«Изволит ныне командовать четырёх народов флотами»

1715 год в ходе Северной войны завершился тем, что Карл XII утратил Штральзунд, столицу Шведской Померании. В следующем 1716 году по инициативе короля театр военных действий переместился с Балтики в Норвегию. Там шведам должна была противостоять коалиция северных морских держав во главе с русским царём. Однако кипучая энергия Петра І, инициатора создания коалиции и активных действий против Карла, натолкнулась на непробиваемую осторожность союзников.

Торговля как инструмент внешней политики

В начале 1716 года Карл XII оперативно сформировал большое войско и 8 марта вторгся в Норвегию, которая на тот момент находилась в унии с Данией. С десятью тысячами драбантов он двинулся на Кристианию (Осло) и здесь 21 марта осадил крепость Акерсхус.

6 апреля 1716 года датский адмирал Кристиан Габель вышел в море с семью линкорами, шестью фрегатами и четырьмя шнявами. Имея на борту два пехотных полка, он отправился в Норвегию. Высадка солдат облегчила положение датских войск у Акерсхуса и Фредрикштадта. 23 апреля Габель поддержал огнём атаку захваченного шведами порта Мосс у Кристиансен-фьорда. Получившие отпор шведы отошли к крепости Фредрикстен в Фредриксхальде, расположенном около границы Швеции и Норвегии (сегодня это норвежский город Халден).

Тогда же произошло ещё одно событие, имевшее значительные последствия. Русскому царю Петру I удалось найти точки соприкосновения с новым английским королём Георгом I и голландским Великим пенсионарием. Две морские державы вступили в Северную войну на стороне России и Дании. В этом соглашении политика тесно переплелась с торговлей.

В 1708 году Георг Датский — герцог Камберленд, лорд-адмирал и принц-консорт Великобритании и Ирландии — определил потребность Королевского флота в пеньке — 1 800 т в год. При средней цене закупки в 4 фунта за тонну ежегодные траты на пеньку, как не сложно посчитать, составляли 7 200 фунтов. Однако с началом Северной войны и войны за Испанское наследство цены на неё резко подскочили. Сначала Швеция и Польша, основные поставщики Англии, стали продавать волокно по 7 фунтов за тонну. К 1709 году цена доросла до 11 фунтов, а затем и до 14. Более того, из-за разорения земель в Польше, Финляндии и Швеции продать даже такой объём стало проблематичным. В 1714 году шведский король назначил совершенно заоблачную цену в 22 фунта за тонну сырья.

Поэтому ещё 23 марта 1714 года Отдел Снабжения Роял Неви заключил контракт с Россией на поставку 1 200 т пеньки (66% годовой потребности страны) по фиксированной цене 6 фунтов (13 рублей серебром) за тонну. На плечи англичан легла в том числе и проблема самостоятельного вывоза товара с петербургских складов. Сама пенька обошлась им в 7 200 фунтов, плюс 5 475 фунтов отдали за снаряжение конвоя и выплату жалования матросам и офицерам. Итого 12 675 фунтов. Следовательно, стоимость одной тонны русской пеньки с учётом логистики обошлась им в 10 фунтов 6 шиллингов. Конечно, не как в мирное время, но Карл-то просил 22 фунта, а поляки — 17!

Надо сказать, что смерть королевы Анны Стюарт и воцарение Георга I для Петра оказались приятным сюрпризом. Дело в том, что ещё в 1710 году царь заключил договор с Курфюршеством Ганноверским и его правителем Георгом Людвигом и пообещал помочь тому приобрести шведские Бремен и Верден. Но в самой Англии отнеслись к этому союзу прохладно, считая его личным делом короля. Пётр поставил перед собой задачу — ни больше ни меньше как втянуть Англию в войну со Швецией. Для этого потребовалась одна хитроумная интрига.

Именной указ от 31 октября 1713 года «О привозе для продажи розных товаров в Санкт-Петербург, а не в Архангельск» повелевал к весне 1714 года доставлять товары из ближних городов к новой столице, а не к северному городу. В Санкт-Петербург также следовало привозить казённые товары: икру, клей, поташ, смолу, щетину, ревень, всю экспортную юфть и пеньку. В начале 1714 года вышел новый указ, согласно которому в Санкт-Петербург требовалось доставлять ровно столько пеньки, сколько в прежние годы привозилось в Архангельск. Получалось, что с 1714 года приобрести все эти товары морские державы могли лишь в Петербурге.

Голландские и английские купцы поплыли на Балтику и попали как кур в ощип: шведские каперы захватили 24 голландских и 20 английских кораблей. В парламенте Англии поднялась волна возмущения. Депутаты потребовали отправить на Балтику флот. Шведский король, узнав, что Голландия и Англия торгуют с русскими через Балтийское море, вне себя от гнева издал «Крейсерский и конвойный акт», санкционировавший захваты британских торговых судов, если они продолжат торговать с Россией.
В этот же момент Пётр через немецких союзников Карла сообщил последнему о секретном договоре между Россией и Ганновером, где Англия выставлялась державой, претендовавшей на шведские земли в Германии.

В результате Карл с головой кинулся в заговоры якобитов, мечтая свергнуть Ганноверскую династию и изменить политику Англии. А взбешённые британцы и голландцы послали на Балтику свои эскадры и стали союзниками Дании и России.

Россия и её союзники

В 1716 году у Копенгагена начал собираться огромный союзный флот. Первыми 7 июня прибыли англичане с 19 линкорами (командующий — адмирал Джон Норрис). Два дня спустя подошли русские: семь линейных кораблей и один фрегат. На следующий день к ним присоединились «Уриил» и «Селафаил». 13 июля на рейде бросили якорь голландцы с шестью линкорами. 17 июля сюда прибыл царь Пётр с 37 галерами и шнявами из Ростока, а 30 июля добралась и вторая русская эскадра в девять кораблей.

Состав союзного флота

Русский флот

1 августа над кораблями появились сигналы о подготовке к походу. На следующий день к датскому острову Борнхольм ушёл фрегат «Самсон» под командованием Дена — он должен был собрать сведения о шведском флоте. В плавании он пробыл до 8 августа, но неприятеля так и не обнаружил.

5 августа в десятом часу утра Пётр прибыл с берега на шлюпке «под своим флагом». Спустя час вице-адмиральский флаг был спущен, а вместо него на грот-мачте «Ингерманланда» взвился штандарт. Царь принял командование датским, английским, голландским и русским флотами. В ответ на девять выстрелов флагманского корабля загрохотали залпы ответных салютов. Петра «поздравляли яко командира своего в начале адмирал английский Норрис из 21 пушки, да генерал адмирал Гульденлёв из 27 пушек, и в показание вящего почтения сначала все датские адмиралы и другие флагманы флаги свои на несколько минут спустили и потом подняли паки… Такой чести никоторый монарх от начала света не имел, что изволит ныне командовать четырёх народов флотами», — писал современник событий. Флаги спускали на флагманских кораблях, а вымпелы на остальных. Русский флот на эти приветствия ответил 21 выстрелом салютов.

Неторопливые европейцы и беспокойный царь

Ближе к полудню 5 августа Пётр подал сигнал к походу. Дул попутный ветер. Первыми подняли якоря английские корабли, за ними русские (кроме чинившихся в Копенгагене «Ягудиила» и «Полтавы») и голландские. Под их прикрытием шёл огромный торговый флот. Можно встретить упоминания 400 и даже 600 судов. Очевидец отплытия этой армады писал, что «множеству парусов мочно было удивиться».

В ночь с 8 на 9 августа 1716 года союзный флот появился у Борнхольма. Однако если Пётр стоял за активные действия против шведов, то датчане, англичане и голландцы предпочитали не рисковать. Ульрик Гульденлёве, датский командующий, вообще отказался выделять корабли для разведки и крейсирования. Русский царь тоскливо прокомментировал: «Бог ведает, какое мучение с датчанами, сущее надобное время упускают, и будто чужое дело делают».

Не любивший бездействия Пётр ближе к вечеру отправился на Борнхольм. Переночевав на берегу, он после полудня перебрался на Кристиансё (Эртхольмен), крошечный архипелаг чуть восточнее острова. Там он познакомился с местным комендантом, осмотрел укрепления и батареи островов.

11 августа вернулись английские и русские корабли, ходившие в разведку к Аландским островам. Согласно рапортам командиров, шведские корабли укрылись в Карлскроне (Карлскруне), где находилась главная военно-морская база Швеции. Проход в Балтийское море был свободен и безопасен. На бизани «Ингерманланда» для созыва адмиралов поднялся датский флаг, а на кормовом флагштоке — английский. Состоявшийся совет вновь принёс сплошные разочарования. Британский адмирал Джон Норрис при полном одобрении Петра предложил «крейсовать всем флотом у Карлскрона, но датчане не хотели того учинить». Петру уже начало надоедать бесцельное стояние у Борнхольма. Он решил оставить флот и предложил пост главнокомандующего Норрису. Но этому резко воспротивились датчане. 14 августа, после долгих дебатов, было принято решение чтобы и тот, и другой осуществляли командование совместно: «обоим адмиралам быть в серёдке флота». Пётр же отплыл на шняве «Лизет» к Рюгену, где готовились для погрузки на суда русские войска. Не теряя времени, царь приказал собирать транспорты для выхода в море.

19 августа ветер дул с моря, мешая выходу кораблей, и Пётр убивал время, осматривая город и следы боёв за него. К вечеру установился попутный южный ветер, и царь немедленно «указал транспортным судам идти». На транспортах взмолились об отсрочке, и русский монарх принял поистине компромиссное решение: «хотя их не могли принудить в путь идти, однако от города более мили отослали, дабы удобнее к походу были». Отсрочка оказалась недолгой. Следующим утром царь по пути из города на свою эскадру заставил эти суда, которых было около сорока, сняться с якоря.

22 августа союзный флот, стоявший на якорях западнее Борнхольма, взял обратный курс. Причиной возвращения стала «жестокая погода» — штормовой норд-ост. Спешное отплытие стоило английской и датской эскадрам потери нескольких якорей. Русские корабли умудрились оставить боты, посланные к острову за водой. Чтобы позднее забрать их, Вейбрант Шельтинг, оставленный командовать русской эскадрой после отъезда Петра, приказал задержаться капитанам Бранту и Гауку (командирам кораблей «Гавриил» и «Рафаил» соответственно). Впрочем, погода, очевидно, была скорее поводом для возвращения. Смысла в дальнейшем пребывании огромной армады у Борнхольма не было никакого. Конвой уже ушёл, а против шведов союзники ничего предпринимать не захотели.

Ссоры, подозрения и разлад

Всё это время шведский флот в составе 23 линейных кораблей, шести фрегатов и одного прама укрывался в Карлскроне. Англичанам удалось захватить лишь шведский фрегат «Ильдерим» (Ilderim) с 36 пушками на борту. Его они передали датчанам, и те переименовали фрегат в «Поммерн» (Pommern).

Шведский флот в Карлскроне имел следующий состав:

Время, которое бездарно теряли союзники, играло на руку шведам. Карл XII снова проявил свои таланты и приготовил возможному десанту достойную встречу. Во всех крепостях Сконии (исторической провинции Сконе на юге Швеции) стояли гарнизоны, обеспеченные всем необходимым. Имелись и резервы, которые могли быть брошены на ликвидацию плацдарма противника. Всего Карл располагал 12 тысячами кавалеристов и 10 тысячами пехотинцев. Это было меньше, чем у союзников, но те не смогли бы высадить все свои войска сразу, и шведы получали возможность бить врага по частям. В крайнем случае Карл был готов отступать, уничтожая за собой все поселения: эта провинция перешла от Дании под власть Швеции лишь в середине XVII века, и шведы не считали её население полностью «своим».

Русские же войска сильно задержались у Ростока, а подкрепления из Мекленбурга ещё не пришли. Между союзниками начались ссоры. В Европе, особенно в Ганновере, заговорили о русской экспансии в Германии. Англию встревожила мощь новой морской державы, зримо продемонстрированная у датских берегов. По словам статс-секретаря Стэнхоупа, «если царь будет оставлен в покое три года, он будет абсолютным хозяином в этих краях». Русские в свою очередь начали подозревать датчан в том, что те нарочно оттягивали высадку: по словам царя, если «без рассуждения пойдём, то или пропадём, или так отончаем, что по их музыке танцевать принуждены будем». В итоге с каждым днём холоднее становилась не только погода, но и отношения между Россией и её союзниками. Русские подготовили 21-тысячный корпус для действия на Аландских островах, но датчане не выделили ни одного корабля.

4 сентября прибыли последние транспорты, доставившие пехотные полки князя Репнина. Три драгунских полка датчане так и не перевезли, ссылаясь на недостаток судов. На следующий день Пётр собрал консилиум, чтобы выслушать мнение прибывших накануне офицеров, «быть ли десанту или нет, понеже время уже позднее наступает, людей всех не перевезли, диверсия от Аланд не учинена, понеже датчане по концерту, учинённому в Альтеноу, вспомочь оному не хотели (…) обще все письменный учинили протокол, чтоб отставить до будущего лета». Высадку решили перенести на следующий год. Когда слухи об отказе России от десанта в 1716 году достигли датской стороны, там испытали настоящий шок.

Сложилась двойственная ситуация. С одной стороны, русские в Дании оставались союзниками, а царь пользовался всяческими знаками уважения. С другой, в Датском королевстве воцарилась лёгкая паника: мерещился сговор Петра I и Карла XII, которые на пару захватят Копенгаген. В городе на валах поставили пехоту. Прорезали амбразуры. Жителям тайком советовали готовиться к обороне от вероятного нападения русских. Масла в огонь рьяно подливал Андреас Бернсторф, ганноверский министр Георга. Бернсторф имел владения в Мекленбурге и крайне враждебно отнёсся к сближению этого герцогства с Россией. Ему приписывали идею захватить русский флот и самого Петра, если тот не выведет свои войска из Германии и Дании. Норрис, которому Бернсторф вроде бы даже послал соответствующий приказ, отказался от такой авантюры, резонно заметив, что подчиняется английскому парламенту, а не ганноверскому министру. Впрочем, официальная позиция Англии была откровенно настороженной по отношению к действиям России. Георг I даже прислал в Копенгаген генерала Ботмера, чтобы тот следил за действиями русских.

Норрис после прихода торговых судов в ноябре 1716 года отправился домой. За ним последовали и голландцы. Для датчан отплытие союзников стало сигналом для разоружения на зимовку своего флота. В море были оставлены две небольшие эскадры: одна на Балтике, другая в Бельтах. Коалиция союзников закончилась ничем.

Сергей Махов

/

Везение и расчёт: родители Гангутской виктории

В июле 1714 года русский галерный флот одержал громкую победу над шведами у берегов современной Финляндии

• флот
• Российская империя
• Швеция

Александр Гребнев

/

Взятие Азова

Значение Азова для Петра I трудно переоценить — прежде всего это доступ к Азовскому морю и, конечно же, проба сил в войне с серьёзным противником…

• до ХХ века
• Российская империя

Антон Ляпин

/

Было дело под Полтавой

Легенды и вымыслы Полтавской битвы – насколько реальны всем известные факты?

• до ХХ века
• стратегия
• Российская империя

Редакция Warspot

/

История в цитатах: «над нашим войском шведы викторию получили, что есть бесспорно…»

19 (30 по новому стилю) ноября 1700 года произошла битва под Нарвой между русской и шведской армиями — одно из первых сражений Северной войны

• до ХХ века
• Швеция
• Московское государство