К вечеру 21 апреля 1541 года португальская флотилия из 16 галер с 250 воинами, вышедшая 30 марта из бухты Ареквеа, приблизилась к порту Тор у входа в Синайский залив, пройдя с 18 февраля от Массуа в общей сложности около 1200 километров. Победы португальцев над турками в Суакеме и Алькосере укрепили их убеждённость в окончательном успехе. На пути к Суэцу оставался лишь ещё один важный порт — Тор.
Триумф в Торе
Тор (ныне египетский Эт-Тур или Эль-Тур) был важным и удобным портом на аравийском берегу Красного моря у входа в Синайский залив, имевшим «гавань в пять саженей [глубины — прим. автора], и дно чистое». Тор имел и символическое значение, поскольку стоял у подножия библейской горы Синай, где Моисей, по преданию, получил от бога библейские десять заповедей. Рядом находился легендарный монастырь Св. Екатерины Синайской, который османы терпели за его важность, а в городе жило много христиан.
Как напишут португальцы постфактум, дон Эштеван да Гама, «зная, что там [в Торе — прим. автора] живут христиане, решил идти туда, хотя бы только и затем, чтобы добыть вести о Суэце». Португальские корабли вышли из-за мыса Мундо, прикрывающего гавань, под всеми флагами и с развёрнутыми парусами с португальским крестом, паля из пушек.
На пляже, однако, португальцы увидели занявший позиции сильный отряд стрелков численностью до 200 человек, под бело-зелёными турецкими знамёнами, высланный из Тора при виде португальских кораблей.
Тогда дон Эштеван приказал спустить паруса и идти к берегу на вёслах, стреляя из пушек; потом приказал остановиться, чтобы высмотреть наилучшее место для высадки. Наконец, приказал высаживаться и сражаться в том же порядке, что и в Алькосере — то есть, двумя отрядами, передовым, под началом брата наместника дона Криштована, и замыкающим или основным, которым командовал сам, «идя под флагом Христа», который нёс его наместник Луис Энрикес.
На берегу португальцы встретили сильный отпор, поскольку защитники были с ручницами и «некоторых португальцев сразили». Коррейра писал, что «на пляже оставили 20 турок, а наших лишь трое было раненых». Но дон Криштован стремительно «напал на них со своими, быстро согнал с пляжа и заставил отступить в город, который был зело крепок и имел много больших домов». Атака португальцев оказалась столь быстрой, что защитники не успели запереть ворота за отступающими стрелками, и португальцы ворвались в город на их плечах. Отступление перешло в бегство, за стрелками последовал гарнизон, и многие жители также, «выйдя с другой стороны, оставили город».
Когда португальцы собирались приступить к ограблению города, Тристан де Таиде встретил монахов из монастыря Св. Екатерины, которые спешили навстречу португальцам, чтобы просить тех о милосердии:
«Тристан же, видя пред собою благочестивую братию, ласково обнял их и с ними пришёл к наместнику, и с ними бросился к ногам наместника, именем Св. Екатерины умоляя пощадить город и не жечь, ибо много в городе христиан и божья церковь. И наместник прослезился и обнял монахов и тут же послал к дону Криштовану сказать, чтоб тот ничего городу не делал. А сам долго с монахами разговаривал и многое от них узнал, но ничего — о цели своего похода. И монахи пригласили наместника посетить монастырь, дабы он честь им оказал и утешил, и наместник приказал войску идти в церковь тем же строем, каким высаживались».
Здесь произошла сцена, достойная, по выражению Монтейро, финала гранд-оперы. Португальский отряд под развёрнутыми флагами, под звуки барабанов, флейт и труб промаршировал к главной церкви Тора: «И так они прошли через город и достигли монастыря, где благочестивые братья встретили их с изъявлениями любви и благоволения, и, окруживши наместника, вошли в церковь с пением псалмов, и прочие португальцы с радостию в церковь вступили».
В церкви отслужили торжественную благодарственную мессу в честь христианских воинов, причём португальцы «возрадовались, ибо были первыми европейскими христианами, кои оружно пришли в то место». В память этого славного путешествия, «более величественного и достойного, чем плавание Язона за золотым руном», наместник в церкви возвёл в рыцарское достоинство всех, кто пожелал, и обещал хлопотать для них о рыцарстве наследственном.
Сам император Карл говаривал, что завидует тем, кого посвятили в рыцари у подножия горы Синай. Эти же слова — «тот, кто посвящал в рыцари на горе Синай» — были помещены впоследствии в эпитафию на могиле Эштевана да Гама.
Наместник просил у святых братьев дать ему в дар святые реликвии «в память сего события», и кое-что получил, «хотя и немного», так как главнейшие реликвии, как объяснили ему братья, хранились в самом монастыре у горы Синай, и надо было ждать два дня, пока всё доставят. Наместник с благодарностью отказался, так как ждать было некогда, а в ответ подарил монахам бело-зелёное знамя с красным крестом и пятью португальскими щитами, а также другие подарки, был провожен монахами к кораблям, и португальцы отплыли.
От Тора до Суэца
22 апреля утром флотилия вышла из Тора и направилась через залив к египетскому берегу. До заката, пользуясь благоприятными ветрами, прошли 10 лиг (около 60 км), а 23 апреля — ещё 4–5 лиг; вечером слышали пушечные выстрелы. 24 апреля продолжали идти вдоль египетского берега; днём вновь слышали пушечные выстрелы. Двигаться приходилось лишь днём и осторожно, поскольку на флотилии не было никого, знакомого с этими берегами, а прибрежных рифов и отмелей было много.
25 апреля прошли до 4 лиг, и в 17:00 были в 2 лигах от «большого мыса» (Рас-эль-Адабия), где вновь слышали выстрелы пушек. Той же ночью поднялся сильный ветер с севера, и корабли укрылись в «большом заливе» между мысами Рас-эль-Адабия и Рас-абу-Дирадж. Глубина здесь достигала 50 саженей, и встать на якорь было трудно, так что флотилия рассеялась.
26 апреля вновь дул сильный неблагоприятный ветер, и за день португальцы по прямой прошли лишь 1,5 лиги. К закату подошли к «мысу, отходящему от аравийского берега, где хорошо было укрыться от северного ветра» (мыс Рас-Месалла). Отсюда до Суэца оставалось 3 лиги, и уже можно было различить мачты судов в гавани.
Разведка у Суэца
С вечера 26 апреля наместник созвал капитанов и объявил им, что высылает Тристана де Таиде с несколькими отборными людьми на разведку. Возражений не последовало, и на катур «Попугай» (Papagayo), с которого сняли мачту, взошли сам Тристан де Таиде, хорошо знавший эти места Грек-янычар (крестник наместника Гарсия де Норонья) и ещё трое отважных солдат, Диаш Сезар, Жуан Фидальго и Антонио Перейра. Солдаты по приказу наместника разделись до исподнего и намазались жиром, «чтобы ни за что их нельзя было ухватить», и должны были с одними ножами тайно высадиться в месте, какое укажет Грек-янычар, «всё узнать об османских галерах», и вернуться утром, к 06:00.
Но темнота оказалась такой непроницаемой, что де Таиде не смог отыскать путь. Проблуждав с катуром всю ночь, — чтобы не шуметь, пришлось много пройти на шестах, — он ничего не разведал и вернулся к флоту. Наместник приказал ничего больше не вызнавать, а сниматься с якорей и наступать.
27 апреля в 10:00 флотилия двинулась к Суэцу на вёслах, идя против сильного северо-северо-западного ветра. Не доходя 1 лиги до берега, португальцы выслали вперёд на разведку два наиболее лёгких катура под началом Жуана де Кастро и Тристана де Атаиде, и те оказались близ берега около 15:00.
Оказалось, что османские галеры — 41 единица больших галер-«реалес» — были вытащены на пляж в африканской части гавани, а девять больших парусников стояли на якорях у аравийской стороны. Сам Суэц в то время был деревушкой в 30–40 домов, почти без коммерческого значения, но верфи были прикрыты крепостью, построенной «квадратом в 30 саженей сторона [примерно 65 метров — прим. автора], и на каждой стороне по ронделю с пушками».
Более того, на местности португальцы обнаружили многие конные отряды, а в береговых укреплениях — два больших отряда пехоты. Османские власти, получившие вести и от Ходжи-Сафара, и от суакемского царя, успели подготовиться к приходу португальцев, с выгодой использовав задержку тех в Суакеме. Как выяснилось позже, у Суэца под началом египетского наместника были «все янычары и прочие солдаты, какие были в Каире». Не случайны были и пушечные выстрелы 23–25 апреля — они отмечали продвижение португальцев.
Пока же португальцы пересчитывали настигнутый ими, как они полагали, османский флот, и радовались, но вскоре их оптимизм был притушен. Уже попытка катуров-разведчиков приблизиться к галерной стоянке вызвала огонь крупнокалиберной артиллерии из крепости, а к предполагаемому месту высадки немедленно подошёл отряд в 2000 всадников. С катуров по ним открыли огонь из берсо (у испанцев и португальцев в XVI веке — лёгкое корабельное орудие крупнее мушкета и мельче эсмериля, калибром примерно в четверть или треть фунта свинца, или 30–40 мм) и добились попаданий, но отступить всё равно пришлось.
Теперь флотилию разделили на две части, и передовой отряд из восьми наиболее быстрых катуров, поставленный под начало Криштована да Гама, атаковал стоянку парусников при поддержке второго отряда из галиота и семи катуров, бывшего под началом самого наместника.
Но катуры дона Криштована не нашли фарватера и сели на мель. С мели удалось сняться, и они попытались проскочить к галерной стоянке, но под огнём из крепости вынуждены были отступить. Стало ясно, что португальских сил слишком мало, чтобы исполнить задуманное. Флотилия отошла к западному берегу залива и там встала на якорь.
Возвращение
28 апреля на рассвете португальская флотилия повернула обратно в Массуа. 29 апреля в 09:00 португальцы вошли в Тор и, пополнив запасы, ушли к «источникам Сулеймана» (бухта Шейх-Риах), что на расстоянии около 1 лиги от Тора. Обратный путь проделали без особых происшествий, и на рассвете 22 мая были в 4 лигах от Массуа, а в полдень вошли в порт, встречаемые «пышными приветствиями флота». Здесь флот стал ожидать попутных муссонов для возвращения в Индию.
Тем временем в Массуа прибыли послы от «пресвитера Иоанна», как называли в Западной Европе абиссинского негуса, с просьбой о помощи против султана Зейлы. На помощь негусу наместник отправил 400 португальцев под началом своего брата дона Криштована.
9 июля флот вышел из Массуа на Гоа; в пути он был рассеян жестокими бурями, были потеряны один галиот и одна фуста со всеми людьми. До самого конца августа потрёпанные корабли прибывали в порты Индии от Чаула до Гоа.
Заключение
Главная цель португальского похода в Красное море 1541 года — уничтожение суэцкого галерного флота османов — достигнута не была. Но не была ли суэцкая экспедиция 1541 года одним из величайших дел португальского флота всех времён?
Португальский флот провёл в Красном море семь месяцев, захватил, ограбил и сжёг два важных города, а третий взял, на год остановил торговлю «кораблей Мекки» и возвратился в Индию, нагруженный добычей. Более того, всё это удалось осуществить без существенных потерь (не считая мятежников, ушедших из Массуа), хотя после суэцкого боя в городах Египта и сообщали о победе египетского наместника и показывали, по его приказу, головы, якобы отрубленные у побеждённых португальцев.
Велик был и моральный эффект от появления португальцев почти у «врат Каира» — как в Индии, так и в Османском султанате и Европе. Вести об их успехе повлияли на императора Карла, когда он решал судьбу своего фатального алжирского предприятия. Однако с этого момента регион привлёк более пристальное внимание султаната, что сказалось уже в следующем, 1542 году.
Окончание следует
Источники и литература:
- Correa, G. Lendas da India. T.4. Parte 1. Lisboa, 1863
- Faria y Sousa, M. de. Asia Portuguesa. T.1. Lisboa, 1666
- Roteiro de Goa a Suez ou do Mar Roxo (1541). 2a ed. Lisboa, 1940
- Couto, D. de. Da Asia. Decada quinta. Parte segunda. Lisboa, 1780
- Monteiro, A. da S.S. Batalhas e combates da Marinha Portuguesa. V.3 (1539-1579). Lisboa, 1992
Маленьким чудом смотрится то, что в Красном море на всех мелях и рифах не потеряли ни одного корабля.