Самый ответственный момент танковой предыстории наступил вечером 2 февраля 1916 года, когда принципиально новая боевая машина должна была показать себя на испытательном полигоне. В этот момент «танком» её называли только в официальных бумагах, а в кругу создателей чаще звучали прозвища «Большой Вилли» или «Мать».
Форма машины не была похожа ни на одно механическое транспортное средство из существовавших ранее. Это была бронированная коробка, опоясанная по периметру крупнозвенчатыми гусеницами. Передние катки были подняты над землёй и вынесены вперёд, так что при взгляде сбоку «Большой Вилли» напоминал громадный ромб. Казалось бы — очень странная конструкция. Но испытания показали совсем другое.
Восхитительный боевой «ромб»
Согласно плану, «Большому Вилли» предстояло с места преодолеть препятствие высотой 1,37 метра и разрез шириной полтора метра. После этого, пройдя на полной скорости 100 ярдов (91,44 метра), машина должна была занять место в подготовленном окопе-капонире, выехать из него и двигаться дальше, круша проволочные заграждения и пересекая обширные воронки. Напоследок танк планировали обкатать на склонах и в топких местах.
Очевидцы были в восторге от вроде бы неуклюжей машины. Британский министр снабжения Ллойд-Джордж вспоминал: «Она легко двигалась через плотные заграждения, перелезала по глубокой грязи и через окопы… Напоминавшее слона чудовище прорывалось через кустарники, втаптывало молодые деревья в землю и оставляло после себя широкий след разрушений». Канцлер казначейства Реджинальд Маккена назвал танк лучшей инвестицией из возможных и гарантировал, что если военные одобрят проект, то Британия обеспечит ему неограниченный бюджет.
При своём обычном скепсисе остался только неумолимый лорд Китченер, заявивший, что эта «дорогостоящая игрушка» не поможет выиграть войну. Правда, генерал Дуглас Хейг, чья армия тонула в крови под Лоосом осенью 1915 года, думал иначе. И уже через несколько дней после испытания он заказал первые 40 танков.
Как же появилась на свет эта невообразимая ромбовидная конструкция танка и в чём был залог успеха «Большого Вилли»?
«Осторожно — Петрограа ь!»
Когда у ходовой части старшего родственника первого «ромба» — «Машины № 1 Линкольн» — обнаружились конструктивные недостатки, изобретатели смогли быстро её улучшить. Увы, это была только полумера. Прототип по-прежнему не мог ни проехать по склону крутизной до 27°, ни преодолеть ров шириной 2,4 метра, ни «перелезть» через стену высотой 1,37 метра. А военные были категоричны в этих требованиях, потому что точно знали, с чем новая машина столкнётся на фронте.
В номере отеля «Уайт Харт» (White Heart) отцы-разработчики устроили мозговой штурм в поиске выхода из очередного технологического тупика. Найденное решение выглядело столь же абсурдным, сколь и многообещающим: отказаться от тракторного шасси, а вместо этого прикрепить по бокам коробчатого корпуса здоровенные бронированные рамы в форме параллелограмма и пустить гусеницы по их периметру. При этом направляющие катки оказывались выше доброй половины возможных препятствий. Идея казалась неуклюжей, но Суинтон был готов пойти на риск.
Вопрос размещения вооружения решили полностью в духе концепции «сухопутных кораблей». Вращающаяся башня на крыше увеличивала и без того крупный силуэт танка, а вдобавок — смещала центр тяжести корпуса. Поэтому от неё отказались, заменив на бортовые спонсоны — выступающие казематы. Похожими оснащались корабли-броненосцы того времени. У пушек в спонсонах получались вполне приемлемые углы наведения.
В конце сентября 1915 года компоновку нового прототипа утвердили, а вскоре был готов и деревянный макет. Работа над «Большим Вилли» началась параллельно с улучшением «Маленького» (доработанной «Машины № 1 Линкольна»). Режим конспирации соблюдался неукоснительно, и не только в деловой переписке. Легенду о том, что «танки» собираются отправлять в Россию, подкрепили надписями на кириллице поверх собранных корпусов. Правда, знатоков русского языка среди тех, кто работал над танками, не было, так что случались курьёзы. Один неизвестный фотограф, например, запечатлел машину с надписью: «ОСТОРОЖНО ПЕТРОГРАА Ь».
После ошеломительного успеха на испытаниях в Хэтфилде новинку продемонстрировали королю Георгу V. Вскоре первый в истории танк приняли на вооружение уже под официальным наименованием Mark I и запустили его серийное производство. Первоначальный заказ включал 100 единиц.
В апреле 1916 года Суинтон выдвинул предложение выпустить половину заказанных танков с исключительно пулемётным вооружением. Это отвечало первоначальной концепции танка как истребителя пулемётов и средства для «зачистки» окопов. Орудие и вправду хуже справлялось с живой силой, как сидящей в траншеях, так и нападающей на другие машины. Переход на пулемёты также позволял существенно ускорить производство танков. Так Mark I разделился на пушечно-пулемётных «самцов» (Male) и пулемётных «самок» (Female).
Внезапно заартачилось британское Управление вооружений, которое заявило, что не будет снабжать артиллерией «сомнительные новинки». На помощь, уже в который раз, пришло Адмиралтейство: в спонсонах танков-«самцов» производители установили морские 6-фунтовые (57-мм) пушки. Теоретически они могли выпускать 15–20 снарядов в минуту на дистанцию 1,8 км, но реальный темп и расстояние стрельбы оказались существенно ниже из-за неудобной конструкции орудийной установки. Шутка ли — наводчику приходилось работать, стоя на коленях.
«Самцы» несли смешанное вооружение, так что кроме пушки Mark I Male оснащался тремя-четырьмя пулемётами «Гочкис». «Самки» кроме «Гочкисов» несли в каждом спонсоне по два громоздких 7,7-мм «Виккерса». С удобством работы у пулемётчиков дела обстояли так же скверно, как и у «пушкарей». К примеру, выбраться из спонсона стрелок мог, только пятясь ползком и боком. В случае пожара в танке он был обречён.
Гадкий утёнок на гусеничном ходу
Экипаж первого танка страдал в полном составе. Управляли машиной четыре человека: командир, водитель и два помощника, каждый из которых трудился на отдельной бортовой коробке передач. Из-за грохота внутри стальной коробки докричаться друг до друга было нереально. Водителю приходилось колотить рукой или молотком по капоту, чтобы обратить на себя внимание, а потом показывать на пальцах номер передачи.
Острых ощущений добавляло то, что по обеим сторонам боевой рубки располагались два бака с топливом — по 114 литров в каждом. Немудрено, что под рукой всегда были огнетушители. Горючее поступало в карбюратор двигателя самотёком. Стоило танку накрениться, как экипаж хватался за стеклотару и начинал переливать горючее из бака в двигатель. Внутри танка температура могла превышать 60 градусов, а из-за отсутствия рессор трясло так, что люди, покинув машину, зачастую некоторое время не могли нормально ходить.
Финальный штрих: выхлопные трубы 105-сильного двигателя конструкторы вывели на крышу. Они были лишены глушителей, отчего нещадно коптили и извергали искры, демаскируя танк и подпаливая брезент.
Несмотря на это, первый танк для своего времени оставался чудом техники. Суинтон, гордясь своим детищем, сформулировал основные принципы его применения. Танки следовало бросать в бой, только когда в распоряжении полководца их достаточно много. Атаковать ими нужно было внезапно, ошеломляя врага, без артиллерийской подготовки. И, наконец, пусть гусеницы и превосходили колёса по проходимости, это не значило, что танку по зубам любой ландшафт.
Не все заветы Суинтона оказались соблюдены, но через пять месяцев под панический возглас «Дьявол идёт!», прозвучавший из немецких окопов, британские «ромбы» пошли в свой первый бой.
Оригинал статьи опубликован на портале worldoftanks.ru.
Источники:
- Федосеев С. Л. Танки Первой мировой. М., 2012.
- Glanfield J. The Devil’s Chariots. Osprey, 2013.
- Stern A. G. Tanks 1914–1918. The Log-Book of a Pioneer. London, 1919.
- Swinton D. E. Eyewitness. Being Personal Reminiscences of Certain Phases of the Great War, Including the Genesis of the Tank. New York, 1933.
Комментарии к данной статье отключены.