К концу 1944 года исход войны уже не вызывал сомнений. Тем не менее немцы сумели показать, что ещё могут очень сильно ударить по противнику и даже нанести ему локальное поражение. В первую очередь это относилось к Вермахту и его наступлению в Арденнах, но и люфтваффе тоже смогли достаточно успешно провести свою операцию, отпраздновав таким образом наступление Нового Года.

Летом 1944 года немецкие истребительные части Западного фронта активно сражались как над линией соприкосновения войск во Франции и позже Бельгии, так и в ПВО Рейха, отражая налёты четырёхмоторных бомбардировщиков на Германию, неся при этом серьёзные потери. К началу октября наступление Союзников наконец выдохлось, и фронт стабилизировался, а вместе с этим заметно снизилось напряжение воздушных боёв. Это позволило отвести ряд авиачастей на переформирование в Центральную Германию, а остальные пополнить и довооружить без вывода в тыл. Тогда же почти все оставшиеся группы двухмоторных «разрушителей» переформировали в обычных «охотников» и перевооружили на одноместные истребители.

В ноябре в частях первой линии (60 групп из 19 истребительных эскадр) насчитывалось уже более 3000 одноместных машин и командующий истребительной авиацией генерал-лейтенант Адольф Галланд представил руководству идею использования этой армады в одной скоординированной операции под названием «Гроссе Шлаг» («Большой удар»).

Идея состояла в том, чтобы во время крупного налёта на Германию отправить на перехват сразу 2000 истребителей, которые нанесут удар по направляющимся к цели бомбардировщикам. Потом оставшиеся после боя целыми и исправными истребители (таковых ожидалось не менее 500) после дозаправки и пополнения боезапаса поднимутся на перехват возвращающихся «крепостей», а двухмоторные перехватчики ночных истребительных эскадр в то же время начнут охоту на повреждённые и отставшие от строя бомбовозы, пытающиеся вернуться к линии фронта, или же ищущие спасения у нейтралов.

Ожидаемым итогом операции должно было стать уничтожение 400–500 бомбардировщиков и вызванная этим приостановка дальнейших налётов на Германию ценой потери около 400 собственных самолётов и 100–150 пилотов.

В ноябре-декабре этот план обсуждался на нескольких совещаниях, но выполнять его не собирались, потому что собранные силы уже решили использовать для удара не по тяжёлым бомбардировщикам, а по истребителям-бомбардировщикам Союзников на прифронтовых аэродромах.

Ещё в сентябре штаб люфтваффе уведомили о грядущем наступлении на Западном направлении. Специально для него в октябре «фронтовую» группировку усилили несколькими эскадрами, переведёнными из ПВО Рейха, а 14 ноября Геринг отдал приказ по действиям авиации при поддержке наступления в Арденнах, среди прочих мер включавший и массированную атаку аэродромов противника. Четыре дня спустя этот удар включили и в общий план операции «Вахта на Рейне», но без задания конкретной даты и вообще каких-либо привязок ко времени.

План операции под кодовым именем «Боденплатте» (Bodenplatte — опорная плита) окончательно доработали 4 декабря на совещании командиров истребительных групп и эскадр Западного фронта. Каждой эскадре назначили свой аэродром для атаки (некоторым два и даже три). Налеты должны были проводиться одновременно и всеми наличными силами. Лётчикам надлежало сделать по 2–4 захода на цель, для достижения внезапности на большей части маршрута следуя к ней за самолётами-лидерами (по два Ju 88G, приданных каждой истребительной группе) на высоте 30–100 метров при полном радиомолчании, Для облегчения навигации опорные точки маршрута на своей территории предполагалось обозначить специальными дымовыми сигналами.

Фотоконтроль результатов штурмовки предписывалось выполнить идущим в общих боевых порядках с истребителями самолётам ближнеразведывательных групп («фотографические» версии Bf 109) и действующим отдельно реактивным бомбардировщикам и истребителям-бомбардировщикам. Последние также должны были прикрыть отход поршневых машин от возможных атак самолётов противника.

Проработку планов полёта и самой атаки оставляли командирам эскадр и групп. От исполнителей требовалось неукоснительное соблюдение секретности, и, забегая вперёд, подготовку действительно удалось скрыть от противника. Но с доведением информации до рядовых пилотов командование местами впало в две крайности: в одних группах экипажи уведомили сразу и ещё в первой половине декабря они начали отрабатывать методику атаки на специальных макетах аэродромов, в других информацию об объекте атаки довели всего за пару часов до вылета. Но в большинстве случаев лётчиков проинформировали за день до атаки.

Тем временем, 16 декабря немецкие войска, пользуясь ухудшением погоды, начали «Вахту на Рейне», но всего через неделю их продвижение застопорилось. К тому времени распогодилось и активность действий авиации Союзников, а вместе с ней и потери люфтваффе серьёзно возросли. Осведомлённые о плане «Боденплатте» офицеры уже считали эту операцию отменённой, поскольку по логике вещей удар по аэродромом имело смысл проводить либо перед началом наступления, либо сразу после улучшения погоды, однако у верховного командования имелось на этот счёт другое мнение. В середине дня 31 декабря по инстанциям прошли два кодовых сигнала: «Варус» (операция состоится в течение 24 часов) и «Тевтоникус» (необходимо проинформировать пилотов и подготовить к вылету самолёты), ближе к вечеру дополненные третьим: «Герман 1 января 09:20» (Дата и время удара).

В соответствии с планом, в операции задействовали все истребительные и штурмовые части, имевшиеся в распоряжении Командования люфтваффе «Запад»: 34 группы из 11 истребительных эскадр и три группы одной штурмовой эскадры. По штату им полагалось иметь 2484 самолёта и равное число лётчиков, но на практике после понесённых потерь в наличии оказалось 1689 пилотов (68% от штата), из которых 1054 (42%) признавались боеготовыми, и 1312 самолётов (53%), в том числе 921 (37%) исправных.

Если смотреть по модификациям, то (считая только исправные) насчитывалось 258 Fw 190A-8, 20 Fw 190A-9, 167 Fw 190D-9, 75 Fw 190F-8, 2 Bf 109G-6, 52 Bf 109G-10, 255 Bf 109G-14 и G-14/AS и 92 Bf 109K-4. Практическая боеспособность (готовые к бою пилоты на исправных истребителях) в истребительных эскадрах варьировалась от 25 до 48% от штатной численности, а у штурмовиков составляла 57%.

Начало выполнению операции положили четыре реактивных Ar 234B-2 из сводной эскадрильи боевого применения группы III./KG 76, ночью 1 января отправившиеся на разведку погоды по маршруту Роттердам — Антверпен — Брюссель — Льеж — Кёльн. Дабы не летать просто так, они доставили «попутный груз» в виде одной SC500 и трёх SC250 (по одной бомбе на самолёт) до Брюсселя и Льежа. Погода благоприятствовала утреннему рейду и план остался в силе.

Уже после составления сводки на 31 декабря, JG 26 получила пару десятков новых истребителей, а ночью механики разных эскадр смогли вернуть в строй ещё несколько машин. Однако в других частях по разным причинам оказались не задействованы часть готовых к бою самолётов и пилотов. Также случались типичные для авиации инциденты с проявившимися в последний момент техническими неполадками. В итоге утром 1 января в рейд по аэродромам Союзников ушли всего 774 истребителя, 50 штурмовиков, 6 реактивных бомбардировщиков, 22 реактивных истребителя-бомбардировщика, 33 фоторазведчика на базе Bf 109G и 44 лидера Ju 88G — всего 852 ударных машины и 77 обеспечивающих и контролирующих.

Несколько самолётов было потеряно в авариях и катастрофах сразу после взлёта, ещё пара десятков вскоре вернулась из-за различных неполадок на борту, а остальные продолжили полёт к фронту.

Одни эскадры шли общей армадой самолётов, другие отдельными группами, но по одному маршруту, третьи выбрали разные маршруты для разных групп. В большинстве случаев высота полёта у всех подразделений была одинаковой, но JG 6 и JG 11 выделили прикрывающую группу (на Bf 109), которая держалась немного выше ударных Fw 190. В первой даже разработали чёткий план по взаимодействию разных групп во время атаки, но, забегая вперёд, этот план продержался только до первого выстрела врага.

Режим секретности, обеспечивший внезапность нападения, сыграл с немцами дурную шутку: зенитные части не были проинформированы о планируемых полётах, и когда в Голландии, где уже пару недель не появлялось немецких самолётов, зенитчики увидели большую группу истребителей, они приняли их за врага. Малая высота полёта «целей» оставляла слишком мало времени на рассуждения, и стрелки сразу нажимали на гашетки.

Без подобного «приветствия» обошёлся только пролёт JG 6, а JG 1 потеряла от «дружественного огня» 4-5 истребителей и два «лоцманских» Ju 88, JG 26 — 6-8 истребителей, JG 27 — двух, JG 54 — одного, а лётчикам JG 77 посчастливилось отделаться лёгким испугом.

Группа низколетящих самолётов — хорошая мишень не только для МЗА, но и для истребителей противника, если они, конечно, не летят слишком высоко. Назначая дату операции, командование люфтваффе, несомненно, надеялась, что празднование Нового Года окажет пагубное влияние на боеготовность противника. Праздник действительно отмечали по обе стороны фронта, но пилотам, назначенным на утренние боевые вылеты, долгое празднование и употребление алкоголя было строго запрещено. Поэтому лётчики были трезвыми и злыми.

Два «спитфайра» Mk.XIV из 2-й эскадрильи RAF во время тактической разведки над Голландией наткнулась на строй «Мессершмиттов» I. и II./JG 27. Зайдя со стороны солнца, англичане спикировали на замыкающую пару и, сбив один самолёт, свечой ушли вверх, так и не замеченные большинством немцев.

Несколько позже в районе Антверпена 12 «спитфайров» Mk.IX и Mk.XVI из 308-й (польской) эскадрильи, возвращавшиеся после бомбоштурмового удара, наткнулись на группу Fw 190D-9 из I./JG 26 и III./JG 54. Несколько поляков с пикирования атаковали хвост вражеской колонны, сразу сбив две «Доры», а ещё два немца сами врезались в землю на неудачном маневре уклонения.

А в южном секторе фронта III./JG 53, идущей прямым курсом от своего аэродрома до цели, так и не удалось добраться до линии фронта, потому что на неё внезапно свалились 12 «Тандерболтов» P-47D из 367-й эскадрильи 358-й истребительной авиагруппы, выполнявших «вооружённую разведку» и заметивших «более 30 Bf 109, Fw 190 и два Me 410». В скоротечном бою американцы без потерь сбили несколько немецких самолётов, а остальным пришлось сбросить подвесные бензобаки. Это поставило крест на возможности долететь до цели и обратно, поэтому собравшаяся после завершения боя немецкая группа развернулась в обратном направлении. Удача в тот день полностью отвернулась от III./JG 53: на отходе на неё наткнулась дюжина «Тандерболтов» из 366-й эскадрильи той же 358-й группы группы… Итогом боя стали восемь потерянных Bf 109 против одного сбитого P-47, и полностью сорванный рейд на авиабазу Этен.

За вычетом неудовлетворительных результатов боёв, все описанные выше эпизоды можно отнести к неизбежным на войне случайностям, но явные ошибки планирования в ходе операции тоже имели место. Например, если на «северном фронте» ПВО Союзников оказалось достаточно слабым, то на «южном», где тогда шли основные бои, оно было заметно сильнее. А известный американцам как «аллея жужжащих бомб» район юго-восточнее Льежа был буквально наводнён стационарными и мобильными зенитными установками, «работавшими» по пролетавшими там самолётами-снарядами V-1. И именно через этот район проложили маршруты для JG 2 и JG 4.

«Рихтгофены» первыми углубились в «аллею», и их истребители один за другим начали падать на землю. Всего зенитчики сбили не менее 22 самолётов из 80 имевшихся на момент взлёта и полностью развалили строй всех трёх групп, превратив его в набор звеньев, пар и одиночных машин.

Часть лётчиков после этого проштурмовали первые попавшиеся цели и вышли из боя, но остальные продолжили полёт к цели. Впрочем, заданного им объекта атаки — авиабазы Сен-Трон (A-92) они так и не достигли, а присоединились к JG 11 в её атаке аэродромов Аш и, вероятно, Опховен. Нанесённый ими ущерб вряд ли смог оправдать потери, понесённые эскадрой во время операции: не менее 37 сбитых самолётов плюс пара севших «на брюхо» на своей территории. А согласно итоговой сводке, потери были ещё ощутимее: 43 аппарата с повреждениями от 50% и выше.

JG 4 также попала в том же районе под зенитный огонь. Её IV группа после первых потерь в нарушение приказа поднялась на эшелон 1000 метров, укрывшись за облаками, и далее её остатки (8–10 машин из 17) продолжали полёт по счислению. В расчётное время ведущий повёл её в атаку на обнаруженный внизу аэродром, которым в действительности оказался Сен-Трон, а не ожидаемый лётчиками Ле Кюло (A-89). Несмотря на малый наряд сил, штурмовка оказалась достаточно успешной: Союзники (в основном американцы, но несколько британцев там тоже оказалось) потеряли там не менее 15 самолётов уничтоженными и 37 повреждёнными.

От строя II группы после прорыва через зону ПВО осталось всего четыре повреждённых Fw 190, которые провели пару атак по какому-то американскому аэродрому (вероятно, это был Аш) и, потеряв там ещё одну машину, вышли из боя.

Cводная группа из I. и III./JG 4, попав под зенитный огонь. просто развернулась домой. Через несколько дней её ведущего, командира третьей группы майора (это звание ему присвоили как раз 1 января) Фридриха Эберле (Friedrich Eberle), аса с 33 победами, отдали под трибунал за трусость перед лицом врага. Позднее Эберле оправдали, но с фронта убрали.

Скандальным провалом закончился и рейд SG 4, которой тоже надлежало штурмовать Сен-Трон. Сначала её III группа едва не врезалась в колонну JG 11 и потеряла строй. Потом ведущие групп, придя в точку сбора, не обнаружили там командира и «лоцманов». Покружив некоторое время и не сумев связаться по радио с командованием, штурмовики вернулись на базы.

В итоге из 50 лётчиков задание выполняли только сам командор, присоединившиеся к нему три пилота III./SG 4 и двое их товарищей, прибившихся к JG 11. Из первой четвёрки трое были сбиты зенитным огнём, четвёртый вернулся повреждённым, а из оставшейся пары одного лётчика «уронила» на землю авиация Союзников.

Много нареканий впоследствии нашлось и к данным разведки, не сумевшей вскрыть часть новых аэродромов Союзников. Например, JG 6, точно идущая по маршруту, проложенному в обход всех известных аэродромов, вдруг вышла на не отмеченную на карте авиабазу Хес (B-88), потеряв преимущество внезапности нападения и получив лишних врагов, которые в ином случае могли даже не узнать, что происходит нападение.

Дело в том, что ставка на единовременность ударов и полёт на малой высоте отлично сработала, и о присутствии противника авиационные командиры Союзников узнавали только когда немцы пролетали непосредственно над их аэродромом. Дежурные пары и звенья, где они вообще были, не успели вовремя стартовать, и все воздушные бои провели лётчики, которые уже находились в воздухе во время немецкого рейда (только что взлетевшие или возвращавшиеся из боевого вылета). Кроме того, «горизонтальные» связи между разными крыльями и истребительными группами были развиты плохо и руководителям полётов оказалось проще отозвать свои истребители из боевых вылетов, чем попросить помощи у соседей. На аэродромах, над которыми 1 января немцы не появлялись, о проведённой массированной атаке узнавали не по радио, а из появившихся на горизонте столбов дыма.

Неудачно проложенный маршрут JG 6 стоил немцам вступления в бой трёх лишних групп «спитфайров» Mk.IX (из 401-й, 412-й и отозванной из боевого вылета 442-й эскадрилий RAF) и, соответственно, лишних потерь как для самой JG 6, так и для других эскадр.

Навигация в полёте на бреющем сама по себе представляет определённую проблему, а при таких отвлекающих факторах как зенитный огонь и атаки истребителей противника чревата серьёзными ошибками. Так ведущие групп JG 6 не заметили, как проскочили поворотную точку маршрута, уходя в сторону от своей цели — авиабазы Волкел (B-80).

Зато впереди-справа по курсу поднимался большой столб дыма, и лётчики I./JG 6 ушли туда, присоединившись к JG 3 в штурмовке Эйндховена (B-78), а II группа и большая часть третьей вышли к ещё одному не вскрытому разведкой аэродрому — базе Хелмонд (B-86) и приступили к её штурмовке.

На их беду этот аэродром оказался пустым, но при этом неплохо прикрытым зенитками, поэтому «весь пар ушёл в свисток». А потом начали подтягиваться английские истребители, в том числе и взлетевшие из Хеса, и за все ошибки немцам пришлось платить кровью.

Ещё одним «вспугнутым» аэродромом стал Вунсдрехт (B-79), над которым то ли из-за небольшой навигационной ошибки, то ли из-за неудачно составленного маршрута прошла JG 77. Правда, в данном случае эта ошибка не привела к отрицательным последствиям, потому что поднятое по тревоге дежурное звено не обнаружило воздушного противника и просто «держало зонтик» над базой.

К инцидентам, связанным с плохой работой разведки, можно отнести также отвлечение от трети до половины лётчиков эскадры JG 11, идущей на Аш, на атаку неожиданно обнаруженного ими нового аэродрома Опховен. Само по себе это было не критично — сил эскадры вполне хватало на две результативные атаки, но штурмовка Опховена, на котором базировалось крыло «спитфайров», оказалось совершенно неэффективной — всего один уничтоженный и пять повреждённых истребителей, плюс незначительные повреждения нескольких транспортных «Дакот», а основной части эскадры не повезло на подходе к цели лоб в лоб встретиться с восьмёркой P-47D из 390-й эскадрильи 366-й истребительной авиагруппы, только что собравшейся после взлёта и пошедшей проверить, по кому там стреляют зенитки.

Побросав бомбы, американцы пошли в атаку, и буквально в ту же минуту, уже под вой сирены воздушной тревоги, начала взлёт дюжина P-51 из 487-й эскадрильи 352-й истребительной авиагруппы, тоже немедленно вступившая в бой. Численный перевес был на стороне немцев, зато выучка и большая свобода действий на стороне американцев. Пусть те и не смогли полностью предотвратить штурмовку, но они минимизировали её эффективность (всего три повреждённых самолёта и уничтоженные «останки» давно разбитого B-17) и вышли несомненными победителями из воздушного боя, сбив от 9 до 12 немцев ценой потери всего одного «Тандерболта».

Но иногда можно получить неудовлетворительный результат даже если все всё делали правильно и не допускали ошибок. Например, 4./JG 1, как ей и было предписано, вышла на Урсел, а I./JG 26 и III./JG 54 — на Гримберген. Но обе эти обычно оживлённые базы тем утром оказались пусты, если не считать нескольких случайно оказавшихся там машин. Немцы их всех, конечно, уничтожили или повредили, но понесённых «затрат» эти успехи совершенно не окупали.

Были, разумеется, и несомненные удачи. Например, лётчики JG 27 и IV./JG 54 на авиабазе Мелсбрук (B-58) уничтожили около 60 самолётов и повредили ещё 30. Британцам ещё повезло, что большая группа «Митчеллов» тем утром успела уйти на задание, а то потери стали бы ещё существеннее.

В Эйндховене, самой оживлённой из атакованных баз, Союзники потеряли не менее 44 самолётов уничтоженными и 60 повреждёнными. Причём наиболее разрушительной оказалась не первая волна атаки, проведённая JG 3, а вторая, выполненная лётчиками «приблудной» I./JG 6.

Аэродром Эвере (B-56) тоже был забит техникой, и атаковавшие его II. и III./JG 26 уничтожили 41 самолёт противника и повредили 20 машин серьёзно и ещё 7 легко. Зенитное прикрытие этой авиабазы оказалось ослаблено, и нападающие его быстро подавили.

Штурмовки остальных четырёх баз: Мец-Фрекати (Y-34) силами штабного звена, II. и IV./JG 53, Сен-Дени-Вестрем (B-61) силами II./JG 1, Малдегем (B-65) силами штаба эскадры, первых трёх штаффелей и III./JG 1 и Дёрне (B-70) силами JG 77 имели меньший успех и в первых двух случаях стоили немалых собственных потерь.

Последним, 15-м аэродромом, намеченным к атаке, стала авиабаза Гилзе-Рейен (B-77). По английским данным её атаковало около 30 самолётов противника, преимущественно поршневых — скорее всего, сбившихся с курса лётчиков JG 26 и JG 77, но по плану это была цель только для реактивных самолётов.

Каждый из Ar 234B-2 сводной эскадрильи III./KG 76 нёс по контейнеру AB500 с 24 бомбами SD15, а каждый из Me 262A-2a KG 51 — по паре 250-кг бомб, и значит в теории они могли причинить больше ущерба, чем поршневые «стрелковые штурмовики». На практике же всё ограничилось одним уничтоженным самолётом и несколькими повреждёнными, что не удивительно, потому что в действительности по этой базе отбомбились лишь несколько машин, а остальные, как выяснилось на послеполётном разборе, атаковали какой-то меньший по размерам аэродром в том же районе.

Для пилотов «Штурмфогелей» назначались и другие цели — например, Эйндховен и, возможно ещё несколько, так как Союзники отметили атаку Me 262 не только на указанные два аэродрома, но и на Хелмонд и Опховен.

Кроме бомбометания, пилоты реактивных «Мессершмиттов» также делали штурмовые заходы, но задание прикрыть отход «поршневиков» они откровенно саботировали, считая невыполнимым, и, пользуясь высокой скоростью, просто уклонялись от боестолкновений. Зато план по аэрофотосъёмке они выполнили успешно и без потерь вернулись потом на базу.

О подобном уровне безопасности их коллегам-«поршневикам» оставалось только мечтать. Всего в ходе операции «Боденплатте» было потеряно не менее 262~267 истребителей и штурмовиков, из которых 32~35 сели на вынужденную на своей территории и в теории могли потом вернуться в строй. А сводка со стандартными для Люфтваффе процентами повреждений показывает 271 потерянный самолёт (повреждения 50% и выше) и 65 повреждённых (49% и меньше).

Потери были очень большими, особенно для одной операции продолжительностью всего несколько часов, однако сильно испортить статистику хотя бы за декаду они не могли, потому что уже имелись похожие прецеденты. Например, 23-25 декабря за три дня наиболее напряжённых воздушных боёв те же самые части лишились в общей сложности 363 истребителей.

К потерям истребителей и штурмовиков необходимо прибавить 8 сбитых Ju 88 и неизвестное, но вряд ли превышающее десяток машин число разведчиков. В сумме это даёт около 290 потерянных и 80 повреждённых аппаратов.

JG 77 выбивалась из общей статистики минимальным уровнем потерь — 16.9% от числа участвовавших в операции, а у остальных частей этот уровень варьировался от 25 до 46.4%. А если считать не известные потери и посадки «на брюхо», а самолёты с повреждениями 50-100%, то у JG 77 будет 18.6%, а у остальных от 25 до 51.2%. То есть в «безвозврат» в лучшем случае уходил каждый пятый самолёт, а в худшем каждый второй из участвовавших в операции. Остаётся только посмотреть, каких результатов удалось добиться ценой таких потерь.

Данные фотоконтроля имелись только по 8 аэродромам, а в остальных случаях отчёт писали по заявкам лётчиков. Общий итог: 352 уничтоженных и 106 повреждённых одномоторных самолётов, 28 и 6 двухмоторных и 22 и 2 четырёхмоторных, или в сумме 402 уничтоженных и 114 повреждённых самолётов противника. Сверх того, в воздушных боях лётчики одержали 49 подтверждённых воздушных побед, известных из «поимённого» списка, но в итоговых сводках это число возросло до 55 (3 января) и 65 сбитых и 12 предположительно сбитых (25 февраля).

Исходя из соотношения побед и потерь, с точки зрения Люфтваффе операция «Боденплатте» стала победой, пусть и доставшейся дорогой ценой. Остаётся только сравнить немецкие реляции с данными противника.

Проще всего проверить воздушные победы: в воздушных боях утром 1 января англичане и американцы потеряли всего 14 самолётов сбитыми и 5 севшими «на брюхо» (из них 3 по причине полной выработки топлива). А из немецких потерь как минимум 64 сбитых и 5 севших на вынужденную приходятся точно на потери в воздушных боях, а ещё по 16 сбитым причиной мог быть как воздушный бой, так и зенитный огонь, плюс по 21 потерянному истребителю информации просто нет.

Англо-американцы обычно тоже «басурман не жалели», но в данном случае их «оверклайм» оказался совсем небольшим: лётчикам засчитали в общей сложности 104 подтверждённых воздушных победы, известных из «поимённого» списка, а в последующей сводке общий результат урезали до 97.

Зенитным частям в том же итоговом отчёте засчитали 129 побед, что тоже очень близко к их реальным успехам: 86 сбитых и 11 севших «на брюхо» своих самолётов немцы точно относят на счёт зенитной артиллерии, ещё 23 и 3 предположительно.

Из-за того, что на атакованных аэродромах находилась техника, принадлежавшая не только основным «владельцам» этих авиабаз, но и «совершенно посторонним» авиационным частям и соединениям, точных данных о потерях на земле нет.

Достоверно известно о 143 уничтоженных и 139 повреждённых одномоторных самолётах, 74 и 12 двухмоторных и 15 и 5 четырёхмоторных, что в сумме даёт 232 уничтоженных и 156 повреждённых летательных аппаратов. Но по косвенным данным общие потери были на 15% выше — порядка 290 уничтоженных и 180 повреждённых, то есть при подсчёте «наземных» побед немцы ошиблись не слишком сильно.

Таким образом, «победу по очкам» в этой операции всё же одержали нападающие. Но значительная часть «чужих» самолётов, застигнутых на атакованных аэродромах, приземлилась там уже имея повреждения разной степени тяжести, в том числе и не подлежащие ремонту. А если вспомнить, что удар был направлен на уничтожение тактической авиации противника, и рассматривать только потери боевых частей британских 2-х Тактических и американских 9-х ВВС (примерно полторы сотни уничтоженных и такое же число повреждённых), то победа начинает больше походить на поражение.

На складах в Англии Союзники тогда скопили достаточно большое число авиатехники, чтобы легко восполнить нанесённый немцами ущерб, полностью восстановив штатную численность и боеспособность всех пострадавших частей в период от двух суток до недели.

В Германии же запасы техники были не столь велики, как у Союзников, но и там на восполнение потерь ушло не много времени — всего одна-две недели. Хуже дело обстояло с личным составом: в длинном списке пилотов, погибших и попавших в плен утром 1 января, присутствуют семь десятков лётчиков-истребителей с большим числом боевых вылетов за плечами, в том числе три командира эскадр, пять командиров групп и 14 командиров эскадрилий. А на замену им пришли недавние выпускники лётных школ и переученные пилоты бомбардировщиков, что ещё больше понизило средний уровень подготовки лётчиков-истребителей, и без того уступавший противнику.

Таким образом, операция «Боденплатте» не только не достигла ожидаемых результатов, но и стала очередным шагом Люфтваффе на пути к поражению.