, но задание выполнила. Хорошо показала себя и русская пехота, выстоявшая под градом ядер. Всё, что смогли сделать французы – это ненадолго закрепиться в Ауэнгейме. Вскоре наполеоновским войскам пришлось оставить захваченные позиции, а армия коалиции удержала Марклеберг.

По своим масштабам битва при Линденау оказалась значительно меньшей, чем остальные бои 16 октября, но в случае успеха союзников она могла стать переломной во всей войне. Линденау – небольшое селение к западу от Лейпцига, его «западные ворота». Несмотря на всю важность этого пункта, он охранялся лишь четырьмя батальонами французов. Со стороны союзников на этот небольшой отряд надвигался двадцатитысячный австрийский корпус лейтенант-фельдмаршала Игнаца Дьюлаи… Быстрая победа австрийцев могла бы закрыть Наполеону путь домой.

Впрочем, о быстроте приходилось только мечтать – Дьюлаи не торопился с активными действиями, ожидая таковых от соседей. Лишь после того, как австрийский командующий понял, что на юге завязались бои, он спохватился и начал выдвижение войск на Линденау, но было уже поздно. Наполеон отправил к селению целый 4-й корпус генерала Анри Бертрана, который тут же окопался. Подступившие австрийские войска натолкнулись на упорнейшее сопротивление. Попытка взять Линденау австрийцам не удалась, хотя они были в шаге от успеха. Союзнический план захлопнуть ловушку и уничтожить армию Наполеона в Лейпциге провалился.

К вечеру, после тяжёлого боя, Дьюлаи был вынужден отвести свои войска. Несмотря на то что отрезать Наполеона от Франции не получилось, австрийский корпус добился позитивного результата, сковав своими действиями значительные французские силы. А резервов у Наполеона и без того остро не хватало…

На северном фланге наполеоновских войск корпус маршала Огюста Мармона должен был развернуться между селениями Радефельд и Лиденталь, став таким образом авангардом всей армии. Автором этого плана был сам Мармон, но Наполеон решил иначе и поставил войска маршала в резерв. Стоит ли говорить, что такая «смена коней на переправе» нарушила все планы Мармона. Более того, французов, начавших отходить с уже занятых рубежей, «подбодрили» атаки авангарда Силезской армии под командованием фельдмаршала Гебхарда Блюхера. Отступление французских сил ускорилось, и в итоге войска Мармона расположились, упершись левым флангом в селение Мекерн, а правым флангом – в селение Эйтерич и небольшую реку Ричке.

Позиции у селения Клейн-Видерич занимали другие части наполеоновской армии – поляки Яна Генрика Домбровского, прикрывавшие дорогу на Дюбен (по ней к Наполеону прибывали подкрепления – в частности, 9-я дивизия генерала Антуана Дельма).

Блюхер планировал ударить по левому флангу французов, прорвать оборону у Мекерна и выйти на Лейпциг. Перед боем он напутствовал своих бойцов такими словами:

«Кто сегодня не будет убит либо рад до безумия, значит, тот дрался как бесчестный негодяй!»

Пруссаки быстро выбили французов из Лиденталя и всеми силами обрушились на Мекерн. Предвидя такое развитие событий, Мармон выстроил эшелонированную оборону, а защита непосредственно селения была предоставлена морякам из состава 21-й дивизии генерала Лагранжа. В 14:00 началась атака позиций у Мекерна, на которые и пришлась вся сила прусского удара. Французы дрались ожесточённо, их батареи расстреливали наступавших буквально в упор, однако те всё же сумели дойти до артиллерийских позиций и захватить их. В самом селении французы дрались буквально за каждый дом и палисадник. Но сила силу ломит, и в итоге солдаты Мармона были выбиты из Мекерна, понеся большие потери.

Взятие селения далось пруссакам тяжело: генералу Иоганну Йорку пришлось бросить на Мекерн все силы своего корпуса, и его ряды нещадно проредила французская артиллерия. В один из моментов боя, когда контратака французских войск опрокинула прусские ряды, Йорк смог стабилизировать ситуацию и потеснить противника. В это время у французов начались проблемы с лояльностью немецких контингентов – неважно сражалась 25-я лёгкая кавалерийская бригада Нормана, укомплектованная вюртембержцами.

Ожесточённый бой разгорелся в центре. Русские войска потеснили части Домбровского, занимавшие позиции у Клейн-Видерича, и тем пришлось отойти к Эйтеричу. Перегруппировав свои силы и усилившись подошедшей дивизией Дельмаса, Домбровский пошёл в атаку, чтобы вернуть утраченные позиции. На сей раз он преуспел, поставив под угрозу коммуникации всей Силезской армии. Однако французы уже не могли сдерживать превосходящие силы противника. Домбровский отступил к Эйтеричу и Голису, а часть артиллерийских парков и обозов 3-го корпуса, которые прикрывала дивизия Дельмаса, попала в руки союзников. Утром 17 октября Домбровский был выбит и из Эйтерича. Блюхер торжествовал: он одержал крупную победу, и чаша весов начала клониться в сторону союзников.

17 октября наступила оперативная пауза – обе стороны усиливались подкреплениями и оборудовали боевые позиции. Правда, эти подкрепления были абсолютно несоизмеримы по количеству. К союзникам подошла Северная армия шведского принца Жана-Батиста Бернадота (до 60 000 солдат), Богемская армия усилилась корпусом генерала Иеронима Коллоредо, на следующий день ожидали прибытия Польской армии генерала Леонтия Беннигсена численностью примерно в 50 000 человек. От русского императора Александра I к Беннигсену отправился гонец с посланием следующего содержания:

«Сражение, назначенное на следующий день, будет дано в годовщину победы, одержанной при Тарутине, положившей начало успехам русского оружия. Государь ожидает завтра того же от Ваших талантов и боевой опытности».

К Наполеону же за это время подошёл один-единственный 7-й корпус Ренье численностью в 12 637 человек, наполовину состоявший из саксонцев, надёжность которых, как и прочих немцев, была уже невысока. Наполеон понимал ничтожность своих пополнений и начал готовиться к отступлению. Чтобы выиграть время, он отправил к австрийскому императору пленного генерала Мервельдта с предложением о перемирии. Отправив парламентёра только к австрийцам, Наполеон рассчитывал рассорить союзников, не слишком доверявших друг другу. Обмануть своих врагов Бонапарт не сумел. Позже австрийский канцлер Меттерних писал:

«18 [октября] я радовался одному из моих самых прекрасных триумфов. В 6 часов утра пришел Мервельдт, которому Н. [Наполеон] поручил просить пощады. Мы же ответили ему огромной победой».

Русский и австрийский императоры не желали давать врагу передышку и решили продолжить борьбу как можно скорее. В ночь с 17 на 18 октября Франц I и Александр I провели молебен Всевышнему о даровании победы, а назавтра должно было начаться новое грандиозное сражение.

18 октября французы готовились к отступлению – собирали лошадей для обозов, избавлялись от всего ненужного. На юге французские войска начали покидать позиции, которые они удерживали с 16 октября, и занимать оборону чуть севернее – между Конневице и Пробстгейде.

Утром войска Беннигсена заняли место между Богемской армией Шварценберга и Северной армией Бернадота. Селения Кольмберг и Баальсдорф французы оставили сами, но из посёлков Гольцгаузен и Цуккельгаузен их пришлось вытеснять солдатам Богемской и Польской армий. Огрызаясь, французы сумели даже выбить русские части из Баальсдорфа. Но так как численное превосходство было явно на стороне коалиции, наполеоновская армия медленно отступала к Пробстгейде и Штетрицу. Чтобы не попасть в окружение, французам пришлось оставить и Штейнберг.

Южнее части Богемской армии (корпус генерала Витгенштейна) наткнулись на шквальный огонь врага около Пробстгейде и понесли большие потери. Попытка отсечь войска, отступавшие от Гольцгаузена, от основных наполеоновских сил, успеха также не принесла.

Параллельно с этим австрийцы предпринимали попытки выбить войска новоявленного маршала Франции Юзефа Понятовского из селений Делиц, Дезе и Лессниг. Маршала выручили дивизии Молодой Гвардии под началом маршала Шарля Удино, и войскам коалиции продвинуться не удалось. В это же время войска генерала Дьюлаи, едва не перерезавшие французские коммуникации, ушли в направлении Греберна, освободив французам путь к отступлению. Одновременно с этим Силезская армия Блюхера увязла в боях у Пфафендорфа и Галесской заставы.

На участке Северной армии Бернадота также шли боевые действия. Селение Шёнефельде штурмовали части генерала Александра Ланжерона – будущего одесского градоначальника. Бои продолжались до вечера – за каждый дом, двор и крест на кладбище. К ночи французов вытеснили из селения превосходящими силами.

Но настоящей катастрофой для Франции стало другое. Саксонцы 7-го корпуса и вюртембержцы дивизии Нормана, оборонявшиеся на участке Северной армии, наконец, сделали выбор, направив свои штыки против Наполеона. Для французов ненадёжность саксонцев секретом не была – Ренье предупреждал об этом Нея, но тот все предостережения пропустил мимо ушей. Для Наполеона это стало сильным ударом, современник писал: «До этого мгновения он сохранял спокойствие, держал себя как обычно. Случившееся несчастье никак не сказалось на его поведении; лишь на лице отразилось уныние». Язвительный Байрон позже так напишет о предательстве саксонцев:

«От льва Саксонский вкрадчивый шакал

К лисе, к медведю, к волку убежал»

Вечером 18 октября саксонские войска продолжали массово переходить на сторону союзников уже в полосе действия их Польской, Силезской и Северной армий – французский фронт стремительно оголялся. В попытке исправить положение лёгкая гвардейская кавалерия Наполеона провела контратаку на позиции Польской армии. Атака оказалась неожиданно удачной (в плен мог попасть сам Беннигсен), однако в итоге её удалось отбить. В это же время русские войска выбили войска маршала Жака Макдональда из Цвейнандорфа.

Попытки союзников овладеть селением Пробстгейде разбивались о стойкое сопротивление французских войск, которые не собирались ни сдаваться, ни отступать. В то же время ответные попытки французов контратаковать кавалерией успеха не имели. На направлении Лессниг-Делиц-Дезен австрийцам удалось взять только Лессниг – в остальных селениях стеной стояли польские подразделения наполеоновской армии.

На севере медленно продвигалась вперёд Силезская армия, без боя занявшая Голис и взявшая штурмом Паунсдорф. В это же время Северная армия овладела Шёнефельдом. При обороне этого предместья французы проявили такой героизм, что сразу после боя среди их военачальников разгорелись споры о том, кто же был самым героическим защитником. В итоге Наполеон отдал всю славу «храбрейшему из храбрых» маршалу Нею, хотя маршал Мармон, судя по всему, проявил большую доблесть, пробыв под огнём противника не менее десяти часов – куда дольше Нея.

Завершив боевые действия 18 октября, союзные армии принялись готовиться к штурму Лейпцига, который должен был начаться на рассвете следующего дня.

Отступление наполеоновских войск из Лейпцига началось ещё утром 18 октября. Сначала отступал 4-й корпус Бертрана, шедший буквально на виду у войск австрийского лейтенант-фельдмаршала Дьюлаи. Французская армия уходила по единственной свободной дороге и немногочисленным мостам. Инженерное обеспечение отсутствовало, поэтому войска двигались медленно. Не желая вызывать гнева местного населения, Наполеон не стал поджигать предместья Лейпцига.

Как только Наполеон пересёк мост через реку Эльстер, сапёры немедля подорвали переправу – вместе со сгрудившимися на мосту французскими солдатами. Причина такой жестокости лежит в банальной безответственности. За заряды, заложенные под мостом, и их своевременный подрыв отвечал генерал Шарль Дюлолуа. Он делегировал полномочия своему начальнику штаба полковнику Монфору, который, в свою очередь, передал ответственность за взрыв моста… некоему капралу с тремя сапёрами. Капралу оставалось выполнять указание: как только на горизонте покажется враг, взрывать мост. Неизвестно, где бравый вояка увидел врага (до подхода союзнических армий время ещё оставалось), но мост он взорвал немедленно, оставив порядка 28 000 французов на другом берегу реки.

До взрыва успели переправиться порядка 100 000 человек. Остальным предстояло преодолевать реку вплавь. Получилось это не у всех: генерала Лористона взяли в плен, а трижды раненный маршал Понятовский попытался переправиться верхом на коне. До другого берега он не доплыл… Среди тех, кому повезло переплыть реку и добраться до своих, был маршал Макдональд.

19 октября в 7 часов утра началось наступление Польской, а через час и Богемской армий союзников – они подступали к городу с юго-востока. Организованная оборона предместий Лейпцига уже прекратилась, и французские отряды отступали к центру города. Немногочисленные батареи французов были выставлены на городских окраинах и перестреливались с союзной артиллерией без особого успеха. Подойдя к Лейпцигу, командующий Польской армией Беннигсен вступил в переговоры с местным магистратом. Договориться не удалось, и Дрезденские ворота города были взяты штурмом.

В 8 часов утра выдвижение к Лейпцигу начала и Северная армия союзников, шедшая с северо-востока. Французы не собирались легко сдавать город и оказывали упорное сопротивление. Один из командующих силами коалиции, принц Людовик Гессен-Гомбургский, был ранен. Когда принца уносили с поля боя, он напутствовал своих бойцов: «Ребята! Держитесь твёрдо!», и уже к полудню его солдаты вошли в Лейпциг через Торгауские ворота. Быстрое продвижение Северной армии было необходимо её командующему Бернадоту – чтобы подчеркнуть свои исключительные заслуги в разгроме Бонапарта, он стремился войти в город раньше других венценосных особ.

Труднее всего штурм города дался Силезской армии, подошедшей с северо-запада. На участке, где к Лейпцигу приблизились её части, французы выстроили прочную оборону. Трудности начались с городка Пфафендорф, который пришлось брать русскому корпусу генерала Дмитрия Остен-Сакена. Затем корпус Ланжерона долго не мог справиться с защитниками Галльских ворот. В итоге Блюхер приказал расчистить путь ядрами. Русские батареи открыли сильный огонь, после чего магистрат незамедлительно выслал к Блюхеру делегацию с просьбой пощадить город. В ответ полководец заявил, что прекратит разрушать город только тогда, когда тот сдастся. После полудня Галльские ворота были взяты, причём Блюхер лично принимал участие в штурме. Об упорстве боёв в северо-западной части Лейпцига говорит тот факт, что участвовавший в них Архангелогородский полк по окончании боевых действий имел в своём составе всего 30 офицеров и 180 нижних чинов.

К 5 часам пополудни сопротивление лейпцигского гарнизона было сломлено и в зоне ответственности Силезской армии. Город пал.

Битву под Лейпцигом, несомненно, можно считать великой. Она стала рекордной для наполеоновских войн по численности сражавшихся (550 000 человек) и оказала огромное влияние на дальнейший ход событий в Европе. Потери наполеоновской армии в «Битве народов» составили 65 000–70 000 человек (погибло 7, было ранено 15 и попало в плен 34 французских генерала). Коалиция потеряла около 54 000 человек убитыми и ранеными, включая 9 генералов убитыми (из них 7 русских и 2 австрийца) и 19 – ранеными (11 русских, 2 пруссака и 6 австрийцев).

Ничего сверхъестественного по части стратегии союзные командующие не показали. Они просто разыграли партию в идеальном порядке, сначала нанеся чувствительные удары войскам наполеоновских маршалов, а затем оперативно объединив армии и создав подавляющее численное превосходство, против которого не устоял даже военный талант великого корсиканца. Сам же Наполеон, как ни странно, тоже не проявил традиционной для себя быстроты манёвра. Намерения Бонапарта «поймать» хотя бы одну армию союзников до подхода остальных и разгромить её потерпели крах, а после соединения всех сил коалиции рассчитывать ему было уже не на что.

Сражение дало массу примеров героизма, проявленного солдатами и офицерами всех участвовавших в нём армий. О Молодой Гвардии Наполеона очевидец писал так:

«Героическая отвага Молодой Гвардии проложила нам путь. Отразив атаку врага, она построилась по краям дороги и прикрыла ее, словно две стальные стены, извергающие пламя… Я никогда не забуду этого величественного зрелища, которое являла собой Гвардия, которая умела умирать, но не умела сдаваться…»

С политической точки зрения «Битва народов» предрешила крах Первой империи и всего наполеоновского миропорядка. Бонапарт полностью потерял Германию – Рейнский союз приказал долго жить, сочтены были и дни Вестфальского королевства, где правил его брат. От империи начала откалываться Голландия, из которой французам вскоре придётся уйти. Более того, бывшие сателлиты повернут штыки против Франции. Серьёзные проблемы начнутся и в ближайшем окружении Наполеона – его предаст даже Мюрат, который уже 24 октября покинет того, за кем следовал столько лет.

Положение антинаполеоновской коалиции после «Битвы народов» сильно укрепилось. Если провал русской кампании ещё можно было списать на «генерала Мороза», то после Лейпцига окончательно выяснилось – Наполеона можно и нужно бить. Теперь почти все монархи Старого Света стремились встать под знамена коалиции, дабы бороться за «свободу», которую попрал «тиран». Советский и российский историк Николай Троицкий писал по этому поводу:

«Парадокс истории: феодальные владыки, тиранившие своих подданных, поднимали народы против него, сына Революции и творца Гражданского кодекса, во имя свободы!»

Для основных участников коалиции Лейпциг стал триумфом, который побуждал их идти вперёд и вперёд – к окончательной победе над Наполеоном…