Шасси – немецкие, САУ – советские

К концу 1941 года ситуация с бронетехникой в Красной Армии была близка к катастрофической. В первые месяцы войны была потеряна большая часть танков, имевшаяся в наличии на начало 1941 года. Производство восполнить потери не могло, так как большая часть предприятий была эвакуирована с захваченных противником территорий и еще не успела наладить работу на новом месте.

Для частичного решения вопроса обеспечения Красной Армии (далее — КА) бронетехникой 21 декабря 1941 года всем предприятиям, подчиненным Наркомату вооружений, было вменено в обязанность изложить свои предложения по использованию трофейной техники, значительное количество которой скопилось в боевых частях. Часть машин использовалась там же, на местах, но после израсходования боезапаса немецкие танки и самоходные артиллерийские установки становились бесполезными, так как советские снаряды к их орудиям не подходили.

В начале 1942 года группе инженеров-конструкторов под руководством Е. В. Синельщикова, специально созданной при Главном артиллерийском управлении (далее – ГАУ) КА было поручено проектирование самоходных артиллерийских установок (далее – САУ) на базе различных шасси. В качестве таковых рассматривались как автомобильные шасси (в том числе, получаемые по ленд-лизу), так и шасси трофейных танков и САУ (в советских документах они указывались как «артштурмы»).

6 апреля 1942 года был утвержден эскизный проект самоходной гаубицы на базе шасси трофейной немецкой САУ StuG III. На заводе №592 в Мытищах, до войны производившем вагоны метро, начались работы над созданием первого экземпляра машины, получившей обозначение СГ-122(А) – самоходная гаубица 122 мм (артштурм). Созданная на заводе конструкторская группа под руководством инженера Каштанова уже к июню смогла создать первый прототип.

В войсках требовалось мобильное бронированное средство артиллерийской поддержки пехоты, способное как подавлять и разрушать полевые укрепления противника, так и, в случае необходимости, уничтожать его бронетехнику. Было принято решение установить в новой САУ полевую 122-мм гаубицу М-30 образца 1938 года, которая хорошо зарекомендовала себя в сражениях 1941 года. Кроме того, в ремонте находилось значительное количество этих орудий, лишившихся щитков или колесной базы, что также повлияло на выбор именно этой гаубицы.

Так как «родная» рубка трофейной самоходки была слишком мала, было решено ее демонтировать, а новую рубку спроектировать на 10 см выше. Толщина лобового бронелиста новой рубки достигала 45 мм, бортов – 35 мм, кормы – 25 мм, крыши – 20 мм. После испытаний, показавших, что переднюю часть САУ перетяжелили, толщину лобового и бортовых бронелистов уменьшили на 10 мм – до 35 и 25 мм соответственно. Орудие устанавливалось на специальной литой тумбе, крепившейся к полу рубки. В лобовой части орудие защищалось специальным бронированным кожухом. Над его казенной частью монтировался электрический вентилятор для оперативного удаления из рубки пороховых газов. Наведение гаубицы осуществлялось через монтируемую в рубке орудийную панораму. Стрельба могла осуществляться как в неподвижном положении, так и с хода (по площадям). «Родная» лобовая броня шасси StuG III усиливалась дополнительными 20-мм броневыми экранами.

Экипаж гаубицы составлял пять человек: командир (также имевший обязанности наводчика по горизонтали), наводчик по вертикали (он же радист), механик-водитель и два заряжающих. В боевой рубке для экипажа были предусмотрены два люка: один – в кормовом бронелисте и один – справа, в лобовом бронелисте. После проведения испытаний от переднего люка решили отказаться, чтобы повысить прочность САУ. Для наблюдения за окружающей обстановкой командир получил артиллерийский разведывательный перископ, под который в крыше рубки был предусмотрен специальный выдвижной стакан.

Штатный боекомплект СГ-122(А) достигал 50 снарядов, которые размещались на специальных полках вдоль бортов и кормовой стенки боевой рубки. Гильзы с зарядами (заряжание гаубицы М-30 было раздельным, поэтому в экипаже предусматривалось двое заряжающих) хранились на полу рубки в специальных пазах.

В бак самоходки входило 320 литров топлива, плюс в навесные баки помещалось еще 120 литров. Запас хода машины составлял 180 километров.

В период с 20 по 30 июня 1942 года первый прототип СГ-122(А) проходил испытание на полигоне московского завода №8, а с 25 июля по 8 августа – на Софринском артиллерийском полигоне. Машина прошла по шоссе и бездорожью в общей сложности 125 километров, показав неплохие результаты проходимости и управляемости. Сложности возникали лишь при езде по пересеченной местности, так как передняя часть САУ была тяжелее «оригинала» на 2,6 тонны. САУ также провела артиллерийские стрельбы, которые показали хорошую скорострельность и кучность стрельбы орудия. В результате было принято решение облегчить боевую рубку путем уменьшения толщины брони, от чего она стала тоньше, чем у StuG-III, на шасси которой производилась новая САУ.

19 октября Сталин лично подписал постановление ГКО №2429, которым предусматривалось изготовление ста двадцати СГ-122(А) на базе трофейных танков Pz.III, Pz.IV и StuG III и определялся график их поставки на завод №592.

Однако из-за того, что большая часть мощностей завода была эвакуирована на Урал, а остальная часть была загружена другими военными заказами, план производства был сорван. Руководство завода пыталось переложить ответственность за срыв плана на военных функционеров из Главного автобронетанкового управления (далее – ГАБТУ) КА, однако им это не удалось. Проблема состояла в том, что иногда завод не принимал отремонтированные трофейные шасси (поставляемые с танкоремонтного завода №8), поскольку не имел свободного места в цехах. Та же проблема возникла и с поставками с Московских предприятий: рембазы №82 и завода №8. При этом танки Pz.IV заводом вообще не принимались.

Тем не менее, за период с октября 1942 по февраль 1943 года, по различным оценкам, завод №592 произвел от 21 до 27 экземпляров САУ СГ-122(А). 1 февраля 1943 года завод из Наркомата вооружений передали в ведение Наркомата танковой промышленности и обязали сконцентрироваться на производстве новых легких танков Т-80. При этом завод получил новый номер – №40.

Самоходками СГ-122(А) комплектовался 1435-й самоходно-артиллерийский полк (далее – САП). В январе 1943 года он начал получать новые САУ, и сразу же от командования полка стали поступать нарекания на качество полученных машин. В результате на протяжении всего времени эксплуатации СГ-122(А) значительное их количество находилось в ремонте. Способствовало этому и то, что шасси танков Pz. III и САУ StuG III были крайне сложны в управлении для советских механиков-водителей, а печатных руководств по вождению СГ-122(А) и Pz. III в армии не хватало или не было вовсе – во всяком случае, до фронтовиков они не доходили. По этой причине около 50% самоходок было потеряно из-за поломок.

В составе 1435-го САП самоходки СГ-122(А) успели повоевать чуть больше недели (с 6 по 14 марта 1943 года) – совместно с частями 10-й армии Западного фронта в боях по освобождению Калужской области. Обладая хорошей огневой мощью, новые САУ показали свою техническую ненадежность. Крайне негативную роль сыграла и плохая подготовка экипажей. 19 марта 1943 года уцелевшие самоходки были отправлены с железнодорожной станции Пробуждение в тыл для ремонта, и дальнейшая их судьба автору статьи неизвестна. На сегодняшний день ни одной СГ-122(А) не сохранилось.