Колокола — в пушки

Одним из самых устойчивых мифов Северной войны является история о том, как Пётр I приказал перелить колокола в пушки. И что только с помощью этого тезиса не объясняют! Это и доказательство антихристовой природы Петра, и его неуважения к авторитету церкви, и проявление лютого нигилизма. Один из исследователей, В. Я. Уланов, отмечал: «Государь Бога гонит, мощи и иконы рушит, часовни разбирает, колокола снимает, курит, да мясо ест и другим велит, в посты и среды с пятницами, сам правит без патриарха (…) Какой же он христианин: гонитель христианства, стало быть, настали времена, и воцарился антихрист». Но действительно ли Пётр I так безбожно «рушил» церковное имущество в угоду военным потребностям?

Царский указ и монастырские пушки

При Нарве русские войска потеряли всю свою артиллерию, и надо было как-то возместить эти потери. 4 февраля 1701 года царь издал указ:

«Для нынешнего воинского случая, по переписке из Приказу Большаго Дворца на Москве, и в подмосковных монастырях, и в Московском уезде, и во всех городах у соборных и у прихоцких церквей, и во архиерейских и боярских домах, и в монастырях, и в вотчинниковых селах у церквей взять на Пушечной двор в пушечное и в мазжерное литье ис колоколов весом четвертую часть, сколько по весу пудов, где в котором звону во всех колоколах явится».

За несоблюдение срока предусматривалось взимание пени — по два рубля с каждого пуда (16,4 кг).

Было ли такое распоряжение чем-то неординарным? Как ни странно, нет. В 1667 году новгородский наместник Ромодановский требовал с Валдайского Иверского монастыря выплатить недоимки по налогам, причём среди фраз была и такая: «хотя де колокола продай, а по государеву указу плати». В 1685 году, согласно царскому указу, требовалось

«в Великом Новегороде в Юрьеве и в Футынском, и в Антоньеве, и в вашем Тихвине, и в Вяжицком, и в Духове монастырех колокола переписать сколько в котором монастыре тех колоколов и что в котором весу и какие на них подписи. И будет на которых колоколах подписи не написано, и те колокола свесить что в тех колоколах будет весу, и то записать в книги».

Более того, ещё в начале XVII века Борис Годунов требовал от монастырей поставить колокольную медь для производства пушек. Но надо не забывать о нескольких вещах.

Во-первых, колокольная бронза и пушечная имеют разный состав. Для создания хорошо звучащего колокола нужен сплав из 80% меди и 20% олова. Пушечная бронза имеет в своём составе 91–92% меди и 8–9% олова. Чтобы получить пушечную медь из колокольной, металл нужно плавить в воздушной печи на открытом воздухе довольно долгое время, чтобы олово испарилось. Однако олово частично переходит в известь, и в результате выход чистой меди будет невелик. Есть и второй вариант: смешать колокольную медь с чистой медью. Но в этом случае довольно сложно поддерживать процесс смешивания. Подробности можно посмотреть в труде Г. Монжа «Искусство лить пушки».

Во-вторых, месторождений меди на тот момент в России обнаружено не было, и вся чистая медь, равно как и олово, была стопроцентно привозной.

Наконец, в монастырях, помимо собственно колоколов, были также запасы колокольной бронзы для литья не только этих самых колоколов, но и пушек. Да, именно так. Не стоит забывать, что сами монастыри очень часто строились как опорные шверпункты на территориях и имели достаточно мощную фортификацию. К примеру, в монастырях Тихвина и Новгорода были изъяты как раз медные и железные пушки, пусть и малых калибров — обошлось безо всяких колоколов и колокольной меди. Стряпчий Антип Тимофеев писал:

«В нынешнем 1701-м генваря в день по указу великого государя послана в Великий Новгород ко владыки государю, а указано по той государевой грамоты изо всех новгородцких монастырей, опроче Тихвина и порубежных монастырей, медные пушки вести к Москве к указному числу. И ныне били челом великому государю мы, послушники ваши, и челобитную подали боярину Ивану Алексеевичю Мусину-Пушкину, чтоб из вашего монастыря медных пушек не вести для того, что тот монастырь от немецкого рубежа не в далнем расстоянии, а стал на пустом месте и опасно всяких лихих и воровских людей. И по той челобитной приказал боярин грамоту великого государя в Новгород ко владыки государю послать, чтоб монастырских ваших медных пушек к Москве не вести. И ныне та грамота готова, толки не успели запечатать. А запечатав, тое грамоту тотчас к вам, государем, пришлем. А о воске колоколов к Москве тотчас и в Новгород грамоты великого государя ко владыки государю будет».

Монастырские старания

Итак, Пётр издал указ, который не был чем-то сверхординарным. Как же он выполнялся? Начался сбор четвёртой части колоколов, которым предстояло отправиться в Москву. Некоторые архиереи и монастыри бросились исполнять царское распоряжение с большим усердием. В феврале 1701 года 22 подводы повезли из Вологды в Москву два битых колокола весом 46 пудов 3 фунта (762 кг), котловую медь весом 181 пуд 26 фунтов (немногим более 3000 кг) и чистое прутовое английское олово весом 32 пуда 2 фунта с четвертью (530 кг). Чрезвычайно ценной в этом грузе была красная медь, которую следовало добавлять в колокольную для изготовления орудий. Нехватка красной меди тормозила производство пушек, и вологодский владыка имел все основания рассчитывать на царскую благодарность. Тем не менее он ещё более расстарался и «сверх тое четвертной части послал еще меди котловой 200 пуд для пополнения» — то есть на 200 пудов (3280 кг) больше, да ещё и лучшего качества. Среди всей присланной из Вологды меди не было ни одного колокола. Кстати, за такое усердие в Вологду из Москвы был отправлен большой церковный колокол — взамен лома и чистой меди, присланных для царских пушечных дел.

От города Углича было собрано 356 пудов 19 фунтов 2 золотника (5886 кг) колокольной меди; от Вологды — 705 пудов 7 фунтов 72 золотника (11 580 кг); от церквей Вологодского и Белозерского уездов — 219 пудов 21 фунт (3644 кг); от Кирилло-Белозерского монастыря — 416 пудов 7 фунтов 48 золотников (6840 кг); от Воскресенского Череповецкого монастыря и приходских церквей монастырских сёл — 34 пуда 18 фунтов (603 кг).

Помимо церковной меди собирали медь и у обычных жителей. В конце мая 1701 года из Москвы сообщали в монастырь:

«А лампады к местному образу мы не купили для того, что по указу великого государя весь ряд котельной и всякой медной посуды заперт и запечатан. И ныне, государь, той лампады купить негде».

В то же время указ предусматривал возможность прислать вместо колоколов соответствующее количество красной (чистой) меди и «аглинского олова» из расчёта 6 фунтов на пуд меди. Но тут начались сложности, связанные с разным составом пушечной и колокольной бронзы, о чём уже было сказано выше. Чистой меди не хватало. В результате к июню 1701 года из имевшихся на пушечном дворе запасов в 90 000 фунтов (225 т) меди было использовано всего 3000 (7,5 т). И всё же к концу года на Московском Пушечном дворе было изготовлено 269 орудий: 245 пушек, 12 гаубиц и 12 мортир. Поскольку пушечной меди не хватало, орудия стали делать из меди колокольной, и потому «постнарвские» пушки оказались отвратительного качества и были склонны к разрывам.

Понимая, что с такими пушками войну не выиграть, царь решил организовать геологическую разведку, чтобы найти либо медь, либо железо. В этой ситуации было решено перевести войска и часть флота на чугунные пушки, благо после открытия новых Олонецких и Уральских заводов проблема с железом стала не такой острой. Пётр преуспел в этом начинании: к 1713 году основными орудиями стали пушки из чугуна. Ну а предприятия Демидова с 1704 года начали поставлять медь на казённые заводы и Пушечные дворы, что наконец-то помогло начать лить медные пушки соответствующего качества.

Зарубежная практика

Не только в России и не только в XVIII веке власти собирали медь и церковные ценности, включая колокола, для переливки их в пушки и для оружейного производства вообще. Два примера.

Гражданская война в США. В 1862 году армия Конфедерации испытывала большие проблемы с ресурсами. Север устроил блокаду Юга, и дикси пришлось как-то выкручиваться. В июне Джефферсон Дэвис кинул клич: «Перелить колокола!» (melt the bells). Хотя южане не пустили на переплавку колокола, имевшие историческую или иную ценность, но Мемфис, Новый Орлеан, Ричмонд и многие города сдали колокольную медь на переливку в пушки. Не отставали от них и северяне: церкви в Цинциннати, Нью-Йорке, Фултоне, Питтсбурге и других городах добровольно жертвовали медь. Обе стороны, формируя «колокольные батареи», подчёркивали их происхождение, называя их «bells batterey». В наши дни многие 12-фунтовки из перелитых колоколов стоят в разных частях страны, например, в Эдентоне, штат Северная Каролина.

Вторая мировая война, гитлеровская Германия. В дневнике Уильяма Ширера за 23 марта 1940 года записано:

«Сегодня объявлено, что все церковные колокола, сделанные из бронзы, будут сняты и переплавлены для производства орудий. На следующей неделе начинается общенациональный сбор по домам всего имеющегося в наличии лома олова, никеля, бронзы и меди — металлов, которых Германии не хватает. Армия приказала сегодня всем владельцам грузовых автомобилей, которые находятся в бездействии в соответствии с запретом военного времени, а таких девяносто процентов, сдать аккумуляторы…».

Не лучше складывалось положение и на другой стороне. В Великобритании дефицит цветных металлов был настолько велик, что некоторые церковные колокола точно так же пошли на переплавку. С дверей снимались медные и оловянные ручки, срезались бронзовые решётки заборов и т. д.

Таким образом, изъятие церковных запасов бронзы и меди имело место не только при Петре I, но и до него, и после него. В этом не было никакой трагедии, и никто не объявлялся антихристом. Более того, Пётр скорее изымал запасы колокольной бронзы или колокольного лома, а не собственно колокола — не такой уж демонический поступок.