Для советских людей второй половины XX века «военный разведчик» имел достаточно узнаваемый образ: боец в плащ-палатке или маскхалате с пистолетом-пулемётом на плече и ножом на поясе. Военная разведка — это те, кому ночью ползти к врагу. Недаром одной из фраз, показывающих высокую степень доверия к другому человеку, стала «я бы с ним в разведку пошёл». Или «не пошёл» — если требовалось показать, что человек доверия не достоин. Лишь в последние годы этот образ начал размываться сериальными бойцами спецназа, да и то — не сильно. Автоматы другие, камуфляж чуть поменялся, а в остальном работа всё та же.
Глаза и уши армии
Про значимость войсковой разведки многократно было сказано и написано и до Великой Отечественной войны, и после её начала. О значении разведки говорилось на всех уровнях, включая самый высокий — вот, к примеру, слова И.В. Сталина:
«Изучать противника, улучшать разведку — глаза и уши армии, помнить, что без этого нельзя бить врага наверняка».
К сожалению, простора для улучшений в первые годы войны хватало. Так, один из рапортов констатировал, что разведка практически не ведётся на должном уровне, потому что разведчиков командиры используют как ординарцев или коноводов. В другом документе констатировалось, что «во время Смердынского наступления наших войск, также наступления в марте на Новгородском направлении, командиры некоторых дивизий разведку не вели, а действовали вслепую, несли при этом излишние потери и никакого результата не достигли». Удивляться этому не приходится, поскольку далее говорится, что разведподразделения не использовались по прямому назначению, а действовали как стрелковые и охранные.
Потребовалось немало времени, чтобы действия разведгрупп стали чёткими и отлаженными, как хорошие часы. Так, в марте 1944 года наблюдением за передним краем немцев были отмечены передвижения групп пехоты и автотранспорта. Последний раз на этом участке пленные и документы захватывались более 10 дней назад, и для подтверждения имевшихся данных была организована серия разведпоисков.
Одной из таких групп стал отряд старшего сержанта Шаповалова: 13 человек от взвода пеших разведчиков 730-го стрелкового полка и два сапёра из этой же части. Группа имела восемь пистолетов-пулемётов, один ручной пулемёт и 47 гранат, из них семь противотанковых. Сапёры и трое разведчиков должны были проделать проходы в минном поле и проволочном заграждении и затем прикрыть подгруппу захвата. Ещё трое бойцов обеспечивали правый фланг. Маршрут был проложен через болотистый район, откуда немцы, судя по всему, противника не ждали.
Первоначальный план предусматривал захват «языка» в одной из огневых точек на переднем крае, для этого планировалось скрытно проникнуть вглубь немецкой обороны и напасть с тыла. Но, углубившись на 100 метров за линию переднего края, разведчики обнаружили дорогу, на которой было решено устроить засаду. Пропустив подводу, разведчики дождались появления трёх немцев — один был захвачен, двое убиты на месте. Стрельба в собственном тылу, разумеется, всполошила немцев, но беспорядочная пальба и осветительные ракеты не помешали разведчикам без потерь вернуться назад вместе с захваченным унтер-офицером и документами его сослуживцев.
Нужно провести разведку боем
Как правило, этот вид разведки применялся накануне наступления, когда требовалось достоверно уточнить устройство системы обороны противника и выявить его огневые очки. Кроме того, в ходе разведки боем зачастую ставились частные задачи с целью улучшить конфигурацию линии фронта перед будущим наступлением.
Например, в ноябре 1943 года разведку боем провёл батальон 51-й гвардейской стрелковой дивизии после артподготовки, проведённой полковой артиллерией и приданной миномётной ротой. Огневые точки в ходе артподготовки были в основном подавлены, и батальон смог взять господствующие высоты на переднем крае, захватив при этом 10 пленных из 30-й пехотной дивизии вермахта.
Обычно основой отряда для проведения разведки боем служили именно разведчики. Например, в мае 1944 года в 244-й стрелковой дивизии в такой рейд пошли 44 разведчика из дивизионной разведроты, 16 автоматчиков из стрелкового полка, шесть сапёров из отдельного батальона и пять связистов из батальона связи. Атаку разведчиков поддерживали два артдивизиона из артполка дивизии, а также четыре миномётные батареи и пулемёты передовых батальонов. Объектом атаки стал отдельный дом на окраине села, в котором находилось боевое охранение немцев.
Впрочем, усиление бойцами, не имевшими опыта разведки, дало в итоге отрицательный эффект — штурмовые группы задержались с выдвижением, прибыв на место на два часа позже обычного. Кроме того, немецких заграждений оказалось больше, чем считалось: «Казалось, что задача близка к выполнению, но вот мужественные бойцы наталкиваются на густую сеть проволочного заграждения типа «спотыкач» в 10–15 метрах от отдельного дома, где находилось не менее 10–12 немцев». Из пытавшихся проделать проходы в проволоке сапёров один в считаные минуты был убит, а трое ранены. Атаку пришлось завершить без результата.
Кроме этого, во второй половине войны при наступлении обычно именно разведчикам ставили задачи на захват важных объектов в глубине вражеской обороны: мостов, узлов дорог, плацдармов и так далее. В марте 1944 года группа разведчиков форсировала реку Южный Буг, захватила первую линию немецких траншей и удерживала плацдарм трое суток, отбивая атаки численно превосходящего противника.
Трофеи разведки
В ночь на 17 февраля 1944 года в ночной поиск отправилась разведгруппа взвода пешей разведки 367-го стрелкового полка под командованием младшего лейтенанта Бочарова. Однако скрытно подобраться к позиции противотанкового орудия не получилось — немцы подбирающихся разведчиков заметили… и разбежались. Видимо, возвращаться с пустыми руками было совсем обидно, поэтому разведчики решили прихватить с собой… пушку. К счастью, немцы в 1944 году часто были уже «не те», и пока бойцы Бочарова более полутора километров тащили трофейное орудие к себе, противник оказался способен только на беспорядочный огонь.
Другой эпизод был не менее комичным. Горные карпатские реки переплыть, да ещё ночью — задача не из лёгких. Когда бойцы взвода пешей разведки всё же перебрались через воду и углубились в лес, вместо линии обороны на опушке обнаружился накрытый стол. Решив, что на такое противник наверняка придёт, разведчики устроили засаду, «выпив немного вина для согревания после холодного душа». Впрочем, подошедшие к столу немцы были уже «хорошие» и убыли вина заметить не успели: одного разведчики прикончили с помощью ножа, а второму заткнули рот и потащили. Один из разведчиков задержался, решив «осмотреть палатку и забрать содержимое стола». Это занятие оказалось настолько увлекательным, что когда его толкнули в бок, он, не глядя, ответил «иду», и лишь услышав за спиной чужую речь, понял, что свои уже ушли. Впрочем, бутылка в руках разведчика оказалась грозным оружием — в итоге захваченных «языков» стало два.
Битва за «языка»
На войне случалось всякое, а находчивость и смекалка войсковых разведчиков иной раз принимали и такие формы, что становились поводом не для наградных листов, а расследования военной прокуратуры.
Например, 10 августа 1943 года боец Бибиков из 245-го гвардейского стрелкового полка конвоировал пленного немца. На свою беду в районе деревни Кукуевка боец повстречал разведчиков соседнего 248-го гвардейского стрелкового полка, которые, недолго думая, отобрали у Бибикова пленного фрица «с целью доставки его в свой штаб, под видом захваченного ими «языка». Впрочем, в 245-м полку тоже не лаптем щи хлебали: высланная погоня вернулась не только с пленным немцем, но и заодно притащила в штаб полка одного из «конкурентов» красноармейца Завьялова. Тут же последовал и «третий тайм»: по дороге из штаба 245-го полка в штаб дивизии два младших командира из разведки 248-го стрелкового полка, «нанеся побои конвоировавшему красноармейцу Пектусову, освободили Завьялова и скрылись».
Возмущённое подобной наглостью командование 245-го гвардейского стрелкового полка составило рапорт о прошедшей «битве», не забыв упомянуть, что за день до попытки угона пленного «эти же разведчики, получив боевую задачу, в селе Березуевка отдыхали и занимались приготовлением обеда из наворованных ими кур».
Один из последних за Великую Отечественную рапортов о боевых подвигах войсковых разведчиков подробно расписывал события 30 апреля 1945 года. Два разведчика 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии получили задание, для выполнения которого им пришлось форсировать канал (помогло найденное поблизости бревно), а затем вступить в бой с целым взводом немцев: «В этой схватке сержант К. из своего автомата уничтожил 10 немцев, а сержант Е. — восемь немцев».
Впрочем, задание заключалось не в этом. Двум разведчикам потребовалось пройти по разорванной снарядами лестнице на второй этаж, затем через пробоину в стене — на третий и оттуда попасть на крышу здания. Именно здесь, на крыше Рейхстага, младший сержант Мелитон Кантария и сержант Михаил Егоров смогли выполнить своё задание — установить знамя Победы.
