Диу: финал осады

В ночь на 1 ноября 1538 года, в канун Дня Всех Святых, положение португальцев в Диу казалось безвыходным, несмотря на то, что они успешно отразили мощный дневной штурм. Вице-король Гарсиа ди Норонья по-прежнему не торопился к ним на выручку, а османы, казалось, готовили к высадке десант для очередного приступа. Португальцы капитана Антонио да Сильвейры, командовавшего защитой, приготовились дорого продать крепость и свои жизни.

Португальская сторона

Ещё во второй половине дня 31 октября тяжёлая артиллерия осаждающих возобновила огонь по крепости. Османские галеры подошли к отлогому берегу материка у турецкой слободы, где всегда брали воду, и вышли штевнями на берег. После этого между городом и галерами, как это виделось защитникам, началось интенсивное движение людей и грузов. Португальцы расценили эти действия как подготовку массированной высадки войск и ещё более мощного всеобщего штурма.

К этому времени лишь 12 португальцев не были ранены, и только 40 защитников крепости были в состоянии сражаться. На боевые посты выставили и женщин, в том числе и затем, чтобы казалось, что защитников больше.

Были истрачены корпуса для огневых гранат, столь действенных в обороне, и почти закончился порох: «для пушек оставалось только то, что в них было (заряжено), а по бочкам не наскрести было и по два фунта, а у стрелков только и оставалось, что в пороховницах, да и те не полные были». Однако же капитан Сильвейра, командовавший обороной, держал ключи от арсенала у себя и сам выдавал каждую меру, так что никто толком и не знал, сколько осталось, и никто не мог выдать эту тайну неприятелю.

Последние три десятка огневых гранат изготовили, «собравши по домам кадочек (panellas), в каких держат еду», и взявши для них пушечного пороху, «которого только и было, что заряженного в бомбарду (espalhafato) и в «дикарь» (selvage) и ещё в две пушки (bombardas)». Велики́ были и другие потери в военных припасах: многие пушки и ружья пришли в негодность, «все копья изломаны и для врагов не опаснее палок».

Ночь прошла в боевых тревогах, но все они были учебными, «чтобы люди не расслабились и не пропустили реальной атаки». Рассказ Коррейры о том, как Сильвейра в тот вечер «ободрил защитников вдохновенной речью и приказал одеться в лучшие одежды и вывесить множество знамён и играть на трубах, рогах и барабанах», кажется в этих обстоятельствах несколько неправдоподобным: заниматься всем этим было некому и некогда. Возможно, описание этих празднеств на самом деле относится к приходу катаров из Гоа в 20-х числах октября, когда Сильвейра хотел ввести в заблуждение осаждающих.

Итак, в ночь на 1 ноября 1538 года португальцы полагали, как пишет Соуза, что следующий день станет для них последним, хотя и были настроены «весьма дорого продать сие поместье».

Союзная сторона

Со второй половины дня 31 октября османы начали отвод своих войск и погрузку их на корабли. При этом они забирали с собой лёгкую артиллерию, оставляя тяжёлую на позициях. На самом деле португальцы из крепости наблюдали погрузку не для десанта, а для отступления. Дело было в том, что неудачи осады, включая 31 октября, окончательно склонили гуджаратцев к прекращению осады, а вскоре и к завершению войны.

Гуджаратские войска, недостаточно снабжённые продовольствием, роптали и желали разойтись по домам. Прежние сомнения вельмож в намерениях османского союзника укрепились осознанием того, что «турки» оказались вовсе не всесильны. Поэтому под предлогом скорого прибытия экспедиции португальского вице-короля гуджаратская знать вынудила Сулейман-пашу снять осаду. Более того, Хаммер полагает, что задержки гуджаратским султаном поставок продовольствия в союзную армию делались «в интересах португальцев» ещё во время осады.

В непростом положении оказались и османы («турки»). Их общие потери, включая «Великий штурм», превысили 1 200 человек убитыми, а почти все оставшиеся были ранены. Траты боеприпасов также оказались чрезвычайно велики́. Время, имевшееся на взятие крепости, истекало, поскольку с такими потерями и расходами османам следовало опасаться даже самой слабой португальской подмоги из Гоа.

Османам не хватало людей, так что им пришлось передать часть артиллерии, а именно тяжёлые пушки, в руки Сафара. Его люди заняли османские позиции, так что ночью в крепости и не заметили ухода османов с осадных батарей. Сулейман-паша всё ещё надеялся спасти тяжёлую артиллерию, и на эти поспешные попытки было потрачено несколько дней.

Минный подкоп

Итак, до утра 1 ноября «ничего не происходило». С утра же «многие люди из города пошли к галерам» и выгрузили на пляж более 20 «лестниц длинных и широких, что лишь четверым поднять», а на концах у них имелись некие «блоки».

И далее весь день вновь «не происходило ничего»: отряды осаждающих не подходили к крепости, однако слышны были удары по камням, которые осаждающие прикрывали интенсивной стрельбой. Ночью Сильвейра выслал разведку в 50 человек под началом Антонио де Вейга. Сопротивления отряд на своём пути не встретил. Некто Мануэль Альвареш, вызвавшийся лично пробраться и разведать, что это за стук, обнаружил минный подкоп, уже до середины углублённый в фундамент, но оставленный без охраны. Немногие «турки», явившиеся на шум, были легко отогнаны. Сильвейра выслал к подкопу каменщиков, которые к утру 2 ноября заделали подкоп глиной и камнями.

Имея в виду сборы османов, это, видимо, была не слишком настойчивая попытка гуджаратских воевод продолжить ранее брошенный османский минный подкоп.

Португальский флот в Гоа

3 ноября в Диу пришли за новостями два катара из эскадры Антонио да Сильвы, состоявшей из 20 фуст, «лучших на вёслах и под парусом», и четырёх катаров. Незадолго до того эскадра отправилась из Гоа к Диу и выжидала у Мадрефабада, «не покажутся ли османские галеры». Сильвейра попросил прислать сотню людей, а также пороха и корпусов гранат. Но сильный ветер снёс посланный катар далеко с курса, и к да Сильве тот не вернулся ещё и через три дня.

Да Сильва имел приказ вице-короля, приготовившего для Диу катары с порохом и прочими припасами, разведать, где находятся османские галеры и не собираются ли они идти на Гоа. Сам же вице-король не спешил на помощь крепости и слал во все стороны катары на разведку. Свои действия он оправдывал такими соображениями: узнай турки, что он ушёл из Гоа, и приди они туда с флотом, что тогда делать, и кто ответит за такую беду перед королём? Также вице-король дожидался дона Педро, который уже дошёл до Батекалы (ныне город Бхаткал близ устья реки Шаравати).

С другой стороны, Сулейман-паша был весьма обеспокоен этими беспрепятственными передвижениями португальских катаров и держал флот в готовности к битве «и днём и ночью».

Через шесть дней после ухода из Гоа отряда Антонио да Сильвы появился наконец отряд дона Педро, «всего» через 20 дней после того, как вице-король пообещал, что тот прибудет «вскоре». В Гоа собрался флот в следующем составе:

• 8 больших нефов (каракк), в их числе флагманская «Тафореа»;
• 13 малых нефов, преимущественно частного владения;
• 14 галеонов, от больших до малых;
• 5 каравелл с латинским и 8 со смешанным (редонда) парусным вооружением;
• 15 переделанных галер и галиотов из числа захваченных в 1537 году в арсенале гуджаратского султана Бадура;
• 13 галер-реале («королевских», больших);
• 1 галера-бастарда («неправильная», увеличенная);
• 11 бергантин (bargantis) с латинскими парусами, «как у галиотов»;
• 2 альбетосы;
• 18 больших фуст;
• 44 катаров (catur) и фустиний (fustinha — «фусточка»).

Всего 152 единицы, не считая 24 кораблей в отряде да Сильвы и одной галеры в Басайме, а также одной фусты, которая в тот момент находилась на пути в Гоа, и ещё нескольких парусников в Басайме и Чауле.

Людей насчитывалось всего 5 тысяч оружных, а также не менее 1,5 тысяч моряков и 3 тысячи «люда индийского». На кораблях стояло четыре сотни больших орудий, а всего орудий, считая с мелкими берсо и фальконами, было до 1 000 единиц.

По другим подсчётам, в Гоа собралось 70–80 кораблей, а по версии Монтейро, до 170 единиц: 17 галеонов, 15 барз (вероятно, имеются в виду каракки), 7 каравелл, 8 обычных галер и 51 лёгкая галера, 42 транспорта и 30 малых судов, на которых в целом находилось 6,5 тысяч португальцев и 1 тысяча «малабарских индийцев».

Сам вице-король собирался идти в море на катаре, обозначенном многими белыми флагами. Адмирал, его сын Альваро, держал флаг на галеоне «Сан-Матеус». Мартим Альфонсо да Соуза на галере-бастарде возглавлял передовой отряд флота, за ним должны были следовать галеры и галиоты, а далее бергантины и большие фусты. Парусники с прямыми парусами были распределены в отряды, идти которым следовало «так, чтобы друг другу не мешали». Отдельный отряд сформировали каравеллы-латины.

Мачты с катаров сняли и погрузили на большие парусники, а сами катары должны были держаться скрытно, но в виду главных сил флота. На них были даны лучшие гребцы, а на каждый катар посажены по шесть португальских стрелков и погружен запас огневых гранат. Замысел был таков: при встрече с османским флотом облегчённые катары будут заходить галерам в корму, выбивать экипаж и поджигать их, а бергантины, хорошо ходящие и под парусом, и на вёслах, должны были их при необходимости поддерживать.

Все эти приготовления и планы, однако, запоздали, хотя и не были вовсе бесполезными.

Отход неприятеля

«В ожидании неминуемого конца» защитники Диу провели ещё несколько дней. К 5 ноября османские галеры оставались выдвинутыми на пляж, в лагере осаждающих по-прежнему наблюдалось оживление, а в проливе — большое движение судов и лодок. Наконец разведчики донесли, что Сулейман-паша грузит войска на корабли и делает это столь поспешно, что бросает тяжёлые пушки. Защитники всё ещё опасались военной хитрости, и «все вышли на стены», в том числе и раненые, «кои ещё могли двигаться», и даже женщин поставили в ряды солдат, «дабы казалось, что тех больше, чем есть на самом деле».

Позже через некоего «грека» португальцы узнали, что османы бросили близ Диу более 500 обожжённых и раненых человек, которым не выдержать было морского перехода, и что Сулейман-паша приказал Сафару каждый день слать разведку к Гоа, дабы знать намерения португальского вице-короля. На случай же внезапного нападения португальского флота Сулейман-паша приказал соединить корабли цепями, выстроив их в линию тылом к берегу с парусниками в середине строя, и отбиваться артиллерией и врукопашную, а в случае неудачи снять войска на берег. Сам же Сулейман-паша разместился на «бергантине, доброй под вёслами и парусами», и держался ближе к открытому морю, чтобы вовремя уйти в случае поражения своих. Если же португальцы не стали бы сражаться на море, а высадили бы войска, то османы имели приказ биться на суше. Флот в таком случае должен был, дождавшись ночи и ветра с берега, прорываться и уходить в Красное море.

На рассвете 6 ноября османские корабли, имея попутный ветер, под парусами вышли в открытое море и, отойдя на лигу (около 4–5 км), дали залп из всех орудий, «чем немало удивили защитников крепости». В ночь на 7 ноября в Диу пришли два катара из Чаула с запасами пороха, свинца и фитиля, а с ними «много» стрелков. Утром португальцы не увидели в море османских галер и поняли, что осада завершена. Сильвейра немедленно выслал катары на разведку к Мангалору и к Ормузу, а также с вестями к да Сильве и к вице-королю в Гоа.

Да Сильва в тот же день пришёл в Диу со своими фустами и сам прибыл с визитом к Сильвейре. Одновременно он выслал катар в Гоа с донесением, в котором приписал заслугу снятия осады своему отряду.

Этот рассказ да Сильвы попал, например, в историю ди Гойша. Тот писал, что на отступление Сулейман-пашу вынудили донесения о приближении передового отряда португальской экспедиции, который шёл по ночам с пушечной пальбой и громкими боевыми кличами, а на каждом корабле были зажжены по четыре факела. Так удалось создать у осаждающих впечатление подхода гораздо более многочисленных сил, чем то было в действительности.

Из города Диу в крепость сообщили, что город пуст и что в нём осталось несколько брошенных орудий, для перевозки которых гуджаратцам не хватило транспорта (османы же в город не входили). Эти орудия Сильвейра предложил да Сильве забрать на его фусты, пообещав помощь из крепости в случае присутствия неприятеля в городе. Опасения же мещан Диу, что да Сильва ограбит город, Сильвейра, заинтересованный в скорейшем восстановлении мира и спокойствия, рассеял: да Сильва лишь присмотрит, чтобы «мавры» не увезли пушки, и даже высаживаться не будет.

Договор с «маврами»

11 ноября 1538 года высланный да Сильвой катар под командой Жерома Боутака принёс из Диу в Гоа вести об отступлении османов. Вице-король ди Норонья приказал расцветить флагами флагманский галеон и бить из всех орудий и устроил торжества, «как будто была выиграна битва, (…) а у многих душа к тому не лежала, из-за великих потерь (…) и сильно кляли вице-короля». Более того, открылось, что да Сильва приписал заслугу отступления османов своему отряду, о чём друзья Сильвейры ему сообщили. Тот же сказал, что да Сильва пусть и бездействовал, но по приказу, и за то Сильвейра на него не в обиде. С другой стороны, да Сильва мог хотя бы не претендовать лукаво на честь и богатую королевскую награду, которых не завоёвывал. Позже Сильвейра писал о том и королю, пытаясь восстановить справедливость, но, как разводит руками современник событий Коррейра, «сие (было) ещё одно великое дело, кое не стало историей».

Португальский вице-король Гарсиа ди Норонья не имел военных амбиций. Прибыв в январе 1539 года в Диу лично, он приказал восстанавливать крепость, а уже 25 февраля заключил с Сафаром и Али-ханом мирный договор. По его условиям восстановление внешних укреплений заречного форта не предусматривалось, а султан Гуджарата получил дозволение отгородить Диу от крепости стеной в четыре локтя высоты (локоть — covado соответствует 0,66 м; возможно, здесь речь идёт даже о португальских саженях, в любом случае стена была не ниже 2,5 м). Одна треть всех доходов с таможни Диу и полей на острове предназначалась португальскому королю. Для выхода любого корабля из портов Гуджарата требовалось разрешение капитана крепости. Португальское присутствие в Индии хоть и поколебалось, но устояло.

---

Литература:

1. Удалова, Г. М. Йемен в период первого османского завоевания (1538–1635). Москва, 1988.
2. Castelbranco, E. E. Catalogo do Museu de Artilharia. 3a ed. Lisboa, 1903.
3. Correa, G. Lendas da India. T. 3. Parte 2. Lisboa, 1863.
4. Correa, G. Lendas da India. T. 4. Parte 1. Lisboa, 1863.
5. Faria y Sousa, M. de. Asia Portuguesa. T. 1. Lisboa, 1666.
6. Gazetteer of the Bombay Presidency. Vol. 8. Kathiawar. Bombay, 1884.
7. Murphy, J. Travels in Portugal. London, 1795.
8. Önalp, E. Hadım Süleyman Paşa’nın 1538 yılındaki Hindistan Seferi [Suleiman Pasha the Eunuch’s expedition to India in 1538]
9. Rodrigues dos Santos, J. Sistemas defensivos das Ilhas de Tiswadi e Diu. Ocupação e fortificação de dois territórios insulares da Índia portuguesa (Séc. XVI–XVIII) / J. Rodrigues dos Santos, S. L. Mendiratta: vitruvius.com.br
10. Sousa Coutinho[, de]. Historia de Cerco de Diu (pt-1890)
11. Vidyanagar, V. Portuguese maritime power and Gujarat (1500 A.D. to 1548 A.D.): a study into historical perspective. Sardar Patel University, 1992.
12. Whiteway, R. S. The rise of Portuguese power in India 1497–1550. Westminster, 1899.