Известный сайт Артёма Драбкина «Я помню» уже 20 лет аккумулирует воспоминания ветеранов Второй мировой войны и других вооружённых конфликтов XX века. Теперь он открывает цикл публикаций в новом формате — вновь публикуемые интервью можно не только прочитать непосредственно на сайте, но и посмотреть в видеоформате.
Одним из недавно опубликованных материалов стали воспоминания Ивана Антоновича Шапорёва, командира взвода тяжёлых танков КВ, сражавшегося под Москвой, Демянском и Орлом, считавшегося однополчанами погибшим, прошедшего вражеский плен и после войны сумевшего найти себя в мирной жизни. Редакция Warspot уверена, что этот рассказ очевидца исторических событий и непосредственного их участника будет интересен большинству любителей военной истории:
«Родился я в Алтайском крае, в семье крестьянина. В школу пошел рано, в шесть лет. После 9-го класса хотел поступить в военно-морское училище, но туда в 41-м году набор прекратили, и в военкомате мне порекомендовали Ульяновское танковое.
В ноябре 41-го я получил письмо от мамы, что мой отец без вести пропал под Москвой. Я тут же начал бомбардировать рапортами начальника училища, чтобы меня немедленно отправили на фронт.
Итак, военным училищем испечен свежий младший лейтенант и направлен в запасной 10-й танковый полк. На дворе апрель 42-го. Техники мало, на востоке еще только разворачивается производство. Из-за дефицита танков формируются отдельные танковые батальоны…
Мы свои танки получали в Сормово. Эшелоном прибыли в Москву, разгрузились… колонной прошли по столице и снова встали на погрузку. Командное ядро нашего отдельного батальона сколачивали в Москве. В частности, нашего военврача выдернули прямо из кресла парикмахера. Он был приписан к другой части, но его без лишних разговоров закинули к нам.
Прибываем в Вышний Волочок. Прямо со станции 100-километровый марш. Утром атака, первый бой! Моему взводу ставят задачу ударить по левому флангу обороны немцев. На рассвете мы выдвинулись на исходную позицию. В заданную точку пришёл только один мой танк, две машины отстали по невыясненным причинам.
Ну что… утро, туманчик стелется. Впереди высокий кустарник. Изредка постреливают. Осторожно двинули вперед. Наткнулись на минометные позиции, наши или немецкие, черт его знает. Обошли их и снова вперёд. Начало светать. Впереди какие-то фигуры. Экипаж нервничает:
– Командир, стреляй!
– Отставить! А если это наши? Как мы будем выглядеть? Сейчас откроют огонь, тогда будет ясно, кто есть кто.
И тут разрывными – пулеметная очередь по башне. Шлепнулись три мины. Ага, вот теперь все понятно. Задраил люк и пошёл вперед.
Танки батальона били в лоб – немцы сожгли двоих. Наш удар во фланг позволил смотать их оборону и занять деревню. Мы выгнали их в открытое поле и всех перебили. Милое дело: два пулемета и пушка…
Помню, пошёл смотреть на результаты проделанной мною работы. В поле лежат здоровые парни, ветер колышет волосы… Остановился, мне стало жутко. Что ж это? Они же мертвые. И всё это натворил я! Кроме меня некому, ведь я шел один, без пехоты…
После боя мы подобрали раненых и вышли на сборный пункт. Танк остановил комбриг, расспрашивал, записывая данные. За этот бой я получил Красную Звезду, сопляк…
Утром снова в атаку, а у нас потёк радиатор. Пошел на КП. Подхожу – командир части и комиссар завтракают. Докладываю им, что машина к бою не готова по техническим причинам. Командир части потянулся за пистолетом к кобуре. Я выхватил свой револьвер: «Ну-ка, прекратить истерику!» Вмешался комиссар: «Ну, чего ты? Расстрелять мы его всегда успеем. Надо разобраться. Ты ж ему сам вчера давал рекомендацию в партию…» И действительно ведь давал, – меня приняли кандидатом. В общем, потекший радиатор техники вытащили, другой поставили, и я снова пошёл в бой. А этим бы сразу расстрелять. Расстрелять легко, умники…
Бригада постоянно несла потери. Довоевались до того, что наш батальон отправили на переформировку. Но вместо отдыха нас вдруг разворачивают на Валдай. Смотрим – стоят танки БТ-5, БТ-7… Этот металлолом нам?! А на дворе конец 42-го, для немцев уже и КВ не аргумент! Звучит приказ: «Шапорев, возглавишь атаку! Отбросить наступающих немцев и, по возможности, взять станцию!».
Мы пошли на этих “бэтэшках” в самоубийственную атаку… Немцы нас били на выбор с полутора тысяч метров прямой наводкой. Нам же нужно было подойти чуть ли не вплотную. Кавалерийским наскоком вышибли их со станции и погнали дальше. В какой-то момент подставились бортами под крупнокалиберный пулемёт немцев. Танк вспыхнул. Экипаж – врассыпную, я – прыгаю в другой танк. Продолжаем атаку. Снова удар по броне, грохот, контузия – и снова горим.
Пока выбирался из танка, сильно обгорели лицо и руки. Недели две я не говорил, а просто мычал. Лицо покрылось огромными пузырями. В то время всё подряд лечили стрептоцидом. Меня привязывали к кровати, чтобы я не сдирал с лица повязки. С тех пор всю свою жизнь я бреюсь мягкими электробритвами, потому что у меня борода растет пучками в разных направлениях.
После торжественного вручения знамени полка и гвардейских знаков мы получили танки КВ купленные на средства трудящихся. Меня назначили командиром взвода тяжелых танков на Орловском направлении.
Я сижу на броне головного танка, веду колонну по карте. Опустились сумерки, стемнело. Ветер, пурга, снег – ничего не видно, вокруг пелена. Спрашиваю у облепленных снегом солдат: «Где немцы? Где передний край?» Махнули рукой – вот там. Так начался этот неудачный, для многих из нас последний бой…
В темноте танк попал гусеницей в траншею и застрял. Потом начался бой. Заклинило башню и ранило троих членов экипажа. А потом мы остались одни с механиком. Ночь провели снаружи, отбивались гранатами и личным оружием. Оборачиваюсь – механика нет. Пошёл, посмотрел – убитый лежит на корме, у бруствера.
Утром ко мне приполз механик из сгоревшего в соседней балке КВ. Двое суток мы с ним просидели в закрытом танке. Немцы лазили по броне, стучали, похохатывали. Мы молчали. Ночь прошла в забытьи.
Теперь я могу назвать вещи своими именами – нас попросту бросили. Да, бросили, меня с механиком и его экипаж. Они все погибли, сгорели в танке. Их немцы подожгли, а нас не смогли – нам повезло.
Еще один день прошел в ожидании. Температура упала до 25 градусов. Кончились сухари, кончилась вода. Ближе к вечеру немцы устроили взрыв над мотором возле башни. Потом они нас не трогали, и мы уснули. Прошел день, стемнело. Ночью немцы снова подорвали танк. В голове отчаянная мысль – «Опять гореть?!» Решил, что открою люк, выпрыгну и будь, что будет. Пусть убьют, но не буду гореть второй раз. Открыл люк, выпрыгнул… удар по голове. Словно что-то лопнуло в мозгу…
Так началась долгая дорога домой. Потом была одиночка в Орловской тюрьме, избиения на допросах, лагерь, болота под Ганновером и долгожданное освобождение. Вернувшись на Родину, глаз не прятал, говорил правду в лицо, как есть, и на партийных собраниях, и на беседах в органах. Почему? Да потому что, пройдя плен, боль, издевательства, не изменил присяге, ничем не запятнал офицерскую честь и сохранил свой партийный билет».
Полностью историю Ивана Антоновича можно прочитать и посмотреть здесь: Иван Шапорев: я — командир тяжелого танка КВ.
Комментарии к данной статье отключены.