Война Аугсбургской лиги началась в 1688 году с вторжения французов в Пфальц. В ответ голландский штатгальтер Вильгельм Оранский собрал войска и высадился в Англии, изгнав оттуда потенциального французского союзника короля Якова II и короновавшись вместе со своей женой в Лондоне. Яков бежал во Францию, и Людовик XIV решил помочь вернуть «брату» его наследство. Французы высаживались в Ирландии, планировали высадку в Англии, однако завязли в «окопной войне» в Голландии. К 1692 году французский король предложил мир на условиях сохранения статус-кво, однако Вильгельм был полон решимости продолжать войну. Вспомогательный удар по Франции было решено нанести в Бресте, а местом приложения основных сил Роял Неви должно было стать Западное Средиземноморье.
На Левант!
После того, как союзники отказались от мира, Людовик понял, что войну придется вести дальше. Средств ему катастрофически не хватало, и в 1694 году он мог вооружить только 55 линейных кораблей, вдвое меньше, чем в 1693 году, причем почти все эти корабли являлись двухдечными, трёхдечных было всего три. Французский король решил попытаться вывести из войны Испанию и Савойю, союзников Вильгельма. С этой целью из Бреста в Тулон вышли 35 линейных кораблей под командованием лейтенант-генерала Шато-Рено. В самом Тулоне было вооружено 15 линкоров. В Прованс из Парижа прибыл адмирал Турвилль.
Жозеф-Шарль Марен, статуэтка из терракота
К этому времени король Вильгельм так же начал проявлять интерес к морским делам. Правда, первоначально предложения Оранского о переносе войны на юг, чтобы поддержать Испанию и Савойю, не встретили сочувствия в Адмиралтействе. Там шли споры – одни предлагали атаковать французский Флот Океана в Бресте, другие – отправить большие силы на Средиземное море, где испанцам угрожала потеря Барселоны. Адмирал Рассел писал госсекретарю Шрусбери:
«Боюсь, что оба проекта — брестский и средиземноморский — помешают друг другу, и оба провалятся».
Шрусбери в целом был согласен с Расселом, но считал, что после катастрофы с кораблями Уилера контр-адмиралу Невиллу, ушедшему с 74-пушечным «Ройял Оак» и голландцами в Кадис, требуется помощь, поскольку теперь эскорт Невилла был довольно слаб, и Смирнскому каравану угрожала та же опасность, что и в 1693 году. В мае Королевская секретная служба сообщила, что французский Флот Океана в составе 35 линкоров, 10 фрегатов, 13 флейтов и 5 бомбардирских судов под командованием Шато-Рено покинул Брест и идет в Левант. 4 мая находившийся в Кадисе Невилл узнал, что через Гибралтарский пролив прошли 53 французских корабля, в том числе 35 линейных. Невиллу требовалась срочная помощь.
Адмирал Рассел предлагал атаковать Брест, пользуясь отсутствием французского флота, разрушить молы и пристани, взорвать арсенал и произвести диверсии. Однако почти все английские войска находились в Испанских Нидерландах и в Ирландии.
29 мая Рассел во главе 32 английских и 15 голландских линейных кораблей, 12 фрегатов и 9 брандеров отправился в Левант. В водах Канала оставались 20 английских и 16 голландских линкоров, 9 фрегатов, 10 брандеров и 4 бомбардирских судна под общим командованием адмирала Беркли. Но фактически в распоряжении Беркли было только 18 английских и 11 голландских линейных кораблей: остальные были или не готовы, или использовались против корсаров для защиты торговли.
Стратегический дар короля-солнца
Между тем, после ухода Шато-Рено в Бресте еще оставалось 36 годных линейных кораблей, в том числе 21 трехдечный. К ним могли присоединиться 7 кораблей Жана Бара из Дюнкерка, что делало положение Беркли весьма опасным: французы ведь теоретически могли и в 1694 году вооружить большой флот, как делали это в году минувшем. Рассел, однако, предпочел забрать с собой в Средиземное море большую и лучшую часть флота, что ставило под угрозу саму Англию и морскую торговлю союзников, которая, кстати, жестоко пострадала от действий французских корсаров как раз в это время.
Командующий французскими войсками в Испании маршал Ноаль еще в июне 1693 года взял пограничный испанский город Росас. Он просил короля дать ему подкрепления, что позволило бы ему осадить Барселону. Но король, взявший на себя после смерти Лувуа полномочия стратега, метался между фронтами. Стратегом же он оказался весьма посредственным. Герцог Савойский в это время осадил важную французскую крепость Пиньероль, и Людовик послал подкрепления в Савойю, а не Ноалю в Каталонию. Только после того, как талантливый французский полководец Катина, получивший маршальский жезл в 1693 году (одновременно с Турвиллем), разгромил войска герцога Савойского Виктора Амадея II и принца Евгения, Людовик смог направить подкрепления Ноалю.
С армией в 20 тысяч штыков и 6 тысяч сабель герцог Ноаль в начале 1694 года начал наступление в Испании. С моря ему помогали галеры (21 единица) его родственника, генерал-лейтенанта галерного флота графа Ноаля, и тулонская эскадра Турвилля (15 линкоров). 17 мая под Торельо маршал Ноаль наголову разгромил испанскую армию. Вскоре после этого была взята важная крепость Паламос, затем пала Хирона, после чего были взяты укрепленные пункты к западу. 1 июня Турвилль доставил в Паламос осадный парк, боеприпасы, средства для инженерной войны и т.п. Король пожаловал Ноалю титул вице-короля Каталонии. Казалось, путь на Барселону был открыт.
Шато-Рено вышел из Бреста 27 апреля, уничтожив по пути 4 испанских линкора, которые везли войска в Барселону, и уже 18 мая соединился с Турвиллем. Французский флот теперь насчитывал 50 линкоров, 10 фрегатов, 12 брандеров и 21 галеру. Но армия Ноаля в ходе наступления заметно поредела, ему срочно требовались подкрепления, продовольствие и деньги для уплаты жалованья. Он бомбардировал Версаль письмами, предупреждая о начавшемся разложении армии. Король же ничего дать вице-королю Каталонии не мог, казна была пуста, кредит исчерпан.
Людовик продолжал шарахаться от фронта к фронту, армия Ноаля начала заниматься мародерством, что восстановило против нее местное население, а не получавшее жалованье офицерство массами покидало армию. Армия Ноаля сократилась до 8–10 тысяч штыков, он с трудом удерживал ее остатки; осенью король все же смог прислать ему некоторое количество муки.
В таких условиях от наступления на Барселону пришлось отказаться. Как раз в это время в Средиземном море появился флот Рассела. Создалось впечатление, что французы будто бы как раз из-за этого и остановили наступление в Каталонии, хотя сам Рассел на просьбы испанцев помочь им отбить Паламос раздраженно отвечал:
«Мы ведь воюем на море, а не на суше!».
Расселу сообщили, что французский флот (по донесениям шпионов – не менее 68–70 кораблей) растянулся от Барселоны до реки Эбро. Рассел заявил в письме к Шрусбери, что готов устроить французам второй Ла-Хог, после чего хотел бы вернуться в Англию, желательно до штормов в период равноденствия. Рассел определенно знал от команд захваченных призов, что на самом деле у Турвилля было не более 50 линейных кораблей, союзники же после соединения в Кадисе с Невиллом, Калленбургом и испанцами (в начале июля) имели 75 линкоров.
Итак, впервые такая огромная английская эскадра вошла в Левант.
«Меня будут помнить не столько как героя Ла-Хога, сколько как того, кто первым ввел британский флот в Средиземное море»,
— бахвалился Рассел.
К этому времени средства Франции уже были очень истощены, армии уменьшились, на всех фронтах французы перешли к обороне. Получив преувеличенные сообщения о том, что у Рассела не менее 88 линкоров (в том числе и сильнейших), Людовик приказал Турвиллю немедленно отходить к Тулону. Французские корабли плохо снабжались и нуждались в ремонте. По приказу короля Турвилль еще до ухода из Тулона стал укреплять его рейд бонами, сетями, топляками и прочими преградами. Войск для обороны Тулона не было – во Франции уже забирали в солдаты одного человека с трех семей.
Остаемся зимовать
13 июля союзники подошли к Картахене. Испанцы просили Рассела перевезти их войска к Паламосу, тот же потребовал провиант и морские припасы. Но все имевшиеся в их распоряжении скудные средства испанцы уже потратили на свои корабли, и сотрудничества не получилось. В связи с этим Рассел 3 августа, не дойдя до Тулона и ссылаясь на решение консилиума (мало провианта, корабли требуют ремонта) направил госсекретарю Шрусбери письмо, где сообщил о решении возвращаться домой.
Между тем, король Вильгельм был крайне разгневан неудачами этого года. Но что еще хуже, жестоко битый двуличный герцог Савойский явно выказывал желание заключить сепаратный мир, а наступление французов в Испании могло и ее выбить из войны. Поэтому после обсуждения на королевском совете Рассел получил приказ оставаться на зиму в Средиземном море. Шрусбери в письме Вильгельму охарактеризовал ситуацию следующим образом:
«Если Рассел уйдет, Барселона падет вместе с репутацией Его Королевского Величества».
Приказ остаться в Леванте на зиму был направлен 7 августа, Рассел получил его 5 сентября у Малаги, когда уже шел домой. Расселу предложили зимовать в Неаполе, Мессине или Порт-Магоне, но Рассел упорно отвергал все эти варианты. По мнению адмирала, первый город был практически не защищен, второй – слишком мал, а третий – не имел припасов для такого большого флота (общее количество линейных кораблей вместе с эскадрами Невилла и Калленбурга составляло 65 единиц). Адмирал так объяснял свою позицию:
«если армия может кормить сама себя на чужой территории, то флот не может этого сделать, разве что — заняться рыболовством».
В этом была своя правда. К примеру, только за день стоянки в Картахене власти города выделили Расселу 70 баранов, 170 кувшинов вина, арендовали лодки для перевозки товара, а также выплатили наградные морякам на общую сумму в 123 382 мараведиса (или 3629 эскудо). Понятно, что содержание такой оравы было для испанской казны тяжелой ношей.
К концу августа провианта на эскадре оставалось в обрез. Приказ зимовать в Средиземном море английский адмирал воспринял в штыки – в письме Вильгельму он писал, что лучше бы посидел на хлебе и воде в Тауэре, чем плавал такое долгое время вдали от родных берегов. Рассел отделил отряд Невилла из 10 линкоров крейсировать между Фроментьером и Африкой, а сам с флотом укрылся в Порт-Магоне на Менорке. Из-за недостаточной и плохой пищи на эскадре началась эпидемия дизентерии, ею заболел сам Рассел. Экипажи таяли на глазах, флоту уже не хватало 3000 моряков.
Людовик представлял ситуацию иначе. Его флоту из 50 линкоров противостояла сила, как он думал, в 88 кораблей. Хуже всего было то, что в Тулоне не оказалось средств и возможностей для содержания там 50 линейных кораблей, требовавших ремонта и кренгования. Когда Турвилль сообщил об этом морскому министру Поншартрену, тот просто ответил – «Отправьте 35 брестских кораблей обратно в Брест» (!), как будто на их пути не было огромного флота союзников.
Меж тем Ноаль настойчиво просил адмирала Флота Леванта доставить подкрепления и припасы. Четыре батальона французских войск были готовы к посадке на суда вместе с мукой, но в водах около Испании господствовали англичане и голландцы. Турвилль все же сумел отремонтировать 6 кораблей в Тулоне, которые и доставили все это в середине октября в Паламос. Ноаль также просил 2 полка кавалерии, Турвилль подготовил для этого все три своих трехдечника. Корабли разоружили, на них были обустроены стойла для лошадей, но кавалерия в Тулон так и не прибыла.
Флот Рассела 8 октября вернулся в Кадис. В октябре и ноябре испанцы неоднократно просили Рассела перебросить 7000 испанских солдат к Паламосу. Но Рассел каждый раз находил причины для отказа: то штормовая погода, то отсутствие транспортов (на линкоры грузить войска было нельзя: и у англичан, и у испанцев – много больных, могут взаимно заразиться). Поход, стоивший английским налогоплательщикам больших денег, оказался безрезультатным. Рассел не смог навязать Турвиллю бой около Тулона, не защитил побережье Испании и не нанес поражения французским корсарам. Единственным его успехом можно считать охрану торговли, да и то не всегда удачную.
Комментарии к данной статье отключены.