Заслуженный "дирижёр" советского танкостроения

В создании такой сложной конструкции как танк заключён труд множества людей. Конструкторский коллектив можно сравнить с оркестром, в котором многое зависит от солиста, будь то гениальный пианист, скрипач или тенор. Но слаженная игра всего оркестра зависит от одного человека – дирижёра. Бывает, что дирижёр и сам является уникальным скрипачом – в советском танкостроении такой универсальностью обладал А.А. Морозов, создатель самого массового советского танка Т-54, который мог работать за кульманом, при этом управляя своим КБ. Котин же обладал, прежде всего, уникальными организаторскими способностями, благодаря которым раскрылись таланты его конструкторов – Шашмурина, Ермолаева, Троянова, Духова, Цейца, Москвина и многих других. Он и его коллеги внесли огромный вклад в Великую Победу, к концу войны опередив своих немецких оппонентов в создании тяжёлых танков и САУ

10 марта (по старому стилю – 26 февраля) 1908 года в городе Павлограде Екатеринославской губернии (ныне – Днепропетровская область Украины) в семье рабочего Якова Антоновича Котина родился пятый ребенок – мальчик, которого назвали Жозефом в честь его прадедушки со стороны матери Софьи Станиславовны. Предок мальчика, обрусевший поляк, ещё в начале XIX века, в период заселения степей нижнего Поднепровья, обосновался на окраине Павлограда на берегу реки Волчьей.

Из украинских степей в петербургские дворцы

В 1920 году в поисках лучшей жизни Котины перебрались в столицу Советской Украины город Харьков, где отец семейства довольно быстро нашёл работу на одном из многочисленных предприятий, а Жозеф пошёл в школу. В 1923 году пятнадцатилетний подросток начал помогать семье, устроившись учеником слесаря на котельно-механический завод «Труд». Уже через год он получал «взрослую» зарплату по тарифу слесаря пятого разряда, что в те времена было неплохим заработком. Но амбициозный юноша не желал останавливаться на достигнутом, ощущая в себе тягу к творческой работе. Увлечение стало давать первые результаты – в то время Жозеф самостоятельно сконструировал слесарные тиски, отличавшиеся оригинальным техническим решением, и даже получил на них патент.

Три года работы на заводе Котин совмещал с учёбой на вечернем рабочем факультете, а затем поступил на автомобильное отделение Харьковского технологического института (ныне – НТУ «Харьковский политехнический институт»), где смог проявить свои организаторские способности. Однокашник Котина Н.М. Клепацкий вспоминал: «…Где бы он ни появлялся, вокруг него собирались люди, он сыпал остротами, был неутомим на выдумки и постоянно что-нибудь изобретал и сочинял. Вскоре мы стали вместе работать в комитете комсомола института, и здесь я понял, что мой сверстник не только острослов, но и прекрасный организатор, энергичный и дисциплинированный работник, с необыкновенной ответственностью относящийся к порученному делу».

В августе 1929 года Ж.Я. Котина как отличника учёбы с третьего курса отправили в престижную ленинградскую Военно-техническую академию им. Ф.Э. Дзержинского. Как раз в этом году там сформировали бронетанковое отделение, через год ставшее факультетом механизации и моторизации РККА – Котин оказался в числе первых его курсантов. Лекции студентам читали представители высшего руководства страны и армии. Ж.Я. Котин вспоминал: «…я слушал выступления С.М. Кирова, К.Е. Ворошилова, В.К. Блюхера, М.Н. Тухачевского. Нам было прочитано немало интересных докладов и лекций по разным вопросам в самых различных областях знаний».

В академии для демонстрации курсантам и обучения собрали значительный танковый парк, состоящий, в основном, из трофейных или купленных за рубежом машин. Жили студенты в казарме на 300 коек, под которую отдали парадный зал бывшего Меншиковского дворца на Васильевском острове.

Вскоре Котина избрали секретарем комсомольской организации факультета, а в 1931 году он стал членом ВКП(б). В то время продвижение по партийной линии было надёжным залогом успешного карьерного роста. В.Н. Кашуба (однокашник Котина, позже ставший Героем Советского Союза и генерал-майором танковых войск) вспоминал о своём товарище: «Я, пожалуй, не встречал работника с такой целеустремленностью».

Но курсантская жизнь продлилась недолго, так как в 1931 году обучение закончилось. Темой дипломной работы будущего прославленного инженера стал проект колесно-гусеничного бронеавтомобиля, спроектированного на базе первого советского грузовика АМО-Ф-15 – Котин предлагал создать машину с комбинированным колесно-гусеничным движителем. Идеи, изложенные в дипломных проектах некоторых слушателей академии, заинтересовали высшее военное руководство. Командарм 1-го ранга М.Н. Тухачевский лично присутствовал при защите наиболее выдающихся работ, и одним из первых ему представили проект слушателя Котина. Защита прошла успешно – Жозеф Яковлевич получил высший бал и звание военного инженера танковых войск, а будущий маршал запомнил перспективного молодого специалиста.

«Академический» военный инженер

Так как академию Котин окончил по первому разряду, её руководство решило оставить его у себя, назначив на должность инженера в конструкторское бюро (далее – КБ), созданное при учебном заведении. Буквально за несколько месяцев Жозеф Яковлевич «дорос» до должности начальника проектно-конструкторского сектора академии и получил под своё начало коллектив из пятнадцати сотрудников. Конструкторы разрабатывали стендовое и лабораторное оборудование, тренажёры для обеспечения учебного процесса, а также занимались научно-исследовательской работой.

Через год после окончания Котиным академии её реорганизовали в несколько учебных заведений, в результате чего факультет механизации и моторизации стал московской Военной академией механизации и моторизации РККА имени И.В. Сталина (далее – ВАММ). Котин возглавил КБ научно-исследовательского отдела этого учреждения. Здесь он женился на своей избраннице, Анастасии Петровне Поклоновой, с которой познакомился ещё в Ленинграде, учась на факультете механизации и моторизации, на который Наталья (близкие почему-то называли девушку именно так) перевелась с химического отделения. Интересно, что в академию Поклонову зачислили по рекомендации дореволюционного друга её отца – старого луганского большевика К.Е. Ворошилова. Хотя в некоторых источниках можно встретить информацию о том, что Анастасия Петровна была приёмной дочерью легендарного советского маршала, это не соответствует действительности. Зато чистой правдой является тот факт, что А.П. Поклонова стала одной из первых советских женщин-танкистов, и позже, работая военной приёмщицей на бронетанковых заводах, нередко сама садилась за рычаги машин.

Начало 30-х годов ознаменовалось стремительным прогрессом, происходившим в советском танкостроении. Целенаправленное обучение тысяч молодых специалистов, создание новых предприятий и производственных мощностей, закупка иностранных образцов и технологий, привлечение в СССР немецких конструкторов – всё это начинало давать свои плоды. Первоначально на свет появлялись модели советских танков, полностью копировавшие конструкцию иностранных прототипов, но с каждой модернизацией становившиеся всё менее и менее с ними схожими. Создавались и полностью отечественные машины, лишь копировавшие зарубежные идеи компоновки, подсмотренные на рекламных показах или в технических журналах.

Танки на земле, в небесах и под водой

В 1932 году в ВАММ при участии Котина рассматривался полностью отечественный перспективный проект 80-тонного танка, вооружённого 152-мм пушкой и оснащённого двигателем мощностью 2000 л. с. (предполагалось установить 24-цилиндровый дизель), планетарной трансмиссией и гидропневматическими рессорами. В конце концов, от него отказались, а Жозефу Яковлевичу поручили разработку снегоочистителя, на который в феврале 1933 года он получил авторское свидетельство.

В 1935 году Котин начал работать над методами беспарашютного десантирования на воду плавающих танкеток Т-37А, что и послужило темой его диссертации. Вот что он вспоминал об этом: «…очень важно было определить весь диапазон возможностей танка как боевой машины. Мы много работали, например, с плавающими танками и даже пытались «научить» танк летать. Для этого танк Т-37 подвешивали к тяжелому бомбардировщику ТБ-3 и потом сбрасывали в воду».

В том же году в Киевском военном округе проводились масштабные манёвры, в которых участвовало 1040 танков. Одним из центральных событий этих учений, разворачивавшихся в поле зрения отечественных политических и военных деятелей, а также приглашённых зарубежных военных представителей, стала высадка авиадесанта в количестве 1200 человек с полным вооружением, в которое входили и три танка. Тяжёлые бомбардировщики ТБ-3 сбросили танкетки с внешних подвесок на водную гладь озера, после чего приземлились рядом на поле, высадили экипажи и заправили десантированную технику, которая уже через несколько минут пошла в условную атаку. Это стало первой официальной высадкой военной бронетехники с воздуха.

В этот же период КБ, в котором трудился Котин, работало над созданием оборудования для подводного вождения танка. Первые комплекты такого оборудования позволяли танку преодолевать по дну водные преграды глубиной 3 метра и протяжённостью 300-400 метров и устанавливались на Т-26, а позднее – на БТ-5.

Путь наверх по расчищенным тропам

Между тем, в советском танкостроении происходили процессы, кардинально изменившие жизни тысяч людей. Манёвры 1935 и 1936 годов выявили печальное состояние танковых сил РККА. Машины часто выходили из строя, и руководство страны желало как можно скорее изменить ситуацию к лучшему – в Европе назревала очередная мировая война, угрожавшая многомиллионными потерями, во избежание которых власти были готовы на любые меры вплоть до расстрелов.

В конце 1936 года начались репрессии среди руководителей и конструкторов передовых танковых предприятий СССР. Флагман тяжёлого машиностроения Ленинградский Кировский завод (далее – ЛКЗ) одним из первых ощутил на себе гнев властей. В ноябре 1936 года здесь арестовали главного конструктора танкового специального конструкторского бюро СКБ-2 О.М. Иванова. Вместо него в мае 1937 года на эту должность назначили Ж.Я. Котина. Часто утверждается, что к этому назначению приложил руку маршал Ворошилов. Так ли это на самом деле? Если учесть, что замом Котина вскоре стал его приёмный сын Пётр Климентьевич Ворошилов, то, скорее всего – да. Советскому танкостроению такое решение уже через несколько лет принесло неоспоримые дивиденды.

Семья Котиных поселилась в доме для специалистов недалеко от ЛКЗ на проспекте Стачек. По советским правилам муж и жена, занимавшие высокие должности, не могли работать на одном предприятии. В связи с этим Анастасия Петровна, после окончания ВАММ получившая звание военинженера 3-го ранга, устроилась работать на танковый завод №174 имени К.Е. Ворошилова.

Между тем, одним руководителем СКБ-2 репрессии на ЛКЗ не ограничились. 22 августа 1937 года лишили должности, а несколько позже – арестовали и расстреляли директора ЛКЗ М.Л. Тер-Асатурова. На его место назначили И.М. Зальцмана – молодого перспективного инженера, «выросшего» здесь же, на заводе. В результате арестов к 1939 году сменилась значительная часть администрации завода и его конструкторского корпуса.

Параллельно с судебными процессами шёл процесс творческий. ЛКЗ серийно выпускал трёхбашенный танк Т-28, конструкция которого постоянно совершенствовалась. Из-за ненадёжности этой машины, в основном, и пострадали предшественники Котина и его команды. Старшим инженером по Т-28 Жозеф Яковлевич назначил своего однокашника по ВАММ А.С. Ермолаева. Инженеры заменили 12 опорных катков танка, расположенных с одного борта в шести тележках, на 8 в четырёх тележках, провели расчёты ответственных узлов танка, которые, в случае обнаружения недостаточной прочности их конструкции, были усилены.

После доработки танка Т-28 конструкторы занялись новыми перспективными разработками. Котин «выбил» для СКБ-2 производственные мощности по созданию экспериментальных образцов и провёл разделение бюро на отделы, специализирующиеся на отдельных проектируемых узлах. Узкая специализация конструкторов резко подняла производительность их труда.

Рождение танка КВ

5 ноября 1937 года Автобронетанковое управление РККА (далее – АБТУ) утвердило параметры для нового тяжёлого танка, который должен был заменить Т-35. Создание трёхбашенной машины весом 50-60 тонн с броней в 45-75 мм, вооруженной одной 76-мм пушкой, двумя 45-мм пушками, двумя пулеметами ДК и шестью ДТ, планировали доверить Харьковскому паровозному заводу (далее – ХПЗ). Но репрессии сильно обескровили и деморализовали его конструкторский состав – КБ не справлялось даже с текущей работой по усовершенствованию конструкции серийного танка БТ-7 и созданию новых машин семейства БТ. В связи с этим в апреле 1938 года проект тяжёлого танка перенаправили одновременно на СКБ-2 и КБ завода №185 – из разработанных ими машин руководство страны планировало выбрать лучшую. Ход работ контролировал лично И.В. Сталин. Он же, пользуясь своей властью, поменял компоновку танка. Согласно рассказам самого Котина, на одном из совещаний Сталин снял с деревянного макета будущего танка одну из башен, произнеся: «Нечего делать из танка «Мюр и Мерилиз»! [Это выражение вождь употреблял, когда предлагалось что-то излишне усложнённое. «Мюр и Мерилиз» – дореволюционное название одного из московских универмагов – прим. автора] Сколько я снял?» Котин ответил: «Три тонны» – «Обратите их на усиление броневой защиты».

Новый танк получил индекс СМК. История возникновения танковых индексов котинского КБ ещё ждёт своего исследователя. Дело в том, что СМК расшифровывается как «Сергей Миронович Киров» – так звали первого секретаря Ленинградского обкома, погибшего в 1934 году при покушении. Некоторые источники утверждают, что на присвоении новым машинам инициалов партийных деятелей настаивали военные заказчики. В таком случае остаётся непонятным, почему конкурент СМК, созданный на заводе №185, назывался просто и буднично – «Т-100», а на ХПЗ танки получали индексы «БТ», «Т» и так далее. Очевидно, что такой «партийной сознательностью» в присвоении названий своим танкам почему-то отличался именно ЛКЗ. Автор считает, что эта инициатива исходила от руководства предприятия, и вопрос состоит лишь в том, от кого именно – Ж.Я. Котина или директора предприятия И.М. Зальцмана.

Параллельно с разработкой СМК СКБ-2 в инициативном порядке занялось разработкой однобашенного танка, вооружённого 76-мм пушкой. За счёт уменьшения конструкции машину решили сделать на два катка короче и увеличить уровень её забронированности –нарастить толщину бортов с 60 до 75 мм, и кормы – с 55 до 60 мм. Любопытно, что работы над этим проектом осуществляли выпускники ВАММ, проходившие в СКБ-2 преддипломную практику. Общее руководство работами осуществляли заместители Котина А.С. Ермолаев и Л.Е. Сычёв, а ведущим конструктором назначили Н.Л. Духова. После выполнения работ дипломники поехали обратно в Москву заканчивать обучение, чтобы потом вернуться в СКБ-2 уже специалистами, а на заводе закипела работа по реализации двух проектов в металле. Новый танк получил индекс КВ («Клим Ворошилов») – на сей раз конструкторы решили потрафить наркому обороны.

1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу, и началась Вторая мировая война (далее – ВМВ). Конструкторы, как могли, ускоряли процесс доработки новых танков, работая сверхурочно до девяти-десяти часов вечера. В конце сентября на полигоне в Кубинке провели масштабный показ танков в присутствии Сталина, Ворошилова, Жданова и других членов правительства, а также руководства АБТУ. Помимо СМК и КВ, в испытаниях принимали участие и экспериментальные разработки ХПЗ – танки А-20 и А-32 (машине с индексом «А-32» после небольшой доработки предстояло стать легендарной «тридцатьчетвёркой»). В то же время, конкурент СМК – танк Т-100 (прототип завода №185) закончить к сроку не успели, поэтому испытания прошли без него. Машины, разработанные СКБ-2, понравились руководству страны, но поскольку они ещё страдали некоторыми недоработками и не прошли полный цикл испытаний, было принято решение их «довести» и дождаться доработки Т-100, прежде чем принимать окончательное решение.

КВ и СМК в боях

30 ноября 1939 года началась Советско-финская война, и руководством АБТУ было принято решение испытать танки СМК, КВ и Т-100 в боевых условиях. Из них сформировали отдельную роту танков, экипажи которых набирались из испытателей заводов (при этом командирами машин назначили кадровых военных). Первый бой произошёл 17 декабря 1939 года в районе финского укрепрайона Хоттинен, и для танка СМК он оказался последним. Машина подорвалась на мине на нейтральной территории, и из-за её большого веса (55 тонн) провести эвакуацию не удалось. Огонь противника не приносил танку вреда, но сдвинуть его с места не получалось. В конце концов, танк СМК пришлось оставить, а его экипаж вывезти из-под огня на танке Т-100.

Существует любопытная полулегендарная история о том, что финским военным, пробравшимся на нейтральную территорию к СМК, вывезти его к себе также не удалось. Поэтому они демонтировали с советского танка крышку люка в качестве образца «русской» брони. Но как раз эта крышка была изготовлена не из броневой, а из обычной низкоуглеродистой стали (на заводе надеялись, что как только смежники поставят броневую крышку, установленный суррогат заменят ею). В результате временная деталь танка попала в руки немецких танковых конструкторов, которые поспешили сделать вывод о том, что у «советов» дела с металлургией совсем плохи, и они делают танки из сырой стали. Некоторые исследователи считают, что эта история – не более чем вымысел, так как никакого документального подтверждения вышеизложенным фактам им отыскать не удалось.

Как бы там ни было, танки успешно прошли боевые испытания. В марте 1940 года танк СМК вытащили с поля боя и отремонтировали, однако в серию решили запустить именно КВ. Его двигатель В-2К оказался наиболее надёжным, а сам танк имел наилучшую проходимость, наименьший вес, наибольший запас хода и самый высокий уровень забронированности.

Танк КВ: модельный ряд расширяется

Боевые действия показали, что Красной Армии не хватает хорошо забронированных тяжёлых танков поддержки, мощности орудий которых было бы достаточно для разрушения железобетонных укреплений противника. В январе 1940 года группа Ермолаева разработала тяжёлый танк КВ-2, на который установили практически без изменений 152-мм гаубицу образца 1938/40 гг. (М-10Т). Так как требовалось сохранить большие углы ведения огня для того, чтобы казённик не упирался в пол боевого отделения, башню сделали высокой и хорошо забронированной – толщина её лба достигла 75 мм (как и у корпуса), а орудийной маски – 110 мм. В результате этого машина потяжелела на 4,5 тонны, и её масса достигла 52 тонн. С появлением КВ-2 танку КВ задним числом присвоили индекс КВ-1, и в феврале 1940 года обе машины запустили в серийное производство. К началу Великой Отечественной войны (далее – ВОВ) ЛКЗ изготовил 386 единиц КВ-1 и 199 – КВ-2. 9 октября 1941 года за выдающиеся заслуги в организации серийного производства танков КВ на Кировском заводе Ж.Я. Котину вместе с И.М. Зальцманом вручили ордена Ленина и золотые медали «Серп и Молот» Героев Социалистического Труда.

Весной 1941 года советское руководство начало проявлять обеспокоенность, получив ложную информацию о том, что у немцев появились тяжёлые танки весом до 90 тонн, вооружённые 105-мм орудиями. 6 апреля 1941 года Зальцман и Котин получили распоряжение срочно разработать новые танки серии КВ (КВ-3, КВ-4 и КВ-5), для которых устанавливались жёсткие технические параметры и сроки выполнения работ.

КВ-3 (заводской индекс – «Объект 223») должен был отличаться от КВ-1 лучшим бронированием: лоб – 115-120 мм (вместо 75); борт – 90 мм (вместо 75); корма – 90 мм (вместо 60). Корпус танка удлинялся на один каток, появлялась коническая башня, лучше рикошетящая снаряды, а также 107-мм пушка, которую обязался разработать за 45 дней В.Г. Грабин – главный конструктор горьковского орудийного завода №92. Шасси танка и пушку изготовили вовремя, а с башней возникли проблемы. Для уменьшения себестоимости её производство пытались наладить с помощью мощного штамповочного пресса, но освоить этот процесс никак не удавалось. В результате в Горьком уже изготовили первую партию 107-мм орудий, а башни всё не было. В конце концов, она так и не была изготовлена, а произведённые пушки пошли на переплавку.

Вес танка КВ-4 («Объект 224»), который собирались вооружить двумя орудиями, планировался на уровне до 110 тонн, лобовое бронирование – 125-150 мм, калибры пушек – 107 и 45 мм. Котин объявил внутри СКБ-2 конкурс на лучший эскизный проект будущего танка, в результате чего получил более двадцати предложений. Лучшей признали разработку инженера Н.Ф. Шашмурина, возглавлявшего конструкторскую группу танковой ходовой части и подвески. Однако работы над машиной дальше эскизов не продвинулись, так как от неё отказались в пользу модели КВ-5.

Лобовое бронирование танка КВ-5 («Объект 225») в случае его реализации достигало бы чудовищных для того времени 170 мм, а вес машины превышал бы 100 тонн. В качестве основного вооружения предусматривалась всё та же 107-мм грабинская пушка. Работы над танком стартовали в июне 1941 года, но вскоре были прекращены в связи с началом войны.

Ещё раньше, чем над КВ-3, в СКБ-2 инициировали работы над прототипами Т-150 (КВ-150 или «Объект 150») с лобовым бронированием 90 мм и Т-220 (КВ-220 или «Объект 220») с толщиной лобовой брони 100 мм. Над последней машиной работала группа конструкторов под личным руководством Ж.Я. Котина. Когда немцы приблизились к Ленинграду, работы над всеми проектами прекратили, а готовые экземпляры решили использовать в обороне города. На шасси КВ-3 установили стандартную башню с КВ-1, отчего танк стали называть Т-220, так как он практически от него не отличался. Оба Т-220 и прототип Т-150 отправились на фронт и там погибли в боях.

Великая эвакуация

С первых же дней войны ЛКЗ стал подвергаться бомбардировкам. Немцы стремительно продвигались к «Северной столице», и уже в середине июля руководство страны подняло вопрос об эвакуации предприятия на Урал. Ещё в начале 1940 года, почти одновременно с запуском танков КВ в серию на площадях Челябинского тракторного завода (далее – ЧТЗ), там началось масштабное строительство танкосборочного цеха, в котором планировали развернуть сборку КВ-1, а спустя какое-то время – и КВ-3. Теперь на эту площадку эвакуировали ЛКЗ, и Челябинску предстояло стать основным производителем тяжёлых танков в СССР. В июле в Ленинграде начался демонтаж заводского оборудования и его эвакуация вместе с комплектующими, сырьём, семьями инженеров и высококвалифицированных рабочих.

Туда же, в Челябинск, вывозили Ижорский металлургический комбинат, производивший броню для КВ и других танков. В сентябре 1941 года из Харькова в Челябинск вывезли дизельный завод №75, изготавливавший силовые установки для тяжёлых и средних советских танков. Кроме того, на базу ЧТЗ эвакуировали ряд московских заводов, а также недавно созданный наркомат танковой промышленности (далее – НКТП), ВАММ и целый ряд других предприятий и организаций танковой направленности. В результате бывший тракторный завод превратился в самую крупную в истории мирового танкостроения производственную, конструкторскую и административную площадку, своеобразную «силиконовую долину» бронетанковой направленности, получившую негласное название – Танкоград. В связи с тем, что основные мощности и управленческие кадры прибыли в Челябинск с ЛКЗ, новое предприятие переименовали в Челябинский Кировский завод (далее – ЧКЗ). Его директором назначили И.М. Зальцмана, а во главе КБ поставили Ж.Я. Котина. Одновременно с этим оба недавних ленинградца стали заместителями наркома танковой промышленности – на этом посту Жозефа Яковлевича обязали координировать исследовательские и проектные работы на всех заводах наркомата.

В Челябинске конструкторы включились в работу по усовершенствованию КВ-1 и разработке его новых модификаций. Ещё в Ленинграде башню танка начали экранировать дополнительными 25-мм бронелистами (экранированные танки получили неофициальный индекс «КВ-1э»). Просвет между основной и дополнительной бронёй давал дополнительную защиту от кумулятивных снарядов (в то время их называли «бронепрожигающими»). Вскоре толщину лобовых деталей башен серийных КВ-1 просто увеличили до 100 мм.

Серия КВ: Творческие поиски

В ноябре-декабре 1941 года на базе танка КВ собрали экспериментальную САУ КВ-7 («Объект 227» – ведущий инженер Л.Е. Сычёв), в неподвижной рубке которой конструкторы разместили сразу три орудия: одну 76-мм танковую пушку Ф-34 и две 45-мм пушки 20-К. Испытания показали всю ошибочность многоорудийной компоновки – из-за смещения 45-мм пушек относительно оси самоходки при стрельбе машину немного разворачивало, в результате чего сбивалась наводка. Конструкторы попытались исправить положение, заменив три разнокалиберные пушки двумя одинаковыми 76-мм танковыми артсистемами ЗиС-5. Однако САУ не показала значительного превосходства над боевыми качествами КВ-1, и на вооружение её не приняли. Впрочем, проделанная работа оказалась ненапрасной, поскольку оказалась востребованной при создании самоходки СУ-152.

В это же время другая группа конструкторов, возглавляемая А.К. Малининым, работала над проектом огнемётного танка КВ-8 («Объект 228»). Огнемёт поршневого типа АТО-41 разместили в башне КВ-1 на месте спаренного пулемёта. Так как установка не вмещалась в орудийной маске вместе с 76-мм пушкой ЗиС-5, её заменили на 45-мм орудие 20-К. Танк запустили в серию, причём часть машин выпустили на шасси танка КВ-1с (этим огнемётным танкам присвоили индекс «КВ-8с»). Всего ЛКЗ выпустил 102 единицы КВ-8 обеих модификаций.

В декабре 1941 года Котин выделил отдельную группу инженеров, приступивших к работе над проектом тяжёлого танка КВ-9 («Объект 229»), вооруженного 122-мм гаубицей У-11 – танковым вариантом полевой гаубицы М-30. В феврале 1942 года изготовили первый прототип, отличавшийся от КВ-1 изменённой литой башней и увеличенным до 135 мм лобовым бронированием корпуса. Испытания орудия показали его надёжность и эффективность, но неизбежное увеличение массы плохо сказалось на ходовых качествах танка и безотказности работы его трансмиссии, которая и так вызывала массу замечаний. К лету 1942 года на заводе собрали второй экземпляр этого танка, но в серию машину так и не пустили.

Весной 1942 года из-за нареканий военных на слишком большую массу танка КВ-1 и его низкую скорость КБ Котина приступило к созданию его скоростной версии – КВ-1с. Так как от концентрированного огня новых 75-мм танковых и противотанковых пушек и 88-мм зенитных орудий даже 100-мм броня не спасала, было решено её утончить, чтобы облегчить всю конструкцию. Лобовые бронеплиты башни стали делать толщиной 82 мм, бортов и крыши – 40 мм, кормы – 75 мм. Башню изготавливали литой с округлыми формами, лучше рикошетящими снаряды противника. На ней установили командирскую башенку, заметно облегчавшую командиру танка наблюдение за полем боя. Заметным улучшением стала установка десятискоростной (восемь скоростей вперёд и две – назад) коробки перемены передач (далее – КПП), сконструированной Н.Ф. Шашмуриным и значительно повысившей надёжность машины. Всего ЛКЗ выпустил 1085 единиц КВ-1с.

«Экспериментальное царство» Жозефа Котина

В этот же период времени Котин «продавил» через наркомат организацию в Челябинске отдельного экспериментального завода, на котором могли бы собираться опытные образцы бронетанковой техники. Основой для его создания послужил опытный цех, существовавший на ЧТЗ ещё в его бытность гражданским предприятием и располагавший собственной кузницей, сталеплавильной печью, вагранкой, участком формовки и литья чугунных и стальных изделий, а также модельным цехом и лабораторией. Жозефа Яковлевича в его решении поддержал нарком НКТП В.А. Малышев – в марте 1942 года он подписал указ о создании Опытного завода №100 по совершенствованию конструкций тяжелых танков. Оставаясь главным конструктором Танкограда, Котин возглавил этот завод и создал при нем отдельное КБ, главным конструктором которого назначил своего однокашника А.С. Ермолаева, а его заместителем – Н.М. Синева. Нумерация проектов, разрабатываемых опытным заводом, по-прежнему начиналась с №200.

Первыми проектами, к работе над которыми приступили конструкторы нового завода, помимо КВ-1с и КВ-9, стала разработка нового огнемётного танка КВ-12 («Объект 232», руководитель проекта – С.В. Федоренко). Переделке в огнемётную версию подвергся неучтённый КВ-1 первых серий, имевший массу дефектов корпуса и башни. По своим характеристикам КВ-12 незначительно превосходил КВ-8, поэтому, чтобы не терять темп серийного производства тяжёлых танков, запускать новую версию огнемётной машины в серию не стали.

Первой крупной самостоятельной работой Опытного завода №100 стала разработка на базе шасси КВ-1 экспериментального среднего танка КВ-13 («Объект 233»). Руководителем проекта назначили конструктора Н.В. Цейца, который еще незадолго до этого работал в Танкограде, находясь под арестом (в 1942 году его освободили). Конструкторы завода №100 уменьшили размеры нового танка, в результате чего количество опорных катков в его ходовой сократилось до пяти. Такое решение было вызвано нареканиями на постоянные поломки трансмиссии танка и КПП. Цейц решил, что уменьшение нагрузки на трансмиссию (то есть, снижение веса танка) будет лучшим залогом её надёжной работы. Фактически, проектируемая машина должна была соединить в себе подвижность Т-34 и уровень забронированности КВ-1. Ширина КВ-13 уменьшилась с 3320 до 2800 мм, высота – с 2710 до 2500 мм, при этом длина корпуса почти не менялась. Однако летние испытания показали, что необходимой надёжности танк не приобрёл, а вскоре, 19 июля 1942 года, Н.В. Цейц скоропостижно скончался.

Работы над КВ-13 возобновились осенью 1942 года, когда ведущим конструктором проекта Котин назначил Н.Ф. Шашмурина. К концу 1942 года работа зашла в тупик, так как испытания 11 и 12 сентября 1942 года обстрелом из трофейной 88-мм зенитной пушки показали, что забронированность машины при заданном весе в 30 тонн не позволяет броне держать удар этой артсистемы. Требовалось увеличить толщину брони до 120 мм, а это означало, что масса конструкции значительно превысит заданные рамки. Между тем, ситуация в негласном противостоянии немецкой и советской танкостроительных школ кардинально изменилась.

Советский ответ немецким «тиграм»

В 1941 году броню КВ-1 могли пробить только 88-мм немецкие зенитки и крупнокалиберная артиллерия, которой у противника было мало. В то же время, все без исключения танковые орудия немецких танков и САУ перед бронёй КВ-1 просто пасовали. В 1942 году немцы несколько исправили положение, вооружив свои Pz.Kpfw.IV новыми длинноствольными 75-мм пушками KwK 40 L/43, а противотанковые подразделения – 75-мм орудиями Pak 40, но танки КВ-1 и КВ-1с всё ещё оставались грозным противником. Положение кардинально изменилось в конце 1942 года, когда на фронте появились первые немецкие танки Pz.Kpfw.VI «Тигр», вооружённые 88-мм танковыми пушками KwK 36 L/56. В декабре 1942 года советские войска захватили под Ленинградом первый экземпляр нового немецкого танка – его бронирование оказалось непробиваемым для 76-мм пушек КВ-1 и Т-34 на дистанциях свыше 500 м, в то время как пушки «тигров» пробивали броню советских танков на расстояниях свыше километра. Эта ситуация не на шутку обеспокоила советское руководство.

Нарком танковой промышленности (в июле 1942 года им стал И.М. Зальцман), Ж.Я. Котин и ряд других должностных лиц были приглашены на специальное совещание, проводившееся в Государственном Комитете Обороны (далее – ГКО). Сталин потребовал от советских танкостроителей немедленного адекватного ответа немецкому вызову, и конструкторы прекрасно понимали, чем для них чревато невыполнение этого крайне важного поручения.

Работы по конструированию КВ-13 активизировались – на увеличенном погоне диаметром 1540 мм установили башню с толщиной брони 90-110 мм, а толщину лобовой брони увеличили до 120 мм. Масса танка выросла до 38 тонн. 24 февраля 1943 года ЧКЗ и заводу №100 НКТП (Опытный завод к тому времени переименовали) приказом ГКО предписывалось на базе КВ-13 создать новый танк ИС («Иосиф Сталин»). Первый прототип ИС («Объект 233») получил 76-мм пушку Ф-34М, а на второй («Объект 234») установили башню от КВ-9 со 122-мм орудием У-11. Испытания показали, что шасси новых танков получились надёжными, но орудия военных не устраивали – 76-мм пушка уже показала свою беспомощность перед бронёй «тигров», а 122-мм орудие У-11 обладало плохой прицельной точностью и могло пробить бортовую броню Pz.Kpfw.VI только с дистанции 200 метров. Приняв всё это во внимание, от идеи запуска обеих машин в серию отказались.

Кроме всего прочего, в 1942 году Ж.Я. Котин принял участие в создании 152-мм САУ СУ-152 («Объект 236»). Его разработка была выбрана конкурсной комиссией как проект, требовавший минимальных переделок шасси КВ-1 и 152-мм орудия (первоначально в документах машина указывалась под индексами «КВ-14» или «СУ-14»). 19 января 1943 года на ЧКЗ приступили к созданию первого прототипа этой самоходки, в качестве базы для которой выбрали шасси танка КВ-1с. Уже 24 января СУ-152 своим ходом отправилась на Чебаркульский полигон, а 9 февраля 1943 года её приняли на вооружение.

Между тем, группа Шашмурина продолжала работу над танками ИС. Вместо 76-мм орудия ЗиС-5 и 122-мм У-11 в башню танка решили установить 85-мм танковую пушку. В борьбу за создание новой танковой артсистемы включились КБ конструктора В.Г. Грабина, которое к тому времени переехало из Горького в подмосковный городок Калинин, а также КБ свердловского завода №9 под руководством Ф.Ф. Петрова. Грабинцы создали более компактное, чем у конкурентов, орудие С-31, однако разработка уральского коллектива (85-мм орудие Д-5Т) отличалась малой массой и небольшой длиной отката, а потому победила.

Однако оказалось, что установить новое орудие в башню танка при имевшемся диаметре погона в 1535 мм невозможно. Конструкторам пришлось переделать трёхместную башню ИС, увеличив погон до 1800 мм в диаметре (ширину корпуса также пришлось увеличить). В результате этого масса танка выросла до 44 тонн, и в конструкцию ходовой части пришлось вернуть шестой опорной каток. Новая машина получила индекс разработки «Объект 237», и к июлю 1943 года на заводе изготовили два её прототипа под индексом ИС-85: №1 – с 85-мм пушкой С-31 конструкции Грабина; №2 – с 85-мм пушкой Д-5Т. На опытном предприятии собрали ещё две экспериментальные машины: КВ-85Г («Объект 238») с 85-мм пушкой С-31, установленной в существующей башне от КВ-1с; и КВ-85 («Объект 239») с башней ИС-85 и пушкой Д-5Т. Проведя испытания, на вооружение приняли сразу два прототипа: КВ-85 и ИС №2 с 85-мм пушкой Д-5Т. В документах ИС первоначально обозначали как ИС-85, а позже – как ИС-1. Выпуск КВ-85 являлся временной мерой до перевода Танкограда на производство ИСов.

4 сентября 1943 года постановлением ГКО, которым принимался на вооружение ИС-1, завод Котина обязывали разработать 122-мм вариант ИС и 152-мм САУ ИСУ-152, которая вместо шасси танка КВ теперь должна была использовать более удачную базу ИС-1. Новый тяжёлый танк начали серийно выпускать на ЧКЗ в октябре 1943 года, успев произвести 107 единиц, когда в январе 1944 года его сменил ИС-2 («Объект 240»), вооружённый 122-мм орудием Д-25Т раздельного заряжания (разработкой завода №9).

В январе 1944 года в ходе переориентации производства на новую машину завод сумел выпустить 127 танков ИС (из них 40 единиц – ИС-1), в феврале – уже 150, в марте – 275. В апреле, когда на ЧКЗ полностью прекратили выпуск Т-34 и впервые в практике мирового танкостроения перешли на конвейерное производство тяжёлых танков, было произведено 350 ИС-2. Для сравнения, в течение этого же месяца промышленность Третьего Рейха смогла дать фронту всего 104 тяжёлых танка PzKpfw. VI «Тигр», и это число стало максимальным месячным выпуском «тигров» за всю историю их производства. Непрерывно наращивая темпы и переведя сборку тяжёлых танков на конвейер, к концу 1944 года Кировский завод выпустил 5197 танков, из них 2250 – ИС-2. В январе-феврале 1944 года танки ИС-2 приняли участие в Корсунь-Шевченковской операции. Когда Ж.Я. Котин посетил после её окончания 5-ю гвардейскую танковую армию генерала П.А. Ротмистрова, чтобы на месте ознакомиться с результатами работы челябинских танков, тот показал конструктору трофейный секретный приказ гитлеровского командования, которым войскам предписывалось «избегать встречных боев с танками ИС и стрелять по ним только из засад и укрытий». Это было лучшим подтверждением эффективности машины, созданной командой завода №100. В июле 1944 года Ж.Я. Котину было присвоено звание генерал-лейтенанта инженерно-технической службы.

Работу над ИСУ-152 («Объект 241», ведущий конструктор – Г.Н. Москвин) на заводе №100 начали ещё в июне 1943 года, когда стало ясно, что танки ИС вскоре полностью заменят КВ на производстве. Самоходку первоначально называли ИС-152, а в ИСУ она превратилась осенью. В октябре на заводе изготовили первый прототип, 6 ноября началось освоение её серийного производства, в декабре СУ-152 и ИСУ-152 ещё производились на ЧКЗ одновременно, а в январе 1944 года новая модель САУ полностью заместила предыдущую.

Параллельно со 152-мм САУ на шасси танка ИС конструкторы завода №100 создавали её 122-мм версию – ИСУ-122 («Объект 242»). Фактически она представляла собой корпус САУ ИСУ-152, в который из-за нехватки 152-мм гаубиц начали устанавливать «зависшие» на складах пушки А-19С. Поршневой затвор пушки не обеспечивал достаточной скорострельности, поэтому рубку самоходки переработали под установку 122-м пушки Д-25Т. В результате этого появилась САУ ИСУ-122С, скорострельность которой возросла с 1,5-2,5 до 3-4 выстрелов в минуту.

Танк ИС-3: Конкурентный компромисс

Когда челябинские конструкторы лихорадочно ликвидировали разрыв, образовавшийся между достижениями немецкой и советской конструкторских школ, значительные изменения произошли в руководстве НКТП и ЧКЗ. С 14 июля 1942 по 28 июня 1943 года вместо В.А. Малышева должность Народного комиссара танковой промышленности СССР занимал И.М. Зальцман. Сталин назначил Зальцмана на эту должность, надеясь, что он сможет выполнить установленный для НКТП план производства танков. Однако Зальцману это не удалось, и Сталин восстановил в должности Малышева, а Исаака Моисеевича уволил со всех постов, оставив за ним только кресло директора ЧКЗ.

Ж.Я. Котин также лишился постов заместителя наркома НКТП и главного конструктора ЛКЗ (на последний вместо него 26 июня 1943 года назначили конструктора Н.Л. Духова – одного из создателей танка КВ-1). Жозеф Яковлевич оставался директором завода №100 и теперь мог сконцентрироваться на руководстве этим предприятием. Предполагалось, что СКБ-2 ЧКЗ под руководством Н.Л. Духова будет осуществлять конструкторское сопровождение уже выпускавшихся на предприятии серийных машин, но в конце 1943 года оно даёт старт разработке «Объекта 701», позже вылившегося в создание серийного тяжёлого танка ИС-4. Изобретательский азарт и жажда творчества овладели умами челябинских конструкторов – им хотелось максимально реализовать возможность воплотить в жизнь свой созидательный потенциал.

Анализ боевых повреждений ИС-2, проведённый после их участия в Корсунь-Шевченковской операции, показал, что литые лобовые листы корпусов новых тяжёлых танков пробиваются бронебойными снарядами 88-мм пушек «тигров» с дистанции 1000-1200 м, а 75-мм снарядами «пантер» – с дистанции 900-1000 м. Уже в апреле 1944 года заводу №100 поручили разработать новый танк ИС-3, который «тиграм» был бы не по зубам. Аналогичное задание получило и СКБ-2 ЧКЗ, в результате чего недавние коллеги-конструкторы оказались конкурентами. Сложностей добавлял и тот факт, что многие инженеры завода №100 работали в том же здании, что и подчинённые Н.Л. Духова.

Ведущим инженером проекта Котин назначил создателя ИСУ-152 Г.Н. Москвина. Под его руководством конструкторы создали уникальный корпус танка, получивший от них название «нос с горбинкой», но оставшийся в истории известным как «щучий нос». Особенностью разработки специалистов СКБ-2 стала приплюснутая башня полусферической формы, которая вскоре надолго станет «фирменным» отличием танков, сделанных в СССР.

Испытания прототипов, проведённые в конце 1944 года, привели к решению, озвученному 16 декабря 1944 года – проекту присваивался индекс СКБ-2 «Объект 703». Танк получал корытообразную форму днища и «щучий нос» разработки конструкторов завода №100, а также полусферическую башню, спроектированную «кировцами». Таким образом, ИС-3 приобрёл свой окончательный внешний вид, а Котин потерпел первое поражение в конкурсах проектов, в которых он принимал участие.

Закат эпохи советских тяжёлых танков

Параллельно с ИС-3 летом-осенью 1944 года на заводе №100 велись работы над танком ИС-6 с электромеханической трансмиссией (далее – ЭМТ). Ещё в 1942 году Котин выделил группу конструкторов, которая пыталась совместно с эвакуированными в Челябинск специалистами московского завода «Динамо» реализовать подобный проект на шасси танка КВ-1. В октябре 1944 года совместно со свердловским заводом «Уралмаш» завод №100 собрал первый ИС-6 «Объект 252», без ЭМТ, но с ходовой и корпусом, сильно отличавшимися от ИС-2. Диаметр опорных катков танка увеличили до 750 мм, в связи с чем от поддерживающих роликов отказались. Кроме того, была повышена забронированность лобовой проекции машины. В ноябре был готов и экземпляр ИС-6 с ЭМТ («Объект 253»), однако последующие испытания показали, что новая трансмиссия ненадёжна, неоправданно дорога и утяжеляет танк, а корпус ИС-6 оказался не таким прочным, как у «Объекта 701» (будущего ИС-4). Проект завода, управляемого Котиным, снова проиграл, но это отнюдь не означало, что труды его конструкторов оказались напрасными.

В 1945 году закончилась Великая Отечественная, а затем и Вторая мировая война. Жизнь в стране начала постепенно возвращаться в мирное русло, и работникам ЛКЗ пришло время вернуться в Ленинград. Весной 1946 года практически весь конструкторский состав завода №100 возвратился в «Северную столицу». На новом месте закипела работа по созданию новых машин, призванных заменить ИС-3 и ИС-4, в процессе эксплуатации которых проявилась масса недочётов и недоработок. Филиал завода №100 в Ленинграде в 1949 году был реорганизован во Всесоюзный научно-исследовательский институт ВНИИ-100, директором которого стал Котин. Имея статус всесоюзного, институт получил полномочия выдавать рекомендации в масштабах всей танковой отрасли.

Летом 1945 года конструкторская группа Н.Ф. Шашмурина (вернувшаяся в Ленинград на год раньше Котина) продолжила работу над новым тяжёлым танком ИС-7 («Объект 260»), разработка которого началась ещё в конце 1944 года в Челябинске под общим руководством Ж.Я. Котина. 150-мм бронированный корпус этого монстра выдерживал обстрел снарядами даже собственной 130-мм пушкой. Однако вес танка в 68 тонн оказался слишком велик, и поэтому дальше создания шести прототипов его разработка не продвинулась.

В конце 1948 года военные заказчики вернулись к идее создания танка ИС-5. Ещё в 1944 году Котин сформулировал и предложил ГКО концепцию нового тяжёлого танка, не содержавшую новаторских идей – в ней просто сконцентрировались конструкторские наработки, которые накопили проектанты КБ завода №100 НКТП. Теперь же, когда стало ясно, что в частях ВС СССР танки ИС-3 и ИС-4 необходимо заменять, об этой концепции вспомнили. 18 февраля 1949 года новый проект под названием «Объект 730» доверили разрабатывать ЧКЗ, танку присвоили индекс ИС-8, при этом главным конструктором назначили Ж.Я. Котина, а ведущим конструктором – А.С. Ермолаева. По причине того, что ещё не все конструкторы ЛКЗ успели вернуться домой из эвакуации, всю стендовую отработку узлов и механизмов проводили в Ленинграде, а разработку документации возложили на объединенную конструкторскую бригаду, находившуюся в Челябинске.

Бронирование новой машины планировали создать менее мощным, чем у ИС-7 – толщина лобовых деталей корпуса и бортов башни должна была достигать 120 мм против 150, зато лоб башни сделали толще – 250 мм против 210. Чертежи нового танка подготовили к апрелю 1949 года, и в том же году ЧКЗ изготовил установочную партию из десяти машин. Дальнейшие испытания выявили массу недочётов в конструкции танка, и его «доводка» затянулась до конца 1953 года. К этому времени умер Сталин, в связи с чем индекс машины изменили на Т-10 (число 10 означало, что это десятый тяжёлый танк, принятый на вооружение Советской Армией). Эта машина стала последним массовым тяжёлым танком Вооружённых сил СССР – всего, по разным данным, было произведено от 2500 до 8000 единиц.

От плавающего танка до мирной техники

Последним серийным танком, созданием которого руководил Ж.Я. Котин, стал плавающий ПТ-76 («Объект 740»). Его разработка велась в СКБ-2 ЧКЗ и ВНИИ-100 параллельно с проектированием и отладкой Т-10. Постоянное преодоление водных преград частями Красной Армии на заключительном этапе войны и большие потери при форсировании Днепра выявили потребность в обеспечении войск надёжной плавающей бронетехникой. К 1943 году многочисленные плавающие танки, изготовленные советской промышленностью в довоенный период (Т-37А и Т-40) были утеряны, а быстро разработать новую плавающую модель и освоить её серийное производство без ущерба для выпуска другой техники заводы во время войны не могли. К вопросу вернулись в послевоенное время, однако модели, разработанные в ОКБ инженерных войск под руководством А.Ф. Кравцова, военных заказчиков не устраивали (танк Р-39 разработки КБ завода №112 «Красное Сормово» затонул на испытаниях, а БТР Р-40 того же завода – не продемонстрировал необходимых характеристик).

15 августа 1949 года двум конструкторским группам в Челябинске и Ленинграде доверили задачу проектирования нового плавающего танка. Между подчинёнными Котину инженерами возник спор, какой движитель выбрать для перемещения будущей машины по воде. Л.С. Троянов отстаивал идею с откидными винтами, и в этом его поддерживал Котин. В то же время, Н.Ф. Шашмурин категорически настаивал на установке водомётных движителей. Через голову своего непосредственного начальника он обратился к министру транспортного машиностроения В.А. Малышеву и сумел убедить его в своей правоте. В конце концов, принципиальный конструктор оказался прав, и в 1951 году Вооружённые силы СССР получили уникальный плавающий танк. Впоследствии ПТ-76 поставлялся во множество стран мира, став участником многих локальных конфликтов и войн второй половины ХХ века.

В 1952 году группа Шашмурина под общим руководством Котина на шасси ПТ-76 создала плавающий бронетранспортёр «Объект 750», позднее получивший войсковой индекс БТР-50.

Параллельно с проектированием военной техники КБ Котина работало и над созданием продукции гражданского назначения. К 1948 году для нужд лесной промышленности в Ленинграде был разработан трелёвочный трактор КТ-12, к 1957 году – антарктический вездеход «Пингвин», к 1964 году – знаменитый колёсный трактор «Кировец» (К-700). 28 июля 1966 года главный конструктор Кировского завода Ж.Я. Котин был награжден третьим орденом Трудового Красного Знамени.

Одновременно с конструкторской работой Котин занялся преподаванием, к чему давно стремился. В 1948 году он стал заведующим кафедрой Ленинградского политехнического института имени М.И. Калинина, где ему присвоили звание профессора. В 1968 году Ж.Я. Котину пришлось покинуть и кафедру, и ЛКЗ, и Ленинград – он стал заместителем министра оборонной промышленности СССР и перебрался в Москву. Здесь 21 октября 1979 года прославленный конструктор окончил свой земной путь.

После распада СССР стало «модным» извлекать на поверхность множество неприглядных фактов, имевших место в стране во времена правления Сталина. Эта тенденция не обошла стороной и историю советского танкостроения – под сомнение ставились заслуги многих известных конструкторов. Досталось и Ж.Я. Котину – его обвинили в малой причастности к созданию танков, заслуги в конструировании которых ранее приписывались, в основном, ему. Однако нельзя не отметить, что в создании такой сложной конструкции как танк заключён труд множества людей. Конструкторский коллектив можно сравнить с оркестром, в котором многое зависит от солиста, будь то гениальный пианист, скрипач или тенор. Но слаженная игра всего оркестра зависит от одного человека – дирижёра. Бывает, что дирижёр и сам является уникальным скрипачом – в советском танкостроении такой универсальностью обладал А.А. Морозов, создатель самого массового советского танка Т-54, который мог работать за кульманом, при этом управляя своим КБ. Котин же обладал, прежде всего, уникальными организаторскими способностями, благодаря которым раскрылись таланты его конструкторов – Шашмурина, Ермолаева, Троянова, Духова, Цейца, Москвина и многих других. Он и его коллеги внесли огромный вклад в Великую Победу, к концу войны опередив своих немецких оппонентов в создании тяжёлых танков и САУ. Поэтому нет никаких сомнений в том, что Жозеф Яковлевич Котин имеет полное право считаться одним из создателей танков КВ, ИС, Т-10, ПТ-76, самоходок ИСУ и других уникальных машин.