Тайны «Полюса»

15 мая 1987 года с космодрома Байконур впервые стартовала сверхтяжёлая ракета-носитель «Энергия». Она вывела на орбиту беспилотную станцию, получившую открытое название «Полюс». О назначении этого аппарата сообщалось скупо, любые технические подробности оставались секретными, и только через много лет общественность узнала, что в тот день была предпринята попытка отправить в космос прототип боевого лазерного комплекса — одного из элементов советской программы «звёздных войн».

Боевой груз

17 февраля 1976 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР №132-51, которым определялась постройка многоразовой космической транспортной системы по аналогии с американским проектом «Спейс Шаттл» (Space Shuttle). Головным предприятием, которому поручалась реализация масштабной программы, стало Научно-производственное объединение (НПО) «Энергия», которым в то время руководил знаменитый конструктор Валентин Петрович Глушко.

Принципиальным отличием советского варианта многоразовой системы от американского было введение в схему запуска одноразовой сверхтяжёлой ракеты-носителя «Энергия» (11К25). Её наличие делало всю систему более дорогостоящей (по крайней мере, на начальном этапе развёртывания и эксплуатации), но при этом расширяло возможности применения за счёт запуска различных космических аппаратов в грузовых транспортных контейнерах. Борис Иванович Губанов, главный конструктор ракеты, писал в мемуарах:

«Выработалось направление разработок ракет-носителей грузового варианта «Буран-Т» <…>, где вместо орбитального корабля [«Буран»] на те же связи навешивался грузовой контейнер, в котором размещался полезный груз. Масса полезного груза и приведённой части массы контейнера, то есть масса, отделяемая в конце участка, составляла 102 т. При этом структура ракетного пакета не отличалась от штатного варианта. Эта схема в наименовании приобрела дополнительный индекс — Т, то есть транспортный вариант, который позволял выводить на геостационарную орбиту аппараты массой до 18 т, к Луне — 32 т, к Марсу и Венере — около 28 т. <…>

При планировании структуры ракеты, отправляемой в первый полёт, довлела настойчивая мысль: что программа полёта, а вслед за этим состав ракеты должны быть упрощены. Подсказывала логика экспериментальной отработки сложных технических систем, то есть поэтапный, с последовательным усложнением от этапа к этапу, подход к решению целевой задачи. Несложные выкладки на основе принципа наименьшего ущерба говорили за упрощённую нагрузку для первого полёта.

Был разработан макет. Он представлял из себя цилиндр с оживальной носовой частью диаметром 4 м и длиной около 25 м. По внешним габаритам он был аналогом будущего грузового отсека [корабля «Буран»]. Макет был выполнен из толстолистовой стали. Внутренние переборки дополняли и набирали вес. Внутри макета — пустота. По программе полёта он должен был приводниться вместе со второй ступенью «Энергии» в акватории Тихого океана.

Однако наше мнение не сходилось с планами руководства министерства [общего машиностроения] и Генерального конструктора В.П. Глушко. Они считали, что пуск следует завершить полётом реального или полуреального космического объекта».

В то же самое время в НПО «Энергия» шли работы над проектами боевых космических комплексов. Исходя из оценок грузоподъёмности перспективных ракет-носителей, в качестве основы для конструирования специалисты выбрали долговременную орбитальную станцию ДОС-7К («Салют»). Наибольшее развитие получили комплексы «Скиф» (17Ф19), вооружённый лазером, и «Каскад» (17Ф111), снабжённый системой запуска небольших ракет.

Разумеется, далеко не все элементы боевых аппаратов создавались в НПО «Энергия». Например, лазером для «Скифа» занимались сотрудники НПО «Астрофизика», а ракетное вооружение для «Каскада» проектировали в Конструкторском бюро точного машиностроения (КБточмаш) под руководством Александра Эммануиловича Нудельмана.

На этапе испытаний комплексы планировалось выводить на орбиту ракетами «Протон-К» (8К82К), а позже — орбитальными крылатыми кораблями «Буран» (11Ф35). Для увеличения срока боевого дежурства каждый из аппаратов можно было дозаправлять опять же с помощью «Буранов». Кроме того, предусматривалась возможность посещения комплексов экипажем из двух человек сроком до семи суток на кораблях типа «Союз».

Лазерный «Скиф»

В 1981 году, из-за высокой загруженности НПО «Энергия», Валентин Глушко передал работы над созданием базовой платформы боевых комплексов в Конструкторское бюро «Салют», руководимое Дмитрием Алексеевичем Полухиным. Изготавливать их должен был Машиностроительный завод имени М.В. Хруничева, во главе которого стоял Анатолий Иванович Киселёв; там были собраны все советские орбитальные станции «Салют» и «Алмаз», а также Транспортные корабли снабжения (ТКС).

Сначала работы над комплексами продвигались медленно, потому что НПО «Астрофизика» никак не могло «вписать» своё лазерное «орудие» в заданные массы и энергетику. В августе 1983 года они даже приостановились после того, как Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов заявил о прекращении в одностороннем порядке испытаний средств противокосмической обороны. Но советское руководство должно было как-то отреагировать на Стратегическую оборонную инициативу (Strategic Defense Initiative, SDI), объявленную американским президентом Рональдом Рейганом, и в начале 1984 года создание комплексов не только возобновили, но и ускорили.

В то время появился промежуточный вариант космического аппарата с готовой лазерной установкой мощностью 1 МВт, построенной специалистами Института атомной энергии имени И.В. Курчатова. Газодинамический лазер, работавший на углекислом газе, прошёл успешные испытания на самолёте Ил-76МД с бортовым номером СССР-86879, и теоретически ничто не мешало отправить его на орбиту, чтобы убедиться в работоспособности выбранной схемы.

27 августа 1984 года министр общего машиностроения Олег Дмитриевич Бакланов подписал приказ №343/0180 о создании «демонстрационного» орбитального комплекса «Скиф-Д» (17Ф19Д); головным предприятием было определено бюро «Салют». Развитие работ подкреплялось приказом №168 от 12 мая 1985 года, а затем и постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР №135-45 от 27 января 1986 года, которое определяло крайний срок запуска комплекса на орбиту — второй квартал 1987 года.

«Скиф-Д» был, прежде всего, экспериментальным аппаратом, на котором собирались отрабатывать сам лазер в условиях космоса и некоторые штатные системы будущих комплексов: разделения и ориентации, управления и электропитания. Для испытаний лазера на «Скифе-Д» предполагали установить специальные мишени, имитирующие вражеские ракеты, боеголовки и спутники.

Чтобы ускорить работы, специалисты бюро «Салют» активно использовали существующий задел. Конструктивно «Скиф-Д» состоял из двух частей: функционально-служебного блока (ФСБ) и целевого модуля (ЦМ). ФСБ, разработанный на базе функционально-грузового блока (11Ф77) корабля ТКС (11Ф72), использовался для доразгона комплекса после отделения от ракеты, добавляя необходимые 60 м/с. Также в ФСБ располагались основные служебные системы аппарата; для их энергопитания устанавливались солнечные батареи. Целевой модуль не имел прототипа и состоял из трёх отсеков: отсека рабочих тел (ОРТ), отсека энергообеспечения (ОЭ) и отсека специальной аппаратуры (ОСА). В первом должны были находиться баллоны с углекислым газом для питания лазера; во втором — пара электрических турбогенераторов (ЭТГ) мощностью 1,2 МВт каждый; в третьем устанавливался сам боевой лазер, оснащённый системой наведения и удержания (СНУ). Для облегчения наведения на цель было решено сделать головную часть ОСА поворотной относительно всего остального аппарата. В двух боковых блоках ОСА собирались разместить мишени. Габариты «Скифа-Д»: длина — 37 м, максимальный диаметр — 4,1 м, масса — 95 т.

При реализации проекта создатели «Скифа-Д» столкнулись с рядом технических проблем. Прежде всего, не было ясности по вопросу, запустится ли лазер в условиях вакуума и невесомости. Чтобы разобраться с ним, на Машиностроительном заводе имени М.В. Хруничева было решено создать специальный испытательный стенд. Он занял огромную площадь и включал в себя четыре двадцатиметровые цилиндрические башни вакуумирования, две десятиметровые шаровые ёмкости для хранения криогенных компонентов и разветвлённую сеть трубопроводов большого диаметра.

Много сомнений вызывала и газодинамика мегаваттного лазера. Исходящая из него струя создавала сильный возмущающий момент. В качестве решения было предложено ввести в конструкцию систему безмоментного выхлопа (СБВ): трубопровод, прозванный за специфический внешний вид «штанами», тянулся от лазера в энергетический отсек, где был установлен специальный выхлопной патрубок с газовыми рулями для компенсации момента. Очень сложной получилась и система управления движением «Скифа-Д», ведь ей приходилось производить нацеливание поворотной головной части и всего аппарата на цель, одновременно компенсируя возмущения от работы турбогенераторов и выхлопа газов из лазера.

Ещё в 1985 году стало ясно, что потребуется как минимум один испытательный запуск комплекса для отработки только вспомогательных систем. Поэтому решили, что «Скиф-Д1» (№18101) будет выведен на орбиту без лазера, а если всё пройдёт хорошо, в космос отправится «Скиф-Д2» (№18301), снаряжённый «спецоборудованием».

Позже в бюро «Салют» планировали построить аппарат «Скиф-Стилет» (17Ф19С), что было утверждено приказом министра общего машиностроения №515 от 15 декабря 1986 года. На этом комплексе собирались разместить блок оборудования «Стилет» (1К11), разработанный в НПО «Астрофизика». Он представлял собой «десятиствольную» установку инфракрасных лазеров, работающих на длине волны 1,06 нм и предназначенных для вывода из строя оптических устройств.

В дальнейшем специалисты предполагали разработать целое семейство аппаратов с лазерами различных классов для противокосмической обороны. Обсуждалась также идея создания тяжёлого унифицированного комплекса «Скиф-У» (17Ф19У) под ракету «Энергия».

Габаритный «Полюс»

В начале 1984 года главный конструктор по ракете «Энергия» Борис Иванович Губанов предложил переделать стендовое изделие №6С в лётный вариант, тем самым приблизив эксплуатацию многоразовой космической транспортной системы на год. После обсуждения в верхах пробный запуск был одобрен, и ракете присвоили №6СЛ (то есть стендово-лётная).

Надо сказать, что Универсальный комплекс стенд-старт (УКСС) на 250-й площадке космодрома Байконур, где проходили огневые испытания экспериментальных прототипов «Энергии», не предназначался для пусков. Но коллектив Губанова гарантировал, что ракете достаточно отработать хотя бы полминуты штатно для выхода всех бортовых систем и двигателей на режим полёта, поэтому она точно уйдёт со старта.

К тому времени ни «Скиф-Д», ни корабль «Буран» ещё не были готовы. Поскольку главной задачей пуска определили испытание самой ракеты, то разумнее всего было бы запустить простейший габаритно-весовой макет, заполненный песком. Однако руководство загорелось идеей получить научный результат. Юрий Петрович Корнилов, ведущий конструктор КБ «Салют», свидетельствовал:

«По сложившейся в нашей космической отрасли практике новый КА [космический аппарат] обычно разрабатывался, испытывался и изготавливался по меньшей мере пять лет. Но сейчас предстояло найти совершенно новый подход. Решили максимально активно использовать готовые отсеки, приборы, оборудование, уже испытанные механизмы и узлы, чертежи с других «изделий» (так в военной и космической промышленности по традиции называют конечный продукт производства).

Машиностроительный завод им. Хруничева, которому была поручена сборка «Полюса», немедленно начал подготовку производства. Но этих усилий явно не хватило бы, не подкрепись они энергичными действиями руководства — каждый четверг на заводе проходили оперативные совещания, проводимые министром О.Д. [Олегом Дмитриевичем] Баклановым или его заместителем О.Н. [Олегом Николаевичем] Шишкиным. На этих оперативках «трамбовались» нерасторопные или же в чём-то несогласные руководители предприятий-смежников и обсуждалась, если требовалось, необходимая помощь.

Никакие причины, и даже то, что почти тем же составом исполнителей одновременно велась грандиозная работа по созданию «Бурана», как правило, в расчёт не принимались. Всё было подчинено выдерживанию заданных сверху сроков — яркий пример административно-командных методов руководства: «волевая» идея, «волевое» исполнение этой идеи, «волевые» сроки и — «денег не жалеть!»

В июле 1986 года все отсеки, в том числе и заново спроектированные и изготовленные, уже находились на Байконуре».

Срок активного существования полезной нагрузки «Энергии» на орбите министерство определило в один месяц, что требовало наличия на выводимом комплексе функционального оборудования. Бюро «Салют» не оставалось ничего другого, как устанавливать на макет все готовые к тому моменту системы штатного «Скифа-Д». На свет появился проект аппарата «Скиф-ДМ» (17Ф19ДМ, то есть демонстрационный макетный), позднее получивший открытое название «Полюс». Внешне он мало отличался от «Скифа-Д1», но был лишён поворотной головной части отсека специальной аппаратуры. Понятно, что боевого лазера на нём не стояло — впрочем, как и турбогенераторов, обеспечивающих выстрел. За счёт этого габариты нового «изделия» получились несколько меньше: длина — 36,9 м, максимальный диаметр — 4,1 м, масса — 77 т вместе с головным обтекателем. Комплексу, включавшему ракету «Энергия» №6СЛ и аппарат «Скиф-ДМ» №18201, присвоили обозначение 14А02.

Юрий Корнилов рассказывал:

«В принципе, для корабля таких размеров были найдены достойные задачи, особенно учитывая короткое время для их формирования и выполнения. Основой для их выбора служил сам предлагаемый цикл существования «Полюса» как космического аппарата, включающий в себя три основных этапа: выведение ракетой-носителем (активный участок), доразгон до орбитальной скорости после разделения с ней и орбитальный полёт.

«Задачей №1» стала проверка принципов создания космического аппарата 100-тонного класса, выводимого РН «Энергия» (т. е. с асимметричным расположением), ведь в дальнейшем предполагалась разработка новой долговременной орбитальной станции «Мир-2» с использованием таких модулей.

Планировалась и отработка перспективных систем, в том числе стыковки. Для этого «Полюс» оснащался аппаратурой, регистрирующей параметры относительного движения на конечном участке сближения и работающей в радио- и оптическом диапазоне, а отработку измерительной аппаратуры предполагалось вести, отстреливая с борта отражатели (так называемые «мишени») двух типов — надувные шары и уголковые отражатели, размещавшиеся в двух боковых блоках КА [космического аппарата]. Эту работу предполагалось выполнить на орбите.

Наконец, планировалось проведение самых разнообразных геофизических экспериментов на всех этапах полёта ракетно-космического комплекса. Наблюдения за ходом экспериментов должны были проводиться как с наземных, так и с летающих и плавучих пунктов.

Основная научная задача — изучение взаимодействия искусственных газовых и плазменных образований с ионосферной плазмой. (Подобные исследования в США начали проводить ещё в 70-х гг.) «Полюс» оснащался большим количеством (420 кг) газовой смеси ксенона с криптоном (42 баллона, каждый ёмкостью 36 л) и системой выпуска его в ионосферу. Установили и три плазмогенератора бария для изучения механизма передачи импульса от облака к ионосферной плазме».

Универсальный комплекс стенд-старт (17П31) тоже требовал доработки. Если бы вместо «Скифа-ДМ» использовали «песочный» макет с габаритами, не превышающими корабль «Буран», то старт ракеты №6СЛ стал бы возможен в ноябре 1986 года, но запуск более сложного «изделия» мог быть реализован не ранее второго квартала 1987 года. Основной объём работ, которые предстояло выполнить, включал модернизацию пускового устройства и заправочно-дренажной мачты, установку устройства подвода коммуникаций и внесение изменений в башню обслуживания.

Тем временем на чёрном корпусе космического аппарата появились две белые надписи: «Полюс» и «Мир-2». Первая была сделана на целевом модуле ещё в цеху Машиностроительного завода имени М.В. Хруничева — перед отправкой на Байконур. Вторую нанесли после прибытия на космодром в связи с тем, что в НПО «Энергия» велось проектирование перспективной пилотируемой орбитальной станции большой размерности 180ГК («Мир-2»), а бюро «Салют» располагало своими предложениями по этой теме и таким способом «прорекламировало» их. Впрочем, обоснование для руководства было предложено довольно солидное: в случае успешного запуска в печати следовало опубликовать снимки ракеты со «Скифом» так, чтобы была видна только надпись «Мир-2», — тогда можно было бы объявить, что в ходе полёта отрабатывается прототип модуля будущей орбитальной станции.

В начале февраля 1987 года «Скиф-ДМ» привезли в здание Монтажно-заправочного комплекса (11П593) на площадке 112А. Там он был состыкован с ракетой-носителем «Энергия», а 11 февраля всю сборку 14А02 вывезли на стенд-старт, где она и простояла до середины мая, проходя многочисленные «совместные» испытания и став привычной деталью байконурского пейзажа. Всё время «Скиф-ДМ» был полностью заправлен топливом (несимметричным диметилгидразином и азотным тетраоксидом), надут сжатыми газами и снаряжён бортовыми источниками энергопитания. Ему пришлось перенести самые экстремальные климатические условия: температуру от −27 до +30°C, вьюгу, мокрый снег, дождь, туман и пыльные бури. Но аппарат выстоял, оставаясь работоспособным.

Старт был намечен на начало мая, однако реальная дата больше не зависела от техники. На Байконуре ожидали Михаила Сергеевича Горбачёва, Генерального секретаря ЦК КПСС. Главным пунктом его визита должен был стать как раз осмотр ракетно-космического комплекса «Энергия-Скиф-ДМ». При этом носитель и аппарат предписывалось держать в состоянии двухсуточной готовности, чтобы, если возникнет необходимость, провести пуск при высоком госте.

Интересно, что политика Горбачёва оказывала заметное влияние на программу полёта «Скифа-ДМ» в сторону сокращения. Новый лидер государства целенаправленно использовал тезис о «мирном» космосе и неоднократно публично критиковал рейгановские планы «звёздных войн». Юрий Корнилов рассказывал:

«Опасаясь скомпрометировать миротворческие заявления руководства страны, отменили всю программу научно-исследовательских работ на орбите на борту КА «Полюс» — при желании её вполне можно было бы трактовать как попытку создать оружие в космосе…»

Госкомиссия по пуску «Скифа-ДМ» распорядилась убрать из плана полёта отстрелы мишеней, выброс ксенон-криптоновой газовой смеси, проверку бортовой радиолокационной станции, испытания системы наведения и удержания. От длинного перечня остались лишь десять «безобидных» экспериментов: четыре военно-прикладных и шесть геофизических. Эксперименты ВП1 и ВП2 были посвящены отработке выведения крупногабаритного аппарата по «безконтейнерной» схеме и исследованию сопутствующих условий. Суть ВП3 сводилась к проверке принципов построения сверхтяжёлого космического комплекса. В эксперименте ВП11 планировалось отработать технологию орбитального полёта. Геофизические эксперименты «Мираж» должны были определить влияние продуктов сгорания на верхние слои атмосферы: «Мираж-1» (А1) предполагали провести до высоты 120 км, «Мираж-2» (А2) — на высотах от 120 до 280 км при доразгоне, «Мираж-3» (А3) — на высотах от 280 до 0 км при сходе с орбиты.

Геофизический эксперимент ГФ-1/1 состоял в генерации искусственных волн верхней атмосферы, ГФ-1/2 — в создании искусственного «динамо-эффекта» в ионосфере, ГФ-1/3 — в провоцировании крупномасштабных ионообразований: «дыр» и «дактов».

11 мая генсек наконец-то прилетел на космодром, а на следующий день отправился знакомиться с образцами космической техники. Борис Губанов писал в мемуарах:

«На стенд-старт Горбачёв приехал утром 12 мая. Весь состав руководителей страны перемещался по космодрому на автобусах, которые использовались для перевозки космонавтов. Докладывать по нашей мощной ракете было поручено мне. <…> Выйдя из автобуса, поздоровавшись с встречающими, Горбачёв сказал, обращаясь ко мне: «Политбюро не разрешит вам пуск этой ракеты…» Ошарашенный этим, я не стал уточнять или пытаться понять причину такого сформировавшегося у него решения. Заявление от имени верховного органа было, видимо, заранее обсуждено. Видимо, были и какие-то доводы. Не было смысла начинать знакомство с этой выстраданной техникой со споров и доказательств правоты. Это произошло как-то быстро, и значение его слов осозналось позже. Поэтому я сразу приступил к докладу о ракете — габариты, масса, назначение систем, особенности, водород, криогенная температура, газовый лоток, мощность двигателей, сравнимая с Красноярской гидроэлектростанцией, расход воды на охлаждение лотка, равный секундному расходу водоподачи Москве…

Слушали внимательно, по ходу задавали вопросы. Поразила температура газового потока работающих двигателей. Обходили большой толпой ракету по часовой стрелке. Примерно на четверти окружности Горбачёв задумался и сказал: «Надо обсудить…» Через полкруга: «Давайте серьёзно подумаем…» <…>

Далее прошли практически все пролёты, показали всё и на выходе из зала на некоторое время остановились, подводя итоги. Горбачёв благодарил ракетчиков за работу, обещал принять «правильное решение». Я предложил: «Михаил Сергеевич, мы находимся в двухсуточной готовности — приглашаем Вас присутствовать на пуске. Понимаем, что Ваше время чрезвычайно уплотнено, но пуск-то почти эпохальный — впервые в нашей стране стартует ракета такого рода». «Если бы я был Генеральным секретарем, я бы остался на пуск», — пошутил я, подталкивая к ответу. «Потому ты и не Генеральный секретарь, а главный конструктор», — прервал вольные разговоры [член Политбюро ЦК КПСС] Лев Николаевич Зайков. Все засмеялись. <…>

Вся кавалькада высоких гостей направилась к орбитальному кораблю, а затем на обед. Во время обеда, просто и немногословно, было дано разрешение на пуск. Политбюро дало разрешение. Мы немедленно среагировали и передали команду: «Пуск назначен на 15 мая». <…>

На заседании во Дворце офицеров Байконура 14 мая Горбачев сказал: «Знакомство с вашими делами имеет и ещё одно огромное значение. Я бы сказал, значение большого политического смысла. <…> Перестройка породила новые надежды. Перестройка — это предложение ко всем без исключения лучше работать и общими усилиями сделать жизнь советских людей ещё лучше. Перестройка нацелена на решение задач в интересах человека и главное средство достижения этих целей — сам человек… Мы не намерены ослаблять наши усилия и терять авангардных позиций в освоении космоса… Наш курс на мирный космос. <…> Наши интересы тут совпадают с интересами американского народа и других народов мира. Они не совпадают с интересами тех, кто делает бизнес на гонке вооружений, хочет добиться через космос военного превосходства. <…> Мы категорически против переноса гонки вооружений в космос».

Последний тезис Горбачёва отвечал нам на все вопросы относительно нашего будущего».

В тот же день генсек улетел с Байконура. До старта «Энергии» со «Скифом-ДМ» оставались сутки. Однако независимо от результатов пуска судьба боевых орбитальных комплексов была предрешена.

«Полюс» в полёте

Схема выведения аппарата «Скиф-ДМ» («Полюс») на орбиту выглядела следующим образом. Через 212 секунд после контакта подъёма, на высоте 90 км, с аппарата сбрасывался головной обтекатель. Затем, на высоте 117 км, от ракеты отделялся сам аппарат. При этом предварительно, на 457-й секунде, подавалась команда на переход четырёх маршевых двигателей носителя на «промежуточный» уровень тяги, а на 460-й выдавалась команда на их отключение. Почти сразу начинали работать шестнадцать твердотопливных двигателей увода, стоящих на отсеке специальной аппаратуры. Через 51 секунду после отделения, когда «Скиф-ДМ» и «Энергию» разделяло 120 м, начинался разворот аппарата для выдачи первого импульса — на этот манёвр отводилось 200 секунд. Во время его выполнения подавались команды на отделение донного обтекателя, крышек боковых блоков и крышки системы безмоментного выхлопа. В конце манёвра разворота происходила расчековка антенн бортового радиолокатора, и открывались крышки датчиков инфракрасной вертикали.

Через 925 секунд после старта, на высоте 155 км, производилось первое включение четырёх собственных двигателей «Скифа-ДМ» тягой 417 кг с временем работы 384 секунды. После этого начиналось раскрытие солнечных батарей на функционально-служебном блоке. Выведение аппарата завершалось на высоте 280 км вторым включением четырёх двигателей продолжительностью 172 секунды.

15 мая старт был намечен на 16:00 по летнему московскому времени. Однако во время заправки ракеты «Энергия», начавшейся в 9:30, возникли технические неполадки. Сначала было зафиксировано падение давления из-за утечки гелия на входе в ракетный блок 1-й ступени (блок 30А). Для устранения неисправности на носитель накатили башню обслуживания. Как выяснилось, установленная в магистрали гелия прокладка не соответствовала требуемой по чертежу. Чтобы устранить дефект, потребовалось в целом около шести часов. Затем, в процессе подготовки бака горючего 2-й ступени (блок Ц), после наддува его газообразным водородом, не прошло закрытие одного из клапанов, отсекающих полость от заправочных магистралей. Отставание от расчётного времени продолжало нарастать. Часовая готовность была объявлена лишь в 20:30.

За пятнадцать минут до пуска включился режим подготовки системы управления «Скифа-ДМ». За восемь минут была взведена автоматика двигательной установки и пиросредств. За две минуты было получено заключении о готовности. За пятнадцать секунд произошло включение двигателей центрального блока, а за ними — двигателей боковых блоков. В 21:30 (17:30 UTC) прошёл сигнал «Контакт подъёма», от аппарата отделился переходный стыковочный блок, и огромная ракета ушла в ночное небо Байконура.

Обе ступени носителя отработали успешно. Через 460 секунд после старта «Скиф-ДМ» отделился от «Энергии» на высоте 110 км. Борис Губанов вспоминал:

«Зал взорвался. Стали хлопать, кричать, были и слёзы. Казалось, что ликование длилось всего миг, но руководители пуска недовольно прекращали этот стихийный шум — работа продолжалась. Далее — полёт «Скифа-ДМ» и те же работы со стартом.

Ликующих и плачущих можно был понять. Принято в этих случаях объяснять это состояние бессонными ночами, напряжённой работой, в конце концов — гордостью. Всё это было, но не это привело всех в дикое изъявление своих эмоций. Эти бессонные ночи, напряжённая работа были нормальным трудом создателей такой сложной техники. Этот пуск был одинаково завоёван и стартовиками, и двигателистами, и управленцами, и заводчанами, и работниками министерства, и руководителями, и военными, и гражданскими, и русскими, и казахами, и рабочими, и инженерами, и академиками, и всеми, кто имел к этому отношение. <…>

Они не фанатики, не энтузиасты — они просто честные и преданные делу люди. Поэтому ликование и слёзы — это, пожалуй, и самоутверждение. Их надо понять…»

В процессе разделения без замечаний отработала и система увода аппарата с помощью твердотопливных двигателей. Через 52 секунды начался манёвр разворота. Тут-то и случилось непоправимое: двигатели стабилизации и ориентации не остановили вращение аппарата, и оно продолжалось. Не набрав необходимой скорости, «Скиф-ДМ» пошёл по баллистической траектории и упал в воды Тихого океана.

Причины неудачи были выявлены практически сразу. В заключении по результатам пуска говорилось:

«Функционирование всех агрегатов и систем КА 17Ф19ДМ на участках подготовки к пуску, совместного полёта с ракетой-носителем 11К25 №6СЛ, отделения от ракеты-носителя и автономного полёта на первом участке довыведения на орбиту прошло без замечаний.

В дальнейшем на 568 секунде от срабатывания КП (контакт подъёма) из-за прохождения непредусмотренной циклограммой команды системы управления на отключение питания усилителей мощности двигателей стабилизации и ориентации (ДСО), изделие потеряло ориентацию.

Таким образом, первый импульс доразгона штатной длительности 384 секунды выдавался при непогашенной угловой скорости (изделие совершило примерно два полных оборота по тангажу) и через 3127 секунд полёта, вследствие неполучения требуемой скорости доразгона, совершило спуск в акваторию Тихого океана, в районе зоны падения блока «Ц» ракеты-носителя. Глубины океана в месте падения изделия 17Ф19ДМ составляют 2,5-6 км.

Отключение усилителей мощности произошло по команде блока логики 11М831-22М по получении метки от бортового программно-временного устройства (ПВУ) «Спектр 2СК» на сброс крышек боковых блоков и защитных крышек системы безмоментного выхлопа изделия 17Ф19ДМ.

Ранее на изделиях 11Ф72 [Транспортный корабль снабжения] эта метка использовалась для раскрытия панелей солнечных батарей с одновременной блокировкой ДСО.

При переадресовке метки ПВУ 2СК на выдачу команд на сброс крышек ББ и СБВ изделия 17Ф19ДМ НПО «Электроприбор» не учло завязку по электроцепям прибора 11М831-22М, блокирующего работу ДСО на весь участок выдачи первого корректирующего импульса. КБ «Салют» при анализе функциональных схем СУ разработки НПО «Электроприбор» также не выявило эту завязку».

Получается, что космический аппарат погубила программная ошибка, возникшая из-за использования элементов Транспортного корабля снабжения, созданного для полётов к орбитальным станциям.

Неудача при выходе на орбиту, естественно, огорчила конструкторов аппарата. Юрий Корнилов позднее писал по поводу крушения «Скифа-ДМ»:

«Конечно, его создатели пережили немало горьких минут: было очень обидно, что эта большая, напряжённая и интересная работа закончилась так «скоропостижно».

Давно сказано: «Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает», но понимание этого служит слабым утешением тому, кто знает — никакая техника, а тем более космическая, не терпит «волевых» методов создания. Это заставляет коллективы предприятий работать на пределе, а иногда и за пределами разумного риска. В этом и заключается, видимо, основной урок, преподнесённый нам «Полюсом». <…>

Вся история с созданием «Полюса» свидетельствует о том, что в стране не существовало долгосрочной программы создания космической техники, отвечающей потребностям народного хозяйства. Не было у нас организации, заинтересованной в учёте этих потребностей и, исходя из них, планировавшей развитие космической техники. Отсюда и создание практически ненужного на сегодня комплекса «Энергия» — «Буран», и возникновение срочных и неожиданных заданий вроде «Полюса». При создании ракетной техники «волевые» методы руководства, влекущие за собой нервную и лихорадочную работу многих тысяч людей, недопустимы. Они создают условия для таких досадных ошибок».

Некоторое время в бюро «Салют» ещё продолжались работы над комплексом «Скиф-Д1». Однако после потери интереса руководства страны к проекту средств на него стали выделять всё меньше. С учётом вносимых изменений новый аппарат мог быть готов лишь к концу 1991 года. В сентябре 1987 года работы над ним были остановлены и больше не возобновились. Смягчение международных отношений и нараставший кризис в советской экономике привели к полному прекращению финансирования темы боевых орбитальных комплексов.

---

Источники и литература:

1. Александров С. Меч, ставший щитом // Техника — молодёжи. 1998. №4
2. Государственный космический научно-производственный центр им. М.В. Хруничева. К 90-летию предприятия. — М., 2006
3. Губанов Б. Триумф и трагедия «Энергии». Размышления Главного конструктора. Том 3: «Энергия» — «Буран». — Нижний Новгород: Изд-во НИЭР, 1998
4. Гудилин В., Слабкий Л. Ракетно-космические системы: история, развитие, перспективы. — М., 1996
5. Игнатьев Н. «Скиф»: взлёт и падение // Наука и техника. 2007. №6
6. Карфидов В. Космонавтика. Краткий справочник в 6-ти томах. Том 1: Космонавтика СССР / России. — Люберцы, 2021
7. Корнилов Ю. Неизвестный «Полюс» // Земля и Вселенная. 1992. №4
8. Кулага Е. От самолётов к ракетам и космическим кораблям. — М.: Воздушный транспорт, 2001
9. Лантратов К. «Звёздные войны», которых не было: http://www.buran.ru/htm/str163.htm
10. Лукашевич В. История создания «Полюса»: http://www.buran.ru/htm/cargo.htm
11. Мировая пилотируемая космонавтика. История. Техника. Люди. / Под ред. Ю. Батурина. — М.: Изд-во «РТСофт», 2005
12. Мохов В. Новые «Звёздные войны». Орбитальные батареи — к бою! // Новости космонавтики. 2003. №4
13. Ракетно-космическая корпорация «Энергия» имени С.П.Королёва. 1946-1996 / Гл. ред. Ю. Семёнов. — М.: Менонсовполиграф, 1996
14. Сорокин В. 10 лет первому пуску «Энергии» // Новости космонавтики. 1997. №11
15. Старт на Байконуре. Успешно начаты лётно-конструкторские испытания новой универсальной ракеты-носителя // Правда. 1987. 17 мая.