13 июня 1854 года посланный на Балтику английский флот соединился с французским. В том же месяце союзники определили и главную цель компании: ею стала русская крепость Бомарзунд на Аландских островах на входе в Ботнический залив. От решительных действий европейцев удерживало то обстоятельство, что они почти не имели войск. Посадка морских пехотинцев на транспорты в Кале и Булони началась лишь 15 июня. Для операции выделили 10 тысяч солдат под командованием генерал-майора Ашиля Барагэ д’Илье: считалось, что форты на Аландах сильно укреплены и гарнизон там насчитывает не менее 9 000 человек.
Крепость
В 1854 году крепость Бомарзунд представляла собой оборонительный форт на острове Лумпара с тремя башнями: Западной (под литерой С), Северной (под литерой U) и третьей, стоявшей на острове Престэ (Prästö), под литерой Z. Форт был сооружён из кирпича, облицованного гранитом, а сверху своды защищала земляная насыпь. Гарнизон крепости под командованием генерал-майора Бодиско вместе с нестроевыми насчитывал всего 2 175 человек. Вооружение распределялось следующим образом:
- Форт — 68 орудий: 28 24-фунтовых и 17 12-фунтовых пушек, 23 пудовых единорога;
- Башня С — 16 12-фунтовых пушек;
- Башня U и башня Z — по 18 орудий: две 32-фунтовые и дюжина 18-фунтовых пушек в казематах и четыре пудовых единорога на верхней платформе.
Таким образом, Бомарзунд представлял собой недостроенную крепость, стены которой ради экономии сделали не из гранита, а из кирпича, облицованного гранитом, со 120 пушками. Заштатная крепость служила аванпостом для прикрытия русской Финляндии, а также местом для сосредоточения канонерок в случае гипотетической войны со Швецией.
После начала Крымской войны русское командование предполагало, что союзники в случае атаки Бомарзунда ограничатся лишь бомбардировкой без высадки десанта, поэтому коменданту надлежало сосредоточить свои усилия на обороне собственно укреплений, не принимая противодесантных мер. Была допущена и другая фатальная ошибка: почему-то считалось, что из-за узости фарватера и мелей действовать против крепости более чем двумя фрегатами невозможно. Однако последующие события показали, что там, где, казалось бы, с трудом пройдут фрегаты, вполне проходили линейные корабли, а в местах, недостаточных для двух фрегатов, действовала целая эскадра.
Беззащитный гарнизон
21 июня 1854 года британские фрегаты Valorous и Odin, а также шлюп Hecla совершили набег на крепость, проведя своего рода разведку боем. Англичанам удалось поджечь деревянную крышу какого-то строения рядом с одной из башен, а русское ядро попало на палубу Hecla. Матрос Чарльз Девис Лукас схватил бомбу руками и выбросил в море.
Согласно отчёту кэптена Салливана, «наши ядра были этой крепости как горох», и это заставило Непира и Персиваль-Дешена ещё месяц провести в спорах по поводу дальнейших действий. Наконец, 21 июля 1854 года прибыли корабли с десантом, и было окончательно решено брать Бомарзунд.
Русские об этом знали. 26 июля Николай I прибыл в Кронштадт, на корабль Император Пётр I, где началось очередное совещание по поводу возможных действий на море. Государь в общих словах описал ужасное, почти беспомощное состояние Бомарзунда, окружённого вражеским флотом и ожидавшего высадки войск. Николай I предложил, чтобы Кронштадтские дивизии, соединившись со Свеаборгской, атаковали стоявший отдельно у Ревеля отряд противника и если и не разбили его, то хотя бы отвлекли внимание союзников от крепости.
Мысль императора была здравой, а вот реакция флотоводцев на неё оказалась прохладной. Адмирал Рикорд выразил неуверенность в успехе. Адмирал Литке позже записал:
«Я положительно высказал моё мнение, что успеха от поиска над отдельным неприятельским отрядом ожидать нельзя, потому что, имея 6 винтовых линейных кораблей, он всегда может уйти от наших парусных, которых рангоуты, появившиеся на горизонте, вовремя его предостерегут, если и не сделают этого крейсеры. Наш же флот может подвергнуться большой опасности, если главные силы неприятеля, извещённые крейсерами, на него обратятся».
Великий князь Константин Николаевич шепнул на ухо адмиралу Литке: «On a la malheureuse idée de faire sortir la flotte, — combattez-la (Есть несчастная мысль вывести в море флот — оспаривайте её)».
Ещё раз отметим: речь шла о том, что нужно помочь своим боевым товарищам, запертой в крепости армии. Флот это делать отказался. И тем более непонятна реакция Николая I: «Ну если нельзя, то нечего об этом и думать». А ведь он мог настоять на этом решении, приказать выйти в море, хотя бы попытаться. Даже просто выход в море отвлёк бы союзников от Бомарзунда и дал бы время усилить гарнизон или же вообще заставил бы противника отказаться от атаки. Но ничего этого не было сделано.
Башня С
Естественно, англичане и французы воспользовались этим бездействием. 1 августа 1854 года к Бомарзунду начали прибывать корабли и транспорты союзников. 5 августа состоялся военный совет, а через два дня французские морпехи начали высадку войск. Поначалу высадилась тысяча человек с 32-фунтовыми осадными орудиями. Они не встретили никакого сопротивления, если не считать перестрелки с казацким пикетом, который быстро отогнали от места высадки.
Первый удар был нанесён по башне С. Здесь под началом капитана Теше находились 140 солдат и три офицера, а также имелось 16 12-фунтовых пушек. Надо сказать, что это вооружение было очень слабым, устаревшим. 12-фунтовая пушка стреляла ядрами весом в 5,88 кг на максимальное расстояние в 1 700 м (без рикошетов) и на прицельную дальность не более 700 ярдов (640 м), а далее можно было только вести огонь «в направлении». Естественно, этим вовсю пользовались союзники, ведя из своих более крупнокалиберных орудий огонь с расстояния в 1 000–1 200 ярдов (914–1 097 м). И всё же, когда русские ловили слишком близко подошедших союзников, тем приходилось несладко. Например, 9 августа
«…в 11 часов утра пароход «Пенелопа» сел на мель в проливе между островами Престэ и Тавте в 800 саженях от форта. Немедленно был открыт сильный огонь по пароходу, который, по показанию неприятеля, получил девять пробоин, но подоспевшие на помощь четыре парохода сняли «Пенелопу» с мели, сбросив часть вооружения оной в воду, в три часа успели взять повреждённый пароход на буксир и вывесть в Энгезунд».
Однако малый калибр орудий не позволил солдатам Теше нанести противнику фатальные повреждения.
Судьбу башни С решил десант с суши. Французы расположили свои батареи в 1 000–1 500 ярдах (914–1 370 м) от крепости и никак не могли нарушить целостность каземата. Пробовали было подойти ближе, но тут им мешали рассыпавшиеся цепью финские стрелки, которые наносили большие потери и артиллерийским расчётам, и солдатам. Пришлось привлекать для борьбы с финнами снайперов. 14 августа подходы к крепости были очищены. Русские потеряли 32 снайпера. Были потери и в самой башне. Вечером 14 августа Теше отошел к башне U, взорвав башню С.
Башня U
Десант союзников продвинулся к башне U, которая имела на вооружении две 32-фунтовые и дюжину 18-фунтовых пушек. Это уже было более серьёзное вооружение, хотя и недостаточное для борьбы с флотом. 32-фунтовая пушка имела ядро массой почти 16 кг. Дальность её стрельбы составляла до 2 000 ярдов (почти 1 830 м), а прицельная дальность — примерно 1 000 ярдов (914 м). Масса ядра 18-фунтовки достигала 8,82 кг, максимальная дальность — 1 900 ярдов (1 737 м), прицельная — 900 ярдов (823 м).
Опять-таки союзники, обладая артиллерией, которая вела огонь с 1 000–1 500 ярдов (914–1 370 м), вполне могли действовать с расстояния, превышавшего русские значения дальностей. И опять не обошлось без эксцессов. Пароходофрегат Leopard, неосмотрительно приблизившийся к крепости на 1 100 м, получил один за другим одиннадцать попаданий из 32- и 18-фунтовок и был спешно утащен за пределы действий русских орудий на буксире: его колесо было повреждено, а паровая машина от сотрясений вышла из строя.
И всё-таки десять часов непрерывного обстрела сделали своё дело. На башне U от попаданий из мортир и орудий большого калибра обрушилась часть стены (напомним, что стены были кирпичными, лишь облицованными гранитом). Русские были вынуждены покинуть её, отойдя в башню Z, вооружённую аналогично башне U.
Цитадель и башня Z
К утру 15 августа в руках гарнизона оставались главная цитадель и башня Z, находившаяся в стороне от основных боевых действий. Ночью французы и британцы установили свои батареи у разрушенных башен и начали обстрел основного форта. Проблема заключалась в том, что форт располагался чуть ниже, чем башни, и поэтому его огонь снизу вверх не наносил англичанам вреда, тогда как стрельба союзников накрывала всю площадь цитадели. Особую опасность представлял огонь двадцати двух 27-см мортир. Их дальность стрельбы составляла до 2 200–2 400 ярдов (2 012–2 195 м), и они выпустили за ночь по форту 240 бомб.
16 августа комендант форта Бодиско приказал поднять белый флаг. Тогда несколько канониров во главе с уроженцем Рязанской губернии Иваном Ерыгиным собрали группу смельчаков из солдат и финских ополченцев. Внезапной штыковой атакой они вырвались из крепости и ушли вглубь острова, надеясь ночью прорваться к берегу, захватить шлюпки или рыбачьи лодки и на них покинуть обречённый остров. Так они и поступили. Часть солдат с западного берега острова на рыбацких лодках ушла в Швецию, а группа Ивана Ерыгина, отбив во внезапной атаке вражескую шлюпку, под огнём корабельных орудий сумела уйти в море, держа курс на Финляндию. Вскоре их подобрала русская канонерка.
После сдачи форта началась бомбардировка башни Z, которая не спешила сдаваться. Русские добились нескольких попаданий в пароходы Hecla и Leopard, но всё же башня Z повторила судьбу своей соседки. К концу дня 16 августа 1854 года Бомарзунд пал.
Все захваченные укрепления французы и англичане взорвали. 2 сентября экспедиционный корпус Барагэ д’Илье отбыл во Францию.
Дальнейшая судьба крепости и английского адмирала
Сначала англичане думали отдать крепость Швеции, но та на начало Крымской войны сохраняла нейтралитет и не хотела злить Россию. Оставить там гарнизон? Но ведь Финский и Ботнический заливы замерзают зимой, и русские, пройдя по льду, вполне могут отбить крепость обратно.
В конце концов 14 сентября 1854 года англичане просто покинули Аландские острова и пошли обратно в Англию. Это вызвало в Парламенте шквал критики против Адмиралтейства. Получалось, что победа вроде как есть, а вроде как и нет. 22 декабря 1854 года Чарльз Непир был снят с поста командующего Балтийской эскадрой. Вот как это описывает историк Евгений Тарле:
«Чтобы утешить Непира (так говорили министры) или чтобы заткнуть ему рот (так говорили его друзья), ему дали совсем неожиданно высокий орден —- большой крест ордена Бани (grand Cross of Bath). Но эта попытка умиротворить обиженного адмирала привела к обратному результату, так как Непир решился пойти на очень большой политический скандал: он отказался от ордена, заявив, что, пока с него не снят позор, он не может получать компенсацию за несправедливые нападки на его репутацию, «остающиеся пятном на его щите». Обильная документация, опубликованная отчасти при его жизни и по его инициативе («издателем» Ирпом), отчасти после его смерти генерал-майором Эллерсом Непиром, доказывает неопровержимо, что провал Балтийской кампании 1854 г. объясняется вовсе не ошибками и не бездарностью Непира, а совсем другими причинами».
Что же это были за причины?
Во-первых, совершенно непонятный наряд сил, который получил адмирал для действий на Балтике.
Во-вторых, отсутствие точных целей. Англичанам вполне серьёзно казалось, что как только они придут на Балтику, русские сдадутся. Этот весьма оптимистичный план рухнул уже в марте 1854 года.
В-третьих, малый наряд сухопутных сил. По сути, тех сил, что были под рукой, хватило только для атаки заштатной крепости, смысл завоевания которой не совсем ясен.
Ну и в-четвёртых, как уже не раз упоминалось, Крымская война для Англии и Франции была не настоящей войной в полном смысле этого слова, а пиар-компанией, выставкой технологических достижений. Получилось, что, несмотря на более совершенные технологии и мощные паровые корабли, союзники на главном направлении, на Балтике, с марта по июль занимались откровенным бездельем, а в августе взяли заштатную крепость, которую тут же бросили и ушли домой. Блицкрига не получилось. Война с Россией затягивалась, на что совершенно не рассчитывали политики Англии и Франции.
