В июле 1540 года у одного из двух венгерских королей Яноша Заполья родился сын, а через две недели сам король Янош умер. Современник короля Антон Веранций писал: «Всё теперь от низу до верху возмутится, словно в штормовом море». Слова эти, как не трудно догадаться, оказались пророческими: Венгрию ждали большие потрясения.
Действительно, в королевстве покойного Заполья немедленно образовались три партии. Одна стояла за неукоснительное соблюдение условий Варадского (Гроссвардайнского) мира. Другая, весьма влиятельная умеренная партия, выступала за то же самое, но с непременным условием, чтобы Фердинанд Габсбург навсегда защитил Венгрию от турок, или же Венгрии понадобится иной король; если же и он этого не сможет, тогда следует мириться и с турками, и с Габсбургом. Образовалась и третья партия, вокруг вдовствующей королевы, а вернее вокруг её советников во главе с отцом Дьёрдем Мартинуцци, выступившая за немедленное расторжение договора и за наследование трона сыном Заполья. Это ожидаемо ввергало страну в раздоры и для проведения в жизнь непременно потребовало бы османского военного вмешательства.
Промедление Фердинанда
В тот момент, казалось, перспективы Фердинанда получить во владение всю Венгрию и прилегающие земли были хороши как никогда. Он имел мощную политическую поддержку в стране, к его замыслам как будто более благосклонно, чем ранее, относились император Карл и французский король Франциск. Военная мощь в его распоряжении намного превосходила всё, что могла выставить третья партия.
Партия тех, кто «желал спасения отечеству, но предпочитал Фердинанда грудному младенцу», включала ряд вельможных лиц, среди которых виднейшими были Петер Переньи и Франц Франгепан, архиепископ Калочи (в немецких источниках Коллочау) и епископ Эгера (латинская Агриа, в немецких источниках Эрлау). Ими был созван сеймик в Дьёндьёше (в немецких источниках Генгеш), куда прибыли Франц Бебек, Сигизмунд и Мельхиор Баласса, а также другие представители знати.
Там Переньи призвал сословия Трансильвании поддержать Фердинанда, а регентов — не заключать мира с турками и перестать преследовать Майлата и его союзников, а иначе он сам будет вынужден вызволить из осады Фогараш силой оружия. Стефан Рашкаи, посланный третьей партией склонить собравшихся на сторону сына Запольи, сам был переубеждён и присоединился к партии Габсбургов.
«Шесть вельмож» обратились с письмом к императору Карлу и просили вмешаться, но притом резко критиковали недостаточные и нерешительно проводимые меры Габсбургов в отношении Венгрии и призывали тех или серьёзно взяться за дело или отказаться Фердинанду от претензий на Венгрию. Этим письмом Переньи, хотя и занимавший впоследствии высокие должности в королевстве Фердинанда, заслужил стойкую королевскую ненависть. И всё-таки вельможи получили обнадёживающий ответ и твёрдо перешли на сторону Фердинанда.
Однако сам Фердинанд медлил, оставался в Гагенау (ныне французский Агно) и занимался немецкими делами, а третья партия тем временем действовала.
Партия отца Дьёрдя
Ещё у смертного одра Заполья отец Дьёрдь призвал присутствующих вельмож поклясться исполнить волю покойного короля и возвести его сына на трон, а для того сохранять единство и смирять личные амбиции — и такую клятву от них принял.
Уже 23 июля 1540 года союзники отправили вести о смерти Заполья и о предстоящей константинопольской миссии Сигизмунду, польскому королю и отцу вдовствующей королевы Изабеллы. Также у него просили советов и поддержки в предстоящем деле, и более того, просили прислать войск, хотя бы столько, чтобы во всех случаях удержать Буду и Кассу (ныне словацкий Кошице; в немецких источниках Кашау). Сигизмунд в письме от 15 августа советовал Изабелле за власть держаться, советников слушать, но с разбором, и никаких дел государственной важности не решать без его советов.
Советникам-союзникам Сигизмунд отвечал 18 августа и советовал не браться за оружие до получения вестей от константинопольского посольства и вообще пытаться уладить дело миром. Он же уверял императора Карла, что всё сделает, дабы Венгрии не попасть в турецкие руки, но и уговаривал того «проявить благосклонность к интересам и чести Изабеллы и её сына, ведь и своим детям [Карл] того бы желал». Королева Бона в переписке от 1 октября просто называла сына Изабеллы венгерским королём.
По-своему интересно то, что отец Дьёрдь, человек невоенный и незнатный, в два месяца политически переиграл более влиятельные партии противников. Действуя из Сас-Шебеша, он первым делом занялся обеспечением безопасности со стороны Трансильвании, для чего главнейшим было заручиться твёрдой поддержкой Валентина Тёрёка. В этом вопросе отец Дьёрдь проявил такое красноречие, что в конце концов Тёрёк поклялся «употребить все силы и способности в защиту королевы и королевича, а воевод любовью или войной принудить к повиновению».
В этот же краткий период красноречие отца Дьёрдя, а вернее уговоры и обещания, склонили на сторону сына Заполья венгерскую знать Трансильвании.
Также отец Дьёрдь пообещал валашскому князю Радулу, оказывавшему некоторую помощь Майлату и союзникам, вернуть области Борберек (ныне румынский Вурпер, в немецких источниках Бургберг) и Альвинц (или Винце; ныне румынский Винцу-де-Жос, в немецких источниках Унтервинц или Винцендорф), захваченные у Радула несколько лет тому назад, и признать эти области за давние вотчины валашских князей. Так он не только отрезал Майлата от источника помощи, но и приобрёл ценного союзника.
Далее отец Дьёрдь вызвал представителей «наций» секейцев и саксонцев на присягу в Сас-Шебеш и обещал удовлетворить все их жалобы. Поскольку среди секейцев уже провели работу Мартин Андрасси и Николай Корниш, а трансильванская венгерская знать уже была на стороне Заполья, то и саксонцам ничего не оставалось, как присягнуть на верность Изабелле и её сыну.
Вербоци и Эсеки были наконец отправлены в Константинополь с дарами и с новой задачей — добиться султанской поддержки для сына Заполья.
На важнейшие позиции в Трансильвании: замки Дева, Гуньяд, Диод, Чичо, Горгени (ныне румынский Гургиу), Шамош-Уйвар, Альмаш, Дьюлафехервар, Сас-Шебеш и другие — были поставлены верные войска, с Майлатом заключено годичное перемирие, а временное наместничество в крае поручено Балтазару Борнемиса.
Кортеж с телом Заполья, сопровождаемый регентами и войском Тёрёка, вышел из Сас-Шебеша в Буду.
Фердинанд к середине августа отправил послов к султану, чтобы те уговорами и подарками — предполагалось предложить султану 30 000 золотых в год, великому визирю 6000, а толмачу 2000 — добились для него «всей Венгрии». Также он снарядил посольства к Сигизмунду и Изабелле и собирался «послать военную помощь двум трансильванским воеводам, попавшим в беду, ибо его [Фердинанда] сторону держали».
Избрание короля и попытка воеводы Майлата
15 сентября тело короля Яноша было погребено в королевской усыпальнице в Секешфехерваре (в немецких источниках Штульвайссенбург), и через несколько дней был созван сейм в Ракоше, где «не было только шестерых вельмож, перешедших на сторону Габсбургов».
Сын Заполья, ещё некрещёный, но, по желанию отца, уже именуемый Иоанном Сигизмундом (в источниках встречается также его «имя «наугад» Стефан — как его, например, называли на осенних переговорах в Константинополе), был провозглашён венгерским королём, ибо «[венгерские] сословия давно уже с отвращением отвергают немцев и испанцев».
Вдовствующая королева Изабелла провозглашена была регентшей до совершеннолетия короля. Отец Дьёрдь и с ним Петер Петрович были объявлены опекунами младенца-короля и регентами. Отец Дьёрдь оставался также казначеем, а Петрович, как граф Темеша, получил наместничество в «Нижних землях», Валентин Тёрёк был назначен главнокомандующим.
Изменением ситуации немедленно воспользовался воевода Майлат. Он сообщил султану, что малолетний королевич вовсе не сын Заполья, а некий низкорождённый, и что его, Майлата, вместе с Баласса уже признал своим правителями трансильванский сейм, что состоялся 29 августа в Шегешваре (ныне румынская Сигишоара, в немецких источниках Шессбург), и что Трансильвания, несомненно, изберёт его и королём, которого признают все венгры.
21 сентября Майлат созвал земельный сейм в Береталоме (ныне румынский Биертан, в немецких источниках Биртхельм), на котором отважился представить собранию некоего «турецкого посланника» — то ли подставного, то ли настоящего, но принуждённого к выступлению пытками. Тот сообщил, что султан якобы наделяет Майлата трансильванским леном, а потому сословия должны признать его своим князем и дать немедленный ответ.
Встревоженные перспективой отделения Трансильвании от Венгрии и превращения её в османский санджак, сословия потребовали и получили пять месяцев на раздумья. За эти пять месяцев замыслы Майлата потерпели крах.
Сильный ход королевы
Сулейман ласково принял Вербоци и Эсеки и как будто соглашался признать сына Заполья королём, однако желал удостовериться в его прирождённости, для чего и отправил своего посла.
Изабелла, как пишет Фесслер, «знала, чем убедить султанского посланника». Она встретила его в траурных одеяниях с младенцем в руках, и стала кормить дитя грудью прямо при после. Турецкий вельможа так проникся этой картиной, что пал ниц и, возложив руку на младенца, объявил, что никто, кроме сына Яноша, не будет королём Венгрии.
Заручившись такой поддержкой, 9 октября Изабелла обратилась с письмом к сословиям Трансильвании, предупреждая тех «не поддаваться на происки Майлата, который присвоил себе власть в крае». Вскоре прибыл и приказ султана «не слушать смутьянов Майлата и Балассу, а лишь сына Яноша королём признавать».
Фердинанд собрался защищать свои права в Венгрии лишь осенью, хотя в страну и не поехал, а руководил из Вены и Нойштадта.
В начале октября 1540 года из Альтенбурга (венгерский Мошонмадьяровар, в немецких источниках также Унгарише-Альтенбург) на Эстергом (в немецких источниках Гран) было послано войско барона Леонарда фон Фельса, и туда же ушёл речной флот Фердинанда. 9 октября к Фельсу в Эстергоме присоединились венгры под началом Петера Переньи, с которым были Балтазар Банфи, Гавриил Леваи, Франц Ниари, Каспер Рашкаи и другие знатные венгерские союзники.
Теперь Фельс имел под началом 4500 пеших, 2500 лёгких и 450 тяжёлых конных, 1000 в речном флоте («насадисты») и «много» артиллерии. Задачей его было, базируясь на Эстергом, отобрать у запольистов важнейшие крепости, особенно Буду — «ворота в Венгрию» — и тем поспособствовать переговорам о соблюдении Варадского договора и прочем.
В титуле статьи — коронование Фердинанда Габсбурга (состоявшееся значительно позже) (https://wikimedia.org)
Продолжение следует.
Источники и литература:
- Bánlaky, J. A magyar nemzet hadtörténelme (Военная история венгерского народа). В 24 т. 1929–1942 (mek.oszk.hu).
- Buchholtz, F.B. Ferdinand des Ersten. Bd.5. Wien, 1834
- Engel, J.C. Fortsetzung der Algemeinen Welthistorie. Wien, 1814
- Fessler, I.A. Geschichte von Ungarn. Bd.3. Leipzig, 1874
- García Cerezeda, M. Tratado las campañas y otros acontecimientos de los ejércitos del Emperador Carlos V. T.2. Madrid, 1874
- Guglielmotti, A. La guerra dei pirati e la marina pontificia dal 1500 al 1560. Vol.2. Firenze, 1876
- Iorga, N. Geschichte des Osmanischen Reiches. Nach den Quellen dargestellt. Bd.2. Gotha, 1909
- Iorga, N. Geschichte des rumänischen Volkes im Rahmen seiner Staatsbildungen. Bd.1. Bis zur Mitte des 16. Jahrhunderts. Gotha, 1905
- Iorga, N. Istoria armatei româneşti. Vol.1. Până la 1599. Bucureşti, 1929
- Mailath, J. Geschichte der Magyaren. Bd.4. Wien, 1831
Неужели Изабелла кормящая грудью так ошеломила турецкого посла?..
И только?
И не было богатых подарков, бакшишей, взяток и т.п.?..
При дворе Сулеймана Хуррем-султан официально полагали внебрачной дочерью Сигизмунда, а значит, сводной сестрой Изабеллы. Той оставалось лишь доказать, что это её ребёнок, т. е. кровный племянник султана по жене, что она и проделала кормлением.
Не был в курсе, что у жены султана были польско-литвинские корни...
А из какого источника информация?
Возможно, мы не чувствуем эпохи. Что ж до подарков и прочего... Султан (в лице посланника) выяснял, существует ли вообще высокорождённый младенец мужеска пола (и через год повторит проверку).
Так вот, возможно, чауш лишь тогда позволил себя поразить, когда собрал на месте сведения.
Спасибо за обстоятельный ответ.
-- "не чувствуем эпохи" в смысле не понимаем, что такое было для высокорожденной женщины поднести к обнаженной груди невысокорожденного ребенка, притом сделать это в присутствии посланника другого высокорожденного. И наоборот, насколько в самом деле связывали высокорожденных соображения пристойности (во всей этой венгерской истории 1540-1541 данный момент официально возникает не раз).