Создатель прообраза "Арматы"

Александр Александрович Морозов – уникальный инженер, конструктор, человек, проживший жизнь, наполненную созиданием. В мировом танкостроении он держит абсолютное лидерство по количеству произведённых машин его конструкции. Пророческие слова Морозова о недопустимости эксплуатации в войсках сразу нескольких моделей однотипных танков полностью подтвердились в 90-е и 2000-е годы. К сожалению, подтвердились и его опасения, что ситуация 70-х годов уже через 10–15 лет поставит под сомнение лидирующее положение СССР в мировом танкостроении.

Человеческая память несовершенна. Мы не можем запомнить всего, что нам хотелось бы, а держим в памяти лишь то, о чём нам постоянно напоминает окружающая обстановка. Невостребованное нами забывается, и зачастую, встретив через много лет человека, с которым когда-то тесно общались, мы не можем его узнать. Коллективная память не менее несовершенна – люди помнят о личностях, которые постоянно «на слуху», и совершенно незаслуженно забывают других, зачастую намного более достойных. Имя Александра Александровича Морозова вряд ли что-то скажет тем, кто не интересуется танкостроением, но при этом любой знает, кто такой Калашников. Но оба этих конструктора являются ключевыми персоналиями в своих отраслях: Калашников – в конструировании стрелкового оружия, Морозов – в танкостроении. Данная статья написана, чтобы хоть отчасти компенсировать эту историческую несправедливость.

Биография

Александр Морозов родился 29 октября (по старому стилю – 16 октября) 1904 года в городе Бежица Брянского уезда Орловской губернии в семье рабочих. В 1914 году семья будущего конструктора переехала в Харьков, где его отец устроился работать на Харьковский паровозный завод (далее – ХПЗ). 2 марта 1919 года, после шести классов реального училища, четырнадцатилетний паренёк, вслед за отцом, пошёл работать на это предприятие – в технической конторе завода ему доверили переписывать техдокументацию. С этого момента начинается славная трудовая деятельность А.А. Морозова, которая на протяжении всей его жизни будет связана с ХПЗ.

В мае 1923 года девятнадцатилетний юноша, не имеющий высшего инженерного образования, становится чертежником-конструктором – сказывается существующий в стране дефицит образованных и просто грамотных людей. Как раз в это время завод получает заказ на ведение конструкторской разработки, которая предопределит дальнейшую его специализацию и будущее самого Морозова. В начале 20-х годов СССР испытывал острую нужду в собственных гусеничных тракторах, поэтому в 1922 году тракторная комиссия при Госплане приняла решение организовать на ХПЗ производство немецкого ВД-50 «Ганомаг» мощностью 50 л. с. Однако конструкторам, в числе которых был и Александр Морозов, пришлось не просто освоить производство этой машины, но и кардинально доработать трактор, чтобы он соответствовал производственным возможностям харьковчан и советским экономическим реалиям того времени.

В тогдашнем СССР бензина остро не хватало, зато имелось много керосина, при работе на котором двигатель ВД-50 терял до 25% своей мощности. Пришлось его переделать, в результате чего получился керосиновый мотор, габаритами превышавший «родной» бензиновый. Теперь возникла необходимость перепроектировать весь трактор, чтобы установить на него новую силовую установку, попутно заменив (с целью удешевления) все детали, изготовленные из цветных металлов, стальными и чугунными. Получившаяся совершенно новая гусеничная машина обрела и новое название – «Коммунар».

Чтобы трактор не вяз в жирных украинских чернозёмах, харьковские конструкторы увеличили раму и длину гусениц, траки для которых пришлось учиться отливать. Кроме того, на предприятии освоили поточное производство двигателей внутреннего сгорания. Работы курировали немецкие инженеры предприятия «Ганомаг» (Hannoversche Maschinenbau AG), приезжавшие на ХПЗ в длительные командировки.

Танки вместо тракторов

С ноября 1926 по октябрь 1928 года стаж Морозова на ХПЗ прервался, так как он проходил срочную службу авиационным техником-мотористом в 20-й авиационной эскадрилье, располагавшейся в Киеве, после чего вновь вернулся в Харьков. На родное предприятие Морозов приехал вовремя – как раз в это время здесь, под общим руководством главного конструктора КБ Орудийно-арсенального треста С.П. Шукалова, началось проектирование первого советского среднего танка Т-12. Основные работы по проектированию осуществляли конструкторы, возраст которых не превышал тридцати лет – недостаток опыта им компенсировали напористость и усидчивость. Без отрыва от работы двадцатитрёхлетний Александр Морозов заочно поступает в Московский автотракторный институт имени М. В. Ломоносова, который оканчивает в 1931 году.

За это время два собранных прототипа танка Т-12 прошли полигонные испытания, после которых приёмная комиссия рекомендовала харьковчанам усовершенствовать машину. В результате доработок инженеры конструкторской танковой группы ХПЗ, возглавляемой ровесником Морозова И.Н. Алексенко, к лету 1930 года разработали первый полностью советский танк Т-24. Однако эта машина была выпущена очень малой серией – всего 25 единиц. Дело в том, что в это же время в Ленинграде в конструкторском бюро АВО-5, где совместно работали немецкие и советские инженеры, был разработан ещё один средний танк – ТГ-1 конструкции Эдуарда Гроте. Советскому командованию он понравился больше харьковского, и серийное производство Т-24 остановили как бесперспективное.

Однако вскоре выяснилось, что ТГ-1 не обладает необходимыми характеристиками, очень нетехнологичен и дорог в производстве. Было потрачено много средств и времени, а страна так и не получила нужного ей среднего танка. Для решения этого вопроса в 1930 году советская делегация во главе с начальником Управления по моторизации и механизации РККА комкором И.А. Халепским заключила договор с фирмой американского конструктора Джона Уолтера Кристи о приобретении двух танков М1931 и лицензии на их производство. Производить советскую версию американского танка поручили ХПЗ. Однако главный конструктор танкового КБ ХПЗ Алексенко отказался работать над иностранным танком, считая это непатриотичным, и подал заявление на увольнение.

Вместо него молодой коллектив харьковских танкостроителей возглавил другой советский инженер – А.О. Фирсов, до этого работавший конструктором ленинградского завода «Русский дизель». В городе на Неве он был арестован ОГПУ и осуждён как член вредительской антисоветской группы. Ссылкой в Харьков и работой на ХПЗ ему заменили пять лет заключения в колонии. Под руководством Фирсова харьковчане и начали работу над созданием линейки танков БТ. Кристи схитрил, поставив свои танки без башен, чертежи танка также были предоставлены не в полном объёме, а сам конструктор, несмотря на условия договора, в СССР не приехал. В результате советское правительство недоплатило ему 25 тысяч долларов, а КБ Фирсова принялось дорабатывать танк, получивший новый индекс БТ-2. Работу несколько облегчил тот факт, что недостающие чертежи советские разведчики смогли приобрести у рядовых инженеров фирмы Кристи, и вскоре они оказались в распоряжении харьковчан.

Танк постоянно модернизировался, в нём всё меньше оставалось американского и всё больше прибавлялось советского. Несменяемой оставалась только свечная подвеска Кристи и универсальная ходовая часть, дававшая машине возможность перемещаться как на гусеницах, так и без них. Для танков БТ-2 (создан в 1931 году), БТ-5 (создан в 1932 году), БТ-7 (создан в 1935 году) Александр Морозов занимался проектированием трансмиссии и внесением изменений в их ходовую часть.

В 1933 году Александр Александрович поступил на учебу в сектор боевой подготовки Дома Красной Армии и 1 мая 1934 года окончил курсы командиров танка БТ. Приобретённый опыт позволил ему в последующие годы смотреть на танк не только глазами конструктора, но и с точки зрения танкиста, которому предстояло воевать в этой машине.

Появление Фирсова на ХПЗ оказало значительное влияние на дальнейшее развитие советского танкостроения. С собой на завод он принёс идею использования дизельного двигателя в качестве силовой установки танка. Кроме того, с его подачи руководитель двигательного отдела КБ К.Ф. Челпан разработал легендарный 12-цилиндровый танковый дизельный двигатель водяного охлаждения В-2. При Фирсове в конструкции танков начали применяться расположение бронедеталей под оптимальными углами наклона. При нём же 76,2-мм танковую пушку начали рассматривать как оптимальное основное вооружение для будущих средних танков. Все эти идеи позднее воплотятся в танке Т-34, но реализовывать эти замыслы самому Фирсову не довелось – в СССР начались репрессии второй половины 30-х годов, и конструктор пал их жертвой. Летом 1936 года его отстранили от должности, мотивируя это тем, что на нескольких сотнях первых танков БТ-7, поставленных в войска, начали выходить из строя коробки перемены передач (далее – КПП). Морозов, к тому времени «выросший» до ведущего конструктора и возглавивший целый отдел КБ, быстро устранил выявленные дефекты, но Фирсова это спасти уже не могло.

Инженер – опасная профессия

В середине 1937 года, успев ввести в курс дела своего преемника М.И. Кошкина, присланного из Ленинграда, Фирсов вместе с директором ХПЗ И.П. Бондаренко был арестован и вскоре расстрелян. Репрессиям подверглись и многие другие работники харьковского КБ. Морозова волна арестов миновала – более того, в определённом смысле она расчистила ему путь наверх, так как после отстранения Фирсова от должности в июле 1936 года Александр Морозов возглавил сектор по проектированию новых машин.

Но так везло не всем – например, 15 декабря 1937 года по делу о «греческом заговоре» был арестован и позже расстрелян создатель танкового дизеля В-2 К.Ф. Челпан. Инженеры, не подвергшиеся репрессиям, постоянно вызывались на допросы. На ХПЗ сложилась нездоровая психологическая обстановка, особенно усложнившаяся, когда отдельно от бюро, возглавляемого Кошкиным, было создано ещё одно отдельное КБ (далее – ОКБ), в которое вошла часть конструкторов ХПЗ (в том числе и А.А. Морозов), а также около тридцати выпускников Военной академии механизации и моторизации РККА (далее – ВАММ), присланных из Москвы на усиление (на фоне всё новых спускаемых сверху задач Харькову катастрофически не хватало конструкторов). Руководство ОКБ поручили адъюнкту ВАММ военинженеру 3-го ранга А.Я. Дику.

Однако такой эксперимент с двумя конструкторскими бюро, работающими одновременно на одном заводе, не мог закончиться продуктивно. ОКБ А.Я. Дика сорвало все сроки по созданию нового танка БТ-20 с шестью ведущими колёсами, дизельной силовой установкой и конической башней, снабжённой 45-мм или 76-мм танковой пушкой. В результате в апреле 1938 года А.Я. Дика также арестовали и отправили в лагеря, где он провёл десять последующих лет. Танковое КБ завода, который на тот момент стал номерным (завод №183), возглавил Кошкин, а его заместителем назначили Морозова. Перед харьковчанами была поставлена та же задача, которая ранее ставилась перед Диком – создать модернизированный БТ-7 с приводом не на одну, а на три пары колёс. Но Кошкин и его подчинённые были не вполне с нею согласны и обратились лично к Сталину.

На пути к легенде

28 апреля 1938 года на совещании Народного комиссариата обороны Кошкин получает от Сталина разрешение спроектировать не один, а два опытных танка: первый – колёсно-гусеничный БТ-20 (или А-20), соответствующий «московским» требованиям, второй – исключительно гусеничный дизельный А-32, конструкцию которого харьковчане разработали самостоятельно. В результате уже к концу лета 1939 года прототипы А-20 и А-32 прошли производственные испытания, на которых показали себя с лучшей стороны.

После полевых испытаний и анализа участия А-32 в боевых действиях Советско-финской войны его броню усилили, в результате чего появился новый прототип танка – А-34. В феврале 1940 года были проведены войсковые испытания, а в марте Кошкин, который ещё до поездки сильно простудился, поехал вместе с двумя А-34 из Харькова в Москву, где получил разрешение на запуск этого танка в производство под индексом Т-34. В Харьков он вернулся тяжело больным абсцессом лёгких, от которого скончался 26 сентября того же года. С этого момента А.А. Морозов становится главным конструктором завода №183.

Среди уральских гор

В ноябре 1940 года Т-34 получает свою знаменитую танковую пушку 76-мм Ф-34, разработанную в Горьком в КБ завода №92 под руководством другого легендарного советского конструктора В.Г. Грабина. На заводе полным ходом шла «доводка» проекта и запуск Т-34 в серийное производство, когда 22 июня 1941 года разразилась война. Противник стремительно приближался к Харькову, и в октябре завод №183 был эвакуирован в уральский город Нижний Тагил. Здесь в течение последующих двенадцати лет в полной мере проявится организаторский талант и конструкторские способности А.А. Морозова.Под его руководством проводилось постоянное совершенствование Т-34. Боевые действия показали, что на 88-мм снаряд немецких танковых и противотанковых пушек наклон брони «тридцатьчетвёрки» не влияет, и в 1943 году КБ разработало новый танк Т-43, лобовое бронирование которого увеличили с 45 до 75, а бортовое – с 45 до 60 мм. При этом вес танка вырос незначительно – с 32 до 34 тонн. Частично этому способствовало применение в опытном танке торсионной подвески вместо использовавшейся в Т-34 подвески Кристи.

Для прототипа была разработана башня новой конструкции – более просторная и с лучшим бронированием. С 19 августа по 5 сентября 1943 года три машины Т-43 проходили боевые испытания в «особой танковой роте №100» вместе с опытными танками Т-34/57, танком Т-34 с башней от Т-43 и танком Т-34 с огнемётными установками. В этих боях танки получали попадания, но подбиты не были – таким образом, подтвердилось, что их броня намного лучше «держит» снаряды противника. Тем не менее, танк в серию не пошёл, так как его внедрение в производство неизбежно привело бы к снижению темпов выпуска танков в целом по стране. Кроме того, советским средним танкам требовалась установка орудия более мощного калибра взамен 76-мм пушки Ф-34. Она не могла пробить броню новых немецких танков «Пантера» и «Тигр», а также лобовую броню самой массовой САУ Вермахта StuG 40 Ausf. G, толщину которой немецкие конструкторы, как и у «Пантеры», довели до 80 мм. Что же касается Т-43, резервы увеличения веса которого были исчерпаны, то установка более тяжёлого орудия неизбежно привела бы к резкому снижению его подвижности.

Руководство СССР решило ограничиться глубокой модернизацией Т-34, которую также проводило КБ Морозова – на танк установили башню от Т-43, разместив в ней 85-мм танковую пушку ЗИС-С-53, созданную в КБ Грабина. В результате получился совершенно новый танк, а конструкторские решения, найденные при создании шасси Т-43, были реализованы позднее в другом серийном танке – Т-44.

Всего промышленностью СССР, а позднее Польши и Чехословакии, было выпущено 35467 танков Т-34 и свыше 35000 танков Т-34–85 (цифры в различных источниках варьируются). Таким образом, танк, над модернизацией которого КБ Морозова работало всю войну, оказался самым массовым танком, выпускавшимся во время Второй мировой.

Сталин лично курировал работу «морозовского» КБ и, по воспоминаниям Александра Александровича, требовал докладывать о ведении работ каждые три часа. Конструктор находился под круглосуточной охраной, а от подъезда дома до проходной завода и обратно его возил персональный автомобиль с телохранителями. В целях безопасности Морозова ограничили в прогулках на свежем воздухе, что его, как человека любившего природу, очень огорчало. Но, как и многие в то время, главный танковый конструктор страны был человеком ответственным и готовым на любые жертвы ради приближения Победы.

В борьбе за мировое лидерство

В 1944 году КБ разработало новый танк Т-44, который тогда же начал выпускаться серийно небольшими партиями, но в боевых действиях участия не принимал. В этом танке был реализован весь военный опыт советского танкостроения, и руководство СССР справедливо полагало, что нет смысла рисковать новейшими разработками. Участвуя в боевых действиях, танк мог попасть к немцам, а оттуда – к союзникам, отношения с которыми стремительно портились. Таким образом, возникал риск в погоне за сиюминутной выгодой потерять перспективы мирового лидерства в танкостроении на следующие десятилетия.

Т-44 имел торсионную подвеску. Двигатель нового танка (модернизированный дизель В-2, получивший индекс В-44) впервые после танка Т-18 разместили не вдоль, а поперёк корпуса. Для передачи вращательного момента с двигателя на расположенную параллельно ему трансмиссию начали использовать новое устройство – «гитару» (редуктор с передаточным числом 0,7). Такая компоновка значительно освободила внутреннее пространство танка, позволила уменьшить длину и высоту его корпуса, что давало экономию по весу, использованную конструкторами для усиления бронирования, которое достигало: у лобовых деталей танка – 90 мм (против 45 мм у Т-34), у бортовых – 75 мм (против 45 мм у Т-34), у кормовых – 30 мм.

Пушка и башня танка Т-44 оставались теми же, что и у Т-34–85. Создавались прототипы со 122-мм пушкой Д-25Т-44 и 100-мм ЛБ-1, но эти машины получились перетяжелёнными, не могли вместить большой боезапас и потому в серию не пошли.

Новый танк выпускался недолго (до 1947 года), так как вскоре его заменила другая машина КБ Морозова, ставшая легендарной – Т-54. Первоначально танк имел индекс Т-44Б, но когда выяснилось, что новая машина кардинально отличается от исходной, индекс изменили.

Рождение самого массового танка

Танк получил новую башню со 100-мм пушкой Д-10Т, хорошо зарекомендовавшей себя в боях на САУ СУ-100. Лобовое бронирование корпуса увеличили с 90 до 120, а башни – со 120 до 180 мм. Однако при полигонном обстреле танка у башни выявился очень серьёзный дефект – повышенная вероятность замана (рикошета снаряда от нижней части башни в верхнюю слабозащищённую поверхность корпуса). Тем не менее, даже с таким дефектом танк был принят на вооружение, и с 1946 года началась подготовка к его серийному выпуску.

За 1947 год заводом №183 в Нижнем Тагиле было произведено 22 единицы Т-54. Такое небольшое число изготовленных танков было вызвано большим количеством недостатков, которые обнаружились в процессе проводимых одновременно испытаний, а также освоением технологии производства. В 1948 году выпустили уже 593 танка Т-54, и они начали поступать в части, откуда посыпались жалобы на низкое качество серийных машин и недостатки самой конструкции. Военные заказчики вспомнили о замане, о том, что машина перетяжелена, и в январе 1949 года было решено остановить серийное производство танка до тех пор, пока КБ завода №183 не избавит танк от его недостатков.

К ноябрю 1949 года было получено разрешение на запуск в серию нового модернизированного танка Т-54–2. Его вес снизился на 1,7 тонны, что уменьшило нагрузку на ходовую часть, а лобовую броню башни сделали тоньше на 20 мм. Были ликвидированы и прочие дефекты – в частности, ширина гусениц увеличилась с 500 до 580 мм, снизилось удельное давление танка на грунт, и увеличилась его проходимость.

В 1951 году Т-54–2 получил новую полусферическую башню, ставшую отличительным признаком советских танков на следующие десятилетия.

Танк Т-54 зажил своей жизнью, независимой от его создателя. Он многократно модернизировался в Нижнем Тагиле и после отъезда оттуда Морозова в конце 1951 года. На его базе был создан танк Т-55, который оказался настолько близким к своему исходному варианту, что почти во всех западных и многих советских источниках танки Т-54 и Т-55 обозначаются как Т-54/55. Китай по лицензии выпускал свои версии этого танка – «Тип 62» (облегчённый) и «Тип 59». С учётом модификаций (в том числе и зарубежных) с 1945 по 1979 год было выпущено около 100 тысяч машин линейки Т-54, что делает этот танк самым массовым в истории танкостроения.

За 38 лет до «Меркавы»

Параллельно с основными танками классической компоновки Морозов разрабатывал и другие машины. Он был одержим идеей сохранения жизней экипажей, и видел путь решения этого вопроса в перенесении пары «двигатель-трансмиссия» в переднее отделение танка. Таким образом, двигатель создавал бы танкистам дополнительную защиту, принимая снаряды на себя. Первый проект такой компоновки Морозов начал разрабатывать ещё до войны в КБ-24 при заводе №183. За 38 лет до создания израильских танков «Меркава» советский конструктор пришёл к тем же выводам, к которым после него придут конструкторы израильские. Новый танк А-44 разрабатывался в трёх проектах (весом 50, 40 и 36 тонн), но его реализации в металле помешала война.

Александр Морозов вернулся к идее размещения пары «мотор-трансмиссия» в переднем отделении танка в 1948 году, когда началась разработка проекта «Объект 416», в котором были реализованы многие технические новшества, до этого применённые при создании Т-54. Однако танк новой компоновки оказался очень нетехнологичным и дорогим в производстве. Кроме того, уровень развития приборостроения в то время не позволял ликвидировать самый большой объективный недостаток танка – плохой обзор с места механика-водителя. В результате к концу 1952 года Морозов отказался от идеи создания танков с передним размещением двигателя, а конкурс у его «Объекта 416» выиграла разработка свердловских танкостроителей – САУ с вращающейся рубкой СУ-100П («Объект 105»), которую выпустили малой серией в 16 машин.

Возможно, полностью сконцентрироваться на этом проекте Морозову помешали значительные изменения, произошедшие в его жизни. После окончания войны КБ Нижнетагильского завода №183 столкнулось с тем, что специалисты, приехавшие на Урал из Харькова во время эвакуации, теперь всеми правдами и неправдами стремились вернуться домой. Ощущался постоянный дефицит квалифицированных кадров, который усложнялся постоянным ростом количества задач, ставившихся перед Морозовым руководством страны. Александра Александровича тоже тянуло в родные края, но его не отпускали, хотя харьковский завод, получивший номер №75, к концу 40-х годов уже восстановили.

«Домой!»

Осенью 1951 года работа на износ дала о себе знать, и Александр Александрович слёг с тяжёлой формой язвы желудка. Он был срочно доставлен в Москву, где в Кремлёвской больнице ему сделали сложную операцию. Уже в декабре Морозов получил разрешение на переезд в Харьков, где его назначили главным конструктором КБ-60 на заводе №75. Реализацию в металле «Объекта 416» он осуществлял уже на новом месте.

С этого момента усугубляется пагубное для советского танкостроения противостояние между так называемыми «северными» и «южными». К «северным» относились главные конструкторы и директоры предприятий Ленинграда и Урала, к «южным» – харьковские танкостроители и Мариупольский броневой завод. Исход этого конфликта в пользу «северных» был предопределён, когда министром оборонной промышленности СССР, а затем заместителем Председателя Совета Министров СССР и председателем Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам стал Д.Ф. Устинов – бывший директор Ленинградского завода «Большевик». Кроме этого, целый ряд важных для отрасли военных и гражданских должностей заняли представители «северных».

Но основные сражения этой «невидимой войны» были ещё впереди, а пока в Харькове Александр Морозов активно включился в работу по восстановлению КБ завода, которому хронически не хватало подготовленных кадров. Велась постоянная борьба за повышение культуры производства, недостаток которой приводил к высокому проценту брака. Параллельно коллектив КБ неустанно работал над созданием принципиально новой машины, которая могла бы осуществить кардинальный прорыв в танкостроении.

Новая работа на старом месте

В 1952 году в Харькове начинают работать над «Объектом 430». Для этого создаётся специальный отдел проектирования КБ-60М, который возглавили заместитель главного конструктора Я.И. Баран и главный конструктор А.А. Морозов. Конкуренцию харьковчанам составил «Объект 140», разрабатывавшийся на заводе №183, но вскоре преемник Морозова в Нижнем Тагиле Л.Н. Карцев отказался от идеи его продолжения и сконцентрировался на модернизации танка Т-54.

Между тем, по целому ряду причин работы в Харькове двигались медленно. Специальное КБ, сформированное при заводе №75 для создания новых танковых дизелей, работало медленно, так как его конструкторам не хватало опыта. На Урале же к 1960 году успели создать новые «Объект 165» и «Объект 166», которые были приняты на вооружение под индексами Т-62А и Т-62 соответственно. Они были полностью унифицированы с Т-54 и Т-55, что облегчало их запуск в производство. Так как харьковский проект «Объект 430», по мнению военных функционеров, не сулил качественного прорыва, его закрыли.

Но Александр Морозов не сдавался. Новый «Объект 432» кардинально отличался как от предыдущей разработки, так и от Т-62. На нём использовался новый оппозитный пятицилиндровый турбопоршневой дизельный двигатель мощностью 700 л.с. с наддувом, который харьковчане разрабатывали в общей сложности более пятнадцати лет. Он обладал такой характеристикой как многотопливность, то есть мог использовать практически все виды горючего. От двигателя вращательный момент передавался напрямую на две бортовые планетарные коробки передач, а плавность хода обеспечивалась соосными торсионами и телескопическими гидроамортизаторами. Морозов отказался от катков большого диаметра – на советских танках опять, наряду с опорными катками (с внутренней амортизацией) появились поддерживающие ролики. Гусеница была сделана максимально облегчённой, ажурной, что увеличило уязвимость танка при подрыве на мине. В то же время, такая конструкция гусеницы обеспечивала лучшее сцепление с грунтом, чем у танков Т-72 и Т-80, и на неё меньше налипала грязь, это значительно увеличило проходимость танка. На Т-64 впервые была применена комбинированная броня с внутренним керамическим слоем, который значительно увеличил её устойчивость к пробитию кумулятивными и подкалиберными оперёнными снарядами.

Танк вооружили 115-мм пушкой 2А21, однако вскоре возникли сомнения, что она позволит на равных бороться с новейшими танками вероятного противника. Поэтому орудие решили заменить 125-мм гладкоствольной пушкой Д-81 2А26 (позже заменена модернизированной 2А46, менее склонной к изменению геометрии ствола при перепадах температур) с раздельным заряжанием, которая могла стрелять как снарядами, так и противотанковыми управляемыми ракетами. Новый проект назвали «Объект 434», который после реализации стал танком Т-64А.

На Т-64 впервые в танкостроении установили автомат заряжания. На специальном конвейере находилось 28 выстрелов, остальные 9 – в боеукладке в корпусе танка. Автомат позволил увеличить скорострельность танка до десяти выстрелов в минуту и сократить численность экипажа до 3-х человек. Кроме того, был введён гидроусилитель для устройств управления машиной и водно-воздушный очиститель приборов.

Нострадамус советского танкостроения

КБ Морозова не остановилось на достигнутом. 26 мая 1972 года конструктор выступил с докладом о проекте нового основного танка Т-74 (его безбашенному варианту присвоили индекс разработки «Объект 450»). В этой машине экипаж сокращался до двух человек, которые размещались в корпусе танка, а башня проектировалась необитаемой. Фактически она защищала только казённик пушки и элементы автомата заряжания, находящиеся в ней. При такой компоновке лобовое бронирование можно было увеличить до 700 мм с расположением бронелиста под углом 75°, что исключало его пробитие любым известным в то время противотанковым снарядом. Несмотря на мощное бронирование, расчётный вес танка не превышал 38 тонн (масса сокращалась за счёт уменьшения габаритов машины и отказа от башни).

Боекомплект планировалось разместить впереди пушки с подачей очередного выстрела на автоматическую тележку с досылателем по полу корпуса к казеннику. Конструкция предполагала увеличение угла подъема 125-мм орудия до 30°. Возимый боекомплект – 60 выстрелов, объем топлива внутри корпуса – 1000 литров. Экипаж получал полный круговой обзор, забронированный объём в 11 куб. м, а также возможность перезарядки орудия в ручном режиме в случае выхода из строя автомата заряжания. Использование нового дизельного мультитопливного 1000-сильного двигателя 6ТДМ и гидрообъемной трансмиссии (далее – ГОТ) обещало сделать новый танк очень быстрым, маневренным и экономным. Конструкция предусматривала взаимозаменяемость членов экипажа как при ведении огня, так и при управлении машиной.

Фактически за сорок лет до появления «Арматы» гениальный конструктор создал и начал реализовывать её концепцию. Вот что он писал по этому поводу в своём дневнике 8 января 1976 года:

«Мне кажется, что классический вариант с башней, честно отслуживший миру много лет, уже упёрся в потолок по всем статьям. Более того, за многие последние годы никто в мире не внёс в него ничего нового и существенного. Новые образцы танков 80-х годов тоже «перепевают» старое, утяжеляя и удорожая конструкцию. Вряд ли нам в свете всего этого можно рассчитывать на чудо и ожидать того, что нам, как никому другому, удастся найти что-то новое. Это будет чудо в одном, двух узлах, а нам надо получить скачок и отрыв во всем. Безбашенная схема танка с экипажем на 2 человека, при ГОТ и 6ТД, открывает большие перспективы для скачка по всем показателям и характеристикам машины».

Пока на Украине разрабатывался Т-74, нижнетагильские конкуренты харьковчан сконструировали свою модернизированную версию морозовского Т-64 – танк Т-72, а в Ленинграде был создан Т-80. По своим боевым качествам они не давали значительного улучшения характеристик Т-64 и стоили значительно выше из-за в разы большего использования цветных металлов. Кроме того, Т-64 обладал значительным резервом модернизации за счёт меньшей массы. Тем не менее, танки Т-72 и Т-80 были приняты на вооружение ВС СССР. В то же время, Александр Морозов пытался указать на пагубность наличия в войсках нескольких типов основных танков вместо одного:

«Больше того, вся эта «смесь» машин (Т-64А, Т-80, Т-72, «Кобра») будет довольно длительное время находиться на эксплуатации в войсках, усугубляя этим всю сложность эксплуатации разных типов машин, сохраняя при этом производство и отпуск какой-то части их узлов и деталей для обеспечения нужд эксплуатации и ремонта. Всё это будет продолжаться в течение следующего 5-летия, а может и 10-летия, то есть до 1990 года. Получается далеко неприглядная картина очень непродуктивной, дорогой и длительной по времени работы заводов по перестройке производства и малым поступлением новых машин в войска».

Но руководство СССР к мнению опытного конструктора не прислушалось – более того, харьковчанам не выделили и средств на разработку Т-74. 28 мая 1976 года А.А. Морозов после целого ряда скандалов ушёл с поста главного конструктора завода, а 14 июня 1979 года его не стало.

Александр Александрович Морозов – уникальный инженер, конструктор, человек, проживший жизнь, наполненную созиданием. В мировом танкостроении он держит абсолютное лидерство по количеству произведённых машин его конструкции. Пророческие слова Морозова о недопустимости эксплуатации в войсках сразу нескольких моделей однотипных танков полностью подтвердились в 90-е и 2000-е годы. К сожалению, подтвердились и его опасения, что ситуация 70-х годов уже через 10–15 лет поставит под сомнение лидирующее положение СССР в мировом танкостроении.

В то же время, можно констатировать, что и зарубежное танкостроение не сделало качественных рывков, сконцентрировавшись на внедрении активной брони и средств подавление приборов целенаведения противника. Кардинальных изменений в конструкции и компоновке танка не произошло, а в настоящее время идет обсуждение необходимости создания танка нового поколения с нежилой максимально автоматизированной и роботизированной башней, а также экипажем или роботами, расположенными в корпусе за мощной комбинированной бронёй и двигателем. Все это означает, что проект танка Т-74 актуален и ныне, и гениальный советский инженер вновь на десятилетия опередил техническое развитие человечества, но, как это часто случается с гениями, не был понят своими современниками.

29 октября 2014 года исполнилось 110 лет со дня рождения Александра Александровича Морозова – великого мастера советского танкостроения.