«Взятье полоцкое литовские земли…»: триумф русской артиллерии

31 января 1563 года полочане увидели под стенами своего города несметную рать Ивана Грозного. Казалось, её шествию не будет конца: обтекая городские укрепления с северо-запада и запада, русские полки продефилировали мимо изумлённых жителей и гарнизона Полоцка, а затем встали на свои места. Теперь полочанам и их воеводе Станиславу Довойне оставалось полагаться лишь на чудо — больше ничто не могло помочь им устоять против войска грозного царя.

Первые дни осады

1 и 2 февраля 1563 года прошли без особых событий. Русские войска, заняв позиции вокруг города, обустраивались на своих местах, подтягивали коши и устанавливали шатры. Обозные и посоха тащили хворост и ветки для костров и шалашей, рубили лес для заготовки тур и тына. Отряды фуражиров рассыпались по полоцкой округе в поисках провианта и фуража, а высланные вперёд сторожи и заставы высматривали, не приближается ли к русским лагерям неприятель, идущий на выручку осаждённому гарнизону. 1 февраля войскам было объявлено от царского имени, что на следующий день будет устроен общеармейский смотр «конности, людности и орудности» войска, и одновременно о необходимости во всех полках готовить туры из расчёта одна тура на десять человек — время шло, нужно было ускорять начало осадных работ.

Впрочем, осада уже шла. Ещё 31 января по приказу царя стрельцы Государева полка прибора головы Ивана Голохвастова «поиззакопалися» вместе с пушками полкового наряда — «пять пищалей полуторных да пищаль большая» под управлением пушкаря Ивана Бартулова — «у Двины реки в березех и на острову» (в Островском посаде) и начали обстреливать Великий посад. Начало было успешным. По словам летописца, «царевы и великого князя пушкари и стрелцы из наряду с острогу пушкарей збили и литовских людей многих побили в остроге». 2 февраля стрельцы на острове были усилены ещё двумя стрелецкими приказами — Василия Пивова и Ивана Мячкова, которым было приказано «закопатися на острову и стреляти по посаду». Иван тем временем со своей свитой совершил новую рекогносцировку: «ездил вкруз города», «смотрил у города крепостей», намечая места для будущих батарей.

3 февраля погода начала портиться, наступила оттепель. Опасаясь, что река станет препятствием, как это было уже дважды во время Казанской войны 1545–1552 годов, Иван приказал сосредоточить все силы Государева полка под монастырём святого Георгия, а под Борисоглебский монастырь перевести из Заполотья полк Левой руки. Перегруппировка прошла успешно. На этот раз никто из города не мешал марширующим войскам, как это было 31 января, когда полоцкие пушкари обстреливали переправляющиеся через Двину сотни Государева полка, а потом обстреливали Борисоглебский монастырь — точнее, то, что от него осталось после того, как его сожгли сами полочане. Одно ядро даже угодило в сени монастырской пекарни, где временно расположился сам Иван. Теперь, когда стрельцы и пушкари Государева полка поработали, это препятствие было снято.

4 и 5 февраля темп осадных работ увеличился. Подготовка была завершена, и Иван приказал начать установку тур и оборудования артиллерийских батарей на Иванском острове, со стороны Великого посада («от Двины реки от курганов») и со стороны замка. Работа спорилась, и скоро город был окружён практически сплошной стеной тур и частокола, оказавшись полностью отрезанным от внешнего мира.

Пока кипела работа, стрельцы прибора Ивана Голохвастова по своей инициативе подожгли угловую башню острога у Двины и заняли её, открыв дорогу охотникам в острог и в посад. Однако «торонщики» встретили упорное сопротивление полоцкого гарнизона. Иван приказал стрельцам отступить, поскольку «туры ещо во многих местех не поставлены окола города, а из затинных пищалей стреляют часто и убили пятнадцать человек». Но чтобы литвины не думали, что они смутили его и его ратников, царь приказал воеводам не прекращать беспокоящего огня по городу ни днём, ни ночью, а высланным вперёд сторожам «дръжати крепко, чтобы из города и в город не проехал литовской никаков человек».

Переговоры и перемирие

Небольшой успех, одержанный защитниками Полоцка, тем не менее не давал повода для оптимизма. Довойна со своим «штабом» это прекрасно понимал. Лёгкость, с которой стрельцы заняли участок оборонительного периметра, не могла не внушить воеводе и ротмистрам серьёзных опасений. Рассчитывая потянуть время — а ну как Радзивилл с посполитым рушением и наёмниками подойдёт и деблокирует крепость, — Довойна решил вступить в переговоры с русским командованием. Утром 5 февраля, когда Иван Грозный отправился в очередной раз объезжать позиции, к нему прискакал гонец от воевод Большого полка князей И.Д. Бельского и П.И Шуйского с донесением, что из города выехали посланцы от полоцкого воеводы и желают вступить в переговоры с царём или его посланцами.

Городничий Яцко Быстренский, писарь Лука Гарабурда, не раз до того приезжавший в Москву в составе дипломатических миссий, и шляхтич Василий Грибун заявили присланным от Ивана переговорщикам — детям боярским Василию Розладину, Ивану Черемисинову и Михайле Безнину, — что воевода полоцкий и владыка Арсений «бьют челом государю царю и великому князю, штоб стреляти по городу не велел, а вотчина государева город Полотеск Божей да ево». Довойна и епископ просили прекращения огня сроком на неделю: «унять» «розлитие крови крестьянской» с тем, чтобы воевода мог «со всею землею» «умыслить» и бить челом государю. Иван Черемисинов с этой вестью поскакал к царю.

Иван Грозный велел прекратить огонь, положив Довойне на размышления срок до утра субботы 6 февраля. А пока суд да дело, царским повелением воеводы князья А. Курбский и В. Серебряный со стрельцами приказов Романа Пивова и Осы Гурьева и детьми боярским Большого и Сторожевого полков должны были ночью завершить установку тур напротив Великого посада вдоль берега Двины и замка на правом берегу Полоты, что и было сделано к утру субботы. Одним словом, делу время, а переговорам час. Чтобы там ни обещали литовские переговорщики, нельзя было терять ни минуты времени. Опыт подсказывал Ивану и его воеводам, насколько опасно затягивание осады. По этой причине ещё 4 января царь со своим двоюродным братом и боярами приговорили «посылать из всех полков на Луки на Великие по запасы» не только на оставшиеся зимние дни, но и на всю весну.

Утром 6 февраля переговоры продолжились. Выехавшие из города Лука Гарабурда и Василий Грибун встретились с Иваном Черемисиновым. Они сообщили царскому переговорщику, что «пан Довойна и кнежита, и шляхтичи, и рохмитсры, и бурмистры, и ляхи, и мещаня» бьют челом государю, «штоб государь милость показал, дал сроку до вторнику», до 9 февраля: сдача города — «дело великое», надо бы обговорить его в деталях со «многими людми» в Полоцке. Без тех же «консультаций» «великого дела» вершить никак нельзя. На предложение Черемисинова поехать прямо к Ивану и ему заявить о намерениях Довойны и городского совета Гарабурда ответил, что он не уполномочен на такой ответственный шаг. В общем, как отмечал потом составитель частной разрядной книги (не сам ли Иван Черемисинов?), «тех было ссылок весь день, и того дни в субботу переволокли дела, никакова договору не учинилось».

Тем не менее Иван Грозный согласился дать полочанам срок подумать до утра воскресенья, а пока велел город не обстреливать. Давая такое согласие, Иван немного проигрывал: «лехкой» да «середней» наряд не были способны нанести фатальный урон укреплениям и гарнизону Полоцка, а «болшой» наряд всё ещё подтягивался к осаждённому городу. С его прибытием, вне зависимости от исхода переговоров, дело разрешилось бы и так. Ну а если Полоцк прежде откроет ворота — и то хорошо: получится сэкономить на ядрах и «зелье», не говоря уже о прочем.

В воскресенье 7 февраля начался новый раунд переговоров. От Ивана Грозного в них снова участвовал Иван Черемисинов и молодой да горячий Михайло Безнин, а с литовской стороны — Лука Гарабурда и Василий Грибун. Литвины по-прежнему настаивали на продлении срока перемирия до вторника. Но вмешавшийся в разговор Черемисинова с посланцами Довойны Безнин заявил от имени дворовых воевод: «будет с полоцкими людми дело, и они бы делали ранее, а не будет дела, и они бы розъехалися и государевым делом промышляли», потому как «государьской рати про што без дела томитца?» Иван Черемисинов резко оборвал его, заявив: «Вы де молотцы молодые, смышляете битися, и ты поедь прочь, а дай нам с Лукошем поговорити о крестьянской крови, штоб кровь крестьянская не пролилась».

Создаётся впечатление, что Иван Грозный, утомившийся уже бесплодными речами и чувствовавший, что Довойна и его советники тянут время, решил разыграть старую сценку про «плохого и хорошего полицейского». Опытный, немало повидавший Иван Черемисинов должен был сыграть роль «доброго полицейского», тогда как молодой Безнин — роль «плохого». В общем, в ходе переговоров «партнёры» порешили на том, что в ночь «паны со всеми людми переговорят и на чем уложат», а утром в понедельник и доложат. Царь согласился, поскольку именно в воскресенье «болшой» наряд наконец-то завершил своё сосредоточение у Волова озера в нескольких верстах (одна верста равна примерно 1,067 км) северо-восточнее Полоцка. Доставить его отсюда на позиции было делом одного дня, а там уже было неважно, что порешат полочане: согласятся ли открыть ворота или же продолжат сопротивление. Как и в Смоленске летом 1514 года, голос «болшого» наряда должен был стать самым лучшим и самым убедительным аргументом в пользу Ивана.

Возобновление осады

События утра 8 февраля показали, что Иван Грозный не ошибся в своих предположениях. Выехавший поутру из города Грибун заявил подъехавшему ему навстречу Ивану Черемисинову, что да, совет состоялся, но «многие люди шатаютца, а иные люди бьют челом, и иные не хотят». А потому пожаловал бы государь, дал бы сроку им до следующего понедельника, чтобы совсем уж договориться. Черемисинов с сожалением ответствовал Грибуну: как же так, обещали вчера «дело свершено учинить», а сегодня всё переменили и слово своё назад взяли. На что посланец Довойны заявил: а какие, мол, ко мне претензии — с чем меня послали, с тем я и приехал. При этом со стен посада в Ивана несколько раз выстрелили из пищалей, показав тем самым, что продолжения переговоров не будет — город станет сопротивляться и дальше.

Черемисинов с плохой вестью поскакал в царскую ставу. Иван Грозный, узнав о том, что все эти дни полочане пытались водить его за нос, приказал возобновить обстрел Великого посада из наряда. Канонаду открыли пушки из-за Двины: с этой стороны посад не имел стены, и русские ядра свободно залетали в город, разбивая и поджигая дома. Пока же наряд обрабатывал посад, Иван начал совещаться со своими воеводами и «розмыслами»–инженерами, «как бы над острогом промыслити». Было решено (и за ночь сделано) придвинуть туры к самому посаду и ограждавшему его острогу с северной стороны, оборудовать там артиллерийские позиции и «поиззакопаться» там стрельцам.

Очевидно, что 9 февраля Иван и его воеводы планировали подвергнуть Великий посад мощному артиллерийскому обстрелу, после чего, возможно, бросить в бой штурмовые колонны. Однако до этого дело не дошло. Поутру по приказу Довойны солдаты гарнизона «болшой острог и ворота острожные и в остроге церкви и гостины дворы и лавки в торгех и все острожные дворы зажгли во многих местех, а посадских людей из острогу стали забивать в город». Это решение полоцкого воеводы белорусский историк А. Янушкевич вслед за польским хронистом М. Стрыйковским считает фатальной ошибкой, решившей исход осады.

На наш взгляд, это не так. От М. Стрыйковского и не стоило ожидать иного объяснения причин падения Полоцка. На самом же деле город был обречён с того самого момента, когда провалилась мобилизация литовского войска. Довойна и его ротмистры ничего не могли поделать в этой ситуации. Полоцк с его устаревшей средневековой фортификацией (справедливости ради отметим, что традиционная русская деревоземляная фортификация была всё же устойчивее к огню артиллерии, чем, к примеру, каменные замки Ливонии), слабой артиллерией и малочисленным гарнизоном (даже если исходить из приведённой неким итальянцем цифры в 6 тысяч бойцов) не мог долго сопротивляться армии Ивана Грозного и его «болшому» наряду. Вопрос стоял только один: когда именно город падёт и как это произойдёт. Капитулирует ли он, не выдержав огня русской артиллерии, или же потребуется кровопролитный штурм, как в октябре 1552 года? Главные виновники полоцкой трагедии — Сигизмунд II и паны-рада, которые не сумели предотвратить эскалацию конфликта и мобилизовать силы и ресурсы Великого княжества Литовского для отпора Ивану Грозному. А эти силы, как показали события 1567 года, имелись.

Но вернёмся обратно к осаде Полоцка. Дым и всполохи пламени, шум и крик, доносившиеся со стороны посада, вызвали нешуточное возбуждение на передовых русских позициях. Стрельцы и казаки, дети боярские и их послужильцы поняли, что добыча, столь желанная и ради которой они претерпевали все сложности осады, вот-вот ускользнёт из их рук. В едином порыве они бросились на штурм и, воспользовавшись суматохой и неразберихой в посаде, сумели взобраться на ограждавшие посад городни, «в острог вошли и палися на полотцских животах и с ляхи учали битися». По приказу Ивана из государева полка князья Дмитрий Овчинин Оболенский и Дмирий Хворостинин со своими конными сотнями ворвались в пылающий посад, потоптали замешкавшихся солдат полоцкого гарнизона и прекратили учинённые ратниками бесчинства, «государьских людей отвели здорово» из посаду.

Пока же развивалась эта драма, великое множество мужиков, баб, стариков и детей — жителей Полоцкого повета, скопившихся было в посаде, — бежали, спасаясь от пламени, дыма и разъярённых бойцов с обеих сторон, в русский лагерь. Летописец бесстрастно записал в повести о взятии Полоцка, что только в расположение Государева полка вышли «мужеска пола 3907 человек, а жонок и девок 7253 человеки». Что же до других полков, «тем же не бе числа». Была взята богатая добыча, а сам посад сгорел дотла.

Ещё не до конца остыли угли грандиозного пожарища, как посоха начала тянуть на пепелище пушки «болшого» наряда и оборудовать под них позиции, а стрельцы и казаки стали устраивать «закопы» и ставить туры, из-за которых они намеревались обстреливать замок и отбивать вылазки гарнизона, буде такие состоятся. «А вкруз города и городные стены за Двиною и за Полотою по тому же велел (Иван Грозный) болшой наряд изставити и со все стороны бити без опочивания день и нощь», — подвёл итоги дня русский книжник. Осада Полоцка вступала в свою решающую и заключительную стадию. Время слов подошло к концу, настало время последнего довода королей.

В дело вступает «болшой» наряд

Три дня и три ночи государев «болшой» наряд беспрестанно, «без опочивания день и нощь», бомбардировал то, что осталось после сожжения Великого посада. Описывая действие артиллерии наряда, русский книжник сообщал, что «от многого пушечнего и пищалного стреляния» земля содрогалась даже в расположении русских войск, ибо «ядра у болших пушек по дватцети пуд, а у иных пушек немногим того полегче». Действенность огня крупнокалиберной осадной артиллерии Ивана Грозного превзошла все ожидания. «Из наряду во многих местех вкруз города стены пробили и ворота выбили и обламки з города позбили и людей из наряду побили, — продолжал летописец, — городная же стена не удръжашеся, и в другую стену ядра прохожаше».

Деморализованные жители города и гарнизон даже и не пытались отвечать — да и чем они могли ответить рёву «Медведя», «Орла» или «Павлина»? Очевидно, осознавая безнадёжность своего положения, в ночь на 13 февраля гарнизон города попытался совершить большую вылазку, единственную, кстати говоря, за всё время осады — так, во всяком случае, следует из описаний осады. Примерно 800 конных и пеших бойцов под началом ротмистра Голубицкого внезапно атаковали при поддержке немногочисленной замковой артиллерии русские позиции в Заполоцком посаде, где как раз в это время воевода Иван Большой Шереметев со своими людьми занимался осадными работами, продвигая туры поближе к замковым укреплениям. Отчаянная атака литвинов была отбита: «литовских людей потоптали и в город вбили и языка у них конново ляха Станислава Лентеева взяли и иные языки поимали у них». При отражении вылазки воевода получил контузию — «Ивана Шереметева в ту пору стрелили из пушки и погладило тем ядром Ивана по уху» — и выбыл из строя. Взятый же «язык» показал на допросе, что отряд, основу которого составили польские наёмники и воеводский почт (любопытно, а сам Довойна участвовал ли в вылазке?), попытался атаковать наряд. Но в это верится с трудом. Как отмечал А.И. Филюшкин, главные силы наряда находились за Двиной и на руинах Великого посада, а вылазка была на противоположной стороне. Логично было бы предположить, что перед нами не вылазка, а попытка прорыва наиболее боеспособной части гарнизона из обречённого города по Виленской дороге к своим.

Кстати, а что же в это время делал наивысший гетман Николай Радзивилл Рыжий со своей ратью? Мобилизация посполитого рушения полностью провалилась, и Радзивилл мог полагаться только на немногочисленные панские почты и наёмников, которые к началу полоцкой осады собрались было в Полоцке. Не помогло даже обещание Сигизмунда II каждому шляхтичу, отправившемуся на войну лично или выставившему конного и пешего бойцов, выплачивать ежемесячное жалование, то есть фактически поставить их вровень с наёмниками. Всё без толку — войско так и не собралось. Единственное, на что решились гетман и его помощники, польный гетман Григорий Ходкевич и виленский воевода Николай Радзивилл Чёрный, так это выдвинуться из Минска на Березину, а затем, переправившись через реку, приблизиться к Полоцку на 8 миль. Если речь идёт о польских милях, то это примерно полсотни русских 500-саженных вёрст.

Ближе Радзивилл подступать не рискнул, опасаясь, что русские сторожи раскроют его хитрость. А заключалась она в том, что гетман попытался создать у русского командования преувеличенные впечатления о силе своего войска. 13 февраля к Ивану Грозному доставили двух взятых сторожами литовских «языков», Марка Иванова и Федка Сафонова. На допросе они показали, что гетман с 8-тысячной ратью и 12 пушками идёт на Полоцк. Иван распорядился выслать им навстречу 3-полковую рать во главе с «царевичем» Ибаком. Перед ним была поставлена задача установить, где находится неприятель, каковы его силы и что он намерен делать. Задача была выполнена: «царевич» взял «языков», которые, кстати, показали, что литовцев не 8, а целых 40 тысяч, что, впрочем, не сильно напугало Ивана и его воевод — они, очевидно, разобрались в хитрости гетмана.

Конец полоцкой драмы

Пока же Ибак со своей ратью, основу которой составила лёгкая татарская инородческая конница, искал Радзивилла, осада Полоцка близилась к концу. Тяжёлая осадная артиллерия русских продолжала усиленно бомбардировать город. К огню «стеноломных» орудий подключились «верховые пушки»-мортиры. Город горел, гарнизон не успевал тушить пожары. Были разбиты и выгорели дотла 40 городней (из 204, составлявших замковую ограду). В ночь на 15 февраля посланные по приказу царя стрельцы начали поджигать замковую стену, которая занялась в нескольких местах.

В русском лагере шли последние приготовления к штурму. Царь отправился в походную церковь помолиться и испросить Божьего благословения и отдал приказ в полки ждать от него вести. В том, какой вести, никто — ни воеводы, ни рядовые ратники — не сомневался.

Не сомневались в том, что город доживает последние часы, и в полоцком замке. За час до рассвета воскресенья 15 февраля оттуда дали знать, что готовы капитулировать.

К замку был послан Иван Черемисинов узнать, что хотят сказать государю полочане. Войска же получили приказ быть наготове. Надо полагать, по русскому лагерю пронёсся единодушный вздох облегчения, когда вернулся от замка Иван Черемисинов и сообщил: «владыка полотцкой со кресты и со всем собором и с попы, да и полотцкой воевода Довойно, да виленской воевода Ян Янович Глебовича, да иные полотцкие лутчие люди» бьют челом, чтобы прекратить бомбардировку и приготовления к штурму. Город сдаётся и готов немедля открыть ворота.

Полоцкая эпопея закончилась. Город был взят, и теперь надо было обживать его, восстанавливать разрушенное и осваивать взятые волости. Главная задача, которую поставили перед собой Иван Грозный и его бояре в этой войне, была достигнута. Хорошо отрепетированный «смоленский» сценарий был разыгран без сучка без задоринки и завершился убедительнейшей победой русского войска.

Война на этом не закончилась. Предстояли новые походы и бои, которые растянутся ещё на несколько лет. Но это уже другая история.

---

Литература и источники:

1. Анхимюк, Ю. В. Разрядная повесть о Полоцком походе / Ю. В. Анхимюк // Русский дипломатарий. — Вып. 10. — М., 2004.
2. Баранов, К. В. Записная книга Полоцкого похода 1562/1563 года / К. В. Баранов // Русский дипломатарий. — Вып. 10. — М., 2004.
3. Буганов, В. И. «Взятье полоцкое Литовские земли»: описание похода 1563 г. в разрядной книге Музейного собрания / В. И. Буганов // Записки отдела рукописей. — Вып 31. — М., 1969.
4. Воробьёв, В. М. Предыстория Полоцкого похода / В. М. Воробьёв // От древней Руси до современной России. — СПб., 2006.
5. Курбский, А. История о делах великого князя московского / А. Курбский. — М., 2015.
6. Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича. Александро-Невская летопись. Лебедевская летопись // Полное собрание русских летописей. — Т. XXIX. — М., 2009.
7. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью // Полное собрание русских летописей. — Т. XIII. — М., 2000.
8. Милюков, П. Н. Древнейшая разрядная книга официальной редакции (по 1565 г.) / П. Н. Милюков. — М., 1901.
9. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. II (1533—1560) // СбРИО. — Вып. 59. — СПб., 1887.
10. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. III (1560-1571) // СбРИО. — Вып. 71. — СПб., 1892.
11. Памятники истории Восточной Европы. Источники XV–XVII вв. — Т. II. «Выписка из посольских книг» о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487–1572 гг. — М.-Варшава, 1997.
12. Разрядная книга 1475–1598 гг. — М., 1966.
13. Разрядная книга 1475–1605 гг. — Т. II. Часть I. — М., 1981.
14. Русская армия в эпоху Ивана Грозного. Материалы научной дискуссии к 455-летию начала Ливонской войны. — СПб., 2015.
15. Скрынников, Р. Г. Царство террора / Р. Г. Скрынников. — СПб., 1992.
16. Филюшкин, А. И. Когда Полоцк был российским. Полоцкая кампания Ивана Грозного 1563–1579 гг. / А. И. Филюшкин, А. В. Кузьмин. — М., 2017.
17. Флоря, Б. Н. Иван Грозный / Б. Н. Флоря. — М., 2003.
18. Хорошкевич, А. Л. Россия в системе международных отношений середины XVI в. / А. Л. Хорошкевич. — М., 2003.
19. Янушкевич, А. Н. Ливонская война. Вильно против Москвы 1558–1570 / А. Н. Янушкевич. — М., 2013.
20. Тарасаў, С. В. Полацк IX–XVII стст. Гiсторыя i тапаграфiя / С. В. Тарасаў. — Менск, 2001.
21. Lietuvos Metrika — Kn. 564 (1553–1567). — Vilnius, 1996.
22. Plewczyński, M. Wojny I wojskowość polska w XVI wieku / М. Plewczyński. — T. II. Lata 1548–1575. — Zabrze, 2012.
23. Stryjkowski, M. Kronika Polska, Litewska, Zmodzka i wszystkiej Rusi / М. Stryjkowski. — T. II. — Warszawa, 1846.