Больше, чем поэт: как воевал Денис Давыдов

«Для нас, русских, партизанская война всегда будет крайне необходима и полезна», – писал Денис Давыдов. Самый знаменитый гусар России пытался убедить современников в том, что именно он разработал методы партизанской войны, впервые применил их комплексно и стал лучшим партизаном Отечественной войны 1812 года. Можно ли этому верить? Какими были боевой путь прославленного поэта и его роль в русском партизанском движении 1812 года?

«Рождён для службы царской»

Денису Давыдову на роду было написано стать военным. Его отец был сподвижником Суворова, Николай Раевский и Алексей Ермолов приходились ему родственниками, а детство он провёл в имении Бородино, рядом с которым в 1812 году разыграется главная битва Отечественной войны. Родившись в 1784 году, Денис Давыдов с детства впитывал воинский дух и готовился стать офицером.

Однако на пути юного Давыдова оказалось немало препятствий, главными из которых были его бедность и вольнодумие. В 1801 году он вступил в ряды престижного Кавалергардского полка, но с трудом мог поддерживать расточительный образ жизни столичного офицера. Помимо этого, начальство невзлюбило молодого корнета за сатирические стихи, в которых юноша высмеивал влиятельных лиц. По этим двум причинам Давыдов не задержался в Петербурге и был переведён с глаз долой в Белорусский гусарский полк, квартировавший в Звенигородке Киевской губернии. С тех пор репутация вольнодумца тянулась за ним до конца жизни.

Перипетии с переводом на новое место службы помешали молодому офицеру принять участие в Аустерлицкой кампании 1805 года, в которой отличились его бывшие однополчане-кавалергарды. Только в 1807 году ему представился случай понюхать пороху. Благодаря поддержке влиятельных лиц при дворе Давыдов сумел получить место адъютанта при генерал-лейтенанте Петре Багратионе. Во время боевых действий против французов порывистый адъютант стал инициатором нескольких стычек с противником – скорее курьёзных, чем успешных. Настоящей школой партизана для Давыдова стала шведская кампания 1808 года, во время которой он попал в отряд полковника Якова Кульнева – прославленного гусара, которого сам Наполеон называл лучшим русским кавалерийским начальником. У Кульнева Давыдов проходил «курс аванпостной службы»: занимался разведкой, пикетами, разъездами, авангардными сшибками. В лесистой Финляндии и шведам, и русским приходилось действовать малыми отрядами и воевать по-партизански. Осваивая премудрости партизанской войны на практике, Давыдов превращался в опытного кавалерийского начальника.

«Война, которой я был создатель»

Денис Давыдов пытался всех убедить в том, что именно он разработал методы партизанской войны, предложил её использовать и был лучшим партизаном русской армии. Однако все эти утверждения, скорее всего, неверны. Небольшой экскурс в историю партизанской войны поможет лучше понять место Давыдова в теории и практике партизанских действий.

В XVIII–XIX веках под словом «партизаны» понимали профессиональных военных, участвовавших в так называемой «малой войне» – стычках, налётах на обозы, разведке и так далее. Первыми методы «малой войны» начали применять австрийцы и русские. Среди подданных Габсбургов и Романовых было немало людей, привыкших вести войну «не по-европейски». В первом случае речь шла о венграх, румынах, сербах и хорватах, а во втором – о казаках. В ходе Первой Силезской войны 1740–1742 годов прусскому королю Фридриху Великому доставили немало хлопот неуловимые венгерские гусары и хорватские пандуры, хозяйничавшие в его тылах. Великие державы поспешили скопировать эту австрийскую находку. В атмосфере зарождавшейся философии Просвещения с её симпатиями к образу noble savage (благородного дикаря) быть гусаром стало весьма привлекательной участью, и сыны лучших европейских фамилий принялись отращивать усы и наряжаться «варварами». Неслучайно куртки венгерского фасона, пышно расшитые шнурами, мы видим на русских гусарах 1812 года – в том числе, и на Денисе Давыдове.

В 1756 году был издан трактат Филиппа Огюстена Тома де Гранмезона La petite guerre ou traité du service des troupes légères en campagne («Малая война, или трактат о полевой службе лёгких войск»). К сожалению, нам неизвестно, читал ли эту работу Давыдов, но она стала настольной книгой для многих последующих поколений партизан, оформив теоретически партизанский опыт эпохи Фридриха Великого.

Зато точно известно, что трактат Гранмезона в 1780 году был переведён на испанский язык и весьма пригодился жителям Пиренеев, которые в 1808 году столкнулись с нашествием наполеоновских войск. В Испании развернулась народная война против захватчиков, в ходе которой взошла звезда нескольких партизанских командиров, самым известным из которых стал Хуан Мартин Диас, или Эль Эмпесинадо («Неустрашимый»). Русское общество, недовольное вынужденным союзом с Наполеоном, с симпатией и надеждой следило за событиями в Испании.

К началу 1812 года неизбежность нового конфликта с Наполеоном стала очевидной, и Александра I засыпали различными записками с планами войны против «корсиканского чудовища». Историк В. М. Безотосный особо отмечает записку служащего Особой канцелярии Военного министерства подполковника Петра Чуйкевича, в которой тот предлагает в будущей войне против Наполеона «предпринимать и делать совершенно противное тому, чего неприятель желает». Чуйкевич перечисляет необходимые меры:

«Уклонение от генеральных сражений, партизанская война летучими отрядами, особенно в тылу операционной неприятельской линии, недопускание до фуражировки и решительность в продолжении войны»

Чуйкевич не исключал, что в войне придётся использовать народ, «который должно вооружить и настроить, как в Гишпании, с помощью Духовенства».

«Я был рождён для рокового 1812 года»

В июне 1812 года Наполеон вторгся в Россию. Подполковник Денис Давыдов начал войну во 2-й армии, которую возглавлял его покровитель князь Багратион. Согласно воспоминаниям поэта, он сам вызвался организовать партизанский отряд. 22 августа 1812 года, накануне Бородинского сражения, состоялось судьбоносное объяснение с Багратионом, в котором Денис Давыдов приводил доводы в пользу своего предложения:

«Неприятель идёт одним путём. Путь сей протяжением своим вышел из меры; транспорты жизненного и боевого продовольствия неприятеля покрывают пространство от Гжати до Смоленска и далее. Между тем обширность части России, лежащей на юге Московского пути, способствует изворотам не только партий, но и целой армии. Что делают толпы казаков при авангарде? Оставя достаточное число их для содержания аванпостов, надо разделить остальное на партии и пустить их в средину каравана, следующего за Наполеоном»

Багратион одобрил этот план и доложил о нём Кутузову. Главнокомандующий отнёсся к затее гусара скептически, но для пробы дал ему небольшой отряд. Современные историки сходятся на том, что Денис Давыдов исказил историю создания партизанских отрядов. В частности, П. П. Грюнберг заметил в мемуарах Давыдова косвенные свидетельства того, что у него были некие устные инструкции от князя Багратиона. Похоже на то, что, скорее, Багратион объяснял задачу Давыдову, а не Давыдов – Багратиону. Между 19 и 22 августа было создано несколько партий, а не одна лишь партия Давыдова. А. И. Попов, исследовавший действия партизанских отрядов в 1812 году, относит первое их появление ещё к июлю. Наконец, отряды Сеславина и Фигнера, двух других известных партизанских командиров, были созданы не по их собственной инициативе, а решением командования. Скорее всего, Давыдов приписал себе инициативу создания партизанских отрядов, которая на самом деле исходила из главного штаба.

Яркая фигура поэта-партизана Дениса Давыдова заслонила от нас других партизанских командиров того времени. В дни, когда Давыдов только получал отряд под командование, дерзкий налёт на Витебск совершил барон Фердинанд фон Винценгероде. Капитан Александр Сеславин со своим отрядом первым обнаружил движение Наполеона из Москвы к Малоярославцу, благодаря чему Кутузов раскрыл замысел противника в решающий момент кампании 1812 года. Александр Бенкендорф с летучим отрядом освободил Нидерланды в 1813 году, вызвав антифранцузское восстание. Британский историк Д. Ливен пишет, что в стратегическом отношении важнейшим партизанским рейдом было вторжение отряда Александра Чернышёва на территорию Пруссии в начале 1813 года, которое подтолкнуло прусского короля к переходу на сторону России.

Итак, Денис Давыдов не был ни отцом партизанской войны, ни первым партизаном, ни, скорее всего, самым успешным партизаном Наполеоновской эпохи. Однако этот человек сделал нечто большее для партизанских войн будущего – дал им красивую легенду и теорию, опробованную на практике. Обратимся к последней.

«Исполненное поэзии поприще»

«Партизан – это рыба, население – это море, в котором он плавает», – писал Мао Цзэдун. Денис Давыдов не мог знать этого афоризма, но прекрасно понимал важность народной поддержки. В мемуарах Давыдов красочно описывает свою первую встречу с крестьянами после того, как в конце августа 1812 года его отряд покинул расположение действующей армии. Крестьяне приняли русских гусар за французских и чуть не убили их. «Тогда я на опыте узнал, что в народной войне должно не только говорить языком черни, но приноравливаться к ней, к её обычаям и одежде», – вспоминал знаменитый партизан.

По воспоминаниям Давыдова, он надел крестьянскую одежду, отпустил бороду, повесил на грудь образ Николая Чудотворца и был принят крестьянами за своего. Действительно ли ему пришлось прибегнуть к такому маскараду? Скептически относящийся к Давыдову П. П. Грюнберг считает, что пылкий поэт-партизан придумал этот эпизод, и указывает на то, что больше никому из русских партизан иконы и армяки не потребовались. Так или иначе, Давыдов сразу же постарался заручиться поддержкой населения, раздавая крестьянам отбитое у французов оружие и веля им убивать «врагов Христовой церкви». С помощью энергичного уездного предводителя дворянства Семёна Яковлевича Храповицкого Давыдов собрал ополчение, к которому примкнули 22 помещика со своими крестьянами.

Главной мишенью партизанских отрядов Денис Давыдов считал систему снабжения противника. Следовательно, главными действиями партий должны были стать нападения на фуражиров, обозы и склады. Прекрасно понимая, что небольшой отряд не сможет атаковать крупные силы неприятеля или хорошо укреплённую базу снабжения, Давыдов надеялся прервать связь между этой базой и вражеской армией. Чем протяжённее были коммуникации Наполеона, тем проще становилось выполнение этой задачи. К сентябрю 1812 года продовольствие, боеприпасы и пополнения поступали к Наполеону по длинной линии от Вильны через Смоленск к Москве. Когда армия Кутузова совершила Тарутинский манёвр и нависла над этой линией с юга, для отряда Давыдова сложилась почти идеальная ситуация.

Давыдов не принадлежал к числу кабинетных стратегов, которые в то время увлечённо оценивали плюсы и минусы взаимных расположений противоборствующих армий. Он был практиком и хорошо понимал значение морально-нравственной стороны военного дела. Для Давыдова партизанство – грозное психологическое оружие:

«Каких последствий не будем мы свидетелями, когда успехи партий обратят на их сторону всё народонаселение областей, находящихся в тылу неприятельской армии, и ужас, посеянный на её путях сообщения, разгласится в рядах её?»

Поначалу Кутузов дал Давыдову лишь 50 гусар и 80 казаков – с такими силами было непросто «сеять ужас» в тылах неприятеля. Однако партия постепенно росла за счёт пополнений, отбитых пленных и вышеупомянутого ополчения – на пике своей деятельности Давыдов мог поставить под ружье около 2000 человек. Мог, но не хотел. Его отряд должен был быть максимально мобильным, поэтому в партизанских операциях редко участвовало больше полутысячи человек. Остальные (прежде всего, крестьяне) продолжали жить мирной жизнью и помогали партизанам, давая им кров, охраняя пленных и служа проводниками.

Образ жизни партизан был необыкновенен. День обычно начинался в полночь, при свете луны партизаны плотно завтракали, седлали лошадей и около трёх часов ночи выступали в поход. Партия всегда шла вместе, имея небольшой авангард, арьергард и охранение, шедшее со стороны дороги на минимальном расстоянии от основных сил. Шли до наступления сумерек и потом становились на ночлег. Лагерь был организован таким образом, чтобы свести на нет вероятность внезапного нападения – вокруг него выставлялись пикеты, устраивались дальние и ближние разъезды, а в самом лагере всегда находился отряд из двадцати человек в полной боевой готовности. Эту систему Давыдов позаимствовал у своих учителей Багратиона и Кульнева. Багратион говорил: «Неприятель разбить меня может, но сонного не застанет». Кульнев объяснял своим людям: «Я не сплю, чтобы вы спали».

Отряд Давыдова чаще всего нападал из засады. В четырёх-пяти верстах от места засады назначался сборный пункт, куда всадники должны были отступить в случае неудачи (по возможности, врассыпную и окольными путями). Таким образом, партию было трудно уничтожить даже в случае провала операции. На обоз нападала лишь часть отряда – Давыдов был убеждён, что даже если охранение превышает численность атакующих, его всегда можно разбить, правильно выбрав момент и использовав фактор внезапности. Если это удавалось, то добыча доставалась только тем, кто участвовал в атаке. Иногда атаковавших приходилось подкреплять, и в этом случае добыча доставалась уже резерву, а первая волна не получала ничего.

В 1812 году русские партизаны доставили французам немало хлопот. 28 октября объединённые силы Василия Орлова-Денисова, Дениса Давыдова, Александра Сеславина и Александра Фигнера заставили сложить оружие целую дивизию Жан-Пьера Ожеро – это произошло после боя у Ляхова, недалеко от Смоленска. Когда в следующем, 1813 году русская армия вошла на территорию германских государств, между партизанами началось настоящее «соревнование» по освобождению королевств, княжеств и их столиц. В этой вполне серьёзной борьбе за лавры и чины Денис Давыдов получил в качестве приза ключи от Дрездена. Войну поэт-партизан закончил в Париже в чине генерал-майора.

«И лира немеет, и сабля не рубит…»

В 1815 году у русских военных началась новая жизнь и совсем другая служба. Как и многие другие боевые офицеры, Давыдов долго не мог адаптироваться к мирному времени. «Скучное время пришло для нашего брата солдата!», – пишет он Павлу Киселёву. Своенравный партизан имел сложные отношения как с Александром I, так и со многими влиятельными людьми из царского окружения. Это и предопределило отставку Давыдова в 1823 году. Отойдя от дел, он «раскинул бивак» в имении Верхняя Маза недалеко от Сызрани и окунулся в тихий семейный быт. Лишь в начале царствования Николая I Денис Давыдов ненадолго вернулся в строй, воевал на Кавказе и участвовал в подавлении польского восстания 1830–1831 годов — впрочем, не снискав себе новой славы.

Партизанский опыт 1812 года оставался почти невостребованным после Наполеоновских войн. В этом нет ничего удивительного, так как партизанство было средством отчаянным – раздавать гражданскому населению оружие и разжигать в нём ненависть считалось не только непозволительным с точки зрения неписаных правил европейской войны, но и опасным для социальных устоев. Никто не мог ручаться, что крестьянин направит оружие против врага, а не против своего помещика. Образно выражаясь, существовала вполне зримая опасность не удержать в руках «дубину народной войны». В бумагах Дениса Давыдова есть приказы о расстреле крестьян, убивавших дворян и грабивших церкви. Да и сами партизаны не всегда соблюдали законы войны, так как не могли обременять себя пленными.

Существовали и другие трудности. Если на территории «коренной» России Давыдов встречал полное сочувствие населения, то после того, как его отряд переправился через Днепр в районе села Копысь (ныне в Витебской области Беларуси), он вынужден был запросить подкрепление:

«Пока я разбойничал в средине России, я довольствовался прежде 130, а потом 500 человеками; но теперь с 760 человек в неприятельской земле, где всё нам враждебно, я нахожусь слишком слаб и потому прошу ваше превосходительство исходатайствовать мне у его светлости повеление прикомандировать к моему отряду 11-й егерский полк с двумя орудиями оставить при мне впредь до особого повеления, чем меня крайне одолжите»

Воюя под Москвой и Смоленском, партизаны пользовались поддержкой крестьян и легко находили с ними общий язык. В германских землях население также встречало русских радушно, но уже ощущался языковой барьер. Неслучайно, что в этот период на первый план выходят партизаны немецкого происхождения – Бенкендорф, Винценгероде и другие. Во Франции же русские партизаны не встретили ни радушия, ни общности языка, а потому не смогли отметиться значимыми делами. По итогам Наполеоновских войн среди русских военных господствовало убеждение, что партизанская война – это средство лишь для внутреннего употребления. В своих сочинениях Давыдов утверждал обратное, однако не объяснял, каким образом он намеревается вести наступательную партизанскую войну на чужой территории. Как писал о Давыдове в конце XIX века полковник Сергей Гершельман, «нормы, выведенные из наблюдения в Отечественную войну, он возвёл в общую норму».

Проблемой было и то, что партизанская война требовала совсем иной подготовки конницы. Конная партия должна всё время быть в движении, поэтому необходим упор на выносливость конского состава, а не на его силу. Партизаны редко могли рассчитывать на помощь пехоты и артиллерии, а значит, им надо было уметь самим вести огневой бой – как в седле, так и в пешем строю. Всё это не отвечало кавалерийским традициям начала XIX века.

Боевые действия русских на Кавказе и французов в Алжире в 1830–1840-е годы заставили военных крепко задуматься о защите коммуникаций от набегов. На Кавказе формировались усиленные колонны, сопровождавшие ценные грузы (так называемые «оказии»), и горцы не рисковали их атаковать. Похожую систему ввёл в Алжире французский маршал Тома-Робер Бюжо, который подчёркивал превосходство колонн над отдельными постами, не защищающими ничего, кроме земли, на которой они стоят. Казалось, что рецепт надёжной защиты коммуникаций найден, а о партизанах вскоре останутся лишь воспоминания и поэтические строки. Хотя попытки создавать партизанские отряды предпринимались и в царской России, понадобились исключительные обстоятельства Гражданской и Великой Отечественной войн, чтобы русское партизанство возродилось по-настоящему.

---

Список литературы:

1. Д. Давыдов. О партизанской войне // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007
2. Д. Давыдов. Партизанский дневник 1812 года // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007
3. Д. Давыдов. Опыт теории партизанского действия // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007
4. Ф. Гершельман. Партизанская война // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007
5. Отечественная война 1812 года. Энциклопедия. М., 2004
6. Безотосный В. М. Россия в наполеоновских войнах: 1805–1815 гг. М., 2014
7. Lieven D. Russia Against Napoleon: The Battle for Europe, 1807 to 1814. (2014)
8. Кравчинский Ю. В тылу врага и впереди войска: партизаны, да не те // http://ria.ru/1812_parallels/20121002/764467735.html
9. Грюнберг П. П. Некоторые особенности воспоминаний Д. В. Давыдова «Дневник партизанских действий 1812 года» // Эпоха наполеоновских войн: люди, события, идеи. М., 2008
10. Popular Resistance in the French Wars: Patriots, Partisans and Land Pirates. Ed. by Charles J. Esdaile. (Palgrave Macmillan, 2005)
11. Д. Давыдов. О партизанской войне // Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей. М., 2007