Получив весть от ивангородских воевод, что ругодивцы бьют челом государю и желают принять его подданство, в Москве, надо полагать, вздохнули с облегчением. Проблема как будто разрешилась — и малой кровью. Однако, памятуя о коварстве «немцев», Иван Грозный и бояре решили, что пускать дело на самотёк не стоит: доверяй, как говорится, но проверяй.
Накануне решающих событий
На всякий случай московиты решили отправить в Ивангород с чрезвычайными полномочиями воевод боярина А.Д. Басманова (того самого Басманова, который отличился в битве при Судьбищах, будущего видного опричника) и Д.Ф. Адашева, брата могущественного временщика Алексея Адашева. Им были подчинены «дети боарские ноугородцы Вотцкие пятины» и 500 московских стрельцов под началом голов А. Кашкарова и Т. Тетерина, опытных и обстрелянных командиров. На всякий случай в Ивангород были также переведены со своими служилыми людьми гдовский воевода А.М. Бутурлин и И.Ш. Замыцкой из Неровского городка — того самого, надо полагать, что был воздвигнут годом ранее Иваном Выродковым.
На церемонии «отпуска» воевод Басманов получил из рук Ивана Грозного наказ, в котором ему предписывалось «быти в Ругодивех, а солжут (нарвцы), и им (воеводам) велел делом своим и земским промышляти, сколько милосердый Бог поможет». С этим напутствием воевода с товарищем-заместителем и стрельцами отправился в путь.
Задачу пред Басмановым Иван Грозный поставил, что и говорить, нетривиальную. Нарва была хоть и устаревшей, но всё же сильной крепостью. Рассчитывать и дальше на пассивность магистра Ордена было бы слишком самоуверенным шагом. Безучастное взирание на то, как русские бомбардируют Нарву, а то и вовсе берут её штурмом, могло иметь печальные последствия для В. фон Фюрстенберга, ибо его положение как главы Ордена было весьма шатким.
Силы же Басманова были не так уж и велики. Точных цифр у нас нет, но если принять во внимание уже названных выше 500 стрельцов Кашкарова и Тетерина и примерно 700–800 детей боярских Водской пятины с их послужильцами, а это ещё 300–400 человек как минимум, то в распоряжении Басманова могло оказаться примерно 1,5 тысячи «сабель и пищалей». Негусто, что и говорить, ратных людей имел в подчинении герой Судьбищ. Их хватило бы для несения гарнизонной службы в отдавшемся под власть русского государя Ругодиве, но вот для правильной осады и штурма — едва ли.
В Москве, конечно, могли догадываться, что Ливонская «конфедерация» и Орден как главная её ударная сила с военной точки зрения являлись «бумажным тигром». Но это были не более чем предположения, строить на которых план кампании было делом опасным. Так в чём же дело? Можно лишь предположить, что, принимая решение отправить Басманова со столь небольшими силами, в Москве понадеялись, что Крумгаузен и Сильвестр состоят в хороших отношениях, и переговоры о принятии нарвитянами русского подданства пройдут без сучка без задоринки. Появление же отряда Басманова должно было сыграть роль того самого бреннова меча, который в последний момент мог перевесить чашу весов в сторону промосковской «партии», придав её аргументам бо́льшую убедительность, чем прежде. В любом случае Басманову пришлось бы рассчитывать не столько на силу, сколько на опыт и умение, искушённость в ратном деле — а этого добра и у него, и у его людей, в особенности стрельцов, было предостаточно. Чего не скажешь об «оппонентах» из Нарвского замка.
В начале мая 1558 года, если верить Й. Реннеру, гарнизон Нарвы насчитывал 300 наёмников-кнехтов и 150 всадников — тех самых полтораста орденских ленников и их слуг, которые должны были встать под знамёна нарвского фогта в случае боевых действий. И если часть кнехтов ещё могла располагать определённым военным опытом, полученным в войнах с турками и на завершающем этапе Итальянских войн, то этого никак не скажешь об орденских ленниках. Со времён Ивана III и магистра В. фон Плеттенберга, то есть дольше полустолетия, Ливония не знала большой войны. Этот долгий мир не самым лучшим образом сказался на боевом духе орденских вассалов и на их готовности стойко переносить тяготы войны.
upload.wikimedia.org
Стоит обратить внимание на один любопытный момент. Анализ разрядных записей за весну 1558 года оставляет чёткое ощущение некоей поспешности, импровизации с организацией и отправкой под Нарву экспедиции Басманова. В официальной разрядной книге сперва следует роспись воевод «украинных» городов, затем роспись «береговых» воевод (что и немудрено, памятуя о том, что война с Крымом шла полным ходом), потом размещена роспись воевод, что ходили в Ливонию зимой 1558 года, роспись городовых воевод по «немецкой» «украине» и городов «низовых» (то есть в Поволжье) и только после этого — краткая роспись басмановской «посылки» «по иванегородцким вестем для ругодевского дела». В Москве не были готовы к столь радикальному повороту событий и надеялись, что военной демонстрации в январе – феврале 1558 года будет вполне достаточно, чтобы «ифлянтские» «немцы» поняли, что худой мир лучше доброй ссоры. Нарвский казус застал Москву врасплох, и там начали импровизировать, скрести по сусекам, собирая ратных людей везде, где только можно. Свободных сил после росписи наряда сил по «берегу» и на «Низу» не было, а «сила псковская» и «сила новгородская» только что вернулись из пусть и победного, но утомительного похода на Ливонию и нуждались в отдыхе и времени, чтобы привести себя в порядок для новой кампании.
Борьба на подступах к Нарве
Увы, расчёты Москвы на мирное разрешение конфликта не оправдались. Когда Басманов и Адашев прибыли под Нарву и отправили туда посланца с тем, чтобы «сказати государьское жалованье» ругодивцам, им ответствовали, что никаких послов в Москву из Нарвы не отправляли и что добрые нарвские бюргеры и не помышляли о том, чтобы отпасть от магистра. Очевидно, пока Крумгаузен отсутствовал, а ивангородская артиллерия перестала метать в Нарву пудовые каменные ядра, власть в городе переменилась, равно как и симпатии горожан.
Сказать, что воеводы были раздосадованы — не сказать ничего. Опытный Басманов прекрасно понимал, что может последовать за отказом нарвитян открыть ворота перед государевыми воеводами. Однако и приказ царя «делом своим и земским промышляти, сколько милосердый Бог поможет» никто не отменял. Поразмыслив, Басманов пришёл к выводу, что перемена в настроениях ругодивцев вызвана, вполне вероятно, вестями о подходе орденского войска. А раз так, то нужно быть готовыми к такому повороту событий. Чтобы предупредить действия неприятеля и не быть застигнутым врасплох, Басманов отправил за Нарову «сторожи за Ругодивом по Колываньской дороге» (и, судя по всему, не только на эту дорогу, но и на другие тоже, полностью перекрыв сообщения Нарвы с внешним миром) наблюдать за действиями противника.
Предусмотрительность опытного воеводы оказалась совсем не лишней. Как писал русский летописец, отправив послов к Ивану IV, ругодивцы «к маистру тотъчас послали, чтобы их не выдал». И магистр, под которым шаталось кресло, откликнулся на очередной призыв о помощи: «прислал князьца Колываньского, да другого Вельянского», а с ними ратных людей, конных 1 000 да пеших 700 «с пищалми» да с нарядом. Потому, по словам книжника, «ругодивцы промеж собою и крест целовали, что им царю и великому князю не здатца». Действуя по приказу магистра, феллинский комтур-«князец» Г. Кеттлер — главный враг Фюрстенберга, метивший на его место, — собрал под своим началом небольшую рать. По данным Й. Реннера, она насчитывала около 800 человек, в том числе 500 конных. Хотя, похоже, хронист несколько приуменьшил силы Кеттлера. Комтур подступил к Нарве и 20 апреля разбил лагерь в четырёх милях от города (примерно в 30 км, на расстоянии дневного перехода).
Тем временем в Нарве сложилась крайне неприятная ситуация. Наёмные кнехты нарвского гарнизона находились на грани бунта из-за хронической невыплаты жалования. Запасы продовольствия и фуража были на исходе: сказывались результаты русской блокады — Басманов со товарищи окружил город плотной завесой и фактически лишил Нарву подвоза. Чтобы спасти то, что ещё можно было спасти, ратманы порешили конфисковать хранившиеся в городских пакгаузах товары на общую сумму в 8 тысяч марок и дополнительно обложить всех торговцев и домовладельцев Нарвы 10-пфенниговым налогом, чтобы расплатиться с наёмниками.
Кеттлер, которому было известно о критическом положении Нарвы, решил провести в город подкрепления и обоз с провиантом. В ночь на 1 мая 1558 года отряд рижских и ревельских кнехтов во главе с гауптманами В. фон Зингехофом и В. фон Штрассбургом в сопровождении полусотни всадников попытались пройти в Нарву. В ночном бою со «сторожами» отряд сумел прорваться в город, однако обоз был утрачен и разграблен русскими. К тому же 29 кнехтов погибли, десять попали в плен, а ещё больше — получили ранения. Не преуспев ночью, Кеттлер решил попытать счастья днём. И вновь безуспешно. Сперва немецкие всадники обратили в бегство русские «сторожи». Но, как оказалось, это бегство было притворным. Отступая, русские навели немцев на засаду стрельцов. Последовавшая за этим стычка снова окончилась победой русских: «Бог милосердие свое показал: побили немец многих и гоняли пять верст по самой Ругодив, а взяли у них тритцати трох человек».
Последний штурм
На радостях, что в город пришла подмога, нарвские ратманы заявили посланцам Басманова, что они окончательно отказываются от каких-либо прежних договорённостей. Раздосадованный воевода (ну ведь солгали немцы, как пить дать солгали!) приказал возобновить обстрел Нарвы. 11 мая в городе вспыхнул сильный пожар, о причине которого ливонский хронист Ф. Ниенштедт писал следующее: якобы случился «в доме одного цирюльника, именем Кордта Фолькена, пожар и скоро распространился повсюду, потому что дома и крыши были деревянные». Ну а русский книжник предложил иную версию случившегося: «варил немчин пиво да исколол Николы Чюдотворца образ да тем огонь подгнечал, и сшел пламень и пожег всех домы».
Неважно, небрежность ли Фолькена или же оскорбление, нанесённое Николе Чудотворцу люторствующим немцем-иконоборцем, стали причиной большого пожара (зарево было видно даже в лагере Кеттлера), но он сыграл на руку русским воеводам. Увидев, что пламя охватило бо́льшую часть нарвского форштадта, русские дети боярские и стрельцы, не иначе как опасаясь, что богатая добыча, которую они намеревались взять в городе, вот-вот сгорит в огне, ринулись на штурм. Московиты, по словам Ниенштедта, «переправились на лодках и плотах, подобно рою пчёл, на другую сторону, взобрались на стены и, так как нельзя же было в одно и то же время и пожар тушить и врага отражать, то жители и убежали в замок, а город предоставили неприятелю». Любопытно, что и князь А. Курбский описывает штурм практически в тех же выражениях.
Несколько иначе выглядел штурм согласно присланной в Москву воеводской отписке. Басманов, заметив начавшийся в городе пожар, послал в Нарву парламентёров, которым наказал напомнить бюргерам, «на чом били челом государю, чтобы на том слове стояли и государю добили челом; и их в город пустили». Услышав отказ выполнить прежние обещания, Басманов повёл своих людей на штурм: «в Рузкие ворота велели приступати головам стрелецким Тимофею да Ондрею (Тетерину и Кашкарову) с стрельцы, а в Колываньскые воевода Иван Ондреевич Бутурлин да с ним головы з детми з боярьскими». Стрельцы Тетерина и Кашкарова сломили сопротивление неприятеля: «приспеша стрельцы русские с стратилаты их, тако же и стрел множество от наших вкупе с ручничною стрельбою пущаемо на них (на немцев). Абие втиснуша их (немцев) во вышеград (замок)». Открыв Русские ворота, они впустили в город Басманова и Адашева с отборными сотнями поместной конницы. Тем самым исход битвы был решён. Когда же через Ревельские ворота в Нарву ворвались люди Бутурлина, остатки нарвского гарнизона и бюргеры с семьями укрылись в Вышгороде. Здесь, в нарвской цитадели, за её укреплениями они надеялись отсидеться до подхода Кеттлера с его людьми.
Заняв форштадт, русские служилые люди потушили пожар (как писал Ниенштедт, «чтобы тем легче можно было овладеть замком, который хотя с наружной стороны и был довольно сильно укреплён, но со стороны к городу был не так хорошо защищён») и начали готовиться к штурму замка. Взятые с бою пушки были развёрнуты в сторону замка и присоединили свой голос к рёву ивангородской артиллерии. Под грохот канонады один из ивангородских воевод, П.П. Заболоцкий, слывший немецким «доброхотом», обратился к «немцам» с предложением сложить оружие. Он пообещал тем, кто не желает быть подданным русского государя, отпустить их восвояси со всеми «животами» и семьями. Тем же, кто решит остаться, — компенсировать ущерб, отстроить дома и прочее. Ответом на его предложение, согласно сообщению пережившего штурм и короткую осаду Нарвского замка В. фон Зингехофа, стали слова: «Отдают только яблоки и ягоды, но никак не господские и княжеские дома».
Красивые слова, но очень скоро, надо полагать, бравый гауптман пожалел о том, что произнёс их. Небольшой замок был переполнен напуганными горожанами и их семьями. Ещё несколько сот нарвитян укрылись в замковом рву. Два орудия в башне «Длинный Герман», которые были в распоряжении Зингехофа, вышли из строя: одно разорвалось при первом же выстреле, а другое этим взрывом было сброшено с лафета. Пороха в замковом цейхгаузе нашлось всего ничего — лишь на полчаса стрельбы. В кладовых было пусто: чуть-чуть пива и ржаной муки, лишь масла и сала было достаточно. Вечером 11 мая к воротам Вышгорода подошёл нарвский бюргер Бартольд Вестерманн, выступивший посредником в переговорах между русскими воеводами и запершимся в цитадели гарнизоном, и предложил капитулировать. На этот раз предложение Басманова было услышано, и «прислали немцы бити челом, чтобы воеводы пожаловали их, князьца выпустили и с прибылными людми».
Переговоры длились недолго. Вскоре соглашение было достигнуто. Русский книжник писал, что по договорённости царские «воеводы князьца и немец выпустили, а Вышегород и Ругодив Божиим милосердием и царя и великого князя государя нашего у Бога прошением и правдою его взяли, и с всем нарядом и с пушками и с пищальми и з животы с немецкыми; а черные люди добили все челом и правду государю дали, что им быти в холопех у царя и у великого князя и у его детей вовеки». Согласно Лебедевской летописи, в Нарве было взято «пушек болших и менших 230». Й. Реннер, напротив, уполовинил эту цифру, но зато подробно расписал, какие именно пушки взяли русские: 3 falkunen и 2 falkeneten из Риги и собственно нарвских 3 quarter slangen, 3 falkunen, 28 kleine stоcke, 42 dobbeide haken и 36 teelnaken — итого 117 пушек и всяких haken-гаковниц.
Остатки нарвского гарнизона и беженцы утром 12 мая явились в лагерь Кеттлера и сообщили ему пренеприятнейшее известие: Нарва в руках русских. Новость застала комтура врасплох. Ещё бы, ведь накануне, узнав о пожаре в Нарве, он приказал выступать в поход. Однако, как вспоминал потом секретарь Кеттлера и его историограф С. Хеннинг, никто не сдвинулся с места. Предводители харриенского и вирландского рыцарства заподозрили в нарвских вестях некую русскую стратагему и, наученные горьким уроком 2 мая, добились отмены приказа. Подождём, пока ситуация прояснится, прежде чем опрометчиво кидаться вперёд — так, не иначе, говорили они Кеттлеру — а то ведь стоит нам покинуть укреплённый лагерь, и русские сразу же нападут на нас с тыла. А тут ещё вернулся высланный было вперёд авангард, сообщивший, что на холме Германсберг у самой Нарвы их встретил гонец из города с вестью, что пожар потушен и опасность миновала. Все вздохнули с облегчением — тревога оказалась ложной.
Увы, радость была преждевременной. Из сбивчивых рассказов беженцев и рапорта В. фон Зингехофа картина случившегося в Нарве 11 мая более или менее прояснилась. По словам гауптмана, пожар начался между 8 и 9 часами утра 11 мая. Добрые нарвские бюргеры, вместо того, чтобы тушить его, похватали наскоро семьи и ценные вещи и побежали в замок. Он же поспешил вывести своих людей из замка. Роту кнехтов он послал занять позиции в районе западных Вирландских ворот (русские Колыванские ворота), а две роты аркебузиров перекрыли мост и восточные Водяные (Русские) ворота. Остальные кнехты построились на базарной площади в готовности двинуться туда, где неприятель начнёт штурм. Русские же тем временем начали забрасывать город каменными и зажигательными ядрами (некоторые из них весили 100 и более кг), препятствуя борьбе с пожаром. В итоге кнехты, не выдержав жара, побросали свои места на стенах и вместе с нарвскими всадниками-reitern, которые, кстати, отказались выполнять приказания Зингехофа, отступили в замок.
Хаос и анархия, царившие в замке, отсутствие необходимых для обороны средств и припасов, паника, охватившая нарвских бюргеров, и, самое главное, отсутствие каких-либо вестей от Кеттлера — всё это и обусловило в конце концов решение капитулировать. Замок был сдан, и утром 12 мая русские заняли всю Нарву целиком. В Ливонской войне произошёл коренной поворот.
Литература и источники:
- Королюк, В.Л. Ливонская война / В.Л. Королюк. — М., 1954.
- Курбский, А.М. История о великом князе Московском / А.М. Курбский. — СПб., 1913.
- Летописец начала царство царя и великого князя Ивана Васильевича. Александро-Невская летопись. Лебедевская летопись // ПСРЛ. — Т. XXIX. — М., 2009.
- Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью // ПСРЛ. — Т. XIII. —М., 2000.
- Милюков, П.Н. Древнейшая разрядная книга официальной редакции (по 1565 г.) / П.Н. Милюков. — М., 1901.
- Ниенштедт, Ф. Ливонская летопись / Ф. Ниенштедт // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. — Т. IV. — Рига, 1883.
- Петров, А.В. Город Нарва, его прошлое и достопримечательности / А.В. Петров. — СПб, 1901.
- Псковская 3-я летопись // ПСРЛ. — Т. V. Вып. 2. — М., 2000.
- Разрядная книга 1475–1605. — Т. II. Ч. I. — М., 1981.
- Рюссов, Б. Ливонская хроника / Б. Рюссов // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. — Т. II. — Рига, 1879.
- Филюшкин, А.И. Изобретая первую войну России и Европы. Балтийские войны второй половины XVI в. глазами современников и потомков / А.И. Филюшкин. — СПб., 2013.
- Форстен, Г.В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544–1648) / Г.В. Форстен. — Т. I. Борьба из-за Ливонии. — СПб., 1893.
- Хорошкевич, А.Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века / А.Л. Хорошкевич. — М., 2003.
- Archiv fur die Geschichte Liv-, Est- und Curlands. Neue Folge. — Bd. I. — Reval, 1861; Bd. IX. — Reval, 1883.
- Briefe und Urkunden zur Geschichte Livlands in den Jahren 1558–1562 (Далее Briefe). — Bd. I. — Riga, 1865; Bd. II. — Riga, 1867.
- Das Buch der Aeltermänner grosser Gilde in Riga // Monumenta Livoniae Antiquae. — Bd. IV. — Riga und Leipzig, 1844.
- Henning, S. Lifflendische Churlendische Chronica von 1554 bis 1590 / S. Henning. — Riga, 1857.
- Renner, J. Livländische Historien / J. Renner. — Göttingen, 1876.
- Hansen, H.J. Ergänzende Nachrichten zur Geschichte der Stadt Narva vom Jahre 1558 / H.J. Hansen. — Narva, 1864.
- Die Uebergabe Narva’s in Mai 1558, nach Wulf Singehoff // Mitteilungen aus dem Gebiete der Geschichte Liv-, Ehst- und Kurland’s. Neunter Band. — Riga, 1860.
Поскольку активно рассматривается период Ливонской войны, сделать хронологическую цепочку в конце статьи. И включить сюда и Полоцкое взятие и Нарву и прочие.
Статья как всегда на высоте)