Привязной аэростат – цель крупная и неподвижная, поэтому попасть в него было не слишком сложно, однако поджечь – уже сложнее, несмотря на наполнение горючим газом. Труднее же всего было решиться атаковать эту простую на первый взгляд, но смертельно опасную цель – аэростаты обязательного прикрывались сильным зенитным огнем. Неудивительно, что во время Первой мировой войны сбитые «баллоны» учитывались наравне с самолётами, а к атакам на них привлекали только добровольцев. Даже одного такого вылета заподозренному товарищами в трусости лётчику оказывалось достаточно, чтобы восстановить репутацию. Тем более, далеко не каждый был готов регулярно участвовать в охоте на аэростаты, и лишь единицы сделали её своей специальностью. Чемпионом среди таких «узких специалстов» стал один бельгийский пилот.

Вилли-Омер-Франсуа-Жан Коппенс родился 6 июля 1892 года в одном из пригородов Брюсселя, где и рос. В юности он увлекался сухопутными парусными яхтами (буерами) и даже самостоятельно построил несколько штук. Однажды юноша увидел полёт аэроплана и вознамерился стать лётчиком, однако вынужден был на время отказаться от этой идеи, так как отец был против и угрожал выгнать сына из дома. В 1912 году в возрасте 20 лет Коппенс был призван на годичную военную службу и получил назначение в 1-й гренадерский полк. В эту же часть он прибыл по мобилизации 1914 года и в её составе принял участие в первых боях мировой войны, но затем был переведён в автопулемётный корпус (предшественник бронетанковых войск).

В июле 1915 года Вилли присвоили сержантское звание. Примерно тогда же он решил, что настало время исполнить давнишнюю мечту о полётах, и подал рапорт о переводе в авиацию. Командование было не против, однако «учебные мощности» бельгийской авиации были явно недостаточны и принять всех желающих не могли. Не собираясь ждать у моря погоды, Коппенс взял на службе 8-недельный отпуск и купил билет на пароход до Англии. Судя по тому, что одновременно с ним поучиться за границей пожелали ещё 39 солдат и офицеров, это была отнюдь не частная инициатива. Так в конце сентября 1915 года в лётной школе Раффи-Бомана в Хендоне появилась группа бельгийских курсантов, учившихся за свой счёт. Обучение проходило на французских аппаратах «Кодрон» G.III, а также их копиях, построенных в мастерских школы. Полёты, сначала с инструктором, а затем и самостоятельные, проходили в октябре-ноябре, а 9 декабря Вилли Коппенсу уже вручили диплом Королевского Аэроклуба за номером 2140. Хотя курсанты и стали дипломированными пилотами, уровень их подготовки был слишком низок даже по стандартам того времени. Позднее Коппенс вспоминал: «Мы даже не знали, что нужно садиться против ветра!» Дальнейшее обучение бельгийцы проходили во французской лётной школе в Этампе на уже знакомых «Кодронах», а также на «Морис-Фарманах».

На этот раз подготовка оказалась на удивление длительной, и на фронт сержант Коппенс попал только в начале 1917 года. Сначала он служил в 6-й разведывательной эскадрилье, вооружённой английскими B.E.2c, потом в 4-й разведывательной, летавшей на «Фарманах». К счастью, слишком долго воевать на таком «антиквариате» молодому пилоту не пришлось, и в конце апреля ему доверили более современный «Сопвич Полуторастоечный». Англичане рассматривали эти самолёты как двухместные истребители, бельгийцы же считали чистыми разведчиками и даже не стали ставить на них курсовые пулемёты, ограничившись турельным «Льюисом».

Коппенс, к тому времени уже получивший нашивки сержанта 1-го класса, совершил первый полёт на «Сопвиче» 29 апреля, а 1 мая провёл на нём первый воздушный бой. В тот день он встретил четвёрку истребителей противника и с большим трудом сумел от них отбиться, насчитав после посадки в обшивке самолёта 32 пулевых пробоины. За этот бой он впервые был удостоен упоминания в приказе, причём вовсе не за победу в бою, а за то, что сумел привести свой повреждённый самолёт домой. Сам лётчик весьма скептически относился к этому своему достижению, высказываясь позже в том ключе, что «этот [censored] самолёт» ему был нужен прежде всего для того, чтобы добраться до дома.

В принципе, двухместный «Сопвич» нравился Вилли, но, по его мнению, манёвренность самолета могла быть и получше, да и в целом он был «не истребитель». Всё же, одного успеха Коппенс и его наблюдатель капитан Деклерк добиться смогли: 7 июля они отчитались об уничтожении двухместного немецкого самолёта, однако непосредственно падения неприятельской машины ни они, ни кто-либо ещё не наблюдали, поэтому победу записали как предположительную.

Ровно неделю спустя Коппенса наконец-то перевели в истребительную авиацию. 1-я бельгийская эскадрилья летала на «Ньюпорах»-17, но за новичком комэск закрепил устаревший «Ньюпор»-16, прослуживший уже более года и оснащённый мотором от «Ньюпора»-23. 21 июля Коппенс провёл на нём свой первый «истребительный» воздушный бой, атаковав немецкий разведчик, но лишь привез на аэродром очередную порцию пробоин.

Казалось бы, «Ньюпор» должен быть отлично известен любым лётчикам союзников, и тем не менее 17 августа Коппенс дважды за 20 минут попал под удар французских «Спадов». К счастью, оба раза союзники действовали без особой решительности, и как такового боя со своими не случилось.

19 августа лётчика повысили в звании – произвели в аджюданы. Примерно тогда же в эскадрильи появился первый поставленный в Бельгию истребитель «Анрио» HD.1. «Старики» были от него отнюдь не в восторге, не видя в нём преимуществ перед своими «Ньюпорами» и всё ещё надеясь на поступление мощных «Спадов», поэтому никто не был против того, чтобы самолёт достался «молодому». 22 или 30 августа Коппенс совершил первый в бельгийской авиации боевой вылет на самолёте этого типа.

Первые патрульные полёты на «Анрио» оказались бедными на события, но позже лётчик опробовал его и в воздушном бою. 30 сентября Коппенс на HD.1 в паре с «Ньюпором» атаковал и серьёзно повредил двухместный немецкий самолёт, но, поскольку вражеский пилот сумел приземлиться, в бельгийских документах этот эпизод был зафиксирован не как победа в воздушном бою, а как принуждение к посадке. Днём позже Коппенс и три других пилота «предположительно сбили» ещё один немецкий разведчик.

В октябре-ноябре Коппенс летал активнее других бельгийских пилотов и поучаствовал в 22 воздушных боях, но больше не сумел добиться никакого результата. Зимой активность войны в воздухе почти сошла на нет, вновь начав увеличиваться только весной, и 12 марта тройка «Анрио» 9-й эскадрильи (с марта обе бельгийские истребительные эскадрильи поменяли свои номера) сбила очередной разведчик. На этот раз были сообщения о падении на землю горящего самолёта, наблюдатель которого, спасаясь от огня, выпрыгнул из кабины на высоте 3000 метров. Однако невезучий Вилли опять остался без признания: по непонятной причине победу, изначально заявленную как групповая, засчитали только одному из участников боя.

18 марта произошёл эпизод, который можно назвать поворотным пунктом в карьере Коппенса. Предшествующей ночью подразделения бельгийской кавалерийской дивизии были выбиты из двух важных пунктов на полузатопленной нейтральной территории у Изера и были настроены вернуть их обратно. Мешало одно – территория находилась в поле зрения наблюдателя немецкого аэростата, и атака была бы обязательно сорвана артиллерийским огнем. Кавалеристы обратились к авиаторам за решением этой проблемы, и добровольцами на выполнение задания вызвались Коппенс и ещё один пилот из соседней эскадрильи. Необходимо отметить, что, если не считать кратковременного (и безрезультатного) использования неуправляемых ракет в середине 1916 года, бельгийская авиация прежде не занималась борьбой с аэростатами противника, и в 9-й эскадрилье не нашлось ни зажигательных, ни разрывных пуль.

Однако немцам это не было известно, и, едва завидев приближающиеся истребители, наблюдатель выпрыгнул с парашютом. Пока наземная команда опускала аэростат на землю, пара «Анрио» провела несколько атак, изрешетив обшивку «баллона». Затем лётчики набрали высоту, но не стали возвращаться на базу, а приступили к патрулированию района. Когда немецкий воздухоплавательный взвод поднял в воздух запасной аэростат, всё повторилось снова. Сбить ни один из аэростатов не удалось, что совсем не удивительно при отсутствии в боекомплекте спецбоеприпасов, но боевую задачу лётчики выполнили, и воздушное наблюдение было прервано на срок, достаточный для подготовки и проведения кавалерийской атаки.

После этого случая Коппенс пришёл к выводу, что систематическое уничтожение привязных аэростатов – хороший способ нанести максимальный вред немцам, которых он ненавидел за оккупацию большей части своей страны. Вилли стал вызываться добровольцем всегда, когда речь заходила о «баллонах», а когда заявок на них не было, проводил атаки по собственному разумению.

Однако прежде чем начать серьёзную охоту за аэростатами, необходимо было «выбить» из командования специальные боеприпасы, и с этим поначалу возникли серьёзные проблемы. Пытаясь растянуть на большее число вылетов выданные ему 20 фосфорных пуль (квота на месяц), он каждый раз добавлял в пулемётную ленту только четыре таких патрона, а для увеличения шансов на успех открывал огонь только с дистанции менее 150 метров. Нет ничего удивительного в том, что первые атаки на аэростаты не принесли Коппенсу успеха.

Между делом, в одном из рутинных патрульных полётов лётчик сумел наконец открыть свой официальный счёт побед: в один из дней бельгийские «Анрио» втретились в бою с большой группой вражеских истребителей (возможно, «Фоккеров»-трипланов из Jasta 36) и одержали одну победу, которую разделили между Коппенсом и командиром эскадрильи.

Две недели спустя произошёл прорыв и в деле охоты за аэростатами: утром 8 мая Коппенс участвовал в патрулировании в составе тройки «Анрио», но, заметив поблизости аэростат, вышел из строя и пошёл в атаку. Открыв огонь с полутора сотен метров, он продолжал непрерывно стрелять, пока столкновение не стало почти неминуемым, и лишь тогда взял ручку на себя, успев увидеть, как ниже и сзади вспыхнуло пламя. Глядя на то, как горит и оседает вниз сдувшаяся оболочка «баллона», Вилли пришёл в такой восторг, что устроил настоящее акробатическое представление на глазах у своих и чужих солдат.

Это был первый аэростат, уничтоженный бельгийской авиацией, но лётчик после возвращения на аэродром не стал почивать на лаврах, а дозаправил машину, сменил пулемётную ленту и опять поднялся в воздух, на этот раз уже целенаправленно, по заявке позвонившего на аэродром пехотного офицера. В районе Хаутхюльстского леса он вновь заметил немецкий аэростат и с пикирования открыл по нему огонь… За два сбитых аэростата 21 мая аджюдан Коппенс был произведён в су-лейтенанты, а 1 июня награждён рыцарской степенью ордена Короны. За те же заслуги лётчик добавил бронзовую пальмовую ветвь на ленту бельгийского Военного Креста (пальмы и львы обозначали упоминания в приказе).

Утром 15 мая Коппенс вновь охотился над Хаутхюльстом, но на этот раз действие развивалось по другому сценарию. Он зашёл на цель со стороны солнца и, как и раньше, атаковал с пикирования, однако аэростат не загорелся. Второй и третий заходы на цель тоже оказались безрезультатным. В ярости бельгиец решил во что бы то ни стало добить «баллон», и следующую атаку провёл не с пикирования, а в горизонтальном полёте и на «малом газу» (то есть, регулярно нажимая на кнопку прерывателя зажигания – на самолётах с ротативными двигателями классический сектор газа, связанный с дроссельной заслонкой, либо отсутствовал, либо был не эффективен), чтобы увеличить время прицельного огня. Это было безрассудно из-за зенитного огня и практически бессмысленно, так как все зажигательные пули были снаряжены в начале ленты и уже истрачены в первых атаках.

Остатки боекомплекта были расстреляны без видимого результата, а когда самолёт выходил из атаки, он «плюхнулся» на аэростат сверху. Сам лётчик говорил, что его пули перебили трос, и сорвавшийся с привязи «баллон» подхватил пролетавший над ним истребитель, но не исключено, что Коппенс просто ошибся и слишком поздно рванул вверх. «Анрио» зарылся колёсами в обшивку аэростата и сразу же «клюнул носом», но, к счастью, не перевернулся и не разбился, и даже пропеллер остался целым (пилот успел выключить зажигание). Через несколько секунд машина удачно соскользнула с «крыши» летательного аппарата носом вниз, так и не зацепившись за многочисленные тросы. Вернувшись на аэродром, Коппенс рассказал о случившемся, а также о том, что видел, как так и не загоревшийся аэростат взорвался, как только опустился на землю. Поначалу ему не поверили, но сколы на лопастях пропеллера и следы белой краски на шасси и нижнем крыле убедили всех в достоверности рассказа, поэтому победа была официально засчитана.

Пережитый стресс не отвратил лётчика от продолжения охоты, и четыре дня спустя он вновь «поджарил колбасу» там же, над Хаутхюльстом, став пятым и последним бельгийским лётчиком, достигшим статуса аса за время Первой мировой войны. После этого все его успехи начала отслеживать пресса всей Антанты, а собственное командование наградило рыцарской степенью ордена Леопольда за «5 побед меньше чем за месяц».

Известность сразу же принесла свои плоды в виде особого «подарка из Франции» – противоаэростатного пулемёта «Виккерс». Это была выпускавшаяся на фирме «Кольт» модификация стандартного пулемёта под устаревший ещё в конце XIX века 11-мм патрон Гра, который позволял «начинить» пулю большим объёмом взрывчатого вещества или зажигательной смеси, чем современные боеприпасы винтовочного калибра. Коппенс заменил новым пулемётом штатное оружие одного из двух своих «Анрио», на котором затем сбил три аэростата в первые две недели июня.

В ночь на 14 июня немецкие бомбардировщики провели налёт на бельгийский аэродром Ле Моэр. Бомбы упали в том числе и на ангар 9-й эскадрильи. Возник пожар, в котором были уничтожены или повреждены все имеющиеся в наличии самолёты. Драгоценный пулемёт от огня не пострадал, и летчик переставил его на новый аппарат, который за ним закрепили. Этот истребитель в действительности был не новым, но только что прошёл ремонт. На нём заменили всё полотно и нанесли новый камуфляж, по выражению Коппенса, «в глупой манере», из-за которого машина выглядела как аляповатая детская игрушка. Как только выдалась возможность, лётчик раздобыл синюю краску и попросил механиков полностью перекрасить самолёт.

На этом истребителе он одержал 21 победу и, по слухам, заслужил у противника прозвище Синий Дьявол, а по другой легенде даже удостоился чести стать целью специальной ловушки – начинённой взрывчаткой корзины аэростата-приманки. «Мышеловку» немцы якобы приготовили 3 августа, но «мышка» так быстро атаковала, что механизм просто не успели привести в действие. «Баллон» сразу же взорвался, и пролетавший над ним истребитель закружило как щепку в водовороте, но пилот сумел справиться с управлением и благополучно вернулся на базу. «Адская машинка» в корзине рванула уже на земле, прямо среди наземного персонала немецкой воздухоплавательной службы. Впрочем, достоверным из этого рассказа можно считать только взрыв аэростата и временную потерю лётчиком управления, а всё остальное основано на рассказе пленного немецкого солдата и может оказаться простым пересказом ходивших тогда слухов.

В середине сентября Коппенс вновь сменил самолёты. За ним тогда опять закрепили сразу два «Анрио», один из которых он приказал перекрасить в «прекрасный королевский синий, ни темный, ни светлый», в очередной раз мотивируя это решение «плохим камуфляжем». Кроме окраски этот самолёт отличался от стандарта рулём направления увеличенной площади от поплавковой версии истребителя, улучшившим его манёвренность.

Начиная с июня Коппенс неизменно был лидером бельгийской авиации по числу проведённых воздушных боёв (в эту статистику включали не только «настоящие» бои, но и атаки аэростатов), при том, что по боевым вылетам он вовсе не был чемпионом. Всего в период с июля по сентябрь он поучаствовал в 33 воздушных боях, показав впечатляющую эффективность: 20 из них стали результативными, а число одержанных побед составило 27, в том числе 26 над аэростатами – единственный сбитый самолёт «попался под ноги» при отходе «с места преступления».

Самым успешным для аса стал вылет 22 июля, когда он сбил три аэростата за пять минут. За эти победы он был удостоен трёх упоминаний в приказах (двух по армии и одного полкового уровня) и награждён офицерской степенью ордена Короны (за три успеха в одном вылете и 20 побед в сумме) и британским Военным Крестом.

22 августа Коппенс стал командиром патруля (трёхсамолётого звена), в сентябре прикрепил на петлицы вторую звёздочку «полного» лейтенанта и стал сначала рыцарем французского ордена Почетного Легиона, а потом удостоился упоминания во французском приказе по армии, после которого ему «автоматом» вручили французский Военный Крест с одной пальмой на ленте.

В самом начале октября Коппенс провёл несколько боёв с немецкими самолётами и даже претендовал на два сбитых в паре разведчика, но эти победы не только не были подтверждены, но и не проходят в документах даже как «предположительные». После этого лётчик опять вернулся к охоте на аэростаты и за несколько дней довел официальный счёт до 35 побед, за которые он был награждён 4-й («офицерской») степенью сербского ордена Белого Орла.

В 5:40 утра 14 октября с аэродрома бельгийской истребительной группы взлетели два «Анрио» с задачей на уничтожение аэростатов противника в секторе, где вскоре должны была начаться наземная атака. Обнаружив первый «объект» на высоте 550 метров северо-восточнее Диксмюде, Коппенс спикировал на него и короткой очередью отправил горящим на землю. На часах было ровно 6 часов. Затем напарники разделились: ведущий направился на восток, где на высоте около 750 метров виднелся силуэт другого аэростата, а ведомый взял курс на север, где тоже должны были быть «баллоны».

Через пять минут после первой победы Коппенс уже заходил в новую атаку. Как обычно, по истребителю открыли огонь зенитные пулемёты, и на этот раз удача оказалась на стороне обороняющихся: в 500 метрах от цели лётчик был ранен в левую ногу. Пуля перебила большую берцовую кость и вызвала обильное кровотечение. В момент ранения бельгиец неосознанно выжал до упора педаль здоровой ногой, одновременно нажав на гашетку и двинув вбок ручку. Самолёт потерял управление, но так как во время атаки лётчик постоянно держал аэростат в прицеле, то первые пули всё же ушли в цель. По понятным причинам Коппенс не знал, что стало с этим «баллоном», но в конце 30-х в военном архиве нашли пропущенный в своё время рапорт, и победу официально засчитали.

Истекающий кровью лётчик в течение казавшихся бесконечными трёх минут уводил самолёт на свою сторону фронта, не желая попадать в руки немцев ни живым, ни мёртвым. Надеясь, что холодный воздух позволит ему подольше оставаться в сознании, он поднял вверх очки и снял шарф, прикрывавший нижнюю часть лица, а когда с земли перестали стрелять, стал готовиться к посадке, для которой выбрал слишком маленькую для этого площадку, но вблизи которой проходила дорога с оживлённым движением. Решение оказалось правильным: на посадке самолёт снёс шасси, но зато оправдались надежды на помощь, и солдаты транспортной службы вытащили лётчика из кабины и в критическом состоянии доставили его в полевой госпиталь. Врачам удалось спасти Вилли жизнь, но ногу пришлось ампутировать.

На госпитальной койке Коппенс получил из рук своего монарха «розетку» офицерской степени ордена Леопольда. Во второй половине октября прошли последние приказы по армии, упоминавшие его имя, после которых число «украшений» на лентах его Военных Крестов дошло до 27 пальм и 13 львов у бельгийского и двух пальм у французского. Последней наградой, врученной асу во время войны, стала золотая медаль Аэроклуба Франции, которой он был награждён на банкете по случаю 20-летнего юбилея этой организации 7 ноября 1918 года.

Всего за время войны Вилли Коппенс провёл 228 наступательных патрулирований (бельгийцы считали их, а не боевые вылеты вообще), поучаствовал в 94 воздушных боях и одержал 37 подтверждённых побед, став лучшим бельгийским асом. Бельгийские ВВС были малочисленными, и за все время войны одержали чуть более сотни подтверждённых побед. Если рассматривать только победы над аэростатами, то достижения Коппенса становятся совсем уж беспрецедентными: на его счету 35 из 49 сбитых бельгийцами «баллонов» и заслуженная слава лучшего охотника за аэростатами среди всех участников Великой войны.

По завершении лечения лётчик, несмотря на очевидную инвалидность, летом 1919 года вернулся на военную службу, причём отнюдь не по собственной инициативе, а по настоятельной просьбе короля. Так как это было чисто политическим решением, то и должность для бывшего аса подобрали соответствующую: с 1919 по 1936 гг. Коппенс служил помощником военного атташе по авиации в Англии, Франции и Италии. Большую часть этого времени он провёл, совмещая должности в Лондоне и Париже, постоянно летая через Ла-Манш на персональном самолёте, переделанном под ручное управление.

Затем майор Коппенс сменил военно-дипломатическую службу на «настоящую военную» и с ноября 1936 по ноябрь 1939 гг. командовал авиагруппой II/2, вооружённой истребителями «Файрфлай», а потом перевёлся в штаб ВВС. В мае 1940 года он оказался в той части бельгийской армии, что отступала на юг вместе с французскими войсками. После капитуляции он решил не выполнять приказ командования о возвращении в Бельгию и 30 июня перешёл через швейцарскую границу. На родину Вилли Коппенс вернулся только в конце 60-х годов. Умер лётчик 21 декабря 1986 года в возрасте 94 лет.

Сразу после окончания Первой мировой войны, в ознаменование заслуг лётчика перед короной и отечеством, король Альберт I возвёл Коппенса в дворянское достоинство, а в 1930 году присвоил ему титул шевалье де Хаутхюльст по названию былых «охотничьих угодий» аса. Ещё через 30 лет внук Альберта Бодуэн I сделал Коппенса бароном.