Броненосцы штурмуют Кинбурн

Вечером 8 сентября (27 августа по старому стилю) 1855 года оборонявшие Севастополь русские войска по приказу командующего князя М.Д. Горчакова оставили жилую часть города и отошли на Северную сторону. Все укрепления Южной стороны были взорваны, остатки флота затопили в бухте. Русские батареи Северной стороны всё ещё держали бухту под огнём, поэтому союзный флот не мог использовать Севастополь: французы продолжали оставаться в Камышовой бухте, а британцы – в Балаклаве.

Теперь англо-французский флот полностью господствовал на Чёрном и Азовском морях, но никакого влияния на сухопутный фронт оказать не мог. Перед союзным командованием встал закономерный вопрос: что дальше? Англичане строили планы дальнейших операций в Бессарабии и на Кавказе, но считали, что первым делом надо захватить Николаев, где у России имелись мощные верфи, и могли укрыться остатки флота. Что же касается французов, то они хотели испытать свои только что созданные броненосные корабли – плавучие батареи типа «Девастасьон».

Кинбурн и Очаков

Вход в Днепровско-Бугский лиман с севера прикрывался крепостью Очаков, а с юга – крепостью Кинбурн, лежавшей на длинной и узкой Кинбурнской косе. Рядом с косой проходил основной фарватер глубиной 15 футов (4,7 м), узкий и извилистый. Русская артиллерия располагалась на высоком берегу, но здесь было только 15 орудий – основной фарватер пролегал южнее, и стрельба из Очакова не могла препятствовать движению судов по нему.

Главная цитадель Кинбурна, построенная ещё турками, располагалась в 4 км от оконечности косы. Она имела форму квадрата, по углам располагались бастионы, а с сухопутных фасов имелись земляные валы. Согласно английским отчётам, в крепости имелось 69 орудий, в том числе 6 фланкирующих пушек и 12 мортир. Большинство орудий было стандартными 24-фунтовыми и 18-фунтовыми пушками на колёсных лафетах, открыто стоящими за барбетами или земляными насыпями. Кроме того, ближе к оконечности косы имелись две отдельные батареи – каменная и земляная, каждая ещё на 10 орудий.

Гарнизон под командованием генерал-майора Максима Кохановича состоял из 1484 человек – 1447 нижних чинов и 37 офицеров. Артиллерией командовал подполковник Полисанов, инженерной службой – штабс-капитан Седергольм. Кроме того, сюда входили две роты Одесского полка и 5-й резервный батальон Украинского егерского полка, состоявший, в основном, из старослужащих и новобранцев.

Для операций против Николаева и Херсона союзникам требовалось установить контроль над входом в Днепровско-Бугский лиман, а для этого сначала взять Кинбурн. Государственный военный секретарь Великобритании Фокс Мауле-Рамсей прямо заявил, что единственной целью этой операции – хоть как-то использовать мощь союзного флота и подтвердить его господство над Чёрным морем.

Планы союзного командования

29 сентября в штаб-квартире французского главнокомандующего в Крыму маршала Жан-Жака Пелисье состоялось совещание союзного военного руководства. Присутствовали командующий британскими войсками генерал-лейтенант Джеймс Симпсон, британский контр-адмирал Эдмунд Лайонс и французский вице-адмирал Арман-Жозеф Брюа.

Главной задачей совещания было выяснить возможность взятия Кинбурна, а также определить силы, которые готова выделить для этого каждая сторона. 2 октября адмирал Брюа докладывал французскому морскому министру:

«Маршал умолял меня высказать моё мнение. Днём ранее я совещался с адмиралом Лайонсом и теперь мог говорить также и от имени моего коллеги. Мы не сомневались в успехе, но считали, что для его быстрого достижения необходимо использовать самые сильные средства. Эти средства у нас есть».

Французы могли выставить для операции 4 линейных корабля, 3 корвета, 4 авизо, 5 бомбардирских кечей, 5 больших и 7 малых канонерских лодок, а также 3 бронированные плавучие батареи. Англичане предоставили ещё бо́льшие силы: 6 линейных кораблей, 17 фрегатов и шлюпов, 10 канонерских лодок, 6 бомбардирских кораблей и 10 транспортов.

Главным козырем адмирала Брюа являлись плавучие батареи «Лав», «Тоннант» и «Девастасьон». Эти неуклюжие корабли были заложены во Франции в конце лета 1854 года, а к следующему лету их удалось доставить на Чёрное море. При нормальном водоизмещении в 1575 т каждая батарея несла по шестнадцать 50-фунтовых пушек, её борт до самого верха прикрывался 102-мм плитами кованого железа на 200-мм деревянной подкладке. Поверх деревянного настила палубы имелась 15-мм железная защита. 225-сильные машины обеспечивали батареям скорость не более 4 узлов, поэтому по морю их приходилось тянуть на буксире.

Адмирал Брюа предложил следующий план: сначала паровые фрегаты и лёгкие суда входят в Днепровско-Бугский лиман, чтобы предотвратить переброску подкреплений в Кинбурн из Николаева. Одновременно при поддержке корабельной артиллерии на южной стороне Кинбурнской косы (вне пределов огня из крепости) высаживался десант. Затем отрезанная с суши крепость уничтожается бомбардировкой всего союзного флота. Было решено, что для десантных действий хватит 10 000 человек. Брюа докладывал:

«Маршал [Пелисье], озабоченный трудностями снабжения, предложил выделить 3000 французских солдат. По настоянию адмирала Лайонса он поднял эту цифру до 4000 человек. Генерал Симпсон предложил дать 3500 человек. Судя по всему, по итогам совещания он решил, что контингент английских войск должен иметь ту же численность, что и наш».

30 сентября командующим десантными силами был назначен французский губернатор Севастополя бригадный генерал Франсуа-Ашиль Базен. Начальником штаба экспедиции и ответственным за погрузку войск стал командир эскадры Фор, а командование французскими войсками в Севастополе передавалось генералу Левайану.

Утром 6 октября назначенные для экспедиции французские корабли начали погрузку войск в Камышовой бухте. Вечером того же дня контр-адмирал Пеллион вышел из бухты с 12 кораблями, в Евпатории к нему присоединились ещё три. Пеллиону было предписано идти к Одессе и встать в виду неё – здесь назначили общий сбор союзного флота. На следующий день к Одессе вышел адмирал Брюа с 16 остальными кораблями, а также английские силы во главе с адмиралом Лайонсом. Во второй половине дня 8 октября вся союзная эскадра собралась перед Одессой, дожидаясь результатов разведки, для которой к Очакову и Кинбурнской косе были направлены канонерские лодки.

Прибытие большого вражеского флота вызвало в Одессе тревогу – здесь торопливо велись оборонительные работы, укреплялись старые батареи и устанавливались новые, возводились земляные укрепления. Из города эвакуировалась часть населения. Адмирал Брюа считал, что вполне может бомбардировать и сжечь Одессу, но император Наполеон III прямо запретил ему наносить какой-либо вред городу.

К тому времени, как от Очакова вернулась разведка, на море лёг густой туман, окутавший и Одессу, и союзный флот. Кораблям пришлось оставаться на месте, постоянно отмечая своё местоположение звоном колоколов. Лишь утром 14 октября туман рассеялся, и союзная эскадра смогла двинуться к Кинбурну. Корабли шли осторожно, постоянно промеряя фарватер с малых судов.

Десант на Кинбурнскую косу

К вечеру 14 октября эскадра подошла к входу в лиман и встала на якорях вне досягаемости русских орудий. Местом десанта был выбран пляж в 5 км юго-восточнее крепости, где ширина косы увеличивалась до 2 км, а её низменная песчаная поверхность сменялась дюнами. В ночь на 15 октября отряд из четырёх английских и пяти французских канонерок вошёл в лиман, подвергшись безрезультатному обстрелу из Очакова и Кинбурна.

Высадка началась утром 15 октября, от флота руководство ею осуществлял начальник штаба командующего флотом Жюрьен де ла Гравье. Солдаты пересаживались с транспортов и боевых кораблей в вёсельные лодки, которые сначала буксировались небольшими пароходами и канонерками, а затем шли к берегу самостоятельно.

В первой волне десанта французы высадили бригаду Эммануэля Феликса де Вимпффена – егерский и стрелковый батальоны общей численностью около 2000 человек при двух полевых орудиях. Одновременно правее них англичане высадили столько же пехотинцев, и тоже с двумя полевыми пушками – бригадой командовал полковник Август Альмерик Спенсер. Также к вечеру удалось выгрузить некоторое количество кавалерии. Погода постепенно портилась, выгрузка артиллерии и снабжения сильно замедлилась, а генерала Базена солдатам пришлось нести из лодки на руках.

Высадившиеся войска союзников заняли село Кинбурн, после чего бригада Спенсера развернулась фронтом на юго-восток, чтобы воспрепятствовать деблокаде крепости извне, а бригада де Вимпффена – фронтом на северо-запад, чтобы не дать русскому гарнизону прорваться из окружения.

К середине дня 15 октября, несмотря на волнение моря, канонерки и бомбардирские корабли приблизились к берегу на расстояние около 2400 м (13 каб) и обстреляли крепость. Из-за усилившегося волнения стрельба была безрезультатной, и к сумеркам бомбардировка прекратилась. По докладу капитан-лейтенанта Стеценкова, отправленного в Кинбурн комендантом Очакова генералом Кноррингом для выяснения ситуации, «наша артиллерия отвечала беглым огнём, но, по причине своего малого калибра, не могла причинить кораблям существенного вреда… Урон гарнизона в этот день состоял из 3-х убитых и 24-х раненых».

На следующий день, 16 октября, из-за сильной волны и ветра обстрел не состоялся. Стеценков докладывал:

«Порывы бурного ветра и зыбь не дозволяли неприятелю действовать по крепости, и в течение целых суток Кинбурн и береговые батареи обменялись с канонерскими лодками всего лишь несколькими выстрелами. Пользуясь затишьем, штабс-капитан Седергольм прикрыл пороховые погреба чугунными колёсами от старых лафетов, что оказалось действенным средством от удара бомб».

Тем временем на суше войска союзников начали возводить полевые укрепления и укрытия для боеприпасов. Песчаный грунт сильно облегчал работу, но уже на метровой глубине показалась вода. Утром 16 октября французские кавалеристы провели разведку полуострова – прошли на двадцать верст к востоку, осмотрели брошенное жителями большое село Покровку и взяли здесь двух пленных из береговой охраны. Пленные сообщили, что русских войск поблизости нет, и какие-то подкрепления могут прибыть только по воде из Очакова.

Бомбардировка Кинбурна

К вечеру 16 октября шторм начал успокаиваться, и было решено начать атаку Кинбурна флотом на следующий день. Ещё ночью союзные войска на косе начали понемногу подбираться к крепости, выдвигая вперёд аванпосты и подводя ближе к ней свои апроши. К утру 17 октября французские солдаты 14-го егерского батальона заняли передовые позиции в сгоревшем селе в 900 м от крепости. Их продвижение было обнаружено – около 7 часов утра из крепости сделали по французам около 30 выстрелов, не нанёсших им вреда.

Тем временем ночью моряки союзников со шлюпок произвели возле крепости промеры глубин, чтобы определить, как близко смогут подойти к берегу плавучие батареи с их максимальной осадкой в 3 м. Чтобы отметить огневые позиции, лейтенант де Раффен с батареи «Девастасьон» со шлюпки установил три буя на расстоянии 550 м от крепости. На обратном пути храбрый лейтенант был убит огнём из крепости (в число потерь, понесённых плавучими батареями при штурме Кинбурна, его не включают).

С утра 17 октября погода была хорошей, и около 9 часов адмирал Брюа двинул вперёд три своих бронированных корабля. Жертва лейтенанта де Раффена оказалась напрасной – батареи так не дошли до буёв. «Девастасьон» встал на якорь в 880 м от крепости, «Лав» – в 975 м, «Тоннант» – в 1150 м. Первым в 9:06 открыл огонь «Девастасьон», до 9:20 к бомбардировке присоединились остальные две батареи. Серый цвет, в который были окрашены батареи, придавал им «вид ужасный и зловещий». Крепость открыла ответный огонь и вскоре полностью окуталась дымом.

В 10:10 к канонаде присоединились шесть английских и французских мортирных кечей, открывших огонь с большой дистанции (2500 м). Стрельба из Кинбурна постепенно слабела, поэтому около половины первого дня к берегу приблизились и остальные корабли союзников – их возглавляли фрегат «Монтебелло», флагман адмирала Брюа, и линкор «Кинг Альберт», флагман Лайонса. Корабли выстроились в две линии примерно в 1600 м (9 каб) от косы (ближе им не позволяли подойти глубины).

Тем временем часть кораблей во главе с линкорами «Вэлороус» и «Асмодэ» прошла мимо Очакова в лиман и начала обстрел Кинбурна с другой стороны. В крепости вспыхнули пожары, её пушки одна за другой прекращали огонь – по английским описаниям, к концу боя с южной стороны продолжало стрелять всего одно орудие. Этим воспользовались французские егеря: они через кусты подобрались на 300-400 м к крепостному рву и начали обстреливать артиллеристов на барбете крепости, а также солдат, пытавшихся укрыться от бомбардировки во рву.

К половине двенадцатого почти вся артиллерия южного фаса крепости была выведена из строя. Внутри вспыхнули пожары – горели деревянные дома, склады, артиллерийские казармы. Бомбардировка продолжалась до двух часов дня. «В последние двадцать пять минут крепость почти не стреляла – докладывал адмирал Брюа морскому министру. – Лишь на северной её стороне часть орудий продолжала вести огонь. Я и адмирал Лайонс решили, что следует уважать храбрость отважных людей, с которыми мы сражались. Соответственно, мы подняли сигнал о прекращении огня и отправили на берег две лодки со знаками парламентёров, французскую и английскую».

Падение Кинбурна

К этому времени гарнизон крепости понёс серьёзные потери, и был деморализован многочасовым обстрелом. Бо́льшая часть орудий вышла из строя, среди деревянных строений полыхал пожар. В то же время русские артиллеристы хорошо видели, как 24-фунтовые ядра отскакивают от железных бортов плавучих батарей, бьющих почти в упор. На других вражеских кораблях потерь тоже видно не было. Сам факт, что флот союзников беспрепятственно прошёл в лиман, подчеркивал бессмысленность дальнейшего сопротивления.

Между тем, войска союзников на суше были готовы к атаке, а пехоты для её отражения у генерала Кохановича не имелось – кроме артиллеристов в гарнизоне находились лишь необстрелянные новобранцы. По утверждениям французов, они наблюдали, как часть солдат без офицеров вышла из юго-восточных ворот крепости и готовилась сдаваться.

После некоторых раздумий Коханович согласился принять условия капитуляции вопреки протестам некоторых офицеров. Делегация союзников сообщила об этом на корабли. На берег был направлен майор Лежен, чтобы сообщить генералу Базену о прекращении боевых действий. Батареи, расположенные севернее по косе, приказа о сдаче не получили, а потому продолжали отстреливаться ещё какое-то время – они были подавлены пароходофрегатом «Террибль», подошедшим вплотную к берегу.

Первыми во французском лагере собрались русские солдаты, лишь позднее группами по 4-5 человек стали подходить офицеры; по условиям капитуляции им разрешалось сохранить сабли. Последним пришёл генерал Коханович. Французский историк Сезар Лекат де Базенкур писал в своём описании Крымской кампании:

«Он шёл медленно. Его суровое лицо, черты которого были искажены, выражало самое горькое разочарование, а взгляд упёрся в землю. Когда он подошёл к генералу Базену, то с трудом поднял руку для пожатия. Французский генерал пожал руку своему пожилому пленнику, который столь упорно защищал честь русского флага до последней минуты, и сказал ему слова утешения. Вслед за генералом прибыл главный инженер крепости, энергичный солдат, который до последнего момента выступал против капитуляции. Вся эта сцена, проходившая на гласисе форта, всё ещё окутанном клубами порохового дыма, была отмечена печатью величия».

Английский капитан Джеймс Кардиган в своём дневнике ещё более расцвечивает эту сцену:

«Генерал-майор Коханович шёл вперед с саблей в одной руке и пистолетом в другой. Он бросил свою саблю к ногам офицера и разрядил пистолет в землю. Он был взволнован до слёз, покидая крепость, обернулся и горячо воскликнул на русском, из чего переводчик смог только разобрать: „О Кинбурн, Кинбурн! Слава Суворова и мой позор, я оставляю тебя” или что-то подобное…»

Описывая пленных, Кардиган отмечал, что «они кажутся наихудшей частью русской пехоты, какую я видел, и состоят либо из стариков, либо из мальчишек. Первые выглядят достаточно бравыми солдатами, но последние – бестолковые, неотёсанные и малорослые».

Всего в плен сдалось около 1100 русских солдат. Гарнизон Кинбурна потерял 45 человек убитыми и 130 ранеными. Основная часть ущерба была нанесена огнём 50-фунтовых орудий с плавучих батарей, подошедших к крепости почти вплотную. Остальные корабли находились дальше, и их огонь был гораздо менее эффективным.

Плавучая батарея «Девастасьон» за четыре часа бомбардировки выпустила 1265 снарядов (в том числе 82 разрывных) и получила 72 попадания: в частности, 31 ядро угодило в бортовую броню, 35 – в палубу, остальные – в рангоут. Лишь три ядра проникло внутрь корабля через пушечные порты и открытый люк в палубе – было убито 2 матроса, и ранено 13. Сам корабль серьёзного ущерба не понёс. «Тоннант» выпустил 1012 снаряда и получил 66 попаданий в броню, на корабле было 9 раненых. «Лав» выпустил 900 снарядов, попаданий не получил и потерь не имел. Прочие корабли союзников попаданий и потерь также не имели.

17 октября около 6 часов вечера французские солдаты окончательно заняли крепость и принялись тушить пожары, угрожавшие уничтожить все деревянные строения и продовольственные запасы. Это удалось сделать лишь к утру, после прибытия моряков с водяными насосами.

Итоги штурма

Утром 18 октября было обнаружено, что русские взрывают укрепления и батареи Очакова. 19-20 октября французская пехота генерала Базена провела разведку до Херсона, не встретив организованного сопротивления. В то же время союзная эскадра попыталась войти в устье Буга и пройти к Николаеву, однако у Волошской косы попала под огонь береговых батарей и отступила. Отечественные работы утверждают, что англичане обнаружили мины, установленные здесь ещё летом 1854 года, английские же источники ссылаются на узость и неисследованность фарватера Буга, его загромождённость затопленными судами и опасность русских батарей.

Адмирал Лайонс заявил, что Николаев надо брать десантом с суши, а для этого потребуется 15 или даже 25 тысяч человек. Маршал Пелисье отказался выделять столь большие силы. В итоге было решено, что экспедиция против Николаева потребует слишком много ресурсов, и её перенесли на 1856 год.

Кинбурн остался в руках союзников, запирая выход из Днепровско-Бугского лимана. Часть разрушенных стен была восстановлена, в крепости установили орудия, снятые с кораблей. На зиму здесь оставили 700 французских и сардинских солдат, а также все три бронированные батареи и несколько канонерских лодок. Адмирал Брюа отправил императору Наполеону III восхищённый доклад об эффективности бронированных судов, в котором писал: «От этих ужасных машин войны можно ожидать всего».

С наступлением холодов выяснилось, что удержание Кинбурна составляет большую проблему. Пожар уничтожил большинство жилых строений: французам и сардинцам, непривычным к холодам, пришлось обитать в палатках и землянках. Вдобавок в крепости осталось мало продовольствия, а подвоз его по морю оказался затруднён из-за установившегося льда. Попытки совершать рейды за продовольствием на материк пресекались казачьими разъездами, в итоге 48 солдат попало в плен, а ещё 119 умерло от болезней – таким образом, только безвозвратные потери достигли четверти всего состава гарнизона.

В конце декабря повреждённые льдом батареи «Лав» и «Девастасьон» были отведены в Тендровский залив, и у Кинбурна осталась только батарея «Тоннант», вокруг которой приходилось постоянно пилить лёд. 15 февраля 1856 года, через два дня после начала мирных переговоров в Париже, английский фрегат «Агамемнон» подошёл к Кинбурнской косе и снял с неё основную часть гарнизона. Батарея «Тоннант» также была отведена в Тендровский залив, где занялась гидрографическими исследованиями. Остатки союзного гарнизона сняли с косы в апреле, уже после подписания Парижского трактата 18 марта 1856 года. Арсенал крепости союзники взорвали, а частично восстановленные укрепления разрушили вновь.

В 1857 году крепость Кинбурн была официально ликвидирована в соответствии с XIII статьёй Парижского трактата, по которой всё побережье Чёрного моря подлежало демилитаризации. Позднее, уже в 1870-х годах, её каменная кладка была использована для возведения укреплений искусственного острова Батарейный (ныне – Первомайский) на Очаковской банке. Таким образом, фактически крепость оказалась перенесена на новое место в 3 км к северо-востоку, более удобное для контроля над фарватером. На прежнем месте от неё почти ничего не осталось – ныне на Кинбурнской косе сохранился лишь южный ров и остатки земляного вала.

---

Литература:

1. Bowen Stilon Mends. Life of Admiral Sir William Robert Mends G.C.B. London: John Murray, 1899
2. Andrew Lambert. The Crimean War: British Grand Strategy against Russia, 1853-56. New York: Routledge, 2011
3. Eric Gille. Cent ans de cuirassés français. Nantes: Marines, 1999
4. César Lecat de Bazancourt. L’expédition de Crimée jusqu’a la prise de Sébastopol, 1857
5. William Howard Russell. The British Expedition to the Crimea. London, 1877
6. Géraldine Barron, L’hivernage de Kinburn: mise à l’épreuve de la «marine nouvelle» // Marine, science, technique, 06.08.2013
7. С. Гаврилов, «Последний успех» // Вечерний Николаев №92 (3108), 20 августа 2011 года