Д. Шеин, А. Уланов. "Т-34 в огне 41-го"

Расшифровка лекции, состоявшейся 16 ноября в ЦМВС РФ. Видеоверсия здесь.

На следующую лекцию Юрия Пашолока об ИС-2, которая состоится 7 декабря в ЦМВС РФ, открыта регистрация.

Д.Ш. Добрый день, уважаемые собравшиеся! Мы рады приветствовать вас на лекции проекта «Помним все». Тема нашей сегодняшней лекции: «Т-34 – легендарный танк в огне 1941 года». Сегодня мы с вами попробуем разобраться, как же так случилось, что танк, названный танком Победы и наличествовавший в войсках Красной армии к 22 июня в достаточно большом количестве, в Западных округах находилось почти тысяча таких машин, не оказал решающего стратегического влияния на развитие событий драматического лета 41-го и оказался в общем-то даже не замечен немецкими военными мемуаристами. Всем, я думаю, известны цитаты из работ немецких военных, это мемуары, исследовательские работы. Ботт, например, относит первое появление танка Т-34 к июлю месяцу, Гудериан пишет о конце июля, Мидельдорф на осень относит появление Т-34 в больших количествах. Нам кажется, что необходимо прояснить этот вопрос. Меня зовут Дмитрий Шеин, мой соавтор – Андрей Уланов, мы представляем архивную группу компании «Варгейминг».

Начнем. Это герой нашего повествования, Т-34, такой, каким он был в 1941 году. Мы привыкли к другому образу этого танка, застывшего на пьедесталах, к танку Победы достаточно позднего выпуска. Как правило, с 85-миллиметровой пушкой в увеличенной башне. Но давайте потратим несколько минут и попробуем понять, почему Т-34 был именно таким, каким был и почему, собственно, его родословная, предыстория его появления оказала определенное влияние на характерные моменты его конструкции, которые, можно сказать так: преследовали его на протяжении значительной части военной биографии.

Итак, до войны еще целых десять лет. В Советский Союз прибывает прототип колесно-гусеничного танка американского изобретателя Уолтера Кристи. Танк нравится советским военным, танк решают поставить в производство и на вооружение Красной армии. Естественно, танк требует определенных доработок. Если вы присмотритесь, то заметите. например, что щиток механика-водителя, вот его кромки, на щитке механика-водителя нет никаких прорезей для смотровых приборов. То есть, в общем-то будку механика-водителя закрыть можно, но при этом механик-водитель должен вести танк по наитию, вслепую. Естественно, это никого не устраивало.

Другой момент: несложно заметить, что у прототипа отсутствует башня, как таковая. У Кристи не было денег, он не разработал ее, естественно, что и не представил. Таким образом, танк нуждался в доработке. Доработка была совершена и танк пошел в серию под индексом БТ-2 – «быстроходный танк 2-й». Танк был собран из советских материалов, были проведены некоторые изменения в конструкции, установлена вращающаяся башня с вооружением. Это либо 37-миллиметровая пушка, либо спарка пулеметов, мотор оставался американским, «Либерти». Решить вопрос с установкой советского двигателя не удалось.

Время шло и на повестку дня встал вопрос об усилении этого танка. 34-й год, следующий танк семейства БТ, БТ-5. На танке прописалась 45-миллиметровая пушка. От американского двигателя «Либерти» отказались в пользу его советского аналога М-5. Но и с М-5 возникают проблемы. М-5 уже прекращен производством, над судьбой танков БТ сгущаются тучи. Соответственно, возникает решение поставить на танк более мощный двигатель.

Более мощный двигатель требует переработки ходовой, требует переработки трансмиссии. Эти работы проводятся и в производство идет, наверное, вершина развития семейства БТ – танк БТ-7. Здесь следует отметить еще один момент, момент, который будет оказывать влияние на развитие событий практически в течение всей Великой Отечественной войны. Советскими военными отчетливо осознавалось необходимость сопровождения танков в атаке огнем артиллерии, артиллерийское сопровождение атаки танков. Вместе с тем, в Советском Союзе просто не было быстроходной мех.тяги высокой проходимости, такой, которая могла бы обеспечить сопровождение артиллерией танков во всех видах боя в любых условиях погоды на всех видах местности. Естественно, возникает идея – установить пушку на танковое шасси. Собственно, идея самоходной артиллерийской установки. Именно таким, по первоначальным замыслам, должен был стать БТ-7.

Основное, можно сказать, предполагавшееся его отличие от предшествующих танков – не только двигатель, но и вооружение: трехдюймовка. Прошу обратить внимание – еще в 1934 году советские военные осознавали необходимость для артиллерийского сопровождения танковой атаки, для артиллерийского сопровождения танков использовать орудия большего калибра, нежели 45-ка, то есть 3-дюймовку. Тем не менее, начинают сказываться, можно сказать, проблемы быстрого развития. О них я скажу чуть позже, но пока можно обрисовать буквально в одном слове – это вес, танк набирает вес. БТ-7 более бронирован, нежели БТ-2. БТ-7 несет значительно больший запас топлива, БТ-7 несет значительно более тяжелый двигатель, в итоге начинает сказываться общая перетяжеленность конструкции. Поэтому в 1937-м году принимается решение о разработке нового танка, танка БТ-20, он же А-20.

А – это индекс изделия конструкторского бюро завода № 183. Танк БТ-20 никогда не был построен, он был просто спроектирован, на его основании после этого начали делать раздельно две разных машины – А-20 и А-32. Нас интересует именно вторая из них. Изначально машина А-32 проектировалась под больший боевой вес, поэтому было принято решение отказаться на ней от колесно-гусеничного хода и высвободившиеся резервы веса пустить на наращивание брони. Позволю себе обратить ваше внимание: танк БТ-20 проектировался с броней 20 – 25 миллиметров, это, в общем-то, больше, чем у БТ-7. Но в 38-м году, когда происходили описываемые события, уже был опыт войны в Испании. Прибывший оттуда комкор Павлов докладывал на соответствующих собраниях советского, назовем словом «генералитета», хотя генеральских званий тогда еще не было введено. Докладывал на заседаниях советского генералитета, что даже одиночные, 37-миллиметровые противотанковые пушки буквально производили опустошение и внушали ужас республиканским танкистам, а малокалиберные скорострельные пушки продемонстрировали невозможность для танков противопульного бронирования, пользуясь своей скоростью, быстро добраться до позиций противника, будь то пехотные, артиллерийские, ворваться на позиции, ну, то что называется «затоптать пушки». Павлов заявлял, что даже малокалиберные пушки буквально двумя – тремя – четырьмя быстрыми последовательными выстрелами уничтожают любой танк, причем буквально сопровождают его очередью … (8.26). Поэтому сама по себе идея постройки толстобронного танка выглядела как нельзя более актуальной. Далее, на толстоборонный танк, согласно давнему, еще 34-го года замыслу советских конструкторов, должна была прописаться 3-дюймовка. В принципе, это тоже требование военного заказчика, 3-дюймовая пушка. Дело в том, что 45-ка, будучи очень неплохим орудием, имела вполне понятный специфический недостаток – слабость осколочной гранаты. Для того, чтобы подавить пулемет, необходимо было практически прямое попадание в пулеметное гнездо, то есть либо в амбразуру, либо в пулеметный окоп. А говорить о разрушении даже полевых укреплений огнем 45-ок приходилось, в общем-то, с известными оговорками и большим трудом. Поэтому в 39-м году были проведены испытания танка А-32 догруженного и было принято решение, что танку с 45-миллиметровой броней быть. Здесь же еще одна важная оговорка: почему именно 45 миллиметров? По принятым тогда стандартам бронебойный снаряд, я имею в виду советские стандарты, должен был пробить броню примерно равную калибру снаряда плюс еще четверть. Таким образом, 45-миллиметровая броня считалась снимающей снаряды противотанковых пушек калибра 37 миллиметров. Таким образом считалось, что 45-миллиметровая броня, условно говоря, обесценит большую часть противотанкового вооружения наших вероятных противников, таких, как, например, Польша. Я имею в виду пушки Бафос. Примерно в то же самое время впервые в списке вероятных противников появилась и милитаризующаяся Германия. О наличии в Германии 37-миллиметровых противотанковых пушек советские военные были прекрасно осведомлены, более того, пушка была закуплена и поставлена на вооружение Красной армии, в общем-то, именно модернизация ее получилась 45-ка.

Тем не менее, давайте зафиксируем несколько важных моментов. Первое: танк А-32 произрос из проекта БТ-20, из проекта колесно-гусеничного танка, из проекта модернизации танков БТ. Таким образом некоторые решения, специфические, именно для колесно-гусеничных танков семейства БТ, как то: свечные пружины подвески вдоль борта, как то, обратите внимание, в общем, танк вооружен 45-миллиметровой пушкой по заданию. Относительно узкий диаметр погона, под 45-ку. Все эти решения перекочевали в проект А-32, который стал в будущем Т-34. Еще один момент, на который хочу обратить ваше внимание. Извините, я просто о нем еще раз напомню. Прототип Кристи при взвешивании в Советском Союзе не дотянул до 9,5 тонн, он был чуть легче. Кристи рассчитывал свое шасси примерно на 11 тонн. Таким образом, собственно танк БТ-2 практически выбрал резерв модернизации конструкции, заложенной Кристи. Я имею в виду, весовой резерв. Танк БТ-5 оказался еще тяжелее, почти 12. Танк БТ-7 более чем заметно превысил лимит веса, заложенный Кристи, в итоге при эксплуатации танка БТ-7 начались серьезные проблемы, связанные с расслаиванием и уничтожением резиновых бандажей при движении танка на колесах по твердой дороге, начались проблемы с ходовой трансмиссией, их необходимо было усиливать, но опять же, усиление ходовой, усиление трансмиссии – это усиление веса. Я полагаю, что изложенного достаточно для ответа на встречающийся достаточно часто вопрос: зачем вообще потребовался Советскому Союзу кардинально новый танк, несовместимый по конструкции, по запчастям с большей частью танков семейства БТ, не лучше ли было развивать линию БТ? Чтобы завершить этот вопрос, позволю себе обратить ваше внимание, это БТ-7, венец линии развития танков БТ. На танк был установлен дизельный двигатель. Как вы видите, танк оказался практически на 5 тонн тяжелее прототипа Кристи, то есть, вообще говоря, в полтора раза тяжелее. И еще одна конструкция, о которой необходимо упомянуть. Перед вами экранированный танк БТ-7. Работы были выполнены в Харькове на заводе 183 уже после начала войны. Тогда выяснялся вопрос, можно ли экранировать БТ и таким образом повысить их живучесть на современном поле боя. Танк весил больше 16 с половиной тонн. Заметьте, это БТ. Если экранировать БТ-7М, то вес возрастет, как вы можете видеть из разницы между БТ-7 и БТ-7М, вес возрастет еще примерно на тонну.

Разумеется, после этого ни о каких весовых резервах конструкции, ни о какой долговечности, ни о каком ресурсе говорить уже не придется. Далее, танк который был принят на вооружение постановлением правительства в декабре 39-го года, для 39-го года обладал выдающимися характеристиками. В общем-то, он не был, можно сказать так. абсолютным мировым рекордсменом. Параметры, которые он имел, встречались на машинах других типов, но порознь. Мы специально обращаем ваше внимание. Наверху танк Т-34, первые прототипы, первые проивзеденные машины. Бронирование 45 миллиметров, вооружение – 3-дюймовка, диаметр башенного погона 1420 миллиметров, он пришел с А-20, он пришел с А-32. Вообще говоря, уже в тот момент башня для 3-дюймовой пушки представлялась тесной. Однако другого решения не было, если ставить танк в серию, то на существенные переделки, такие как расширение башенного погона просто не оставалось ни времени, ни возможности. В башне работали два человека. Командир, также исполняющий обязанности наводчика, и заряжающий. Для сравнения вот данные французского танка «Сомуа-35», который был спроектирован еще ранее: бронирование – от 36 до 56 миллиметров литой брони, то есть, вообще говоря, вполне сравнимо с Т-34. Зато вооружение, как несложно видеть, слабее. В башне «Самуайс-35» должен был работать вообще один человек – командир, он же наводчик, он же заряжающий. Однако, французская промышленность не смогла поставить в крупную серию радиостанции, потребные для «Самуайс-35», они должны были все получать радиостанции. В итоге нахождение радиста в корпусе впереди оказалось совершенно бессмысленным, радист, как правило, переходил в башню и работал заряжающим. Отсюда два человека в башне. Но, как вы понимаете, в тесной башне, рассчитанной на одного человека, пребывание второго человека, в общем, места отнюдь не добавляло.

Опять же, для сравнения, немецкий танк «трешка» модификации Е. Диаметр башенного погона значительно больше, чем у Т-34.В башне свободно размещались три человека. Особенно если вспомнить, что «трешка» вооружалась 37-миллиметровкой. В башне свободно размещались три человека. Однако, бронирование – 30 миллиметров, те самые 30 миллиметров, которые, в общем-то, уже тогда признавались недостаточными для современного среднего танка. Будем откровенны, начавшаяся Вторая мировая война даже польская компания это подтвердила. Более тяжелый урок немецким танкистам предстояло получить во Франции.

А.У. Для того, чтобы пояснить, я сделаю небольшой экскурс в современность. Примерно месяц назад мы с коллегами ездили по Франции, собирая данные для французской ветки … (16.50). Мы ездили на машине Фольксваген-Гольф с турбодизелем, очень хорошая, экономичная машина, она нам преподнесла один сюрприз. Примерно посреди Арденн на табло замигала желтая лампочка «проверьте уровень масла». В этот момент мы поняли, что если мы поступим по инструкции и вызовем эвакуатор, так как машина напрокат, то сказать мы можем, что мы стоим посреди леса и на горизонте видны две коровы. Теперь можно вернуться в 40-й год. Вот здесь вот указаны различные танки и запас хода по шоссе. «Сомуа» 230 километров, Т-3 – 165, БТ-7 – 375 и 34-ка – запас хода 100 – 120 километров. Если для «Сомуа» и Т-3 запаса хода в принципе для Европы достаточно хороший, расстояния там маленькие, то для СССР подобные характеристики, конечно, были совершенно неудовлетворительными и поэтому советские конструкторы стремились всячески повысить запас, который танк может пройти на одной заправке. Для ранних БТ это тоже составляло примерно, как и для зарубежных танков, порядка 200 километров. Это совершенно не удовлетворяло, и поэтому у БТ-7 запас хода был существенно повышен, но за счет большего объема бака. Я думаю, все понимают, размещение в танке большого количества бензина – это не есть хорошо с точки зрения выживаемости танка поскольку, практически при любом попадании танк загорается. Поэтому был выбран другой путь, было решено ставить на танки дизель. Это снижало пожароопасность, то есть солярка все-таки горит менее охотно, чем бензин. Это давало повышенный запас хода.

Для сравнения потребности в горючем на примере французов. У французских танков стояли, конечно, слабые двигатели, порядка 100 лошадиных сил, танков у них в дивизии было достаточно мало. То есть вот можете посмотреть, указаны количества в дивизии. Но тем не менее, французская танковая дивизия для того, чтобы проехать 100 километров требовала 48 тысяч литров. Это для проезда всего лишь 100 километров. Вот даны более пробно данные этих танков. Это французский маленький танк … (19.32) «Гочкис» пехотный, 130 километров, «Самоа», который вы уже видели. Это легкий «Мар», у него запас хода 200, потому что у него стоял достаточно слабый двигатель, он мог себе это позволить. В советских дивизиях все было намного хуже. Поскольку советские дивизии были намного более многочисленными, там на 40-й год было примерно 375 танков или броневиков. Следовательно, расход у них выглядел вот так вот. Как вы можете видеть, танков в дивизии было много разных. В некоторых дивизия вполне мог состоять весь указанный парк – и Т-35, и КВ, и Т-28 и различные Т-3 и Т-34. Бензина, соответственно, им требовалось много разных сортов, плюс еще дизельное топливо, которое в тех документах именовалось газойл, и расходы были, скажем так, не маленькими.

Вот на этой таблице видно вес одной заправки для советской танковой дивизии. То есть это и управление танковой дивизией, мотострелковый полк и несколько танковых полков, и другие подразделения. Суммарная заправка топлива для дизельных танков составляла 144 тонны, это на одну заправку.

Д.Ш. Я хотел бы прокомментировать еще один момент, с вашего позволения. Именно приведенные цифры, посмотрите, показывают, что вообще говоря, экономия получилась весьма относительная. Если французская техника и боевая, и вспомогательная потребляла бензин, в общем-то бензина много. Но, вообще говоря, снабжение одной и той же маркой топлива позволяло по решению командира, например, слить все топливо либо в машины снабжения для того, чтобы сделать снабженческий рейс, я имею в виду в случае дефицита горючего, либо в танки. У советской танковой дивизии положение оказывалось значительно более тяжелым. Для того, чтобы советская танковая дивизия сохраняла свою ударную мощь, ей необходимо было дизельное топливо. Но для того, чтобы танковая дивизия могла это топливо получить, могла его подвезти банально, советской танковой дивизии требовалось автомобильное топливо. Да, понятно, что 107 тонн – это не только грузовики подвоза. Это также грузовики, на которых осуществлялась перевозка мотострелков в мотострелковом полку. Это вспомогательная техника, но несложно видеть, что экономия получилась довольно странная и довольно относительная. Система снабжения объективно усложнилась.

А.У. Соответственно, можно легко понять, что фактически танковая дивизия была автономна в пределах 100 километров одной заправки. Это примерно либо суточный переход, либо день боя. Дальше, если топливо не подвозят, танковая дивизия практически утрачивает боеспособность. Это произошло с французами. У французов были танки противоснарядного бронирования, они достаточно легко справлялись с легкими немецкими танками, поскольку в тот момент у немцев фактически были только легкие танки. Но как только Люфтваффе выбивало бензовозы, французские танки постепенно оставались без горючего и выходили из строя. Примерно то же самое происходило и у нас в 40-м году. Танки шли вперед, тратили топливо. В это время господствующая над дорогами немецкая авиация выбивала бензовозы, которых и так не было по штату. Их пытались заменить грузовиками с бочками бензина. Соответственно, в последней графе указаны варианты замены. Но грузовиков тоже не хватало, они должны были прибыть из народного хозяйства по мобилизации, их практически не было в частях штатного количества, и они тоже очень легко выбивались авиацией, поскольку грузовик на дороге – это превосходная цель даже для пушечного истребителя, потому что его обстреляют зажигательными снарядами. Его выводить из строя намного легче, чем танк, а с потерей грузовиков постепенно выходили из строя танки. Они оставались без горючего, экипажи вынуждены были подрывать их или просто бросать.

Д.Ш. Давайте теперь поговорим о производстве танков Т-34. напомню, танк Т-34 был принят на вооружение постановлением Комитета обороны от 19 декабря 1939 года. Согласно Постановлению предполагалось изготовить не менее 200 машин на заводе № 183 – это Харьковский завод, и 20 танков на Сталинградском заводе. Пускай вас не удивляет небольшая цифра. В 1940 году на совещании военных представителей автобронетанкового управления военпред на Сталинградском заводе Левин начал свое выступление с того, что большой мощный современный завод СТЗ до 1940 года никакой боевой техники армии не давал. Он готовился к мобилизационной программе изготовления танков Т-26 на военное время. Соответственно, на заводе были оборудованы мощности для производства танков Т-26. На случай введения в действие мобилизационного плана, то есть в мирное время там было собран заводик, который с большим трудом справился с подготовкой к производству Т-26, противопульного бронирования. Идея развернуть на нем массовое производство значительно более тяжелых и более толстобронных танков не вызвала энтузиазма у руководства завода и встретила совершенно ощутимые препятствия на пути своей реализации.

Надо помнить о том, что происходило в Советском Союзе и в мире, в то время, когда Комитет обороны принимал постановление о принятии на вооружение танка Т-34. Совершенно точно, это сначала очень неоднозначная для Красной армии компания в Финляндии, там где Красная армия продемонстрировала достаточно посредственный уровень боевой подготовки и допустила достаточно много ошибок, которые стоили нам большой крови и больших потерь. А после этого, когда происходил разбор финского опыта, как гром среди ясного неба, ударила французская компания вермахта. В очень короткий срок, порядка месяца, французская армия, которая считалась одной из лучших армий мира, которая вполне заслуженно была триумфатором Первой мировой, оказалась разгромлена. Одним из волшебных, можно сказать, магических способов, средств, которые обеспечивали быстрый разгром французской армии, наша разведка называла широкое использование немцами крупных механизированных соединений, танковых корпусов, несколько танковых дивизий под единым командованием. В итоге к маю 1940-го год в нашем Наркомате обороны был готов проект танковой дивизии. Танковая дивизия должна была состоять из двух танковых мотострелковых полков, каждый танковый полк по своей ударной мощи примерно соответствовал тяжелотанковой бригаде предшествующего периода. Он включал в себя батальон тяжелых, два батальона средних, батальон огнеметных танков. Это та же самая организация, которую имела тяжелотанковая бригада. То есть таким образом каждая танковая дивизия представляла собой, условно говоря, две тяжелотанковых бригады РГК под единым командованием. Сейчас немцы наглядно продемонстрировали, что могут столь мощные танковые соединения. Особенно сведенные под единым командованием, действующие во взаимодействии между собой, проводящие операции с единой целью.

Советский Союз, естественно, не мог остаться в стороне и было принято решение о формировании еще более крупных танковых соединений, нежели танковые дивизии. Речь идет о механизированных корпусах. Одним из отголосков этого решения явилось постановление, совместное постановление Совнаркома и ЦК ВКП(б), согласно которому следовало изготовить уже не 200 и 20 машин, а 600. Производственно задание оказалось утроено. Замечу: еще до того, как с конвейера сошел хотя бы один танк, не говоря уже о том, чтобы хотя бы один танк был направлен в войска. Невзирая на приложенные очень значительные усилия, производственный план 40-го года фактически оказался сорван. Вы можете видеть число. За 1940-й год при плане выпуска 500 машин на заводе 183 было собрано 115 танков. Сталинградский танковый завод ни одного танка сдать не смог. Первые танки Т-34 оказались отправлены в войска только в декабре 1940 года, 80 машин. Еще 17 машин пошли в военные вузы. В 1941 году картина начала меняться к лучшему. Значительный объем сданных танков в январе месяце обуславливается сдачей задела 40-го года, но как вы можете видеть после этого, уверенно пошел, в большинстве своем пошла вверх численность сдаваемых танков, казалось, что производство танков Т-34 более-менее обеспечено. Тем не менее, проблема дала о себе знать. Армия получала танки в меньших количествах и с запозданием по сравнению с тем, как это предполагалось. Говорить об укомплектовании бронетанковых войск танками Т-34 следовало с очень большой оглядкой и очень большой осторожностью. На начало 41-го года приходится период очередной организационной перестройки в танковых войсках Красной армии. Танковые бригады практически все оказались переформированы в новые мехкорпуса. Танковых бригад в красной армии не осталось. На базе танковых бригад, отдельных танковых полков, отдельных танковых батальонов были развернуты новые танковые дивизии.

Одним из следствий такого решения явилось то обстоятельство, что имевшие боевой опыт кадровые танкисты, сколько-нибудь образованные офицеры. младший командный состав оказались, если позволите мне такое сравнение потоплены в огромном количестве прибывшего персонала, личного состава, не имеющего специализированного образования. В качестве иллюстративного примера можно привести, допустим, такой: в будущем более чем известный советский танковый командир Михаил Ефимович Катуков отчитываясь о состоянии своей танковой дивизии, дивизия формировалась осенью 40-го года, пишет о том, что начальник отдела интендантского снабжения дивизии подлежит переводу в кавалерийскую дивизию на должность командира сабельного эскадрона. Это более соответствует его образованию, его, скажем так, складу характера, уровню его знаний и тому, чего он хочет от своей военной карьеры. Перед нами организационная схема танковой дивизии, так как ее видели в 1940 году в Советском Союзе. Собственно, 34-ки поступали на вооружение танковых полков, танковой дивизии в танковых полках на вооружение двух батальонов средних танков. Каждая танковая дивизия должна была иметь по штату 210 танков Т-34. Если вспомнить, что к началу Великой Отечественной войны в войсках западных военных округов находилось около тысячи танков Т-34, легко видеть, что их количество не доставало для укомплектования даже пяти танковых дивизий. То есть, если так можно сказать, два с половиной мехкорпуса. Как, я думаю, вы все помните, количество мехкорпусов, формируемых в Красной армии весной 41-го года составило 29 единиц. Числа сопоставимы трудно. Перед вами график танков Т-34 в войсках перед началом Великой Отечественной войны. В декабре 40-го года первые 80 танков поступили в Киевский особый военный округ. Данные даны с нарастающим итогом, то есть вы можете наблюдать постепенный рост, однако, здесь же, собственно кроется одна из причин, одна из разгадок того, что Т-34, будучи формально достаточно сильными машинами, танком Победы и тем, чем так восхищались немецкие полководцы, не оказали заметного значительного влияния на развитие событий летом 41-го года. Посмотрите, обратите внимание на момент, когда кривая наличия танков начинает резко загибаться вверх – это март, апрель, май 1941 года. За это время в большинстве случаев экипажи банально не успели освоить новые машины. Пройти курс боевой подготовки и осуществить боевое слаживание хотя бы на уровне взвод – рота, не говоря уже о батальоне. Таким образом, в июне 1941 в бой против немецких войск пошли машины, управляемые патриотичными, но нередко не самым лучшим образом подготовленными экипажами, во-первых. Во-вторых, в бой против немецких танковых войск, против, как я уже говорил, крупных немецких танковых соединений, пошла, по сути дела, орда одиночных машин. Повторюсь, слаживание на уровне взвод – рота, не говоря уже батальон – полк пройдено в подавляющем большинстве случаев не было.

Теперь посмотрим на тактико-технические характеристики 34-ки применительно к 41-му году. Танк претерпел некоторые изменения, но основные его боевые характеристики сохранились. То же самое 45-миллиметровое бронирование, то же самое вооружение 3-дюймовки и те же самые два человека в башне, невзирая на требования со стороны военных таки ввести должность выделенного командира, разделить обязанности в экипаже. К сожалению, промышленность не справилась с задачей расширения погона, без этого третьего человека разместить в башне Т-34 не представлялось возможным. Однако, война является катализатором развития бронетанковой техники. Прошло всего два года с 39-го, однако, немецкие танки совершили за это время, можно сказать, качественный рывок. Вот «трешка» модификации J. Она пошла в производство весной 41-го года. 50-миллиметровый лоб корпуса, 30-миллиметровый лоб башни, прикрытый еще там, где расположено орудие 50-миллиметровой маской. Вполне сравнимо с 34-кой. Вооружение – 50-миллиметровая пушка. Да, значительно слабее, чем у Т-34. Однако, было обстоятельство, которое вызывало у советского командования, в общем-то, зависть и желание подобную пушечку и у себя в хозяйстве завести. Вот такая пушка умеренного калибра и умеренной мощности имела снаряд достаточно скромный по размерам, выстрел, я имел в виду, артиллерийский выстрел. Соответственно, в тесноте танка работать с маленьким легким снарядиком было значительно труднее, чем с длинным выстрелом 3-дюймовки. Именно поэтому на танк-спутник пехоты долгое время планировали 57-миллиметровую пушку специальной разработки, отнюдь не С-2 с таким же маленьким, легким, ухватистым выстрелом.

Далее, «четверка». 50 миллиметров броня лба, до 50 миллиметров утолщился лоб башни, кроме того, 30 – 50-миллиметровая в разных частях маска. Тоже оказывается более чем сравнимо с Т-34. Правда, мощь 75-миллиметровой пушки презрительно называемой «окурок», в общем-то, название говорит само за себя. Пушка имела относительно малую начальную скорость выстрела. Опять же, обращаю ваше внимание, широкий башенный погон, благодаря которому экипажу удобно было работать, три человека в башне, включая, выделенного командира, который обозревал поле боя через командирскую башенку. Т-34, к сожалению, всего этого так и не имел.

А.У. Сначала я еще добавлю пару слов к предыдущему слайду. Формально, да, Т-34 имел среди указанных танков самую мощную пушку, но существо дела сильно ухудшалось наличием или отсутствием тех или иных снарядов. В СССР, к сожалению, до войны были большие проблемы с производством современных бронебойных снарядов, поэтому в таблицах снабжения мехкорпусов зачастую против графы «бронебойные снаряды 76 миллиметров» стоит ноль. С другой стороны, немецкие танки имели 50-миллимтеровые пушки подкалиберный снаряд, к 70-миллиметровой – кумулятивные, поэтому, если говорить в терминах игроков WoT, они могли стрелять«голдой», а советские зачастую должны были вести огонь просто фугасами, что, мягко говоря, уравнивало шансы во встречном бою.

Вот на этой схеме видна группировка войск Красной армии и вермахта в полосе Прибалтийского фронта. Т-34-ки в тот момент были в 5-й танковой дивизии, рядом с городом Алитус. Это маленький городок очень важный с точки зрения дальнейшего прохода в глубь СССР, потому что в нем были мосты. Они были первоочередной целью для частей 3-й танковой группы. Фактически, одна советская танковая дивизия должна была выдержать удар немецкой танковой группы, что, мягко говоря, мало реально. Опять же, с точки зрения табличных характеристик 5-й танковой дивизии были Т-34, а с немецкой стороны первой к Алитусу подошла 7-я танковая дивизия, где было 263 танка, но из 50 «двушек», 167 чешских PzKw 38 (t) и всего 30 Pz IV. Если бы это была игра и все это произошло где-нибудь посреди поля в Малиновке, «тридцатьчетверки» бы имели очень хороший шанс всю эту немецкую орду перемолоть. К сожалению, жизнь – это не игра. Во-первых, 34-ки опоздали к моменту взятия мостов. Немецкие танки уже успели перейти через мосты и захватить плацдарм на том берегу. А все, что смогли 34-ки и другие танки 5-й дивизии – это запечатать плацдарм, не дать 7-й танковой сразу пройти в глубокий прорыв.

Но, опять же, немцы не стали рубиться с танками в лобовую. Они вызвали авиацию, они стали подтягивать к реке тяжелую артиллерию, в том числе 88-миллиметровые зенитки и они начали просто выбивать по одному советские танки, мешающие им пройти дальше. Кроме того, к вечеру к городу подошла еще одна немецкая танковая дивизия, 20-я, которая просто обошла с фланга советские обороняющиеся танки и в этих условиях 5-я танковая дивизия, которая весь день вела бой, у которой были на исходе и снаряды, и запасы топлива, пришлось отходить, оставляя все неисправные танки, оставляя танки, у которых кончилось топливо. В итоге большая часть из 44 34-ок, вступивших в бой в тот день, были потеряны. Все, чего они добились – это на один световой день задержали продвижение двух немецких танковых дивизий. По меркам 22 июня 41-го это на самом деле было очень много, это было очень большое достижение, но тогда они об этом не знали, тогда это считалось таким плохим результатом. Командир танковой дивизии, когда вышел к своим, он опасался, что последствия для него будут самые неприятные.

Д.Ш. Здесь я хотел бы упомянуть еще один момент. Возвратимся к тому, что немецкий генералитет на страницах своих мемуаров относит первые столкновения с танками Т-34 к достаточно позднему времени. Казалось бы, заслуженные люди, как мы можем им не поверить, хоть и враги, тем более, они пишут о Т-34 такие замечательные, ласкающие слух фразы, как «Т-34 был лучшим в мире», «самый замечательный образец наступательного оружия». Вместе с тем, если мы посмотрим на немецкий фронтовой альбомы, ставшие доступными нам благодаря e-Bay, мы можем заметить, это специально отобранные фотографии, относящиеся к сражению за Алитус. Обычно обращают внимание на бочку с топливом, прицепленную к танку 38Т и говорят о недостаточном запасе хода немецких танков. Но если перевести взгляд и присмотреться, то можно видеть, что на обочине горит 34-ка. Люк механика-водителя, сорванная гусеница, характерная форма наклонной брони. 34-ку трудно с чем-нибудь перепутать. Наглядная иллюстрация того, что, во-первых, немцы с Т-34 встретились, во-вторых, Т-34 погибли в бою, но, к сожалению, прорыв двух немецких танковых дивизий с плацдармов сдержать не сумели.

Я еще немного добавлю к этой пресловутой бочке с топливом. То есть у нас в СССР обычно было принято слабость вермахта, которые не смогли нормальный танк с хорошим запасом хода, однако, если ознакомиться с документами о подготовке Сталинградской наступательной операции, там есть такие слова, что на танки, кроме всего прочего, ставили 200-литровую бочку с топливом. Даже не на прицепе, как у немца, а на сами танки. Можно себе представить впечатления танкистов, которые везли на себе дополнительный бак.

Вторая фотография. Она как раз показывает захваченные, как можно видеть из подписи, в Алитусе парки 5-й танковой дивизии. Обратите внимание: явный Т-34, характерной формы люк башни, характерная форма башни, корма башни Т-34, башня Т-34. Таким образом, хотя бы вот эти две фотографии, хотя на самом деле их много больше, свидетельствуют о том, что еще 22 июня в районе полудня немцы первый раз встретились в бою с танками Т-34. И, соответственно, когда немецкие генералы пишут, что впервые увидели 34-ки где-нибудь в июле, а то и осенью, верить им в этом отношении не следует. Для того, чтобы не было так горько и печально наблюдать именно разбитые советские танки или брошенные, можно сказать, еще одна такая иллюстрация того, что в истории поисков рано ставить точку. Вот еще одна 34-ка 5-й танковой дивизии. Все желающие могут видеть ее в Кубинке в центральном музее бронетанкового вооружения и техники. В боях 22 июня танк был подбит, немцы не стали его восстанавливать, в полном объеме демонтировали ходовую часть и поставили бронекорпус башни на железнодорожную платформу, получили таким образом бронеплощадку для своего бронепоезда. В 45-м году после капитуляции Германии этот бронепоезд в качестве трофея был захвачен советской стороной, танк после долгих приключений был передан в музей, где был полностью отреставрирован. Таким образом, в музее на открытой площадке без помпы, без каких-либо значимых указателей стоит самый настоящий танк, принявший по сути дела первый бой войны. Это Прибалтика, где было всего лишь 50 танков. Теперь обратимся к Западному военному округу. В Западном военном округе танки Т-34 получил 6-й мехкорпус в значительном количестве, свыше 330 единиц. И 11-й мехкорпус, его 29-я дивизия, сосредоточенная под Гродно.

Можно сказать так, что привычки игроков в «Мир танков» здесь вряд ли сработают. Если присмотреться, то видно, что танковые группы расположены значительно севернее и значительно южнее советских мехкорпусов. То есть ожидать встречных танковых сражений, казалось бы. не приходится. Но и здесь не все так просто. 6-й мехкорпус, можно сказать, один из мощнейших мехкорпусов Красной армии успел выйти из военных городков до того, как на них посыпались первые бомбы и не понес от бомбардировок никаких потерь. Однако, дальше первое же разведдонесение фронтовое Западного фронта гласило, что, во-первых, танковая дивизия противника с юга прорывается в направлении восточней Белостока, вот сюда. Во-вторых, что подвижная группа противника в составе двух танковых и двух моторизованных дивизий введена в бой в Сувалкинском выступе и наносит удар на восток. Сначала танковые дивизии 6-го мехкорпуса были выдвинуты для противодействия удару немецкой танковой дивизии с юга. Быстро выяснилось, что никакие немецкие танки с юга к Белостоку, к Грудоку не прорываются, однако, перемещение крупных масс советских танков из выжидательных районов было отмечено немецкой разведкой. На корпус посыпались бомбы, потери среди танков оказались незначительны. Гораздо хуже было то, что согласно отчету комдива оказались разогнаны все тылы полков. Имеются в виду в первую очередь вспомогательная техника, то, о чем мы говорили до этого. Топливные цистерны, которые так были в дефиците и грузовики. Ничего хорошего корпусу это не предвещало. Однако, после того, как было выяснено, что парировать немецкий танковый удар в этом районе нет необходимости, Павлов, ком.Западного фронта, как я уже сказал, предполагает, что вражеская механизированная группа прорывается вот в этом, примерно, направлении, принимает решение в строгом соответствии с вводной одной из предвоенных игр, на которых отыгрывалось такое развитие событий: создать подвижную конно-механизированную группу и нанести удар в общем направлении вдоль Немана, прикрываясь рекой от возможных ударов немцев с одного из флангов. К сожалению, слабость разведки сыграла здесь роковую роль. Никаких немецких танковых дивизий, если вы присмотритесь, то увидите обозначения везде «ID» — пехотная дивизия, никаких немецких танковых дивизий в этот момент на восток не прорывалось. Таким образом, созданная конно-механизированная группа в составе 6-го мехкорпуса, 11-го мехкорпуса и 36-й кавдивизии должна была таранить достаточно плотно построенные немецкие пехотные дивизии. В добавок усиленные штурмовыми орудиями и 88-миллиметровыми зенитками зенитного батальона Люфтваффе. Для такой работы и мехкорпус, и входящие в его состав танковые дивизии подходили достаточно слабо. Мало артиллерии, у артиллерии, поскольку мобилизация проведена не была, нет в потребном количестве мехтяги, вообще не быстроходна мехтяга, она очень медленно выдвигается. Практически, всю задачу по подавлению вражеской обороны пришлось возложить непосредственно на танки. Тем не менее, 6-й мехкорпус совершает маневр и начинает наносить удары в районе Сидра, Кузница, Новый двор, Сокулка, Индура. Немцы сразу же чувствуют это. Это проявляется в немецких армейских фронтовых сводках. Фронтовых, я имею в виду, армейских групп армий, о исключительно тяжелых советских танковых атаках. Более того, в этом, практически районе, не взирая на чудовищную сложность прорыва практически без поддержки артиллерии и при минимальной поддержке пехоты, советским танкистам удается протаранить оборону немецкой пехотной дивизии на всю глубину. С точки зрения немцев, русские совершили оперативный прорыв. Практически, вся вот эта вот группировка находится под смертельной угрозой. Но, во-первых, советские танкисты этого не знали. Во-вторых, у них просто не было уже сил, не было резервов для развития этого прорыва. Тем временем события развиваются на противоположном крыле Белостокского выступа. 24 июня в районе Слонима разгромлена маленькая немецкая мотоколонна, захвачены карты. На картах оказалось видно построение 2-й танковой группы Гудериана. Собственно, в этот момент командование Западного фронта осознало всю гибельность сложившегося положения. В то время, как сильнейшая бронетанковая группировка безуспешно пытается сквозь плотное построение пехоты прорваться по сути в полосу соседнего фронта, на север, северо-восток, в этот момент на пути немецких танков, идущих к Минску, вообще отсутствуют сколько-нибудь значимые силы. Командование фронтом немедленно отдает приказ на отход. И вы можете его видеть графически. Однако, в этот момент уже нарушена связь. Поэтому части и соединения корпуса, и пехотные соединения вокруг начинают отходить неорганизованно. Начинаются, соответственно, пропуски немецких ударов во фланг, тактические окружения, разгромы тылов, продолжающиеся разгромы тылов. В итоге 6-й мехкорпус, сильнейший, по сути дела, оставляет всю свою боевую матчасть, во-первых, вот здесь, здесь по немецким оценкам, которые похоже недалеки от истины, буквально за один день боя 6-й, 11-й и мехкорпуса потеряли в бою 201 танк и на долгом пути отхода и прорыва через Волковыск на Слоним. Опять же, мы приносим извинения за то, каким мы иллюстративным материалом вынуждены иллюстрировать нашу лекцию, но мы вынуждены указать, что не постановочные фото Т-34 в боевой обстановке, которые были сделаны советской стороной, в 41-м году редки, очень редки.

Вы видите Т-34 со значительными боевыми повреждениями. Кстати, еще один момент, на который я хотел обратить ваше внимание. Обратите внимание вот на эту фигуру. Вы видите, что офицер держит в руках 76-миллиметровый снаряд. Видите, что в борту танка совершенно отчетливо видны сквозные пробоины явно меньшего калибра. Собственно, вот вам один из ответов того, чем немцы выбивали Т-34 в 1941 году.

Наглядная демонстрация. Эта фотография сделана на шоссе Волковыск – Слоним. Танки стоят без внешних боевых повреждений, более вероятно, что либо брошены по неисправности, либо по отсутствию топлива, либо вот этот вот танк, например, завалился в воронку, вряд ли при отходе рядом был мощный тягач, который был способен его оттуда выдернуть. Ну, и опять же, вспомним о том, что далеко не все в этом отношении понятно.

Фотография сама по себе достаточно известна. В конце июня, уже после того. как немцами был захвачен Минск, через город на прорыв пошел советский танк Т-34. К сожалению, не прорвался, был подбит. Немцы охотно его фотографировали, а сам танк, в конце концов, как вы можете видеть, приспособили под дорожный указатель. В таком виде он и встретил 44-й год и освобождение Минска.

А.У. Я хотел бы добавить немного к предыдущим слайдам. Как вы помните из таблицы, потребность для одной заправки танковой дивизии Т-34 составляла 144 тонны. В одном из допросов Павлова, когда его арестовали после крушения Западного фронта, есть фраза, что он направил в группы Болдина все резервы дизтоплива, которые имелись в распоряжении штаба Западного фронта – 300 тонн. Все остальные запасы дизтоплива Западного фронта находились примерно в районе Майкопа, то есть там, где их добывали. У Западного фронта просто не было емкости для размещения этого горючего. Хотя даже если вычесть то, что тылы 6-го мехкорпуса были разгромлены немецкой авиации, довозить это топливо было особо нечем, наличного топлива Западного фронта фактически хватало на две заправки, потом бы танки, опять же бросались так же вдоль дороги.

Киевский военный округ тоже получил перед войной достаточно много Т-34 и КВ. Одним из самых сильных в его составе был 4-й мехкорпус, о котором очень не любили вспоминать после войны, потому что командовал им генерал Власов, печально известный после попадания в плен и возглавления Русской освободительной армии.

Опять же, Киевскому военному округу, ставшему Юго-западным фронтом, было немного легче, потому что против них наступала всего одна танковая группа. Против Западного начали действовать две, при этом одна из них начала наступать в полосе соседнего фронта и парировать этот удар было намного сложнее. Тем не менее, и Юго-западному фронту тоже не удалось с самого начала сдержать немецкий удар по ряду причин. Вот расположение 4-го мехкорпуса. Начало происходить примерно то же самое, что и на Западном – серия различных данных о немцах, совершенно не ясно, где именно наступают немецкие танки, и из этого серия приказов. Значит, вот здесь более детальная карта. Наибольший интерес представляет вот этот маленький городок. Через него должны были пройти две дивизии 4-го мехкорпуса, одна из которых имела в своем составе Т-34. Город заняла буквально за несколько минут до подхода советских танков немецкая пехотная 71-я дивизия. При этом занял его передовой отряд, в составе которого было достаточно мало противотанковых орудий и не так уж много пехоты. При этом советским танкам не повезло. Часть немецкого противотанкового отряда они застали на марше. Советский передовой дозор застал их на марше и пушки были буквально раздавлены. К моменту подхода основных сил танковой дивизии, в составе которой были 34-ки, у немцев в городе оставалась в исправности одна 50-миллиметровая пушка и три 37-миллиметровки. То есть защищаться по сути было мало чем. Тем не менее, атака не сказать, что была утрачена. Местность была советским танкистам не знакома, задача на атаку ставилась по карте. На карте не был обозначен заболоченный луг в стороне от города. В результате, когда танки пошли в атаку, часть 34-ок просто попала на это заболоченное место и там и застряла. Вытаскивать их было нечем, тягачи за танками не шли. Остальные танки начали действовать в городе, в дыму. С выгодных позиций немцы их начали расстреливать во фланг. 50-миллиметровка брала 34-ки примерно с 500 метров, 37-миллиметровые брали подкалиберными снарядами с 200 и ближе. В результате чего танки через город прошли с большими потерями. Город остался в руках немцев, потому что пехоты, чтобы закрепить успех, советская танковая дивизия не могла взять, грузовиков не хватало.

Д.Ш.На этой же схеме, я позволю себе привлечь ваше внимание, то, о чем мы много раз вскользь упоминали: противоречивость приказов, неясность обстановки, 8-й мехкорпус – это, по всей видимости, чемпион среди советских мехкорпусов. Здесь изображены действия одной из его танковых дивизий, 12-й. Обратите внимание, 22 июня дивизия переходит севернее Самбора, после чего начинаются, трудно охарактеризовать такой путь иначе, как метания. Однако, все мы помним, что танки для того, чтобы дивгаться, требуют топлива. Для того чтобы поддерживаться в исправности, требуют запчасти и выедают при этом драгоценный моторесурс. В итоге практически без вступления в бой, не то что без вступления в бой, а даже не видя противника, даже практически не подвергаясь налетам на марше, на вот этом вот стайерском забеге 8-й мехкорпус оставил на дорогах примерно 50 процентов своей матчасти. В том числе и Т-34, разумеется.

Дальше вы можете видеть картину уже сдерживающих боев в районе Львова и злосчастный для советских мехкорпусов контрудары в районе Берестечка и в районе Дубно. О них тоже следует сказать несколько подробнее. К сожалению, в советской мемуарной литература так же не отличается 100-процентной достоверностью. Я в данном случае имею в виду мемуары Николая Кирилловича Попеля. Его повествование, полное драматизма о том, как танковая группа под его командованием прорвалась в Дубно, держала оборону, а потом выходила из города, не подтверждается теми документами, которые Попель заполнил в 41-м году при выходе из окружения. Да, действительно, танковая группа подошла на ближние подступы к Дубно, не дождалась пехоты, не дождалась поддержки. Попель попробовал очень осторожно исподволь атаковать Дубно несколькими танками.

Плоды этого вы видите на экране. Фотография очень известна, это Т-34, который реально прорвался через Дубно и уже на выходе из города был подбит.

Это еще одна известная фотография: Т-34, оставленный во Львове, вероятно, по механической неисправности. На спине танк несет главный фрикцион.

А.У. Это уже второй этап сражения – это ввод второго стратегического эшелона. Если в случае приграничных сражений можно было говорить, что советские войска подверглись внезапному удару, что они не успели получить по мобилизации технику и личный состав, что у них были большие сложности с определением направления противника. В июле с этим было уже немного проще, внезапности не было.

Более того, уже определились более-менее основные направления немецких ударов, поэтому в данном случае сражение можно считать эталоном с точки зрения готовности в том, что бой вводились готовые советские части, в частности, вводился 7-й мехкорпус. 7-й мехкорпус был переброшен из Московского военного округа. Это был, можно сказать, что это был придворный мехкорпус. Должен сказать, что в 14-й танковой дивизии, о которой будет рассказываться дальше, служил в гаубичном полку сын Сталина, Яков Джугашвили. Эта часть была достаточно полно оснащена по штату, в ней было почти 300 танков. Более того, накануне сражения в нее прибыл батальон Т-34 из Харьковского танкового училища, так называемый курсантский батальон, который проходит к документах. То есть экипажи танков тоже были в достаточной степени подготовлены.

В достаточной степени для 41-го года. По меркам 41-го года это была достаточно подготовленная часть с одной-единственной оговоркой в документах по поводу прибытия курсантского батальона говорится, что танки были полностью укомплектованы за исключением бронебойных снарядов. Опять же, можно сказать, что 14-я танковая дивизия повезло с поиском противника. Они должны были действовать в дефиле между реками и озерами, фактически, им не надо было искать противника, он тоже вошел в это дефиле. Это была уже знакомая нам 7-я танковая дивизия, та самая, которая рвалась к Алитусским мостам. Как уже было сказано, на 22 июня в ней было 260 танков, в основном чешских, к этому моменту боеготово было, скорей всего, около 150. Если брать мерками WoT, то масса советских танков должна была немцев просто затоптать. На деле затоптать не получилось. Немецкая авиация разведывательная засекла выдвижение советских танков и немцы начали оборудовать на реке Чернобосница противотанковый район. Немецкие танковые дивизии вообще отличались наличием не только танков, но еще большого количества мотопехоты и артиллерии, и оборудование обороны, в том числе противотанковой немедленно по захвату какой-то территории было одной из их очень сильных сторон.

В результате посланный вперед советский разведдозор потеряв одну 34-ку и два БТ, сумел обнаружить только тот факт, что немцы держат оборону на реке. Попытка на следующий день провести разведку боем силами двенадцати КВ под командованием довольно опытного танкиста капитана Харабуркина, который получил Героя Советского Союза за Финскую войну, также закончилась потерей нескольких КВ, в том числе от огня артиллерии с противоположного берега, но не дала особых результатов. Просто было выявлено, что у немцев сильная противотанковая оборона. Основной бой состоялся 7 июля. За ночь советские саперы построили три переправы. На одном участке даже мотострелковый полк переправился через реку и отодвинул немного немецкие позиции. Но когда на рассвете советские танки начали выдвигаться к переправам, чтобы наносить удар по противоположному берегу, начала работать немецкая артиллерия по скопившимся у переправы танкам. Налетела авиация, в результате чего танки начали пытаться переходить реку вброд самостоятельно и застревать. Часть танков все-таки успела переправиться и ушла в глубь противотанкового района. но при этом сначала была отсечена пехота, затем немецкие танки нанесли контрудар во фланг, начали жечь БТ с противопульным бронированием. В итоге после продолжительного дневного боя советские танки вернулись на свой берег. Итог атаки был достаточно печален. Для 27-го танкового полка в бою участвовало 126 танков. Т-34 пошло 24, из них 17 танков завязло на подходах к реке. Вот вы можете видеть эти танки, уже на немецких, к сожалению, фото.

Остальные еще несколько танков ушли в противотанковый район противника и сведений о них больше не поступало. То есть они прорвались в глубь немецкой обороны и там были выбиты по одному.

Д.Ш. Суммируя некоторым образом все сказанное, можно сказать так, что Т-34 в боях лета 41-го года показал как правило, достаточно неплохие боевые качества. Если мы рассматриваем боевые качества одиночной машины. В редко случающихся поединках танк на танк Т-34 мог одержать верх. Проблемы начинались совершенно в другом, в том, что изо всех сил пытались выправить перед войной, но увы, не получилось. Первое: взаимодействие родов войск. Осенью 1941 года штаб Западного фронта готовит отчет о боевых действиях, в котором прямым текстом указывается, что отдельные рода войск Красной армии ведут, по сути дела, каждый свою собственную отдельную войну. Авиация работает по собственным планам, артиллерия стреляет по площадям и, как правило, не согласует свои действия с пехотой и танками. Танки не устанавливают взаимодействие с пехотой. Саперы устанавливают заграждения или производят подрыв, например, тех же самых мостов по собственному плану, не согласованному с другими родами войск. Пехота, соответственно, пытается все удержать или даже контратаковать, но, в общем-то, с достаточно предсказуемым результатом. Далее, вы наверное уже услышали в наших словах регулярно повторяющееся: крайне слабая разведка. Под разведкой при этом подразумеваются отнюдь не непобедимые Ширлицы. Разведка, в первую очередь, тактического звена. Кто наш противник? Каковы его силы? Где они располагаются? К сожалению, практически до самого конца 41-го года незнание ответа на этот вопрос является, скорее, общим местом для Красной армии. Далее, к сожалению, столь бурный рост войск Красной армии, как оказался в истории, он оказался непосилен для офицерского корпуса, для командования. Командиров, которые умели водить крупные массы танков, грамотно управлять боем в динамике современного боя, их оказалось очень мало. В отчетах, опять же, как под копирку, фигурируют слова, что командование проявило негибкость, командование не использует подвижности танковых войск, вместо маневренности, вместо охватов, вместо обходов, то есть того, чем так сильны танки, используются лобовые удары. Как вы могли видеть на фото несколько раньше, по ходу нашей лекции, немцы раз за разом убедительно, слишком убедительно доказывали, что даже против лома есть прием.

Итак, к августу Советское командование смогло подвести первые итоги 1941 года. Здесь по направлениям приведена статистика. Да, она не вполне точна. То есть, например, танки, отгруженные в адрес Северо-западного направления до него реально не доехали. Но тем не менее. Эта цифра не включает в себя танки, отправленные на рембаты, но их, к сожалению, оказалось очень мало, около полусотни. Таким образом, один из парадоксов 41-го года. 1 августа. С точки зрения, как я уже говорил, мемуаров немецких полководцев, Т-34 еще не появился. До восторженных панегириков о том, что он страшно превосходит все типы немецких танков остаются еще месяцы. Вместе с тем, всего по оценкам советского командования, имеется в виду уже постфакту, после войны, за 1941 год было потеряно 1843 танка Т-34. Из них 1300 машин за первые полтора месяца войны. То есть две трети. Следующие месяцы войны расходовалась треть танков. Поэтому необходимо, собственно, разобраться, как это может стыковаться между собой: восторженные панегирики танку Т-34, описанию крестного пути страданий немецкой пехоты, описание абсолютной беспомощности немецкого противотанкового вооружения в борьбе с Т-34 и описанные мной потери. Собственно, ответ на этот вопрос оказался получен ранней весной 42-го года, когда в ходе наступательных операций удалось захватить все немецкие технические новинки, в том числе и 50-милиметровую пушку, и подкалиберные снаряды к ней, и подкалиберные снаряды к хорошо знакомому немецкому дверному молотку. На артполигоне был произведен тестовый отстрел 45-миллиметровых бронелистов немецкими снарядами. Аббревиатуры ПТП и ПСП – это предел тыльной прочности, предел сквозного пробития.

Можно сказать, что на дальностях ближе предела тыльной прочности пробитие брони возможно, ближе предела сквозного пробития это практически стопроцентно. Можно видеть, что даже обыкновенным бронебойным снарядом 50-миллиметровая пушка, которых в дивизии первой волны по штату должно было быть 12 штук, уверенно поражает Т-34 практически на любых реальных дистанциях боя. В лучшем положении оказывается только находящийся под большим углом наклона лобовой лист, я имею в виду верхний лобовой лист. И нижний лобовой лист, слегка скрытый экраном местности. Во всех остальных случаях выстрел 50-миллиметровой пушки оказывается с высокой долей вероятности смертельным. Далее, тот самый «дверной молоток», о котором немецкие генералы писали в мемуарах столь пренебрежительно. Начиная с 700 метров по нормали он может при неблагоприятных условиях пробивать броню. Да, с гарантией пробивает на очень малых дистанциях. Но я бы сказал, что эта цифра, она довольно комплементарна для 37-миллиметровки. Кроме того, у немцев был в изобилии подкалиберный снаряд, который начинал пробивать броню Т-34 с 400 метров, а с 350 бил уже практически наверняка. Я говорю о нормальном пробитии. Далее, по итогам 41-го года советские специалисты провели анализ поражения танков на ремонтных базах. Из этой таблицы следует обратить внимание вот на какие графы: во-первых, столбец «процент поражения детали от общего количества поражения танка в целом». Посмотрите, борта корпуса получали более 50 процентов поражения. Что обозначает эта цифра? Что с одной стороны, немецкие противотанкисты примерно представляли себе, куда им надо стрелять для того, чтобы добиться результатов. Второе: образ действия советских танков на поле боя, к сожалению, позволял немцам это делать. Аналогично вы можете видеть, что например, среди поражений башни лидирует поражение борта башни. Другое дело, что здесь невозможно сделать однозначный вывод о ракурсе обстрела, потому что башня в бою поворачивается. То есть поражение в борт может быть нанесено, например, с носовых курсовых углов. Здесь же вы можете видеть, что это процент опасных поражений, то есть поражений, которые нарушают целостность бронелиста с тыльной стороны. Тоже самое, что больше половины суммарно опасных поражений приходится на борта корпуса, и заметное количество опасных поражений приходится на борта башни. Та же самая картина. Немцы, к сожалению, слишком быстро для нас поняли, куда надо стрелять в Т-34, для того чтобы пробить. И, к сожалению, пробивали.

Здесь же, можно сказать, к предыдущему слайду, я хотел упомянуть еще и о вот каком обстоятельстве. Мы очень любим сравнивать вот эти вот самые миллиметры и при этом забываем о том, что для поражения танка не обязательно, в общем-то, пробивать его броню. У любого танка существуют ослабленные зоны в броне. У Т-34 – это, в первую очередь, люк механика-водителя в носовом бронелисте. Петли люка оказались слабыми, после двух – трех попаданий даже снаряда «дверного молотка» люк просто выбивало. То есть в лобовом бронелисте образовывалась ничем не закрытая обширная пробоина. Более чем посредственную прочность показали сварные швы. В итоге, когда весной 1941 года на нашем собственном полигоне было проведено соответствующее испытание после четырех или шести попаданий фугасных гранат 3-жюймовки башня просто раскрылась по швам. Броня пробита не была, башня раскрылась по швам.

И еще один момент, который следует помнить – это лукавость, некоторым образом, цифр пробития. Лукавость состоит в следующем: критерий, о котором я вам говорил на позапрошлом слайде, вот этот вот критерий, например, – это прохождение снаряда целиком или всех его осколков за броню. Те же самые испытания весны 41 года дали достаточно богатую коллекцию случаев, когда строго условие предела сквозного пробития не выполнено, то есть снаряд не прошел за броню. Часто вообще не прошел, то есть даже осколков не прошло. Но при этом от попадания снарядов в броне выбивается так называемая пробка, то есть небольшая пробоина, меньше калибра снаряда. Считалось до этих натурных испытаний, что пробка достаточно мелкая, она может нанести легкие ранения экипажу, но не в состоянии нанести сколько-нибудь серьезных поражений ни экипажу, ни танку. После того, как в ходе выстрелов обнаружилось, что пробки выбитые пролетают через все боевое отделение и еще пробивают при этом металлические фальшборты топливных баков на противоположном борту, выбивая при этом фрагменты где-нибудь 10 на 15 сантиметров из фальшборта, всем стало понятно, что пробка отнюдь не так безобидна, как до этого казалось.

А.У. Следующий эпизод не получается проиллюстрировать слайдом, потому что как о нем не особо рисовали карты. Это действия, которые нам бы хотелось упомянуть, действия 50-й советской танковой дивизии, наступление в районе Пропойска.

Д.Ш. Пропойская наступательная операция звучит не очень благозвучно.

А.У. В дивизии к началу июля было 149 танков, но при этом из них 65 – новые 34-ки, с экипажами из Орловского и Харьковского танковых училищ, то есть достаточно подготовленные. Теоретически эта часть должна была нанести немцам достаточно серьезный урон. Однако, потери эта часть понесла, в основном, даже не от немецких пушек, потому что для того, чтобы вступить в бой с противником, нужно было найти. Для того, чтобы его найти, нужно было как-то высылать разведку.

В разведку старались высылать 34-ки, просто потому, что 34-ки летом 41-го имели шансы сходить в разведку и вернуться, а БТ скорей всего бы сгорели от немецкой противотанковой артиллерии. Выглядело это следующим образом.

16 июля разведывательная группа в составе трех танков Т-34 и 32 человек на автомобиле. В пути один танк потерпел аварию, боем установлен противник. Разведывательная группа в составе шести танков Т-34 и пяти танков Т-26. Один танк Т-26 потерпел аварию, прогорел поршень. Разведдозор – пять танков Т-34, застрял танк в болоте, после возвратился. Разведывательная группа 11 танков Т-34, застряло четыре танка, танки еще не вернулись. Разведывательная группа от танкового полка, шесть танков Т-34. Три танка налетели на мины.

В итоге на 21 июля 50-я танковая дивизия в положении с матчастью было следующее: по Т-34 – 15 исправных, 4 в ремонте, 6 буксируют другие танки, увязли в болоте и не вернулись по разным причинам – 29. Фактически танковая дивизия утратила боеспособность, даже не вступив с противником в серьезный бой.

Д.Ш. Дивизия оказалась, по сути дела, свернута в танковый батальон. Но, тем не менее, еще один эпизод, который обязательно следует упомянуть, – это, разумеется эпизод, широко известный. Это оборонительные бои 4-й танковой бригады с советской стороны, бригады Катукова с 4-й танковой дивизией с немецкой стороны. На маленькой карте вы можете видеть достаточно быстрый и смертоносный прорыв немецкого моторизованного корпуса в направлении Орел – Мценск. Это самое начало операции «Тайфун». Как вы можете видеть, оборонительное построение советских войск прорвано на всю глубину и ставка Верховного Главнокомандования вводит в бой все, что у нее имеется. В резерве Ставки находится две танковых бригады, 4-я и 11-я и с северного участка фронта лихорадочно выдергивается и перебрасывается под Орел и Мценск несколько стрелковых дивизий. Кроме того, в Орел попытались посадочным способом отправить воздушно-десантную бригаду. Попытка успехом не увенчалась, но своим, можно сказать, самоубийственным героизмом десантники смогли задержать немецкие танки в Орле.

Почему мы так обращаем внимание на это обстоятельство? Михаил Ефимович Катуков стал известен в Красной армии как мастер танковых засад. Более того, его титуловали едва ли не как изобретателя этой тактики. Однако, даже в ходе боев под Мценском был момент, о котором, с нашей точки зрения, следует упомянуть. Итак, бригада еще только перебрасывается и выходит из-под Мценска к своим оборонительным позициям. Катуков высылает вперед два сильных разведдозора. По шоссе, ведущему на Орел. Вторая группа, действия ее не показаны, они были расположены к юго-востоку от Орла. По шоссе, ведущему на Орел. В составе группы КВ, в составе группы Т-34. Капитан Гусев, командующий группы принимает решение вести силовую разведку. Правда, опять же, к сожалению, плохо обеспечив свои действия. Попытка силового прорыва в Орел приводит к потере двух КВ и нескольких Т-34. Гусев переходит к обороне. Командующий второй группой, Бурда, просто занимает оборонительную позицию в засаде. Через некоторое время немцы пробуют выйти из Орла в юго-восточном направлении, наталкиваются на засаду, несут небольшие потери. Бурда отводит засаду назад во избежание немецких ответных знаков внимания. А Гусев через некоторое время с недоумением обнаруживает немцев в своем тылу, невзирая на осеннюю распутицу. Вы видите, октябрь. Немцы нашли возможность на буксире у полугусеничных тягачей и танков протащить и грузовики с пехотой. и артиллерию в обход позиций Гусева. В итоге, кто на кого поставил засаду? К счастью, Гусеву удалось прорваться и соединиться с основными силами бригады. Соответственно, танковые засады в этих оборонительных боях, безусловно, сыграли свою роль. Однако, к сожалению, они не оказались чудо-способом, то есть танковые засады широко использовались у Думчина, танковые засады использовались отрядом Бурды двукратно, прежде, чем Бурда пошел на соединение с основными силами бригады. Однако, к сожалению, закончилось все это не слишком хорошо: немцы продемонстрировали, что тоже умеют обращать себе на пользу погодные условия и в ситуации с ранним бураном, то есть когда видимость сократилась до нескольких десятков метров, по грунтовым дорогам, по которым опять же, казалось, немец не ходок, обошли оборонительные позиции танковой бригады и прорвались в Мценск. В итоге, на восточный берег реки Зуши Катуков и его бригада прорывались с боем, перетаскивая на руках по железнодорожному мосту, поскольку автомобильные были захвачены, вспомогательную технику бригады, в общем-то, при прикрытии этого прорыва погибли несколько бригадных КВ в откровенно самоубийственной атаке. Необходимо было связать уже подтянутую немцами к Мценску крупнокалиберную артиллерию боем. Тем не менее, Михаил Ефимович Катукову удалось отвести свою бригаду на восточный берег Зуши. Почему мы так старательно вспоминаем об этих боях? Эти бои, которые можно считать для 1941 года более или менее успешными оборонительными боями танковой бригады, естественно, они широко анализировались, в частности, в Главном бронетанковом управлении. В отчете управления говорилось, что бригада, по сути дела, твердо встала на путь исполнения уставных требований. Уставных требований по организации взаимодействия, уставных требований по ведению разведки, уставных требований по маскировке танков. Бригада воевала по уставу, завоевала честь и славу. Она, действительно, завоевал а честь и славу. По итогам этих боев бригада была переформирована в 1-ю Гвардейскую танковую бригаду. Это действительно место рождения советской танковой гвардии. Я ни в коей мере не склонен преуменьшать подвиг советских танкистов, но предлагаю вам всем задуматься над тем, каков же, к сожалению, был уровень боевой подготовки Красной армии драматической осенью 41-го года, если тщательного четкого творческого исполнения уставов оказывалось достаточно для того, чтобы нанести поражение и надолго задержать достаточно сильного противостоящего противника. К сожалению, есть основания предполагать, что советской стороной потери противника переоцениваются, но ситуация, когда действующая в одиночку без прикрытия флангов танковая бригада задерживает практически на неделю действия танковой дивизии – само по себе заслуживает и самого пристального внимания, и эти действия, естественно, заслуживают самой высокой оценки.

---

Вопросы

А вы не могли бы подробнее остановиться на вопросе обзорности первых 34-ок и, соответственно, всех вытекавших последствий?

Да, конечно. Что касается обзорности. В принципе, еще постановление о принятии на вооружение танка Т-34 требовало улучшить обзорность из танка. Для этого были все основания. Судите сами: экипаж танка Т-34 состоял из четырех человек. Механик-водитель сидит в корпусе в передней части слева, в боевой обстановке он смотрит через свой смотровой прибор практически строго вперед в небольшом секторе. Стрелок-радист сидит впереди в корпусе справа. Из всех приборов наблюдения у него маленькое небольшое отверстие пулеметного прицела в яблоке пулемета. Если вы видели Т-34 на памятниках, вы видели, соответственно, бронировку пулемета и маленькую-маленькую дырочку над бронировкой ствола. Вот именно через нее стрелок-радист глядел на окружающий мир. Больше смотровых приборов у него не было. Естественно, что через этот, с позволения сказать, смотровой прибор не видел он, практически, вообще ничего. Далее, командир танка, исполнявший обязанности наводчика, вообще говоря, в его распоряжении был телескопический прицел, перископический прицел и еще прибор кругового обзора, особенно на первых сериях танка Т-34. Фактически выяснилось, что для того, чтобы работать с прибором кругового обзора надо каждый раз демонтировать ограждение казенника пушки. То есть прибором кругового обзора фактически не пользовались. Перископический прицел позволял при необходимости вращать головку перископа и вести круговой обзор. На практике это было крайне затруднено из-за неудачного взаимного расположения телескопического и перископического прицела, то есть вращать приходилось буквально кончиками пальцев. Наконец, в принципе, у заряжающего были приборы наблюдения в сколе башни, но у заряжающего, в общем-то, в бою есть чем заняться. Не говоря уже о специфике устройства прибора наблюдения, в общем, в 43-м году, еще когда не зная мудреного слова «эргономика» стали оценивать эргономику танка Т-34, написали, что для удобной работы с прибором наблюдения просто по размерам заряжающий должен быть ростом около 175 сантиметров, а вот высота его рабочего места составляет около 165. Каким образом заряжающий может совершить такой подвиг, что приникнуть к прибору, при этом подрасти на 10 сантиметров, а потом обратно съежиться и отвалиться от прибора и исполнять обязанности заряжающего было не вполне понятно. Вы упомянули одну из основных проблем танка Т-34 41-го года, да и последующих лет – танк, действительно, к сожалению, был слеп. Первое – слеп, второе, к сожалению, опять же, расширим этот тезис: глух. Танковая радиостанция, использованная в нем, характеризовалась, как крайне сложная в настройке и очень быстро расстраивающаяся, в смысле теряющая настройку, а не в смысле впадающая в печаль, расстраивающаяся при эксплуатации. То есть тряска, попадание, даже не приводящее к пробитию брони, вызывали то, что радиостанция теряла волну. Не говоря уже опять же о том, что далеко не все танки Т-34 были радиофицированными. По нормам радиофицировались танки командиров взводов, а более того, танки, в общем-то, в производстве делились на радийные и линейные. То есть считалось, что нормальный линейный танк, вообще говоря, радиостанция ему не положена.

У меня, с вашего позволения два вопроса. Первый такой: как советские танкисты, обычные рядовые танкисты оценивали танк Т-34 на фоне тех танков, которыми они обычно пользовались: Т-26 и БТ-7?

Вопрос на самом деле не прост. Дело в том, что количество танкистов, которые имели бы боевой опыт и имели возможности сравнения, было не так велико. Т-34 заметно отличались и от танков типа Т-26 и от танков семейства БТ. Да, с одной стороны можно говорить о большей выживаемости, можно говорить о более мощном вооружении, с другой стороны, это тоже отмечалось, Т-34 был очень сложен в управлении и обслуживании, особенно по сравнению с Т-26. Я имею в виду чисто механическую сложность, то есть необходимость осуществлять управление танком при усилии на рычагах, доходящем до 30 – 40 килограмм, Т-26 управлялся гораздо легче. Необходимость управлять танком с педалями с усилием нажима, достигающим в некоторых случаях 60 килограмм. В общем-то, Т-26 с его передним расположением двигателя трансмиссии управлялся гораздо легче. Соответственно, да, Т-34 давал большие шансы, вообще говоря, вернуться из боя живым. Но это покупалось достаточно заметными проблемами того, что называется эргономикой в эксплуатации.

Вернуться из боя живым. При всех недостатках Т-34 решение о его производстве и вообще о постановке на вооружение было, действительно, своевременным, мягко говоря, можно даже сказать, слегка запоздавшим. Потому что в условиях насыщения поля боя легкими противотанковыми пушками старые танки практически перестали уже иметь шансы выжить на этом поле. Для понимания, немецкая танковая дивизия одних только этих 37-миллиметровых колотушек имела 72 штуки. И под таким шквалом огня танки противопульного бронирования практически не имели шанса вообще даже дойти до линии пехоты. Т-34 при всех своих недостатках давал шансы, действительно, выжить и вернуться из боя.

А сколько нужно было времени танкистам, чтобы освоить Т-34? Экипажу.

На самом деле, это тоже вы затронули достаточно сложный и больной вопрос. Первая сложность заключается в том, что танки были новыми конструктивно. В итоге, в Красной армии до того, можно сказать, отсутствовали танки, которые можно было бы сравнить с Т-34. то есть когда мы говорим о том, что Т-34 был дизельным танком, конечно, мы сразу же вспоминаем, что перед этим был дизельный БТ-7М, но стоит вспомнить, что дизель В-2 был принят на вооружение тем же самым постановлением от 19 декабря 1939 года. То есть первые дизельные БТ-7М пошли в войска в начале 40-го года, а уже летом 40-го года в войска медленно стали поступать Т-34. Сказать, что у танкорементников и жксплуатационщиков было время освоить эксплуатацию дизеля, понять его норовистость, не приходится, первое. Второе, то, о чем вы говорите, подчас приводило к достаточно печальным курьезам, то есть например, в Западном военном округе в мае 41-го года на маневрах танкисты, опять же, чисто по аналогии с БТ начали заправлять Т-34 бензином бакинским. Заправили, если я правильно помню, шесть танков. Завели, в общем-то. не все, как-то уже, по-моему, после двух или трех первых осознали тенденцию, что что-то тут не то. Но тем не менее. Дальше, что касается сроков переучивания. Программа была, особенно после начала войны, чрезвычайно сжатой, она проходилась в запасных полках, в итоге это можно сказать, тема основного бича танковых войск Красной армии в 42-м году, что да, из тыла на фронт поступают в минимальной степени подготовленные пополнения. Хоть как-то подготовленные. Но в условиях отсутствия сколько-нибудь обширной подготовки танкисты не маневрируют на поле боя ни курсом, ни скоростью. Да, понятно, что Т-34 водить сложно, но танки даже не пытаются это делать. Танки останавливаются на короткие остановки, доходящие до 25 минут, стреляя с места. За это время даже самый ленивый немец успевает передавать координаты на свою артиллерию и танки на вот этом промежуточном рубеже оказываются поражены заградительным огнем артиллерии противника. Практически каждая небольшая техническая неисправность становится для Т-34 роковой, потому что экипажи не слишком обучены обслуживанию. Да, у них хватает самоотверженности, мужества, героизма даже в безнадежных условиях в остановившемся танке вести бой до последнего. Другое дело, что потом выясняется, что для того, чтобы танк перестал быть остановившимся, достаточно было предпринять довольно простые действия.

То есть в целом подготовка танкистов Т-34 в 41-м году оценивается как слабая?

Да, можно смело считать, что основная часть танкистов в 1941 году, применительно к танкам нового типа была подготовлена слабо, посредственно и неважно. Во-первых, оценка «посредственно» преобладает среди учебных оценок за зимне-весенний период 1940 – 41 годов, во-вторых, это прямым текстом записано в отчетах о боевых действиях, которые заполняли командиры мехкорпусов, командиры дивизий и командиры боле высокого ранга. То есть фронтовое руководство и Гаптуп, что танковые экипажи подготовлены посредственно, особенно на матчасти новейших типов. Танковые экипажи не умеют исправлять простейшие повреждения, простейшие поломки. Танковые экипажи плохо обучены, например, дисциплине совершении маршей и так далее.

Танковые подразделения, танковые части в случае, если экипажи несли потери. Радиста забирали из экипажа, потому что он, собственно, не радист, у него нету радиостанции. Он начинал исполнять обязанности других членов экипажа в меру своих возможностей. Кроме того, подчас радиста оставляли на исходной просто потому/, что нечего ему делать в танке без радиостанции.

У меня вопрос по производству танков. Вы указали, что основная масса танков производилась на Харьковском танковом заводе. Естественно, что в 41-м году этот источник танков был, скажем так, потерян. На Сталинградском танковом заводе производилось очень мало танков и в общем вопрос такой: насколько быстро советская танковая промышленность смогла восстановить производство танков.

Ситуация такова: последние танки Т-34 перед эвакуацией были собраны в Харькове и сданы в октябре. После этого завод уехал в эвакуацию и принято считать, что уже в декабре, практически, еще до завершения строительства цехов он начал давать продукцию. На это время основным поставщиком танков для Красной армии стал Сталинградский завод, который к этому времени смог наладить относительно массовое производство, Сталинградский завод сдавал по 150 – 170 – 200 танков в месяц. Вместе с тем, надо признать, что именно осенью 41-го года наблюдается очень серьезная просадка количества ежемесячно передаваемых фронту танков в силу того, что базовый, основной, головной для производства Т-34 завод 183-й из Харькова уехал в эвакуацию. Кроме того, началась сборка танков в Сормове, на заводе 112 в Горьком, но опять же, поскольку дело для завода было совершенно новым, мало освоенным, не думаю, что открою кому-то страшную тайну, если скажу, что в первое время до достаточно серьезной помощи Сормовскому заводу и квалифицированным персоналом и производственным оборудованием, горьковские танки были известны в войсках под названием Сормовский урод.

Я у Костенко натыкался на упоминание о том, что временами, несмотря на то, что это, видимо, было подсудным делом, командиры оставляли экипажи выбитых машин для того, чтобы хоть как-то облегчить вопрос технического обслуживания, потому что они хотя бы как-то в этом разбирались. Соответственно, какой был штат, помимо танкистов, которые всем этим занимались и обслуживания и ремонтом непосредственно в частях, на момент 41-го года?

Это еще один достаточно сложный, больной, проблемный вопрос. Состоит он вот в чем: танки новейших типов на 41-й год, то есть КВ и Т-34 – это по сравнению с предшествующими машинами Т-35, Т-28, Т-26, БТ – танки следующего поколения. Танки с противоснарядным бронированием, танки с дизельным двигателем. Соответственно, даже начало их эксплуатации в войсках выявило, во-первых, что имеющиеся приборное оборудование войсковых ремонтных органов неадекватно, что требуется более мощные экраны, требуется иное сварочное оборудование, иная квалификация сварщиков, для того чтобы работать с толстыми броневыми листами. Требуется иной оснащение мастерских для того, чтобы работать с дизелями вместо карбюраторных двигателей. Это одна сторона вопроса. Вторая сторона вопроса: поскольку Советский союз перед войной изо всех сил наращивал в первую очередь производство танков, где-то небезосновательно полагая, что в крайнем случае вспомогательную технику ну хоть какого-то уровня он сможет забрать из народного хозяйства, что грузовик с ящиком инструментов в кузове может, хотя очень плохо, очень несовершенно, но заменить ремонтную летучку. Так вот, это привело к тому, что ремонтные органы танковых войск оказались крайне слабо укомплектованными, практически не укомплектованными. А новизна танка для производства обозначала, что практически отсутствуют сколько-нибудь значимые запасы запчастей и агрегатов. Соответственно, когда мы говорим о больших потерях танков в 41-м году, следует понимать, что было сказано ранее о не очень хорошей подготовке экипажей следует добавить еще и то, что ремонтная эвакуационная система довольно посредственно справлялась со своими обязанностями. То есть задача эвакуировать сломавшийся или подбитый танк, квалифицированно его починить, возможно, что с заменой каких-то узлов и деталей, эта задача по состоянию на 41-й год была, в общем и целом нетривиальна. Далее, что касается оставления кадров танкистов. То, о чем вы говорите, это на самом деле, дело по хорошему неподсудное. Подсудное дело – это то, что в 41-м году встречалось, понятно, что в некоторых случаях критических условиях – это отправление танкистов со стрелковым оружием в пехотную цепь, потому что больше пехоты нету и взять ее неоткуда.

Я еще могу добавить к этому пару моментов. Во-первых, очень большую помощь в ремонте танков новых типов оказывали в 41-м так называемые заводские бригады, которые высылались с заводов непосредственно в части. Без них было бы намного сложнее. Например, вот в эпизоде в 14-й танковой дивизии именно заводские бригады вводили в строй и КВ, и 34, вышедшие из строя на марше. С другой стороны, можно вспомнить один эпизод с КВ, когда заводская бригада приехала чинить три подбитых КВ. Пехотный командир сначала не давал им этого делать со словами: «Вы почините, они уедут, а как я тут буду оборону держать». Дошло до того, что оставление танкистов в части, кроме всего прочего, достаточно нормальная реакция для любого командира, которому не хочется отдавать опытных подчиненных. Их отдашь, они там в тылу сядут на другие танки, неизвестно, куда придут. А пока они в части, есть шанс выпросить для них новые танки, они будут в его части.

Хотел задать вопрос по поводу высшего командного состава, которые, может быть, стали проводить танк Т-34 в плане развития структуры. … (1.47.58). Кто конкретно этому из танкистов наиболее способствовал, кто вообще осознавал перспективы развития именно на этой технике. И скажем, оглядываясь назад, что 37 – 38 произошел, кто бы остался бы оттуда, как бы повлиял на 41-й в тот момент? И если бы скажем, 41-й война не начинается, 34-ка какое будет иметь развитие?

Вопрос многогранный. С самого начала, найти, если можно так сказать, персонального автора идеи о полном переформировании танковых бригад в мехкорпуса на текущем момент пока не удалось. В конце концов все решения о переформировании уходили из Генерального штаба. То есть некоторым образом можно возложить всю ответственность на начальника Генерального штаба перед войной это Георгий Констанинович Жуков. Однако, надо сразу же указать, что первое упоминание в переписке идеи массового развертывания механизированных корпусов, то есть с 8 – 9 осенью 40-го года до почти 30 весной 41-го, они встречаются еще в 40-м году, то есть до того, как Жуков был назначен начальником Генерального штаба, это первое. Второе, что касается переформирования. Естественно, что процесс этот крайне неоднозначный. В принципе, война показала необходимость для армии иметь крупные механизированные соединения. То есть к концу войны такими соединениями оперативно-стратегического масштаба стали танковые армии, оперативного масштаба – танковые корпуса. Это средства, которые осуществляли развитие успеха или нанесение контрударов в операциях стратегического значения и масштаба. С одной стороны. С другой также следует признать, что вообще говоря, наша пехота была достаточно чувствительна к танковой поддержке во всех видах боя, чувствительна до того, что летом 41-го года, невзирая на бедственное состояние бронетанковых войск, всерьез рассматривалась идея о придании каждой стрелковой дивизии взвода из трех КВ и по возможности взвода из пяти Т-34. Просто потому, что без этого пехота не демонстрирует в бою потребной боевой устойчивости. В общем-то, как средство по сути дела, местной контратаки, возможности местно повлиять на события. К счастью, это решение не было реализовано, к счастью, потому что само-то по себе решение достаточно красивое, но попробуйте себе представить систему снабжения и обеспечения боевой работы этих танков в каждой стрелковой дивизии. То есть потребное количество мастерских, квалифицированного персонала, системы снабжения топливом. Не забывайте, что в стрелковой дивизии лошадки, в общем-то, дизтопливо не пьют. Это второй вопрос. И третий вопрос насчет того, что представляло бы собой танковые войска Красной армии, если бы война повременила. Возможно, мой ответ покажется вам неожиданным, но война, к сожалению, пришла как нельзя более вовремя. Дело просто в том, что аппетит приходит во время еды. А именно, первый же опыт эксплуатации танков новейших типов привел к желанию их всемерно совершенствовать. В итоге на головном для производства Т-34 183-м заводе начиная с весны 41-го года была запущена полным ходом работа по подготовке и развертыванию производства танка Т-34М. Не обольщайтесь, буква М, которая казалось бы, «модернизированный», по факту обозначает совершенно новую машину, которая мало в чем была совместима с Т-34. А зимой, то есть в начале 42-го года с Т-34 на Т-34М предстояло перейти и Сталинградскому заводу. Далее, также могу сказать, что к осени 41-го года по мирным планам должен был быть прекращен выпуск КВ на Кировском заводе. Я имею в виду КВ-1 и КВ-2, вместо них в серию должен был стать КВ-3, а потом КВ-4. К зиме то же самое должно было случиться на Челябинском заводе. 173-й завод в Ленинграде должен был перейти и развернуть массовый выпуск танка Т-50. Но опять же, от момента развернуть массовый выпуск до момента полного насыщения армии этими танками, как вы понимаете, пройдет не год и не два. Таким образом, как это парадоксально не прозвучало бы, если бы война повременила бы до 42-го года, разнотипье в Красной армии увеличилось бы в разы. То есть это зоопарк танков, это опять же, зоопарк танков, в котором может быть развернуто производство запчастей к машинам старых типов, но это под большим сомнением. Это зоопарк, в котором не изготавливаются запчасти к машинам переходных типов. Под переходными я в данном случае разумею КВ и Т-34, имеются в виду, к самым новейшим на это гипотетический 42-й, потому что производство этих запчастей опять же было бы отдано в Глававтотрактородеталь, которое перед этим не смогло развернуть производство запчастей танков старых типов. В итоге, я бы сказал, что организационные проблемы и эксплуатационные проблемы, они увеличились бы в разы. Я, опять же, не касаюсь здесь того аспекта, что например, для 107-миллиметровой пушки танка КВ-3 отсутствовал запас выстрелов, что если попробовать поставить на Т-34 пушку повышенной мощности, то опять же, нету к ней мобзапаса выстрелов. Что по сути дела, так до конца и не был решен вопрос о снабжении дизельным топливом, то есть темпы прироста производства дизтоплива в стране очень сильно отставали от темпов роста и развертывания и строительства бронетанковых войск. В итоге я не уверен в этом смысле, что если бы война повременила на год, то бронетанковым войскам Красной армии было бы намного легче встречать противника. Опять же, мы с вами совершенно не учитываем, не берем в рассмотрение и то, чем бы противник ответил. То есть если считать, что немцы вдруг, как и в известной нам реальной истории к весне 42-го года худо-бедно склепали «тигр», в общем-то, против «тигра» ни Т-34, ни Т-34М не сыграют и смотреться будут довольно бледно. Но не забывайте при этом и то, что в войсках помимо них окажутся тысячи танков старых типов, которые для заматеревших, в смысле брони и пушки немецких танков окажутся кормом.

К-70 и К-60 были.

К-70 и К-60 имели более рациональное бронировании и с точки зрения поражаемости той ж основной на первые годы войны немецкой 37-миллиметровкой они имели больше шансов выжить за счет более толстого бронирования, более рациональных углов и главное, более низкого силуэта. По части выживаемости они были лучше танков вторых типов, хотя, конечно, это были мобилизационные танки, и до уровня Т-34 не дотягивали.

Немцы захватили в 41-м году много трофеев 34-к. Использовали они их в своей армии, где использовали и как?

В первую очередь, немцы достаточно ограниченно использовали Т-34, менее 400 танков за всю войну. Причины этому основные следующие: во-первых. Т-34, как мы помним, ходят на газойле. Немцы не пользуются газойлом, у них нету своей собственной системы снабжения газойла в дивизиях, первое. Второе, вражеский танк, захваченный – это, в первую очередь, необходимость, во-первых, обучить личный состав, во-вторых, обеспечить эксплуатацию. То есть обеспечить ему хотя бы текущий ремонт. Это необходимость захвата запчастей, тех самых, которые в дефиците даже у советской стороны. Либо это необходимость озаботить свои ремонтные средства разбором подбитых неприятельских частей на запчасти, то есть каннибализация машин. Но немецкие ремсредства и так, в общем-то, благодаря усилиям советских войск, от безделья отнюдь не страдали. Соответственно, использование немцами советских танков было достаточно ограничено. Не последнюю роль в этом сыграло и то, что с точки зрения немецкой школы танкостроения у Т-34 были крайне трудноустранимые недостатки, в первую очередь, слепота, глухота и теснота.

Что касается репрессированных кадров, здесь, на самом деле, довольно сложно высказать сколько-нибудь определенное суждение по такой причине. Во-первых, надо понимать, что к моменту разгула репрессий Красная армия не имела реального опыта применения крупных масс танков. То есть мы можем рассуждать только гипотетически. У краскумов, репрессированных в том числе, не было возможности хотя бы практически продемонстрировать свои таланты. То есть мы говорим чисто гипотетически, что да, наверное, может быть, данный конкретный командир, карьера которого трагически прервалась в 37-м году, он возможно, показал бы себя с лучшей стороны, первое. Второе: я многократно упоминал в ходе лекции обширную программу строительства танковых войск. К сожалению, именно обширная программа строительства танковых войск обозначала, что вне зависимости от наличия или отсутствия репрессий в 37 – 38 году, в 41-м Красная армия столкнулась бы с очень тяжелыми, очень сложнопреодолимыми проблемами. Мы в наших книгах приводим два числа для понимания. По состоянию на 38-й год в Красной армии числилось менее 100 тысяч человек в бронтанковых войсках. По табелю на 41-й год их полный штат должен был быть свыше 600 тысяч человек, в том числе около 100 тысяч офицеров. То есть условно говоря, каждый солдат, каждый рядовой 38-го года по штату получалось, к 41-му должен был быть офицером. Но надо понимать, что далеко не все из них должны были быть лейтенантами. В принципе, это очень сложная проблема количественного роста армии. В Советском союзе количественный рост армии не был обеспечен в должной мере подготовкой кадрового резерва. В итоге тот ж самый Сувениров приводит данные о количестве репрессированных офицеров, но и количестве офицерских должностей, из коих следует, если позволите, как практический пример, что, условно говоря, в 41-м году требовалось капитанов больше, чем теоретически существовало в 37 – 38-м лейтенантов и старших лейтенантов. То же самое для вышестоящих званий. Требовалось больше майоров, чем было капитанов. То есть мы никуда бы не ушли от форсированного производства в чины, то есть, можно сказать, без соответствующей выслуги лет, без соответствующего командного опыта, к сожалению, развертывание массовой армии в данном случае не оставляло иной возможности. Либо полностью на иных принципах строить армию, пытается построить маленькую высокопрофессиональную армию, как это делали англичане и с некоторыми оговорками немцы, либо, если мы развертываем массовую армию в стране, которая только-только завершила индустриализацию, это будет обозначать, что большая часть комсостава будет скакать через несколько ступеней карьерной лестницы и займет высокие позиции, которые не подкреплены их предшествующим командным опытом.

Я могу добавить еще несколько слов. Для начала можно сказать, что если не самые большие, то очень большие проблемы испытывались противотанковыми войсками именно на тактическом и оперативном уровне, где немцы переигрывали нас – это, скажем так, не уровень репрессированных командармов, это именно тот уровень, где должны были быть младшие лейтенанты, которых просто не успели обучить. Во-вторых, опять же, можно сказать, что у Советского Союза до Великой Отечественной не было серьезного опыта применения больших масс танковых войск, маневры не могли, в силу своей некоторой условности, дать этот нужный опыт. А если посмотреть, например, на Халкин-Гол и финскую, то мы видим там примерно те же болезни, которые и были в Великую Отечественную войны, то есть атака танков без пехоты, нескоординированность всех родов войск. Причем ряд этих замечаний опять же делался и ранее по итогам маневров, то есть это хронические болезни, которые не сильно зависят от степени репрессированности комсостава. К сожалению, это, видимо, общая проблема роста большой армии достаточно бедной, по тем меркам, страны, малого количества просто образованных людей.

Я опять же, если позволите, разовью несколько мысль моего соавтора. Сразу же возникает вопрос: а как с этим справились немцы, которые после Первой мировой войны были лишены сколько-нибудь современной армии. Ответ на этот вопрос будет примерно таков: что создатели рейхсвера армии Веймарской республики совершенно, можно сказать, непревзойденно талантливо использовали лазейку в тексте Версальского договора. Версальский договор оговаривал общую численность немецких вооруженных сил и численность офицерского корпуса – 100 тысяч и 4 тысячи соответственно. На численность унтер-офицерского состава не налагалось никаких ограничений. В итоге в рейхсвере в годы его расцвета, в 100-тысячном рейхсвере было свыше 60 тысяч унтер-офицеров, которые готовились по лейтенантским программам кайзеровской армии, как командиры взводов. Немцы ни минуты не скрывали, что готовят свою армию, как фюрер-хеер, армию командиров. Офицерский корпус будущей массовой армии. Что когда-нибудь Версальское ограничения будет преодолены и тогда останется просто вот этот вот готовый офицерский корпус насытить пушечным мясом и в некоторой степени его натаскать. В 33-м году у них появилась эта возможность. Итоги мы, собственно, мы, я имею в виду, в данном случае, как потомки. Наблюдали по всей Европе с 39-го по 41-й и в общем-то, только в Советском Союзе нашла коса на камень.

Можно опять же добавить, что в то время, как в Германии 100-тысячный рейхсвер, фактически, мог заниматься только учением, поскольку границы Германии были гарантированы, те границы, которые им оставили, были гарантированы Версальским договором и уже обрезаны по самое не могу, СССР примерно в те годы содержал армию в 500 тысяч человек, но содержал с огромным трудом, то есть средства регулярно недовыделялись и командиры всех уровней писали докладные про бедственное положение армии. При этом эта армия, действительно, была разбросана по всей территории Советского Союза, от Москвы до Китайских морей. И скажем так, заниматься обучением не всегда на это была возможность, не всегда на это выделялись деньги. По форме подготовки немцы нас превосходили очень сильно.

Как финальный комментарий, он встречается в оценках зарубежных военных историков. Незадолго перед началом Второй мировой войны выяснилось, что среднестатистический немецкий капитан провел больше времени на маневрах и полевых выходах, чем среднестатистический французский генерал. Почувствуйте разницу в годах выслуги между этими двумя званиями.

Раз уж была упомянута финская компания, то какие можно сказать успешно из нее были вынесены уроки к 41-му году? Были же наверное, такие хоть какие-то?

В первую очередь финская компания показала всю глубину и остроту стоящих перед Красной армией проблем. То есть именно после финской компании в Красной армии начался отход от условных кабинетных методов обучения в пользу полевой практики. Именно финская война своей жестокостью и неожиданной тяжестью для Советского Союза дала толчок к армейской реформе, которую связывают с именем наркома обороны Тимошенко. В основном, позитивные примеры оказываются такого глобального достаточно уровня. Если мы говорим о влиянии на строительство конкретно бронетанковых войск, то лишний раз было подтверждено, что танки противопульного бронирования на современном поле боя не имеют шансов на выживание. К сожалению, подтверждено опять же боевой практикой. Была подтверждена необходимость танков противоснарядного бронирования, была подтверждена крайняя желательность дизельного двигателя как двигателя негорючего. Но а вынесенные по опыту финской войны соображения по организационной реорганизации Красной армии меньше, чем за три месяца оказались перечеркнутыми немецкими успехами во Франции.

Я могу добавить еще, что одним из самых важных, на мой взгляд, выводов финской войны в отношении советских танковых войск было очередное, скажем так, обнаружение факта, что пехота за танками не идет. До этого советские танковые бригады были в основном чисто танковыми, то есть у них было много танков и минимум пехоты. Предполагалось, что пехота всегда будет под рукой, она будет взаимодействовать с танками. Финская очень четко проявила, что пехота, массовая пехота Красной армии с танками взаимодействовать не умеет. Соответственно, выходом из этой ситуации было сочтено создание мотопехоты, то есть своей танковой пехоты в танковых частях, которая будет ездить за танками и взаимодействовать с ними. К сожалению, особенно в начале 41-го это осуществить не удалось, по той простой причине, что за недостатком тех самых грузовиков мотопехота за танками не успевала. Ее и так было меньшее количество, чем в тех де немецких танковых дивизиях, а реально, вот например, в том же эпизоде про Немиров за танковым полком смогли послать только роту мотопехоты, которая была с легкостью остановлена огнем немецких пулеметов и минометов.

В общем, состояние советской мотопехоты перед войной хорошо описывается анекдотом: «Авиаподдержки не будет, летчик заболел».