Новые лица солдат

Одной из проблем во время и после Первой мировой войны стала помощь обезображенным военнослужащим, получившим ожоги или ранения лица. Альтернативой зарождавшейся тогда же пластической хирургии были медные маски, скрывающие последствия таких ранений.

Первая мировая война дала толчок развитию различных медицинских методик, поскольку раненых было много, и для многих случаев зачастую просто не находилось аналогов в военно-полевой медицине предыдущих лет (например, отравление газами). Лечить же и отправлять военнослужащих обратно на фронт требовалось очень быстро, чтобы не допустить перевеса противника в живой силе.

Для уменьшения потерь предпринимались и различные попытки создания лучшей защиты для солдат. Так, металлические шлемы быстро сменили головные уборы из ткани и кожи, которые солдаты носили накануне войны. Однако шлемы были не в состоянии защитить лицо. Британский хирург Фредерик Элби, работавший на передовой, был изумлен, что солдаты «не понимают угрозы пулеметов», и скептически воспринимал их попытки «выглянуть из окопа и быстро нырнуть обратно, увернувшись от града пуль».

В британской армии насчитывалось порядка 60 тыс. солдат, которые получили ранение в лицо, причем не только из-за прямого попадания пули (часто в глаз), но также из-за осколков гранат или снарядов. Во Франции 9900 солдат с изуродованными лицами объединились после войны в особый ветеранский союз. Под ударом оказывались авиаторы и моряки, лица которых чаще всего получали тяжелые ожоги в ходе сражений. Всем этим людям потребовалась помощь после того, как они, обезображенные, были доставлены домой. Многим британцам помог вернуться к нормальной жизни новозеландский врач Гарольд Джиллес, который стал пионером пластической хирургии, возглавив специальный госпиталь в Сидкапе, городке близ Лондона. Тогда пластическая хирургия была очень болезненной и чрезвычайно опасной, поскольку пациентам грозил сепсис, а антибиотики еще не были изобретены.

Однако у пластической хирургии была альтернатива. Еще до окончания войны два человека, в Париже и Лондоне, тоже искали способ помочь солдатам, изуродованным ранениями в лицо. Эти люди были не врачами, а скульпторами. В своей парижской студии с конца 1917 г. работала американка Анна Коулман Лэдд, которая была вдохновлена работой профессора лондонской Королевской академии художеств Фрэнсиса Дервента Вуда. Британец начал свою работу в марте 1916 г. и даже взял под свое руководство отделение в одном из лондонских госпиталей, которое получило у пациентов и их родственников прозвище «Магазин оловянных носов» (Tin Noses Shop).

И Лэдд, и Вуд проводили долгие часы, изготовляя маски-слепки лиц своих клиентов, расспрашивая их о желаемых изменениях и воспроизводя на бумаге предполагаемый облик. На основе старых фотографий и пожеланий раненых они, в меру своих творческих сил и способностей, изготовляли уже из гальванизированной меди маски, которые должны были скрыть все последствия ранения. Некоторые ветераны стремились не только замаскировать свои потери (подбородка, носа, глаза, ушей, челюсти и т.д.), но и улучшить свой облик по сравнению с тем, что у них был до трагедии. Часто пациенты использовали как образец портрет погибшего на фронте английского поэта Руперта Брука. Дервент Вуд, демонстрируя свои работы сомневающимся, говорил, что «внешность больше не источник меланхолии для пациентов или печали для их родственников и друзей».

Маску необходимо было покрыть специальной эмалью, чтобы добиться цвета, похожего на цвет кожи пациента. Добиться такого оттенка, который выглядел бы натурально на ярком солнце, в пасмурную погоду или при электрическом освещении было в то время чрезвычайно трудно. Правильного цвета удалось достичь, воспроизведя нечто среднее между цветом только что побритого лица и легкой щетиной.

Маски весили 100-250 граммов и были, как заметила одна посетительница парижской студии, «тоньше визитной карточки». Прикосновение металлической маски к коже на ранах было неприятным, и мало кто носил ее с удовольствием, но социальный эффект перевешивал все страдания. Один француз признался Лэдд: «Женщина, которую я люблю, больше не находит мой облик отталкивающим». Личная жизнь многих налаживалась, и мысли о самоубийстве (а его совершили многие искалеченные) отступали. У маски, однако же, имелись и другие недостатки. Она не старела, как остальные части тела, и не могла выразить эмоции, оставаясь пугающе безжизненной. Срок ее жизни был недолгим, всего несколько лет – под воздействием дождя, пота, слез она трескалась и ломалась.

Иногда маски изготавливались из выделанной кожи животных, как своеобразные временные повязки, чтобы скрыть следы продолжающихся пластических операций. Такие маски выдавались пациентам Гарольда Джиллеса. Один из них, например, любил снимать ее в переполненном общественном транспорте, пугая женщин и детей.

Несмотря на ажиотаж, работа Анны Лэдд и Дервента Вуда над изготовлением масок была недолгой. В 1919–1920 гг. и лондонская, и парижская студии были закрыты. Известно, что в Париже к концу 1919 г. успели изготовить 185 масок, в Лондоне точное число их неизвестно, но Вуд начал работать раньше и выделка изделий у него была более быстрой.

Американка Анна Коулман Лэдд переехала обратно в Нью-Йорк уже в 1919 г., о чем сожалели многие ее французские коллеги. В 1932 г. она была удостоена звания кавалера французского Ордена Почетного легиона. Дервент Вуд умер в Лондоне в 1926 г., успев оставить ряд памятников в честь погибших солдат (самый известный из них – памятник Пулеметного корпуса на лондонской площади Гайд-Парк-Корнер).

По материалам: 1. Alexander, Caroline. Faces of War // Smithsoniane Magazine. February 2007. (http://www.smithsonianmag.com/history/faces-of-war-145799854)

2. Biernoff, Suzannah. The Rhetoric of Disfigurement in First World War Britain // Social History of Medicine. 2011, No 24 (3). Pp. 666-685. (http://shm.oxfordjournals.org/content/24/3/666)

3. Nicolson, Juliet. The Great Silence. 1918-1920. Living in the Shadow of the Great War. London: John Murray, 2010.