Одиссея Хрольва Пешехода

Цикл из трёх статей, посвящённых англо-норманнским отношениям с IX по XI вв., закончился на том, что на уже ставший традиционным междусобойчик англо-саксов и скандинавов в конце концов пришёл нормандец Вильгельм, который поставил жирную точку в вопросе, кто в Англии главный. На самом деле, нормандский герцог вписался в эти события очень органично. В конце концов, в его прямых предках значится некто Роллон (франкоязычная версия имени) или же Ролло (так это имя выглядит в латиноязычных хрониках). А он, как известно, был самым настоящим скандинавом-норманном. Жизнь этого исторического персонажа, из изгнанника превратившегося в крупного феодала, была яркой и интересной.

Сложности скандинавской генеалогии

О происхождении Роллона не то чтобы ведутся споры, но всё-таки летописцы, а потом и историки не совсем единодушны в этом вопросе. Если верить французским источникам, Роллон происходил из знатной датской семьи, согласно же скандинавским сагам он был норвежцем, носил имя Хрольв и был сыном Рёгнвальда Эйстейнссона, ярла норвежской области под названием Мёр (ныне норвежская провинция Мёре-ог-Ромсдаль).

Ещё один вариант содержится в исландской «Саге о Хрольве»: её автор, оставшийся неизвестным, поддерживает версию норвежского происхождения будущего герцога Нормандии, но приписывает ему совершенно других предков и биографию. Впрочем, рассматривать «Сагу о Хрольве» в качестве источника было бы несерьёзно с нашей стороны — по большому счёту, это такая сказка-компиляция: вроде бы в ней и содержатся описания исторических событий, но, если присмотреться внимательнее, все они оказываются отрывками средневековых хроник различного происхождения, использованными развития сюжета ради, а не истины для.

В «Саге о Хрольве» упоминается, что наш герой какое-то время провёл в Гардарике (на Руси). Не исключено, что такое действительно было — в молодости Хрольв объездил немало земель и не везде промышлял как грабитель. Упоминается также, что он был в неплохих отношениях с англосаксонскими владыками.

Датская версия происхождения Роллона, скорее всего, объясняется следующим образом. Во времена, когда писались эти французские хроники (примерно при Вильгельме Завоевателе), Дания единственной из скандинавских стран считалась более-менее приличным государством, способным претендовать хоть на какую-то степень цивилизованности. Норвегия или Швеция были в представлении западноевропейцев местами дикими, и происходить высокородным нормандским герцогам оттуда было бы как-то неловко.

Несмотря на то, что вопрос происхождения Роллона до сих пор считается спорным, ближе всех к исторической правде, скорее всего, подходит «Сага об оркнейцах». В свойственной жанру лаконичной манере текст саги сообщает: «Ярл Рёгнвальд пришёл в страну с Харальдом Прекрасноволосым, а тот дал ему в управление оба Мёри и Раумсдаль; он женился на Рагнхильд, дочери Хрольва Носатого; их сыном был Хрольв, который завоевал Нормандию, он был столь крупный, что его не могли везти верхом лошади, потому его прозвали Хрольв Пешеход; от него произошли ярлы Руды и конунги Англии».

Очень похожим открытым текстом о Хрольве как о родоначальнике династии нормандских герцогов говорит и «Сага о Харальде Прекрасноволосом», входящая в знаменитый саговый цикл «Круг Земной». Но если в «Саге об оркнейцах» говорится лишь, что был такой Хрольв, который стал впоследствии герцогом, то «Сага о Харальде» уточняет причины, по которым тот покинул Норвегию. Впрочем, чтобы оценить масштаб проблемы, стоит присмотреться к тому, что непосредственно в этот момент в Норвегии происходило.

Хрольв покидает Норвегию

А в Норвегии в это время пришёл к власти небезызвестный Харальд, в недавнем прошлом Косматый, ныне же Прекрасноволосый (Харфагер) — первый король в норвежской истории. Своеобразное прозвище своё он заслужил данным в своё время обетом не стричь и не причёсывать волос, пока не завоюет норвежский трон, на тот момент по факту ещё несуществующий. Поскольку обету, как говорят, Харальд следовал неуклонно, то довольно быстро он приобрел довольно пугающий, но, без сомнения, примечательный облик. Впрочем, как только задуманное увенчалось успехом, он немедленно постригся и причесался, и преображение оказалось настолько разительным, что острые на язык подданные сменили конунгу прозвище на противоположное.

Как и положено уважающему себя королю, первое, что Харальд сделал на своём королевском посту — это начал жёстко ограничивать права и свободы своих новых подданных, в особенности, конечно же, аристократов. Именно по этой причине, например, тогда случился один из массовых исходов из Норвегии в не очень давно открытую Исландию. Но нам важнее другое. Один из законов, принятых Харальдом I, гласил, что викинги с этого момента могут разбойничать где угодно, только не в родной Норвегии. Как раз этот его закон обрёл определённую популярность, особенно среди простого народа. Но многих викингов, и так ошарашенных фактом, что они оказались чьими-то там подданными, подобное новшество совершенно не обрадовало.

Одним из таких викингов и оказался наш Хрольв, к тому времени довольно успешный и неутомимый в разбое хевдинг (предводитель морской дружины). Его не очень смутило, что он был сыном одного из ближайших приспешников и даже друзей норвежского короля. «Сага о Харальде Прекрасноволосом» говорит о том, что, вернувшись из похода в «восточные страны» (скорее всего, имеется в виду Финляндия), Хрольв разорил какие-то селения у норвежского города Вик, за что и поплатился немедленно, поскольку непосредственно в Вике в этот момент находился сам король.

Крутой нрав Харфагера был всем хорошо известен, и в этот раз Харальд тоже оправдал свою репутацию — Хрольв был изгнан из страны, несмотря на то что был сыном одного из вернейших и ближайших сподвижников конунга. Правда, саги намекают, что большой любви между Рёгнвальдом и его сыновьями никогда не было — ярл был истинно суров и весьма скуп на доброе слово. Поэтому нет оснований полагать, что изгнание Хрольва как-то испортило отношения между семьёй Рёгнвальда и Харфагером. Впрочем, кажется, самого Хрольва изгнание огорчило ничуть не больше. Собрав своих людей, он отправился в юго-западном направлении и ни в чём себе по дороге не отказывал.

Беспредел как образ жизни

Согласно французским хроникам, в 886 г. Хрольв явился на земли франков, которым и без него проблем, прямо скажем, хватало. В то время Западно-Франкским королевством (из которого впоследствии выросла современная Франция) правил король Карл, которого современники наделили «лестным» прозвищем Простоватый. Происхождение этого эпитета, правда, неизвестно. Хроники характеризуют его как человека, в общем-то, неглупого, но одержимого желанием вернуть под своё крыло всю давно распавшуюся на части империю Карла Великого. К описываемому моменту, правда, франкскому королю было не до жиру — словно сорвавшиеся с цепи, норманны (отнюдь не только дружина Хрольва Пешехода) были уже настоящей катастрофой для страны.

Викинги начали причинять франкам серьёзное беспокойство ещё во времена Карла Великого. Богатые аббатства на северных берегах были невероятно привлекательны для норманнов — ценностей церковь традиционно накапливала много, а сколь-нибудь серьёзной охраны, могущей противостоять хорошо вооружённым и прекрасно подготовленным воинам, у неё на тот момент не было.

Король Карл Лысый, внук Карла Великого, пытался предпринять меры по охране побережья. Специально для защиты от норманнов на севере королевства в 861 г. была учреждена Нейстрийская марка, состоящая из двух частей — Нормандской и Бретонской, каждая со своим маркграфом. Около 870 г. на реке Сене был сооружён деревянный мост с каменными укреплёнными фортами по обеим сторонам. Впоследствии из одного из этих фортов вырос город Пон-де-л'Арш. К слову, во время похода викингов, вылившегося в знаменитую осаду Парижа в 885 г., мост л'Арш довольно серьёзно задержал продвижение нормандцев по Сене. Но всего этого было слишком мало для того, чтобы справиться с постоянными набегами.

Хрольв включился в эту мясорубку с достойным лучшего применения энтузиазмом. В течение нескольких лет он весьма эффективно разорял и без того потрёпанные селения франков, не ограничиваясь северным морским побережьем страны — устройство норманнских драккаров позволяло ходить не только по морю, но и довольно свободно передвигаться по рекам. Многочисленные поселения на Сене и Луаре были наиболее удобными объектами для грабежей.

Поначалу, как пишет хронист Рихер Реймский, норманны высаживались на землю, опустошали окрестности и возвращались обратно на корабли, не имея постоянной дислокации. Хрольв довольно быстро обрёл в этих местах злую славу и, некоторым образом, новое имя: франки переделали его имя на свой манер и во всех французских летописях он зовётся Роллоном. В 889 г. Хрольв-Роллон всё-таки спустился с корабля на землю и обосновался в нижнем течении Сены. Это мало что изменило; он по-прежнему совершал набеги на различные области Франции.

В районе 911 г. произошло масштабное столкновение войск Карла Простоватого с норманнами под предводительством Роллона в Нейстрии. Это был один из немногих на общем фоне случаев, когда франкские вельможи смогли дать норманнам объединённый отпор. У стен города Шартра завязалась жаркая битва, силы были примерно равны. Сложно сказать, кто победил бы в этот раз, но конфликт оказался разрешён нетрадиционно.

Как уже говорилось выше, Карлом владела несколько навязчивая идея объединения земель, принадлежавших его легендарному предку Карлу Великому. Сюжет, хорошо знакомый нам по отечественной истории, если вместо Карла Великого подставить Ярослава: перед смертью король завещал разделить свои огромные владения между своими тремя сыновьями. Впоследствии это решение породило немало военных конфликтов и земельных разногласий. Впрочем, в отличие от Руси, чьи земли впоследствии всё-таки оказались объединены, империя Карла Великого так никогда и не была собрана воедино вновь, а её части положили начало Франции, Германии, Италии и другим государствам.

В 911 г. очередной франко-норманнский конфликт оказался для Карла Простоватого не только проблемой первой важности, но и весьма досадной помехой на пути намечавшегося похода на Лотарингию. Вопреки прозвищу, ему хватило здравомыслия на то, чтобы понять: не решив проблему викингов, о восстановлении единой империи можно даже и не думать. И Карл принял нетривиальное решение.

Из грязи в князи

Тут мы немного отступим от темы, чтобы уточнить один немаловажный для понимания ситуации момент. Ещё древние германцы, предки норманнов, были большими любителями переезжать с места на место. Если не подходить к вопросу слишком серьёзно, то можно сказать: а чего ещё ожидать от этноса, сформировавшегося практически в эпоху Великого переселения народов? В каждой шутке есть доля шутки — похоже, родные болота Нижней Эльбы и Ютландии в глазах аборигенов не стоили того, чтобы слишком за них цепляться, и практически каждое германское племя всегда было готово тронуться с места и перебраться хотя бы на болото соседей, по возможности предварительно избавив его от населения.

Этот чемоданный настрой постепенно исчезал по мере освоения и заселения германскими племенами Европы, но те из них, что заселили Скандинавский полуостров, сохранили его в полной мере. Практически любой уважающий себя викинг был всегда готов остаться насовсем в каком-нибудь местечке, более тёплом, чем его собственный дом, и, если дела пойдут хорошо, даже отказаться от разбоя как занятия нервного и рискованного. При этом даже беглый взгляд на карту Европы подсказывает нам, что практически любая европейская область могла оказаться тем самым более тёплым и уютным местом, чем холодная каменистая Норвегия (или та же Дания, откуда викинги переселялись на Британские острова целыми дружинами).

Похоже, Карл, хоть и Простоватый, эту народную норманнскую черту знал хорошо и сумел воспользоваться ею в нужный момент. Чуть ли не в разгар сражения под стенами Шартра он обратился к Хрольву-Роллону с предложением, от которого было невозможно отказаться.

Осенью 911 г. в городе Сен-Клер, что на реке Эпт, между западно-франкским королём и викингом Роллоном был заключён договор, согласно которому Карл отдавал Роллону земли на севере королевства. Полный список и границы этих земель неизвестны, поскольку сам документ до наших дней не дошёл. Информация, которой мы располагаем, — это хроника Дудона (или, на латинский манер, Дудо) Сен-Кантенского, в которой, по признанию многих исследователей, могут содержаться неточности. Но если опираться на текст Дудо (а другого всё равно нет), то Роллону по договору доставались «земли от реки Эпт до моря». В любом случае, мы не ошибёмся, если скажем, что удачливый викинг получил нынешнюю Верхнюю Нормандию.

В знак своей искренности и чистоты намерений Карл также отдавал Роллону в жёны свою дочь Гизелу. Вообще-то у Хрольва-Роллона уже была супруга, некая Поппа (или Попа) из Байё, но поскольку этот брак не был заключён в церкви, свадьбе с Гизелой препятствий не было. Подобное «двоежёнство» никого не смущало, было совершенно обычным делом для знатных норманнов и долго ещё оставалось вполне традиционным способом обустраивать свои семейные дела.

В обмен на дарованные земли Роллон обязался выполнить два условия. Первое, естественно, заключалось в необходимости перестать грабить Западно-Франкское королевство и начать защищать его от других норманнов, принеся Карлу клятву верности. По второму условию Хрольв должен был креститься.

Скандинавы-язычники в целом легко относились к чужим условностям. Многие из них для пущей убедительности в переговорах с религиозно озабоченными европейскими властителями крестились по многу раз, сохраняя при этом собственную веру. Так могло продолжаться на протяжении поколений. В случае Роллона (принявшего при крещении имя Роберт) вышло не совсем так. Неизвестно, уверовал ли он сам, но уже сын его, унаследовавший владения отца, был истовым христианином, и вся нормандская знать впоследствии отличалась даже по средневековым европейским меркам исключительной набожностью, неплохо, впрочем, окупавшейся. Церковь и Нормандия с тех самых пор всегда выступали на стороне друг друга к большой взаимной выгоде.

По свидетельству Дудо, оммаж Роллона был отмечен забавным происшествием. Ритуал принесения клятвы подразумевал целование королевской ноги, на что гордый Хрольв пойти никак не мог. Поэтому он назначил себе заместителя из ближайшего окружения. В последний момент у заместителя тоже взыграло ретивое, и, вместо того, чтобы опуститься на колени для поцелуя королевской туфли, он схватил Карла за ногу и потащил ногу к губам. Не ожидавший такой прыти король не удержал равновесия и упал. В общем, торжественный момент не удался. Согласно другим версиям, Карла ронял сам Роллон. Впрочем, насколько известно историкам, более никакие неурядицы отношений Карла с новообретённым вассалом не омрачали.

Так опальный норвежец стал крупным французским феодалом, графом Руанским. Официально герцогами Нормандии его потомки стали только через полвека, при Роберте II, когда Гуго Капет стал королём и «освободил» титул герцога Нейстрии, который занимал до этого. Официально в Нейстрии, исторической области, частью которой были и земли нынешней Нормандии, не могло быть больше одного герцога. Впрочем, это совершенно не мешало владыкам Нормандии называть себя герцогами практически с самого начала.

Едва завладев Верхней Нормандией, Роллон взялся за преумножение своих земель, отправившись на завоевание Бретани. Этот поход был вполне успешным; постепенно Роллон присоединял к своим изначальным владениям и другие окрестные земли. Как и многие викинги до и после него, он показал себя далеко не самым плохим правителем — осев на земле и осознав зависимость своего благополучия от состояния дел в собственной вотчине, скандинавы часто демонстрировали большое благоразумие и практичность в управлении делами.

Умер Хрольв-Роллон в 932 г., оставив своим наследником сына от Поппы де Байё, известного в истории как Вильгельм I Длинный Меч. Он был похоронен в Руанском Соборе. На надгробии усопший назван латинской версией имени Роллон — Ролло. О христианском имени Хрольва Пешехода, «Роберт», видимо, никто и не вспомнил. Не пригодилось.