«На Шипке всё спокойно»

Балканский хребет рассекает Болгарию на две части – Северную и Забалканскую. Связь между ними поддерживается через несколько перевалов, из которых самым удобным считается Шипкинский. В наши дни по этому перевалу на высоте более тысячи метров над уровнем моря проходит извилистая трасса Е-85, над которой возвышается огромный памятник, напоминающий шахматную ладью. Именно здесь развернулось одно из самых ярких и трагических действий Русско-турецкой войны 1877–1878 годов – кровавые бои за Шипку.

В начале войны русское командование планировало переправиться через Дунай и как можно быстрее перенести боевые действия в Забалканскую Болгарию, чтобы поставить под угрозу Адрианополь и Константинополь. Шипкинскому перевалу в этих планах уделялось особое внимание – через него победоносная русская армия должна была пройти, чтобы ударить в сердце Османской империи. Переправа через Дунай 15 июня 1877 года прошла на удивление легко. Стало ясно, что турки не успели подготовиться к обороне, и надо «ковать железо, пока оно горячо».

Рейд генерала Гурко

Перевалы на Балканах представляли собой вторую естественную преграду на пути русских войск, и к ним устремился передовой отряд под командованием генерал-адъютанта И. В. Гурко в надежде захватить их до того, как турки успеют опомниться. Отряд, состоявший из 30 эскадронов и сотен и 10 ½ батальонов пехоты при поддержке артиллерии, 25 июня почти без боя захватил Тырново – древнюю болгарскую столицу и ключ к перевалам с северной стороны.

На Шипке оказались войска неприятеля, но соседний Хаинкиойский перевал был не занят. По нему Гурко прошёл в Забалканскую Болгарию и спустился в долину реки Тунджа, которая лежит прямо за хребтом. Увидев русские войска, мирные болгары не могли поверить своему счастью – никто не ожидал, что русские вторгнутся так глубоко на территорию Османской империи. В Константинополе же настроение было близко к панике. Отряд Гурко прервал телеграфное сообщение и движение по железной дороге и, оказавшись в тылу турецкого отряда, заставил его оставить Шипкинский перевал. Отряд Гурко действовал быстро и дерзко, снабжаясь за счёт местного населения и провианта, отбитого у неприятеля. Русская кавалерия спешивалась для огневого боя, великолепную подготовку продемонстрировала 4-я стрелковая «железная» бригада генерал-майора А. И. Цвецинского. Благодаря их усилиям ворота в сердце Османской империи оказались в руках русских войск.

Однако на этом счастливый и лёгкий этап войны для русского командования закончился. 8 и 18 июля русские войска дважды неудачно штурмовали укрепления Плевны. Поскольку Плевна располагалась всего в двух переходах от Систова, где находились мосты через Дунай, не могло быть и речи о переходе Балкан без ликвидации этой угрозы. Зловещим предзнаменованием будущего кровопролития стало зрелище, которое открылось солдатам Гурко, когда они поднялись на оставленный турками Шипкинский перевал – перед палаткой турецкого командира возвышалась пирамида из голов русских солдат. Турки придерживались старинных восточных воинских традиций и отрезали головы у трупов своих врагов.

В это время морем из Черногории перебрасывалась армия Сулеймана-паши, которая вскоре показалась перед небольшим отрядом Гурко. Поскольку силы были явно неравными, русским пришлось спешно отходить обратно на северный склон. Отступая, все в отряде понимали, что болгарское население, радостно встречавшее русских, оставляется на произвол судьбы. Месть со стороны турок не заставила себя ждать – по болгарским сведениям, в Ески-Загре они убили 20 000 мирных жителей.

Оборона Столетова

Теперь русским нужно было во что бы то ни стало удержать за собой перевалы, пока не будет покончено с Плевной. Эта задача выпала на долю ветерана Кавказской войны генерал-лейтенанта Ф. Ф. Радецкого. Этому скромному по природе человеку, которого некоторые современники сравнивали с блаженным, предстояло стать одним из главных героев Шипкинской эпопеи. Под его командованием находилось около 50 000 солдат, которыми надо было прикрыть фронт в 120 км. Намерения противника оставались неясными, поэтому многое зависело от резерва Радецкого – 14-й пехотной дивизии под командованием генерал-адъютанта М. И. Драгомирова, стоявшей в Тырнове и готовой выдвинуться к угрожаемому направлению.

7 августа войска Сулеймана-паши показались перед русскими позициями на Шипке. Турецкий командующий выстроил все свои 60 таборов (турецкий табор примерно соответствовал батальону, 60 таборов – около 30 000 человек) в длинную линию, будто желая запугать небольшой отряд генерал-майора Н. Г. Столетова, состоявший из 36-го пехотного Орловского полка и пяти дружин болгарского ополчения. Если бы к перевалу в тот же день не подоспел выбившийся из сил 35-й Брянский полк, то защитников Шипки можно было бы считать обречёнными.

Шансы на успех у русских оставались благодаря позиции, которую занимали орловцы, брянцы и болгары. Дорога по перевалу шла мимо горы Святого Николая, которая была труднодоступна с фронта. Гора легко простреливалась с окружающих высот, но забраться на неё было весьма непросто. 9 августа турки впервые попытались это сделать, окружив гору полукольцом и приступив к сооружению батарей на соседних вершинах. Затем густые колонны турок ринулись на вершину. Русские и болгары отчаянно отбивались, пуская в ход штыки и даже камни. Действия турецких войск затрудняло и то, что подходы к горе были заминированы русскими сапёрами. Взрыв, устроенный ими, получился преждевременным и не нанёс противнику потерь, но надолго отбил у него желание наступать в этом направлении. Начальник сапёров генерал-лейтенант В. Д. Кренке одним из первых доложил Радецкому о положении на Шипке:

«Как очевидец, передаю Вам, что положение Шипкинского перевала отчаянное; хотя атаки отбиты, но турки более и более развёртываются на окрестных высотах, на волах подняли туда артиллерию, а ружейный огонь так силён, что нет ни одного уголка на всей обороняемой позиции, где бы можно было укрыться от выстрелов. Брянский полк, не бывший в деле, потерял 22 чел[овека] ранеными. Большой недостаток теперь в артиллеристах. Спасти Шипку может быстрая помощь – такая, которая дозволила бы атаковать турок, чтобы выйти из пассивного положения»

Положение защитников Шипки было критическим и усугублялось отсутствием снабжения – агенты товарищества «Горвиц, Грегер, Коган и Ко», занимавшегося поставками в армию продовольствия, бежали с перевала при первых слухах о приближении турок. 9, 10, 11 и 12 августа солдаты не получали горячей пищи, довольствуясь сухарями. Быстро подошли к концу и перевязочные средства, а к 11 августа уже приходилось экономить патроны. Однако самым главным дефицитом для русских была вода – стояла сорокаградусная жара, а воду из горных источников можно было брать только по ночам с большим риском для жизни.

Турки устраивали засады не только у источников, но и на протяжении всего шоссе, шедшего из Габрова, откуда ждали спасительных резервов. Дорога простреливалась, а один из её участков получил название «райской долины», потому что всякий, остановившийся там, отправлялся к праотцам. Только 9 августа на дороге к Габрову было ранено и убито 40 человек. Никто не мог понять, откуда ведётся огонь, так как не было видно даже порохового дыма. 16 августа русским удалось разгадать эту тайну – случайно была найдена пещера, из которой вела огонь группа турок. Все они были переколоты штыками.

Прибытие Радецкого

Перехват инициативы турками вызвал вспышки панических настроений среди русского командования – более того, один такой случай чуть было не погубил Шипкинский отряд. В начале августа генерал-майор И. Е. Борейша, прикрывавший спуск с Еленинского перевала недалеко от Шипки, донёс, что его отряд был оттеснён крупными силами турок. Это было как раз то, чего опасался Радецкий, – Сулейман-паша начал обходить Шипку по соседним перевалам. К угрожаемому участку срочно выдвинулся резерв, однако вскоре выяснилось, что Борейша принял за «крупные силы» небольшой отряд башибузуков.

Ошибка Борейши частично объясняется двумя причинами. Во-первых, после неудач под Плевной командование впало в уныние и ждало удара от турок со всех сторон. В такой атмосфере кому-нибудь должны были «померещиться» крупные силы турок. Во-вторых, почти все были уверены, что турки нанесут удар по Тырнову либо со стороны Ловчи (с запада), либо со стороны Осман-Базара (с востока), а Сулейман-паша поддержит этот удар обходным движением по одному из перевалов. До сих пор не ясно, почему турецкие военачальники не предприняли ничего подобного. То ли некомпетентность противника, то ли соперничество между турецкими генералами сыграло на руку русским, и Сулейман-паша продолжал без поддержки биться о скалы Шипки.

Однако русскому командованию пришлось дорого заплатить за фантазии о вражеском наступлении. Парируя мнимую угрозу, резерв Радецкого 8 августа совершил переход из Тырнова к Елене (40 верст), 9 августа – обратно (ещё 40 верст), 10 августа – из Тырнова к Габрову (42 версты) и 11 августа – из Габрова на Шипку, где как раз требовалась его помощь. По сорокаградусной жаре солдаты прошли примерно 140 верст за четыре дня, потеряли массу времени и несколько человек умершими от солнечного удара, но всё-таки успели выручить шипкинцев. Полки 14-й дивизии побратались с орловцами и брянцами ещё перед войной, а потом при форсировании Дуная, поэтому никто не хотел оставаться с обозами, отдых в Габрове был сокращен до минимума, а последние версты авангард отряда проделал на лошадях за спинами у казаков. Подкрепление прибыло в самый критический момент – вечером 11 августа, когда люди Столетова уже три дня дрались в почти полном окружении без воды и горячей пищи. Вместе с подкреплениями защитникам Шипки подвезли и вожделенную воду.

Утром 12 августа на Шипку стала прибывать основная часть 14-й дивизии вместе с генералом Драгомировым. Вместе с группой офицеров Драгомиров поднялся на вершину одной из гор, чтобы осмотреть с неё позицию, и почти сразу турецкая пуля пробила колено генерала. Раненный той же пулей капитан Мальцев – первый русский, ступивший на турецкий берег Дуная – на следующий день скончался. Через несколько часов такой же шальной пулей был убит пивший чай генерал В. Ф. Дерожинский, который стал первым русским генералом, погибшим в Русско-турецкую войну 1877–1878 годов. Можно себе представить, насколько опасно было просто находиться в тылу Шипкинской позиции в те августовские дни.

К счастью для защитников Шипки, турки выдохлись – их потери достигали 6000 человек. Русские и болгары потеряли в августовских боях 3640 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, то есть почти четверть всех сил на перевале. Можно было предположить, что худшее позади, но в последние дни августа на Шипку пришла страшная весть – третий штурм Плевны окончился безрезультатно. Это означало, что Шипкинская эпопея кончится нескоро.

Шипкинское сидение

В Балканских горах наступила осень, а вместе с ней пришли дожди и холода. Бои затихли, и стороны занялись укреплением оборонительных сооружений. История донесла до нас рассказ о Шипке унтер-офицера 54-го Минского полка Федора Миняйлы. В его памяти отложились не столько бои, сколько тяжёлый труд – солдаты копали и выносили землю, разгребали снег, носили дрова и воду, строили укрепления. Воспоминания унтер-офицера напоминают народные былины:

«Там было нам пленение вавилонское; там сидели мы и вздыхали по отечестве своём; там плакали мы, пели и вспоминали о дорогой каждому родине…»

Русско-турецкая война 1877–1878 годов оказалась не такой лёгкой прогулкой, как казалось в её начале, а тем, кто попал на Шипку осенью-зимой 1877 года, пришлось тяжелее всего. В начале сентября обе стороны подтянули к Шипке мортиры для ведения навесного огня. Артиллеристам пришлось учиться вести огонь с закрытых позиций, не видя своей цели. 5 сентября турки предприняли дерзкую атаку на Орлиное гнездо, которую вела специально подготовленная штурмовая группа, применявшая ручные гранаты. Одним словом, ситуация на Шипке изрядно походила на реалии Первой мировой войны.

Некоторые из русских офицеров хорошо помнили оборону Севастополя, поэтому напрашивались сравнения, и они были не в пользу Шипки. В 1854–1855 годах защитники Севастополя имели блиндажи, полностью защищённые от огня, на Шипке же не было ни одного места, где можно было бы чувствовать себя в безопасности. Люди жили в шалашах, не защищавших ни от дождя, ни от турецкого огня. Если во время обороны Севастополя боевые подразделения сменялись (один день часть занимала позиции, второй день – стояла в резерве, третий – находилась в городе), то у шипкинцев никаких смен не было, поскольку позиции приходилось защищать всеми имевшимися силами. Однообразные дни и хмурая погода усиливали тоску, а турецкие обстрелы расшатывали нервы защитников Шипки. Характерен отрывок из дневника командира Подольского полка полковника М. Л. Духонина:

«Каждый из нас уже настолько обстрелян, что впечатление от гранат и свиста пуль переносится в траншеях довольно спокойно и многие дошли до полного пренебрежения опасностью… […] Но совсем иначе ощущается в тех же открытых траншеях действие навесного огня и разрыва бомб – полёт их виден, и ждёшь решения. Не легко это томительное ожидание, а за ним – удушье, треск оглушительный, от которого звон в ушах и потрясение нервов. Осколки при разлёте шипят, и нелегко выносится этот смертоносный гул. Чугунный и свинцовый дождь, относительно говоря, бьёт или задевает единицы, а нервы портит всем. Конечно, со временем свыкнемся и с бомбами, но пока от них очень достаётся»

Командиры начали заказывать тёплые вещи для солдат, но уже 26 сентября появились первые случаи обморожения. В октябре в Минском полку был достигнут пик заболеваемости за всю кампанию – 515 случаев, то есть, в полку болел почти каждый шестой. Наконец, в ноябре в горах наступили настоящие морозы. К тому времени измученный Орловский полк был сменён частями 24-й пехотной дивизии генерал-адъютанта К. И. Гершельмана, но 19 декабря эту дивизию пришлось спустить с Шипки, поскольку она почти вся перемёрзла. Хотя обморожения редко бывали смертельными, они приводили к тяжёлым увечьям. Небоевые потери у Гершельмана составляли более 50% штатной численности дивизии. Ко второй половине декабря мороз в горах достиг такой силы, что башлыки отламывались кусками, а масло застывало в винтовках.

Переход через Балканы

28 ноября пала Плевна, и, по всем канонам военного дела, кампания 1877 года должна была на этом закончиться. Решение предпринять форсирование заснеженных Балканских гор зимой стало неожиданностью даже для многих военачальников русской армии. Генерал-майор М. Д. Скобелев был одним из немногих, кто демонстрировал уверенность в успехе. В районе Шипки переход должен был состояться тремя колоннами по соседним перевалам, левую из которых вёл сам Скобелев, центральную – Ф. Ф. Радецкий, а правую – князь Н. И. Святополк-Мирский. Спустившись с перевалов, колонны должны были одновременно ударить по туркам с трёх сторон. Расчёт русского командования состоял, прежде всего, во внезапности удара. Единовременный удар был намечен на 27 декабря, а его целью был укреплённый лагерь Шейново, где турки зимовали, не подозревая о намерениях русских.

Основная проблема Шипко-Шейновской операции заключалась в почти полном отсутствии связи между колоннами, двигавшимися по параллельным перевалам. Расстояния, которые требовалось преодолеть колоннам, не были одинаковыми, а трудности перехода вряд ли поддавались прогнозированию. В колонне Скобелева путь протаптывали уральские казаки с конями в поводу, за ними шли сапёры, разгребавшие снег, и лишь затем двигалась основная масса войск. В некоторых местах снежные стены по сторонам пути полностью скрывали людей, и со стороны виднелись лишь казачьи пики. Хотя путь скобелевской колонны был значительно короче, чем у Святополк-Мирского, она не успела спуститься с перевала к назначенному сроку.

Настало 27 декабря 1877 года – день, бросивший тень на репутацию «Белого генерала». В соответствии с планом, князь Святополк-Мирский начал атаку турецкого лагеря, рассчитывая на помощь остальных колонн. Закипел кровопролитный бой, в котором обе стороны активно орудовали штыками. Мирский потерял 1800 человек и вечером доложил Радецкому: «Атаковал, никто не помог. Продовольствия нет, патронов нет, приходится отступать. Выручайте». Части Скобелева в это время только спускались с перевала и сосредотачивались рядом с Шейновом. Сначала «Белый генерал» доложил, что поддержит атаку в любом случае, но потом передумал. Ординарец Скобелева хорунжий П. А. Дукмасов, отчаянный сорвиголова, ни в чём не отстававший от своего начальника, проделал 16-часовой конный марш, преодолев Иметлийский и затем Шипкинский перевалы, чтобы донести Радецкому эту весть.

Итак, русским пришлось ждать следующего дня, который начался с атаки турок на потрёпанную колонну Святополк-Мирского. Радецкому достаточно было повернуть голову налево, чтобы с высот Шипки увидеть тяжёлое положение войск князя, и повернуть голову направо, чтобы увидеть, что Скобелев по-прежнему не атакует. Прождав до полудня, Радецкий двинул с гор шипкинцев, предназначавшихся для демонстративных действий, и только после этого Скобелев, наконец, начал атаку с развёрнутыми знаменами и музыкой. Около трети музыкантов Скобелева пало в этой атаке – редкий пример столь высоких потерь в составе полковых оркестров. К 15:00 всё было кончено. Турки сложили оружие, и путь к Константинополю был свободен.

Почему Скобелев не атаковал так долго? На этот счёт высказывали разные предположения, вплоть до его личных счетов со Святополк-Мирским. Скорее всего, у Скобелева действительно оставались под рукой лишь ничтожные силы, так как его колонна только спускалась с гор. Встав перед непростым выбором – придерживаясь буквы плана, повести рискованную атаку, или подождать и действовать наверняка – Скобелев решил перестраховаться. Всю тяжесть боя под Шейновом вынесли части под командованием Святополк-Мирского и Радецкого, но удар «Белого генерала» оказался для турок роковым. Именно он пленил турецкое командование и оказался героем дня. После войны Радецкий прямо говорил Скобелеву: «Вы пришли к шапочному разбору, лавры пожинать».

Всей этой неприятной ситуации можно было избежать, если бы была налажена связь между колоннами – неудивительно, что многие участники боя сетовали на отсутствие телеграфа. Если в ходе Авлияр-Аладжинской операции на Кавказском фронте благодаря телеграфу удалось добиться идеально синхронного удара по турецким позициям с фронта и тыла, то на Балканах этим средством пренебрегли. Кроме того, погода позволяла русским использовать гелиографы, но они пылились где-то на складах за Дунаем.

У Шипкинской эпопеи печальный эпилог. В августовских боях русские и болгары потеряли 3640 человек, потери в завершающем Шипко-Шейновском сражении составили около 5000 человек, а между этими боями потери составили около 10 000 человек. Несмотря ни на что, война привела русскую армию к стенам Константинополя. В честь победы в войне приказали устроить парад, однако вид полков, участвовавших в шипкинских боях, был настолько плачевным, что их пришлось отвести назад, за спины других солдат. Среди героев Шипки ходила присказка: «На парад назади, а как дело – впереди».

---

Список источников:

1. Верещагин В. В. Воспоминания художника. Переход через Балканы. Скобелев. 1877–1878 гг. // Русская старина. 1889. №3.
2. Газенкампф М. А. Мой дневник. 1877–1878 гг. СПб., 1908.
3. Драгомирова С. А. Радецкий, Скобелев, Драгомиров // Исторический вестник. 1915. №2.
4. Духонина Е. В. Мирная деятельность на войне. М. 1894.
5. Золотарев В. А. Противоборство империй: война 1877–1878 гг. Апофеоз восточного кризиса. М., 2005.
6. Кренке В. Д. Шипка в 1877 г. Отрывок из воспоминаний ген.-лейт. В. Д. Кренке // Исторический вестник. 1883. №1.
7. Материалы для истории Шипки. СПб. 1880.
8. Милютин Д. А. Дневник. 1876–1878. М., 2009.
9. Нагловский Д. С. Действия передового отряда генерала Гурко в 1877 году // Военный сборник. 1900. №7.
10. Рассказ солдата Федора Миняйло о войне 1877–1878 гг. // Русская старина. 1883. №12.
11. Сборник материалов по Русско-турецкой войне 1877–1878 гг…. Вып. 10.
12. Соболев Л. Н. Последний бой за Шипку // Русская старина. 1889. №5.
13. Greene F.V. Sketches of Army Life in Russia. NY. 1880.