Учитель русской армии

Михаил Драгомиров стал самым ярким и известным русским военным теоретиком XIX века, героем Русско-турецкой войны 1877–1878 годов и, может быть, самой колоритной личностью в истории русской армии. К 185-летней годовщине со дня его рождения предлагаем вспомнить его жизненный путь.

Нельзя сказать, что сейчас, спустя почти два столетия после своего рождения, генерал Михаил Иванович Драгомиров оказался совершенно забытым. О нем вспоминают как о герое Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, военном мыслителе и персонаже анекдотов. Кто не слышал анекдота о том, как Драгомиров, забыв поздравить царя с именинами, отослал ему телеграмму: «Третий день пьем за здоровье Вашего Величества»?

Начало карьеры

Действительно, Михаил Драгомиров обладал ярким темпераментом, живым умом, был склонен к парадоксам и остротам, имея, как он сам любил подчеркивать, «типично хохлацкий» характер. Отцом будущего генерала был отставной майор и небогатый помещик, владевший хутором близ Конотопа – именно там и родился Михаил 8 ноября 1830 года.

Чтобы подготовиться к карьере офицера, молодой Драгомиров отправляется в Петербург и поступает в Дворянский полк. В 1849 году он получает первый офицерский чин – уже в это время в юноше заметили большой талант, начитанность, трудолюбие и волю. Свое военное образование Драгомиров завершил в Военной Академии (с 1855 года – Николаевская Академия Генерального Штаба), став вторым выпускником в ее истории, удостоенным медали за успехи в учебе. Образование довершила поездка в 1858–1859 годах во Францию для наблюдения за французскими военными учреждениями и подготовки к должности профессора в родной академии.

Что мы знаем о молодости капитана Драгомирова? Очень немногое. Судя по всему, он много читал и общался с выдающимися людьми своего времени, не ограничиваясь лишь военной тематикой. Несомненно, Драгомиров стал одним из самых эрудированных и разносторонне развитых военных своего поколения. Один из его знакомых вспоминал, что в юности Драгомиров был «гегелист, герценист, атеист и политический либерал». В этом мало удивительного, если вспомнить о том, что для молодежи 1850–60-х годов, испытавшей горькое разочарование от поражения России в Крымской войне, были характерны радикально-демократические взгляды.

В 1861 году император Александр II отменил крепостное право, в том же году военным министром стал либерально настроенный генерал-адъютант Д. А. Милютин. В России началась эпоха реформ и технических преобразований. Железные дороги, телеграф, нарезное оружие, всеобщая воинская повинность – все это производило подлинный переворот в военном деле. Теперь от военных теоретиков требовалось осмысление происходящих перемен, и Драгомиров включился в эту работу. В 1860-е годы он пишет военно-теоретические статьи, участвует в переработке уставов, преподает в Академии Генерального Штаба.

Однако в 1869 году Драгомирову пришлось проститься с кафедрой. К сожалению, мы не знаем всех подробностей этой истории, но по отрывочным сведениям можно предположить, что талантливый профессор стал жертвой интриг против военного министра. Консерваторы в окружении Александра II стремились показать, что военные реформы Милютина расшатывают устои Российской империи. В конце 1868 года в Медико-хирургической Академии, подведомственной военному министерству, начались беспорядки, было признано необходимым взять военно-учебные заведения под более жесткий контроль, и Драгомирова перевели в штаб Киевского военного округа.

Слушатели академии устроили полуопальному Драгомирову пышные проводы – в те годы он был очень популярен у молодежи. С. Д. Шереметев с иронией вспоминал одного поклонника профессора:

«Гусарский офицер читал лекцию о взглядах Генерального штаба, о Драгомирове, тогда еще полковнике, и развивал свою мысль на тему значения «bayonette intelligente» (букв. «умный штык» – прим. автора) говорил о поднятии уровня образования посредством армии — словом, проповедовал Милютинскую систему… Кто бы узнал в этом гусаре будущего прославленного Скобелева?»

После 1869 года работы Драгомирова долго не публиковались – причиной этому стала немилость, в которой он пребывал. Однако в 1872 году он снова стал желанным автором для военных журналов и даже вошел в состав императорской свиты – видимо, Александр II сменил гнев на милость. Так или иначе, труды Драгомирова снова начали публиковать, а ему самому присвоили звание генерал-адъютанта. В 1874 году он получил под командование 14-ю пехотную дивизию.

Взгляды

Тут необходимо сделать паузу в повествовании и остановиться на военно-теоретических взглядах Драгомирова. Стоит заметить, что многими современными историками они рассматриваются слишком упрощенно. В основе взглядов Драгомирова на военное дело лежат его философские представления. В духе своего времени он полагал, что в мире идет непрерывная борьба двух начал – Разума и Воли. На войне разум говорит человеку: «Спрячься! Убеги!» – таков закон самосохранения. Однако солдат должен идти вперед, рисковать жизнью и, если нужно, быть готовым погибнуть – с помощью воли он воспитывает в себе способность к самопожертвованию, противоположную самосохранению. Таким образом, войска надо воспитывать так, чтобы всеми силами поддерживать в них этот дух самопожертвования и подавлять инстинкт самосохранения.

Появление более точного, дальнобойного и скорострельного оружия усиливало потребность в продуманной системе подготовки войск. В 1870-е годы именно Драгомиров разрабатывает систему занятий, которая постепенно внедряется в русскую армию. В частности, с его подачи начали проводиться занятия с применением боевых патронов – войска становились обстрелянными в буквальном смысле этого слова. Помимо этого, артиллерия на учениях стала вести огонь через головы пехоты, а кавалерия – проходить сквозь ее ряды, чтобы приучить всадников к атаке и отучить пехотинцев бояться кавалерии.

Драгомиров полагал, что на войне главным фактором является человек, и никакие технические усовершенствования этого не изменят. Для генерала штык был своеобразным символом готовности солдата жертвовать собою, идти вперед и навязать противнику свою волю. Драгомиров считал опасными разговоры о том, что штыковые атаки отошли в прошлое и теперь на поле боя безраздельно властвует огонь, что противник может поднять такой шквал пуль, который сделает невозможными любые попытки подняться в атаку.

Поскольку в статьях Драгомирова большое внимание уделялось штыковому бою, у многих военных теоретиков ХХ века возникал соблазн объявить его взгляды устаревшими. Часто можно услышать, что он недооценивал значение огня в современном бою. Едва ли это справедливо – в своих статьях Драгомиров неизменно повторял: «Пуля и штык не исключают, но дополняют друг друга; первая прокладывает дорогу второму, и упускать из вида ту, либо другой одинаково нерационально, и рано или поздно, но неминуемо ведет к катастрофам». Кроме того, генерал отлично понимал необходимость укрывать войска от вражеского огня за складками местности и проводить огневую подготовку перед атакой. Едва ли не все военные теоретики второй половины XIX века осознавали проблемы, которые создало более совершенное стрелковое вооружение. Помимо них, существовал и другой вопрос, ставший особенно актуальным во время боев под Плевной в 1877–1878 годах – как заставить солдата пойти вперед, несмотря на шквал пуль, и выбить неприятеля с хорошо укрепленной позиции? Как выразился британский полковник Ф. Н. Мод, можно учить солдат, «либо как умирать, либо как избежать смерти; если [ты учишь] последнему, то ничто тебе не поможет, и умнее будет вообще не вступать в войну». Рецепт Драгомирова совпадал со взглядами большинства теоретиков того времени – надо делать упор на боевой дух.

Учитель армии

14-я пехотная дивизия, подготовленная Драгомировым, блестяще проявила себя в ходе войны с Турцией. 15 июня 1877 года генерал со своей дивизией искусно осуществил операцию по переправе через Дунай в районе Систова и начал военные действия против войск султана. Затем дивизия укрепила свою репутацию боями на Шипке, в которых Драгомиров получил тяжелую рану в колено. Генерал стал одним из героев той войны, и слава о нем распространилась по всей России.

После войны, заняв пост начальника Николаевской Академии Генерального Штаба, Драгомиров подготавливает кадры штабных офицеров для армии. Многие военные историки считают, что при нем Академия переживала свои лучшие времена благодаря яркому составу ее профессуры и славе ее начальника. Генерал пользовался большой популярностью не только среди военных, но и в обществе – даже в его революционных кругах. Так, арестованный слушатель Академии поручик Н. М. Рогачев признавался на допросе, что члены подпольной организации предполагали в случае свержения монархии предоставить пост временного военного диктатора именно Драгомирову. Хотя начальник Николаевской Академии Генерального Штаба и генерал-адъютант императора Александра III не мог иметь ничего общего с революционерами, многие считали Драгомирова опасным вольнодумцем.

К счастью, признание Рогачева не имело последствий для карьеры генерала. Кадеты и юнкера изучали тактику по драгомировскому учебнику, офицеры осваивали штабную науку под его руководством, и даже наследник, будущий Николай II, прослушал несколько лекций маститого профессора. Слава Драгомирова перешагнула пределы России, и в 1880-е годы он стал едва ли не первым русским военным теоретиком, которого переводили и читали на Западе.

В 1889 году Драгомиров получил под свое командование войска Киевского военного округа, которые, в случае большой европейской войны, должны были сразиться с австро-венгерской армией. В то же время, Драгомиров не оставлял научной работы – пережив почти всех героев Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, к началу ХХ века он стал главным военным авторитетом в России.

Под руководством Драгомирова Киевский военный округ превратился в настоящий «военный университет», в котором работали многие видные деятели будущей Первой мировой войны. Так, правой рукой командующего был генерал В. А. Сухомлинов, а генерал-квартирмейстером служил генерал Н. В. Рузский. Первый впоследствии станет военным министром, а второй – командующим фронтами в годы Первой мировой войны. В штабе округа в разное время служили зять Драгомирова А. И. Лукомский, С. А. Ронжин и Ю. Н. Данилов. Все они выйдут на первые роли в 1914–1917 годах, как и два сына Драгомирова – Абрам и Владимир.

В 1903 году старый генерал ушел в отставку, чтобы мирно дожить свой век на родном хуторе, однако в следующем году началась Русско-японская война, которая омрачила последние годы его жизни. Драгомиров открыто выступил против своего старого недруга генерала А. Н. Куропаткина (главнокомандующего русской армии в Маньчжурии) и после неудач последнего получил вызов в Петербург. Следуя в столицу, 75-летний отставной генерал был уверен, что станет новым главнокомандующим, однако Николай II в свойственной ему манере изменил свое решение, и Драгомирову осталось лишь принять участие в утверждении на этом посту генерала от инфантерии Н. П. Линевича. Вернувшись домой после столь бесславной командировки, старый генерал слег и 15 октября 1905 года скончался. Некрологи о нем печатались рядом с текстом Манифеста 17 октября о даровании свобод и созыве Государственной Думы – прежняя Россия уходила в прошлое вместе с одним из своих самых ярких и неординарных сыновей.

Наследие генерала Драгомирова

Михаил Иванович Драгомиров стал редким военным теоретиком, получившим возможность на практике реализовать свои идеи, а война 1877–1878 годов показала, что его методы подготовки дают блестящие результаты. Основные положения его теории – акцент на нравственный элемент, культ воли и штыка – были близки и понятны военным конца XIX-начала ХХ века. В определенной степени, теоретики того поколения видели в этом противоядие против опасных, с их точки зрения, тенденций в обществе – развития материализма, морального и физического упадка наций, разлагающего влияния пацифизма и социализма, отстранения дворянства от ведущей роли в обществе и т. д.

Логика Драгомирова была проста – если военная техника сделала шаг вперед, то такой же шаг в своем развитии должен сделать и человек. С помощью материальных средств можно воевать, но выигрывать войны позволяют именно моральные силы. Возможно, эти взгляды частично оправдывали техническую отсталость России и могли кого-то спровоцировать на необдуманные атаки, менее всего подходя для реалий Первой мировой войны. Однако трудно отказать Драгомирову в логике и последовательности. Любопытно, что после 1945 года в советской военной среде появился интерес к идеям царского генерала. М. И. Калинин в работе «О моральном облике нашего народа» цитировал Драгомирова и даже писал о том, что Великая Отечественная война подтвердила его правоту. Известно, что идеи Драгомирова высоко ценил и маршал А. М. Василевский, который поспособствовал изданию нескольких его произведений в СССР.

Непростой характер Драгомирова, его полемический стиль и насмешливый тон его статей привели к тому, что он имел множество врагов. Кроме того, после его смерти в 1905 году на первые роли в русской армии вышло молодое поколение военных теоретиков, часто строивших свой авторитет на критике старого. Яркий тому пример – генерал-майор Е. И. Мартынов, enfant terrible русской военной мысли, не получивший в свое время кафедру в Николаевской Академии Генерального Штаба. Его книга «Из печального опыта Русско-японской войны» во многом сформировала образ Драгомирова как бездумного врага любой технической новинки, коим он не был. Этот вопрос мы уже разбирали в одной из наших статей.

Так или иначе, точка в дискуссиях о теоретическом наследии Драгомирова не поставлена до сих пор. Бесспорно лишь то, что прочесть работы Драгомирова и понять их – значит лучше понять русскую армию накануне Первой мировой войны.

---

Список источников:

1. Бескровный Л.Г. М.И. Драгомиров // Драгомиров М.И. Избранные труды. М., 1956
2. Василевский А.М. Дело всей жизни. Книга 1. М. 1988.
3. Венюков М. И. Из воспоминаний М.И. Венюкова. Книга 1: 1832–1867. Амстердам. 1895.
4. Витте С.Ю. Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. Т.1. Кн.1–2. СПб., 2003
5. Драке Л. Наброски из прошлого. Отрывочные воспоминания 1868–1874 годов // Военно-исторический сборник. 1912. №1.
6. Деникин А.И. Путь русского офицера. М. 2014.
7. Драгомиров М.И. Сборник оригинальных и переводных статей М. Драгомирова. Т.1–2. СПб., 1881.
8. Калинин М. О моральном облике нашего народа. Л., 1945.
9. Лукомский А.С. Очерки моей жизни. Воспоминания. М.2012.
10. Мартынов Е.И. Из печального опыта Русско-японской войны. СПб., 1906.
11. РГВИА ф. 320 оп. 1. д. 36–39.
12. Echevarria, A.J. After Clausewitz: German Military Thinkers Before the Great War (Univ. Press of Kansas, 2000).