Так получилось, что в первые годы после окончания Первой мировой войны верхушка списка английских воздушных асов неоднократно менялась. Позже всё «устаканилось», но спустя десятилетия позиции вновь перемешались. Кем были лётчики, большую часть времени занимавшие две верхние ступени «пьедестала почёта», и почему они дважды поменялись друг с другом местами в списке лучших асов?

Особенности национальной охоты

По сравнению с противниками и союзниками, авиация Великобритании времён Первой мировой войны имела целый ряд отличий в организации боевой работы истребителей, системе подтверждения и учёта побед и восприятии термина «ас». Частично эти особенности были связаны друг с другом, прочие были простым совпадением, но хорошо укладывающимся в общий английский стиль.

Британская «победная система» оставляет двойственные ощущения. С одной стороны, предполагалось учитывать только действительно сбитые самолёты, поэтому принуждённые к посадке и ушедшие со снижением враги за победы не принимались. В то же время, всё словно было нацелено на заведомое завышение результатов: для зачёта сбитого совершенно не обязательно было докладывать, что он упал на землю или в воду – достаточно было того, чтобы противник потерял управление (Out of Control – OOC) и «начал неуправляемо падать».

Такая система стала большим подспорьем для лётчиков-истребителей, от которых командование требовало активных наступательных действий и постоянного патрулирования над неприятельской территорией. Значительный процент воздушных боев проходил в удалении от линии фронта, вне поля зрения наземных наблюдателей, где попытка лётчика самостоятельно проследить за падением сбитого германца была чревата последствиями – можно было самому стать жертвой внезапной атаки.

Соответственно, без зачёта побед категории OOC результативность английских истребителей была бы заметно ниже, что при постоянно высоких собственных потерях не лучшим образом могло повлиять как на морально-психологическое состояние лётчиков, так и на карьеру авиационных командиров.

Командование ВВС, безусловно, осознавало неполноценность заявок категории OOC, о чем наглядно свидетельствуют его еженедельные коммюнике, в которых с лета 1915 года проходили все подтверждённые «по горячим следам» победы лётчиков французского фронта – после весны 1918 года там осталась только категория Destroyed – «уничтожен».

Тем не менее, сбитые самолёты всегда были главным мерилом эффективности истребительной авиации и основанием для представления лётчиков к наградам, хотя жёстких критериев по соответствию числа побед конкретному знаку отличия у британцев не было. Не было у них и списков-рейтингов асов, которыми увлекались немцы и французы. Сам термин «ас» британцам был известен, но относили его лишь к наиболее выдающимся воздушным бойцам, а не всем пересёкшим определённый рубеж подтверждённых успехов.

Отсутствие официальных списков и фрагментарность обнародованной информации по итогам основных боев 1918 года привела к разнобою в различных послевоенных публикациях с подведением итогов. Первое время одним из главных кандидатов на титул аса №1 Британского Содружества был канадский лётчик майор Раймонд Коллишоу (Raymond Collishaw), которому в 1918–1919 гг. иногда ошибочно приписывали 77 побед, т.е. больше, чем было у лучшего аса Антанты француза Рене Фонка (René Fonck). Однако с этим достаточно быстро разобрались и на первую строчку общепризнанного рейтинга поместили другого канадца – майора Уильяма Бишопа с 72 подтверждёнными победами.

Сам себе истребитель

Уильям-Эвери Бишоп (William Avery Bishop) родился 8 февраля 1894 года в Оуэн-Саунд, провинция Онтарио. В 1911 году он поступил в канадский Королевский военный колледж, а сразу после начала войны ушёл из него на последнем году обучения, чтобы записаться в армию. В сентябре 1914 года Бишоп стал вторым лейтенантом канадской лёгкой кавалерии, а полгода спустя был произведён в следующий чин.

Его часть оставалась служить в Канаде, поэтому весной 1915 года Бишоп перевёлся в другой полк, убывающий в Европу. Однако отправка канадцев непосредственно на фронт откладывалась, и тут в августе как нельзя кстати подвернулся вербовщик от Королевского Лётного Корпуса (RFC – Royal Flying Corps), агитирующий добровольцев-офицеров на службу наблюдателями, а солдат – на обучение полётам.

Уже 1 сентября 1915 года лейтенант Бишоп в неофициальном порядке приступил к обучению профессии летнаба в составе недавно сформированной 21-й эскадрильи RFC. 11 ноября он был официально зачислен в состав части, хотя формального перевода в RFC так и не получил и в его списках не числился.

Во второй половине января 1916 года 21-я эскадрилья переправилась через Канал и приступила к выполнению боевых заданий во Франции, действуя на разведчиках-бомбардировщиках R.E.7. В апреле эти малоудачные аппараты разбавили более традиционными B.E.2с и B.E.2e.

Если не считать нескольких аварий в тылу и на фронте, ярким эпизодом службы Бишопа на разведчиках стало лишь боевое ранение, единственное за всю службу: на самом излёте шрапнель от зенитного снаряда попала ему в голову. Для защиты оказалось достаточно лётного шлема, и всё ограничилось синяками.

В начале мая Уильям получил отпуск, во время которого повредил колено, но к врачу обратился только после возвращения в часть, сразу же угодив в госпиталь. Выписался он аккурат после перевооружения 21-й эскадрильи на одноместные эрзац-истребители B.E.12 и исключения наблюдателей из штатного расписания части. После возвращения в Англию в сентябре 1916 года Бишоп сумел добиться направления в лётную школу, и в ноябре его формально откомандировали в состав лётного корпуса и наконец-то признали «летающим офицером (наблюдателем)».

В начале декабря Бишоп закончил обучение, и уже как «летающий офицер» (т.е., рядовой пилот) прибыл для прохождения службы в 37-ю эскадрилью ПВО, летавшую на смеси из B.E.2 и B.E.12 разных модификаций. Немецкие самолёты и дирижабли к берегам Англии тогда практически не летали, поэтому эскадрилья не совершила ни одного боевого вылета.

В середине февраля 1917 года канадец убыл в лётную школу для переучивания на современные истребители «Ньюпор», а 7 марта был отправлен на фронт и два дня спустя зачислен в 60-ю эскадрилью – сначала во флайт «B», а затем во флайт «C».

25 марта в шестом боевом вылете лётчик одержал свою первую подтверждённую воздушную победу. 28 марта он совершил первый вылет в качестве ведущего группы, а два дня спустя – второй, причём, в числе его ведомых был офицер, исполнявший обязанности командира флайта. Штатный командир в то время был в отпуске, а позже сообщил о своей болезни, и 8 апреля канадца произвели в капитаны и флайт-коммандеры.

Во время «кровавого апреля» 1917 года потери английской авиации резко возросли, и хуже всего пришлось 60-й эскадрилье, потерявшей в боях более 100% от исходного числа лётчиков и сохранявшей боеспособность только благодаря постоянным пополнениям. Зато для Бишопа этот месяц стал началом восхождения к вершинам славы: начав его с двумя сбитыми на счету, к маю он имел 14 побед, а потом до августа записывал на свой счёт по 7–9 успехов ежемесячно. Всего за время своего второго «боевого тура» Бишоп одержал 47 побед на «Ньюпорах» тип 17 и 23 и новом S.E.5, полученном в конце июля.

2 апреля Уильям впервые вызвался добровольцем на одиночный боевой вылет на разведку, позже его полёты без ведомых стали регулярными (в среднем – каждый второй). Иногда это была разведка, но чаще просто свободная охота. Закономерным результатом стало отсутствие свидетелей удачных атак, но у командования лётчик был на отличном счету, и даже такие заявки утверждались с минимальной корректировкой. Более того, главное деяние аса, за которое он получил Крест Виктории, – рейд к немецкому аэродрому на рассвете 2 июня и последующий неравный воздушный бой, в котором канадец сбил три самолёта, – тоже было зафиксировано исключительно с его слов.

16 августа 1917 года Бишоп совершил заключительный боевой вылет и одержал последние две победы этого «тура», а 19 августа вернулся в Англию. Девять дней спустя его назначили на должность старшего инструктора планировавшейся к формированию в Канаде школы воздушной стрельбы с одновременным производством в следующий чин – должность была майорской. Правда, занять её Бишопу было не суждено: сначала он отгулял отпуск, потом был откомандирован в состав Британской военной миссии в Вашингтоне, где исполнял главным образом рекламно-представительские обязанности, а в январе 1918 года опять отправился в Англию.

В феврале 1918 года канадца назначили командиром находящейся в процессе укомплектования людьми и истребителями S.E.5a 85-й эскадрильи RFC (с апреля – RAF), но из-за длительного перерыва в полётах ему сначала потребовался курс переподготовки, так что командование частью он принял только в марте.

25 мая эскадрилья перелетела во Францию, 27 мая её командир совершил первый боевой вылет своего третьего «тура» и одержал первую победу, вслед за которой вскоре последовали и другие, и 15 июня его счёт достиг 60.

На следующий день Бишопу сообщили, что по запросу канадского командования его отзывают с фронта на штабную работу, поэтому в следующие несколько дней он все усилия бросил на наращивание личного счета, и утром 19 июня в последнем боевом вылете поставил личный рекорд, одержав пять побед за день! В бытность комэском каждые четыре вылета из пяти ас делал в одиночку. Лишь одна из его 25 побед была одержана в присутствии свидетелей, но все его заявки командование засчитывало без рассуждений.

После возвращения в Англию Бишопу поручили надзор за формированием Канадского авиакрыла, а 5 августа он был исключён из списков RAF как вернувшийся в канадскую кавалерию, произведён в подполковники и до конца войны возглавлял авиационный отдел штаба Канадских экспедиционных сил, отвечая за формирование канадских ВВС.

С окончанием боевых действий контингенты доминионов начали возвращаться на родину, и 31 декабря Бишоп демобилизовался. В 1931 году ему, как политику-лоббисту, способствующему развитию военной авиации, присвоили почётное звание груп-кэптена RCAF, которое к началу Второй мировой выросло до эйр-маршала. Уже во время войны он вернулся на службу, но в 1944 году вынужден был выйти в отставку по состоянию здоровья. Скончался Бишоп 11 сентября 1956 года.

В приказе о последнем боевом награждении Бишопа – крестом «За лётные заслуги» в августе 1918 года – был назван его личный счёт в 72 подтверждённые победы, который и вошёл во все последующие публикации со списками асов. Некоторые канадские историки приводили несколько большее число – 75, но они включали заявки, классифицированные как резкая потеря высоты без потери управления (Drived Down Under Control), что победой не считалось.

Однако, его первенство в рейтинге оказалось недолгим, и уже в 1919 году появилась информация о 73 победах майора Эдуарда Мэннока, погибшего летом 1918 года. Сначала эта версия ходила параллельно с вышеописанной, но в 20-х годах стала общепринятой.

Осторожность как залог успеха

Эдуард, или по некоторым данным Эдуард-Коррингем Мэннок (Edward Corringham Mannock) родился в шотландско-ирландской семье кадрового унтер-офицера британской армии, много путешествовавшей по империи вслед за новыми назначениями отца семейства. Точная дата и место рождения будущего аса неизвестны, так как свидетельство о рождении пока не найдено, а сам Мэннок подавал о себе совершенно разные сведения. Например, в лётную школу он записался как рождённый 24 мая 1887 года в графстве Корк в Ирландии, а в анкете на загранпаспорт указал 1889 год.

Бросив школу, Эдуард перепробовал несколько профессий, пока не стал сотрудником Национальной телефонной компании, старейшей в Европе. Сначала он был клерком в офисе, а в 1911 году перешёл в инженерный отдел, получив соответствующую специальность. Примерно тогда же он записался резервистом в территориальную армию и был определён в Королевский армейский медицинский корпус, а в 1913 году получил сержантские шевроны.

В феврале следующего года Мэннок уехал в Турцию и стал инженером телефонной компании в Стамбуле, где тогда работало много иностранных специалистов.

После начала войны Турция сохраняла нейтралитет, но в октябре 1914 года стала союзником Германии, и находящиеся на её территории граждане стран Антанты были интернированы. Условия в лагере были очень суровыми, особенно в карцере, куда Мэннок попал за «попытку побега» – на самом деле, он попался при вылазке на склад за продуктами для себя и товарищей. К весне 1915 года он был уже настолько плох здоровьем, что попал под программу репатриации больных, и 1 апреля был передан представителям Красного Креста.

В мае Мэннок едва живым вернулся домой и сразу же связался с частью, к которой ранее был приписан. Уже в июле он был на действительной службе и с этого времени работал санитаром и водителем в госпиталях на территории Англии, а через несколько месяцев стал сержант-майором.

В марте 1916 года, не желая прохлаждаться в тылу, Мэннок подал рапорт о переводе в Корпус королевских инженеров и прошёл собеседование, по результатам которого был принят с присвоением первого офицерского чина, пока что с испытательным сроком, и начал обучение на «туннельного офицера». Ещё через несколько месяцев Эдуард сделал буквально прыжок из-под земли в небо, записавшись в авиацию, и в августе получил направление в лётную школу.

Распространённая легенда говорит о том, что Мэннок был практически слеп на левый глаз, но сумел скрыть это на медкомиссии, заучив порядок букв на проверочной таблице. Однако родственники лётчика это опровергали, говоря лишь о незначительном ухудшении зрения после перенесённой в детстве инфекции.

В феврале 1917 года курсант Мэннок стал «летающим офицером» и приступил к специализированной истребительной подготовке, а 31 марта отправился наконец во Францию, получив назначение в 40-ю эскадрилью RFC, вооруженную истребителями «Ньюпор»-17 и 23.

1 апреля он совершил первый ознакомительный полет, 6 апреля был зачислен во флайт «C», а 13 числа приступил к выполнению полноценных боевых вылетов с пересечением линии фронта. Первое время отношение к нему в части было неважным, и не только в личном плане, но и в профессиональном: слишком уж медленно и последовательно «врастал» он в боевую работу, слишком расчётливо и осторожно действовал в воздухе.

Многие пилоты начали вслух сомневаться в его храбрости, и, чтобы раз и навсегда пресечь эти разговоры, не доводя до прямых обвинений в трусости, 7 мая Мэннок вызвался добровольцем на задание по уничтожению привязного аэростата. Это сложное и смертельно опасное дело считалось тогда уделом исключительно волонтёров. Атака увенчалась первым боевым успехом лётчика, но это был именно демонстративный жест, а не смена стиля: когда эскадрилья опять получила приказ на охоту за «сардельками», и к Эдуарду, как уже признанному храбрецу, обратились с предложением поучаствовать, он отказался и в дальнейшем больше не брал подобные задания.

Начало карьеры Мэннока как лётчика-истребителя оказалось весьма неспешным: вторую победу он одержал ровно через месяц после первой, в июле добавил к ним ещё две, но уже 22 числа был назначен командиром флайта «A» с одновременным производством из 2-х лейтенантов сразу в капитаны.

Другие лётчики восприняли это назначение не лучшим образом, однако, вскоре поменяли своё мнение: осторожность, расчётливость и склонность нового командира к тщательному планированию действий пришлись как нельзя кстати и наилучшим образом сказались как на общей эффективности подразделения, так и на личном счёте флайт-коммандера. В августе-сентябре он записал в «личный зачёт» 11 подтверждённых побед, пять из которых одержал на более современном «Ньюпоре»-24 из числа полученных во второй половине августа.

С середины октября по середину ноября 1917 года 40-я эскадрилья прошла перевооружение на S.E.5a, а Мэннок за это время успел отгулять отпуск на родине. После возвращения на фронт он провёл несколько успешных воздушных боев, но сумел добиться только одной подтверждённой победы, которую ему засчитали 1 января, а на следующий день его «боевой тур» закончился.

В январе 1918 года ас несколько недель прослужил лётчиком-испытателем в экспериментальном подразделении, занимавшемся авиационной радиосвязью, но 1 февраля сумел добиться нового строевого назначения и стал командиром флайта «A» в завершающей предбоевую подготовку 74-й эскадрилье. В апреле 74-я прибыла на фронт уже как часть новообразованных Королевских ВВС, и в середине месяца её лётчики открыли боевой счёт. На май пришёлся пик успехов как эскадрильи в целом, так Мэннока лично, одержавшего тогда 20 подтверждённых побед.

Тем временем, в июне открылась вакансия командира 85-й эскадрильи. В дневнике одного из её пилотов осталась запись о визите авиадарма генерал-майора Джона Салмонда (John M. Salmond), обсудившего с лётчиками кандидатуру их будущего командира, и те дружно высказались в пользу Мэннока как «лучшего флайт-коммандера на всем фронте».

Сам Эдуард предложению не обрадовался, но все же согласился, и 18 июня получил новое назначение вкупе с производством в майоры и двухнедельным отпуском, а к исполнению обязанностей комэска приступил после возвращения во Францию 3 июля.

Административные дела оставляли мало времени на собственные вылеты, но Мэннок старался летать регулярно, и его личный счёт продолжал расти. На рассвете 26 июля 1918 года он ушёл на патрулирование в паре с лейтенантом Дональдом Инглисом (Donald C. Inglis). Вместе они атаковали и сбили одиночный разведчик, после боя оказавшись на небольшой высоте. При проходе над немецкими траншеями истребители попали под огонь зенитных пулемётов, командирская машина вспыхнула и, оставляя шлейф дыма, рухнула на землю. Ведомый немного покружил над местом падения, а потом с пробитым бензобаком сел, едва перетянув линию фронта, после чего его самолёт был уничтожен огнём неприятельской артиллерии.

В июле 1919 года в указе о награждении Крестом Виктории счёт Мэннока был указан как 50 побед, но с подачи его друга и ученика Джеймса Джонса (James I.T. Jones) общепринятым стало другое, заметно большее число – 73. Дневники и письма некоторых пилотов 85-й эскадрильи тоже говорят о «примерно 70» победах их командира, так что Джонс мог действительно насчитать именно столько, но не менее вероятным представляется желание показать своего патрона более результативным асом, чем канадец Бишоп. Это же обстоятельство, вероятно, и стало основной причиной последующего принятия этой версии.

Среди части коллег Бишоп ещё летом 1917 года приобрёл репутацию «великого сказочника», поэтому далеко не все доверяли его заявлениям. Даже если отбросить обвинения в прямом подлоге, списав их на следствия личных конфликтов, а не реальные подозрения, то остаётся факт, что большинство его успехов были засчитаны без предоставления свидетельств очевидцев. Такого числа заявок в стиле «джентльменам верят на слово» не было больше ни у одного аса. Спустя годы, когда стали доступны данные о немецких потерях, действительно выяснилось, что достоверность побед Бишопа слишком мала даже по либеральным английским меркам.

По гамбургскому счёту

В последней четверти XX века несколько команд исследователей провели работу по составлению списков побед лётчиков разных стран, увенчавшуюся публикацией ряда справочников по асам и воздушным победам. Если по большинству стран сюрпризов почти не было, то по англичанам обнаружилась огромная масса ранее неизвестной информации. В числе прочего корректировке подвергся и «пьедестал почёта» у Мэннока по документам оказалась всего 61 подтверждённая победа: 16 в 40-й эскадрилье, 36 – в 74-й и 9 – в 85-й.

В то же время, у Бишопа по документам действительно оказалось 72 официально подтверждённые победы: каково бы ни было отношение к его заявкам времён войны, но склонностью к накручиванию счетов в послевоенных мемуарах он точно не обладал.

Коллишоу с 59–60 официальными победами замыкает тройку асов, но, если смотреть по числу реально сбитых самолётов противника, то фактически лучшим асом Великобритании был бы ас №4 Джеймс МакКадден (James T.B. McCudden) с официальным счётом в 57 побед и большей, чем в среднем по ВВС, подтверждаемостью по немецким данным.