После того, как англичане и голландцы в ходе войны Аугсбургской лиги направили в 1694 году в Средиземное море крупную союзную эскадру, стратегическое положение Франции значительно ухудшилось. Поскольку разгромить непрошеных гостей в Леванте не представлялось возможным, французы решили нанести ассиметричный удар, высадившись непосредственно в самой Англии. Нейтрализовывать угрозу вторжения пришлось контрразведке английского короля Вильгельма III Оранского.
Адмирал против своего короля
В 1695 году Франция вообще не смогла вооружить большой флот. В море вышли лишь небольшие корсарские эскадры, которые содержали частные арматоры. Турвилль и д’Эстре получили отпуск.
Английский адмирал Рассел отослал 18 линкоров, имевших повреждения, из Средиземного моря в Англию, а взамен Адмиралтейство отправило к нему 8 линейных кораблей. С последующими подкреплениями к марту 1695 году у Рассела был 41 английский и 23 голландских линейных корабля. В течение зимы 1694–95 годов весь английский флот (41 линкор) прошел ремонт и кренгование в Кадисе. Для этого из Англии прибыли корабельные плотники, кузнецы, конопатчики вместе со специальным судном для кренгования. Содержание флота в Средиземном море потребовало огромных средств, сопоставимых с годовым флотским бюджетом в 1,2 миллиона фунтов стерлингов. Для изыскания этих средств Лондонский банк разместил заем на такую сумму.
В помощь Расселу пришли также мортирные суда и 3 пехотных полка. Король Вильгельм приказывал адмиралу в этом году обязательно штурмовать Тулон и Марсель, чтобы выбить флот Франции из войны окончательно. Помочь ему в этом должен был герцог Савойский, который вел двойную игру, выискивая, к кому ему будет выгодно присоединиться. К Тулону был отправлен дивизион Митчелла (6 линкоров), но такие силы были недостаточны для взятия этой мощной крепости. Митчелл смог организовать лишь дальнюю блокаду важного порта.
Основные силы Рассела подошли к Сардинии, дабы прикрыть Смирнский конвой. После этого англичанин намеревался идти к Италии и наладить взаимодействие с герцогом Савойским, как вдруг до него дошли слухи, что Савойя и Франция ведут переговоры о мире. Людовик сделал хитрый ход – он сдал армии герцога крепость Казале, купленную у Савойи перед войной. Савойя сразу же начала с Францией мирные переговоры.
Планы Рассела разрушились. Он опять начал просить отвести эскадру в Канал, но Вильгельм приказал флоту не только быть в Леванте до осени, но остаться там на вторую зимовку. При этом он считал, что если флот уйдет из Средиземного моря, ненадежный герцог Савойский обязательно выйдет из войны.
Шрусбери и министры встревожились – после осени ведь будет зима! И риск для флота будет огромным, крайне опасно возвращаться зимой. Король Вильгельм, находившийся под Намюром, не желал их слушать. Узнав об этом решении Вильгельма, Рассел пришел в ярость и в частном письме Шрусбери писал, что это – безумие, у союзников-голландцев – вечная нехватка провианта и припасов:
«Скорее всего, Его Величество находится под влиянием Амстердамского адмиралтейства. Кто придет нам на смену в сентябре? И кто будет командовать эскадрой? Мои корабли, измученные штормами, могут утонуть по пути домой. Если мне прикажут остаться, я не подчинюсь».
При этом он назвал действия короля «низкими и подлыми». И нарочно послал это письмо сушей, через Францию, чтобы оно всем стало известным. Правда, оно было доставлено в Англию нераспечатанным. Всё это выглядело почти как государственная измена. Шрусбери отсутствовал, и секретарь передал письмо прямо королю. Вильгельм пришел прямо-таки в бешенство; Шрусбери с трудом уладил дело. Но, поостыв, король не стал настаивать на второй зимовке.
Средиземноморские «корни» Франции
В апреле 1695 года к Расселу прибыли 4500 солдат (командир — бригадир Стюарт) и 12 бомбардирских судов. В мае, июне и июле флот союзников шел вдоль испанских берегов, 19 июля он был у Барселоны, Рассел надеялся ударить по Тулону или Марселю, используя савойские войска, но сначала решил попросить помощи у испанцев. Он обратился с просьбой к вице-королю Каталонии маркизу де Гастаньяга выделить ему 12 галер для действий на побережье, однако тот, в свою очередь, потребовал от Рассела помочь ему отбить Паламос. Рассел согласился высадить войска, но десант (4000 солдат) был высажен лишь 9 августа. Англичан ждало неприятнейшее открытие — у испанцев, оказывается, ничего не готово для осады! Не было ни достаточного количества орудий, ни даже пороха и мушкетов. Рассел снабдил испанцев боеприпасами и провиантом, после чего начались активные боевые действия.
Поначалу все шло хорошо, мортирные суда британцев несколько раз бомбардировали Паламос, в городе начались пожары, но тут вдруг два пленных рыбака-француза сообщили, что в Тулоне вооружены и готовы к выходу 60 линейных французских кораблей. Рассел посадил десант обратно на корабли и пошел искать французов. Несомненно, это была уловка Рассела: он отлично знал от своих шпионов, что флот в Тулоне стоит разоруженным, а Турвилль и Эстре получили отпуск. Возможно, эти слухи распускал и маршал Вандом, возглавивший французские войска в Испании. Во всяком случае, это было на руку Расселу, который и в 1694, и в 1695 году всячески уклонялся от помощи испанцам на суше, без сомнения, опасаясь возможных неудач.
В связи с окончанием благоприятного периода для плавания в конце сентября флот Рассела вернулся в Кадис. Узнав о том, что английская эскадра под командованием Рука (15 линейных кораблей) идет в Кадис с очередным Смирнским караваном, Рассел сперва хотел ждать его прихода в Кадисе. Но командующий голландским контингентом вице-адмирал Калленбург заявил, что он имел прямые указания вернуться домой до того, как замерзнут голландские каналы. Поэтому на военном совете было решено оставить в Кадисе для усиления Рука 16 английских и 7 голландских линкоров контр-адмирала Митчелла и капитана Ван Толла, а с остальными 25 английским и 16 голландским, в том числе наиболее сильными, идти домой.
Находясь в Средиземном море Рассел, по выражению английского историка Джулиана Корбетта, «въедался в корни Франции». Поэтому французское руководство решило нанести ответный удар, дабы английские эскадры убрались из Леванта. На щит вновь была поднята идея новой высадки в Англии якобитов во главе со свернутым Яковом II.
Нападение – лучшая защита
Тяжелая война, уже обошедшаяся Англии в 4200 торговых судов и 30 миллионов фунтов стерлингов, становилась непопулярной. Этим и решили воспользоваться во Франции. Было решено переправить на Остров 18 пехотных и 5 кавалерийских полков в количестве 16 тысяч под командованием генералов д'Аркура, Гонто-Бирона и Юмьера.
В Дюнкерке было собрано 300 транспортов. Эскортом должна была быть эскадра Габарэ и Нэсмонда из Бреста и Жана Бара из Дюнкерка. Войска были спешно собраны в Булони и Кале к осени 1695 года. Но — вот незадача! — почти все самые сильные двухдечники были переведены в 1694 году в Тулон, и теперь эти корабли нужно было срочно возвращать обратно, в Атлантику. Впрочем, рано или поздно это все равно надо было делать – содержать такой огромный флот в Тулоне было невозможно. Одновременно появился хороший шанс перехватить Смирнский караван Рука, находившийся в Кадисе.
Французы оперативно собрали и довольно быстро вооружили почти все боеспособные корабли в Тулоне под командованием лейтенант-генерала Шато-Рено. Но западные ветра и шторма помешали графу оперативно перевести корабли из Средиземноморья в Брест. Шато-Рено был готов к выходу из Тулона уже 6 января 1696 года (с 51 кораблем, 6 брандерами, 2 бомбардирскими судами), но из-за противного ветра смог уйти лишь 13 марта.
Интересно, что морской министр Поншартрен рекомендовал Шато-Рено уклоняться от боевых столкновений и, в случае необходимости, зайти в Рошфор или даже вернуться в Тулон.
Переход оказался на редкость тяжелым, эскадра попала в продолжительные шторма и лишь 16 мая прибыла в Брест. 4 поврежденных корабля вернулись в Тулон. Между тем, у Рука после усиления кораблями Рассела было 38 линейных кораблей, но они были в очень плохом состоянии, с большим количеством больных на борту. 30 марта 1696 года он вышел из Кадиса со 190 торговыми судами и 22 апреля вошел в Канал южнее мыса Лизард.
В начале февраля в Бресте было вооружено 6 линейных кораблей под командованием генерал-лейтенантов Габарэ и Нэсмонда – 82-пушечный «Энтрепид», 50-пушечный «Солид», 54-пушечные «Гайяр» и «Темерер», 60-пушечный «Феникс» и 50-пушечный «Фуге». Нэсмонд был знаменит своими активными удачливыми крейсерствами: в 1695 году он захватил 2 английских судна Ост-Индской компании с грузом на 3,15 миллиона ливров, а позже, в 1696 году у мыса Финистерре — испанские 56-пушечный «Сантьяго де ла Викториа» и 36-пушечный галеон «Сан-Педро», на которых было серебра и золота на 10 миллионов ливров.
В Дюнкерке была вооружена и оснащена корсарская эскадра Жана Бара — 44-пушечный «Жерсей», 38-пушечный «Альсион», 54-пушечный «Мор», 36-пушечный «Мэлфорт», а так же 44-пушечные «Комт» и «Адруа». Таким образом, в мае 1696 года в водах Ла-Манша французы могли выставить 53 линейных корабля и 6 сильных приватиров.
Итак, 16 мая, как отмечалось выше, Шато-Рено вошел в Брест. Часть его кораблей шла с фальшивым парусным вооружением, некоторым требовался ремонт. А что же творилось на том берегу Ла-Манша?
Английский «прессинг»
Вильгельм Оранский узнал кое-что о планах высадки благодаря Королевской секретной службе только в феврале. Англичане начали лихорадочно вооружать флот, укреплять побережье. Оранский приказал вооружать все корабли, какие только можно. Наплевав на все политесы, моряков с торговых судов забирали в военный флот тысячами, правительство санкционировало «прессинг» (насильственную вербовку) по всем прибрежным городам. Вербовочные команды по ночам врывались в дома и вытаскивали из постелей людей, нередко никакого отношения к морской службе в прошлом не имевшим. Был наложен запрет на выход торговых кораблей в море.
7 марта в Даунс прибыл первый лорд Адмиралтейства адмирал главком Рассел, к 11-му числу британцы имели на рейде 37 английских и 12 голландских линейных кораблей, 2 фрегата и некоторое количество мелких судов. Адмирала Шовеля с 13 линкорами отослали в разведку. Около Дюнкерка англичане узнали от лазутчиков, что на рейде стоит эскадра Жана Бара, а в Кале сосредоточено до 12 000 солдат под командованием самого Якова II. 11 апреля к Шовелю подошли 3 бомбардирских судна, которыми назначили командовать кэптена Бенбоу. 13 апреля по Кале было выпущено 300–400 бомб, но практически безрезультатно — французы потеряли 12 человек убитыми и ранеными. Правда, в городе многие здания были разрушены.
Из-за такого раннего выхода в море на английских эскадрах было много больных. 15 апреля в Диле сгрузили 500 человек самых тяжелых, но мест для госпитализации не хватило, и часть заболевших осталась на кораблях.
Стоит отметить, что англичане знали только о формировании отрядов Нэсмонда и Жана Бара — выход Шато-Рено из Тулона остался для них совершенно незамеченным. Сменивший Рассела в Даунсе адмирал Джордж Рук, зная, что у Нэсмонда не более 6 линкоров, а Жан Бар не сможет выставить более 10 кораблей, решил часть своих кораблей III-V рангов выделить на сопровождение конвоев. К 10 мая 17 линкоров было изъято из Хоум Флита.
Гром грянул 16 мая 1696 года — около Лориана было захвачено французское бомбардирское судно «Фудроян», и из показаний пленных следовало, что еще 6 мая 47 французских линейных кораблей пришли из Тулона в Брест. В этот момент англичане могли собрать лишь 37 английских и 20 голландских кораблей, тогда как объединенные силы Шато-Рено и Нэсмонда составляли 53 корабля, плюс каперы Жана Бара! На военном совете 18 мая англичане решили идти к Уэссану, чтобы не дать французам перейти в Кале, однако вскоре эти планы были изменены — эскадра Рука отошла к Торбэю, где планировала дождаться линкоров, снятых с охранения торговых судов.
Сил катастрофически не хватало. Если блокировать Дюнкерк — то Шато-Рено и Нэсмонд могут выйти из Бреста. Если перебросить все силы к Бресту — Жан Бар прорвется к Кале и сопроводит войска.
Спецслужбы XVII века
Однако все решилось гораздо проще – Людовик XIV уже отказался от проведения операции. И здесь англичанам помогла… контрразведка.
Войну Аугсбургской лиги можно назвать первой войной, где очень важную роль играли разведслужбы обеих сторон. С английской стороны шпионажем и сбором данных занимались Королевская секретная служба под началом госсекретаря Южного департамента Дэниэла Финча, графа Ноттингема. Вильгельм Оранский имел также свою личную спецслужбу, которую возглавлял его друг детства Ганс Виллем Бентинк.
Со своей стороны Людовик XIV создал политическую полицию под началом Габриеля-Никола де Ла Рейни, и военную, которую курировал маршал Лувуа, а после его смерти – сам король (сыну Лувуа – шалопаю и недалекому человеку – доверить такое дело Людовик не захотел).
Кроме того, англичанам противостояла королевская канцелярия изгнанного Якова II, которую возглавлял лорд Мэлфорт. Эта тайная организация занималась подкупами в стане оранжистов, а так же пыталась перетянуть на свою сторону видных деятелей Англии. Надо сказать, что Мэлфорт на этом посту достиг значительных успехов, чему способствовало поведение Вильгельма Оранского, который так и не смог стать своим в чужой стране.
Не вполне доверяя ведомству Ноттингема, допустившему ряд проколов в 1692–1694 годах, Вильгельм поручил Бентинку провести «большую игру» по дезинформации противника (Great play). Смысл ее состоял в том, чтобы убедить французов в ранней мобилизации английского флота. Бентинк поступил хитро — он через доверенных людей довел до лазутчиков-якобитов сведения о том, что Англия к марту уже вооружила 50 кораблей, а к маю планирует вывести в море до 80 линкоров. Эти данные по секретным каналам попали к Мэлфорту, а оттуда к Якову II. Поскольку источником этой информации служили собственно люди Мэлфорта — в стане якобитов произошло большое замешательство.
Имел значение и такой фактор: судя по переписке Поншартрена, французы знали о лихорадочных приготовлениях в английских портах. Граф Бервик, побочный сын Якова от сестры Мальборо Арабеллы Черчилль, переоделся в платье простого матроса и посетил несколько английских кораблей. 1 марта он вернулся в Кале. Его рапорт оказался холодным душем для якобитов и весьма способствовал тому, что Яков совершенно охладел к затее новой высадки, чему способствовала и его перманентная нерешительность. Бервик сообщил, что англичане хорошо осведомлены о планах якобитов, и их войска уже развернуты и готовы к встрече с ними.
Между тем, 8 марта, в тот день, когда Габарэ и Нэсмонд должны были сниматься с якоря в Бресте, пришло сообщение о том, что в море 53 линкора союзников, и часть их под командованием Шовеля уже направляется к Кале и Булони. О Шато-Рено ничего еще не было слышно. Яков II встретился с французским королем Людовиком XIV и сообщил ему своих сомнениях.. После недолгих раздумий Людовик решил отменить десант.
К 23 мая войска, предназначенные для высадки в Англии, были переброшены во Фландрию, транспорта (до 300 единиц) распределены между Дюнкерком, Кале, Гавром, и Сен-Мало, а флоту Шато-Рено было приказано оставаться в Бресте. Операция была отменена.
Что же послужило основной причиной провала десанта в этот раз? Конечно, разведывательная служба Бентинка сработала неплохо. Но главная причина была та же, что и в 1692 году – недостаточные силы на море. В тот раз шедший к Турвиллю из Тулона д’Эстре, попал в шторм и опоздал. То же случилось и на этот раз: при попытке убить двух зайцев – перехватить Смирнский конвой в Кадисе и затем прикрыть высадку в Канале французы не убили ни одного. Особенно странно выглядит упор на тулонскую эскадру при том, что в Бресте было вооружено всего 6 линкоров. Меж тем, не считая кораблей в Вест-Индии и Дюнкерке, в Бресте было 36 годных линкоров, в том числе 21 трехдечник, в Тулоне – 65 кораблей (6 трехдечников). Если французы действительно хотели получить преимущество на море, следовало вооружить большую часть линейных кораблей, особенно, в Бресте, как это было в 1693 году, когда в европейских водах «под ружьем» было сразу 98 линкоров.
Однако «король-солнце» получил и несколько плюсов из этой, в общем-то, плачевной, ситуации. После перевода таких больших сил в Атлантику в Бресте было сосредоточено 86 линкоров, создававших серьезную угрозу непосредственно Англии. Теперь англичанам пришлось оставить все мечты о Средиземноморской эскадре. В итоге в 1696 году герцог Савойский вышел из войны, а французские корсары, пользуясь тем, что британцы сняли защиту с торговых конвоев, славно потрепали коммерческие караваны.
Кроме того, Вильгельм Оранский был вынужден срочно покинуть Фландрию и вернуться в Англию, что позволило французам стабилизировать фронт в испанских Нидерландах.
