Британские лётчики сумели сбить первый немецкий дирижабль ещё в июне 1915 года, но этот успех оказался лишь исключением из правил. Ещё более года британские перехватчики оставались бессильны перед германскими воздушными кораблями. Только в сентябре 1916 года ситуация изменилась — летать в небе над Англией немцам стало опасно.

Бомбардировочная кампания против Великобритании, которую с января 1915 года вели армейская и флотская воздухоплавательные службы Германии, то разгоралась, то затухала в зависимости от наличных сил и «морально-политических» колебаний со стороны монарха. За год воздушные корабли провели в общей сложности 20 удачных бомбардировочных рейдов на Британские острова, совершив около 50 дирижаблевылетов, две трети которых пришлись на долю моряков. Они же понесли первую потерю от ПВО Англии: в ночь на 10 августа дирижабль L.12 был повреждён зенитным огнём и вынужденно приводнился у бельгийского берега.

8 января 1916 года командующим немецким Флотом открытого моря стал вице-адмирал Райнхард Шеер (Reinhard Scheer), сразу же активизировавший действия вверенных ему сил, включая воздушные. Уже 18 января был разработан обновлённый план бомбардировок, которые надлежало выполнять с задействованием максимального возможного числа воздушных кораблей. Предусматривалась и координация с армией, но только на уровне начальников Главного штаба флота и Генерального штаба армии, что на практике исключало какое-либо общение между командирами на местах.

К реализации этой программы приступили в ночь на 1 февраля. До начала мая было проведено 11 рейдов при 58 дирижаблевылетах (46 флотских и 12 армейских), во время которых британские артиллеристы в ночь на 1 апреля смогли поразить L.15, позже упавший в море вблизи от берега. Затем на время самых коротких ночей последовала двухмесячная пауза, а возобновление налётов в конце июля добавило к концу лета ещё шесть рейдов с 50 вылетами.

Летом же началось применение новейших «суперцеппелинов» типа R, ставших прототипами не только всех последующих дирижаблей фирмы «Цеппелин», но и послевоенных британских и американских летающих кораблей. Начальник воздухоплавательной службы флота Петер Штрассер (Peter Strasser) был восхищён их характеристиками. 10 августа он направил по команде рапорт о том, что «Англия может быть побеждена посредством дирижаблей, поскольку страна будет лишена средств к существованию увеличивающимися масштабами разрушений городов, промышленных комплексов, верфей, портовых сооружений со стоящими в них военными и торговыми кораблями, железных дорог и т. д.» В этом же рапорте он просил увеличить свой флот с 18 до 22 единиц и формировать четырёх новых экипажа «даже за счёт ослабления других областей, так как дирижабли являются верным средством победоносного завершения войны».

Шеер воспринял идею победы посредством дирижабля скептически, но поддержал Штрассера в его начинаниях.

Англичане готовятся к бою

На другом берегу Северного моря тоже не сидели без дела. Система ПВО Великобритании постоянно развивалась как в наземной (зенитные орудия, прожекторы, посты наблюдения), так и в авиационной составляющей: формировались новые части и подразделения, увеличивался парк самолётов, улучшались методики их применения. Главным было то, что лётчики получили в своё распоряжение новое «антицеппелинное» вооружение.

Зимой 1915–1916 гг. на аэропланы ПВО начали ставить контейнеры со стрелами Рэнкина — мелкими 1-фунтовыми бомбами, особенность конструкции которых позволяла взрываться после пробития оболочки дирижабля. Это оружие дебютировало в ночь на 1 февраля во время отражения первого налёта 1916 года.

В апреле 1916 года в части 6-й бригады Королевского лётного корпуса (RFC — Royal Flying Corps) попало небольшое количество новых боеприпасов: опытные партии зажигательных пуль системы Бэкингема и разрывных пуль систем Брока и Помроя. Уже в ночь на 26 апреля будущий глава Бомбардировочного командования, а тогда лишь капитан Артур Харрис (Arthur T. Harris) из 39-й эскадрильи впервые применил их в деле, безрезультатно атаковав LZ.97. Через несколько месяцев, летом-осенью 1916 года начались поставки серийных патронов всех трёх типов, а также трассирующих «Спаркл». Лётчики обычно комбинировали «спецбоеприпасы», снаряжая диски к «Льюисам» патронами двух-трёх типов одновременно.

В мае-июне в эскадрильи ПВО поступили также ракеты Ле Приера в «антицеппелинном» варианте «Z» с термитной смесью в головной части. Уже в начале июня они вошли в состав рекомендуемого вооружения перехватчиков, а с возобновлением в июле рейдов дирижаблей начали использоваться в боевых вылетах. Так случилось, что ни одному из ракетоносцев не посчастливилось выйти на рубеж действенной атаки, и за всё время применения ни одного боевого пуска ракет по дирижаблям так и не состоялось.

В то же время самолёты с другими типами вооружения атаки проводили. Наиболее простым в применении было, разумеется, стрелковое оружие, поэтому в большинстве случаев перехватчики пользовались пулемётами, но и «стрелометатели» тоже отчитались о двух увенчавшихся попаданиями атаках. 2-й лейтенант Альфред Брэндон (Alfred de B. Brandon) из 19-й резервной эскадрильи RFC на B.E.2c, возможно, добился попаданий в уже повреждённый зенитками L.15, а вечером 2 августа флайт-суб-лейтенант Чарлз Фримен (Charles T. Freeman) на «Скауте»-D с авианосца «Виндекс» (HMS Vindex) поразил идущий на Англию L.17. Однако ни одно из попаданий пуль или стрел не вызвало пожара на борту корабля, и всё ограничилось лишь несколькими пробоинами в газовых баллонах.

Такое положение дел не могло удовлетворить командование, поэтому на протяжении августа 1916 года «в верхах» прошло несколько совещаний на тему неэффективности противовоздушной обороны, с её «очевидными непреодолимыми трудностями в уничтожении хрупкого и высокопожароопасного объекта размером почти с «Лузитанию», надменно крейсирующего на 60 милях в час в двух-трёх милях над Британией». Со временем тон высказываний поменялся с раздосадованного на почти панический.

Решение проблемы виделось в заказе нового самолёта, гораздо более грузоподъёмного и скороподъёмного, чем стандартный на тот момент B.E.2c, и в переходе на более серьёзное оружие: пушки калибром 5 фунтов, старые 4-линейные пулемёты Максима с новыми разрывными пулями и улучшенные и увеличенные 5-фунтовые стрелы Рэнкина.

Очередное такое совещание прошло 1 сентября, а сутки спустя немцы отправили в налёт на Лондон сразу 12 морских и четыре армейских дирижабля — это оказался крупнейший за всю войну рейд, а также редкий случай, когда обе службы направили свои корабли на одну цель.

Бить в одну точку!

Ранним вечером 2 сентября 1916 года британская разведка доложила о начале рейда, а в 21:50 первый из дирижаблей пересёк береговую черту. При передаче сообщения на армейские аэродромы произошла непонятная задержка, но прикрывавшие столицу перехватчики всё же начали подниматься в воздух вскоре после 23:00.

В 23:08 взлетел и одноместный B.E.2c лейтенанта Уильяма Робинсона (William L. Robinson) с заданием на патрулирование пятимильного отрезка между аэродромами Саттонс-Фарм (сейчас там Хорнчерчский природный парк) и Джойс-Грин (на северной окраине Дартфорда). Как и некоторые другие лётчики 39-й эскадрильи, Робинсон был приверженцем огнестрельного оружия и с молчаливого согласия командира из всего одобренного комплекса вооружения брал в полёт только «Льюис» с тремя дисками разрывных пуль.

Он два часа утюжил воздух, прежде чем заметил на юго-востоке попавший в перекрестье прожекторов дирижабль — это был армейский «Цеппелин» LZ.98, в 01:15 отбомбившийся по Грейвзенду. Перехватчик летел на 800 футов выше противника, что давало хороший шанс на атаку, но затем прожекторы погасли, и дирижабль растворился в облаках.

Потратив четверть часа на безрезультатный поиск, британский лётчик вернулся в зону патрулирования и оставался в ней ещё некоторое время после завершения заданного полётного времени (2 часа 30 минут), решив дожечь остаток горючего. В 01:50, уже собираясь возвращаться на базу, англичанин заметил какой-то красный отблеск в нескольких милях к северу. Он направился в том направлении и вскоре обнаружил ещё один дирижабль, идущий под огнём зенитной артиллерии. Это был совсем новый армейский «Шютте-Ланц» SL.XI под командой гауптмана Вильгельма Шрамма (Wilhelm Schramm).

После 15-минутного преследования Робинсон догнал врага уже над северными пригородами Лондона. Заняв позицию впереди и выше дирижабля, англичанин спикировал и, опустившись на 800 футов ниже цели, при проходе на встречных курсах целиком расстрелял пулемётный диск вдоль всего «живота» SL.XI.

Развернув самолёт и перезарядив оружие, лётчик сделал второй заход уже чуть сбоку и опустошил ещё один магазин вдоль борта дирижабля. Оба раза он старался равномерно распределять пули по всей длине корабля, но это не возымело никакого эффекта, и на последнем заходе Робинсон решил поменять тактику. Теперь он атаковал на попутных курсах, снова точно снизу, но при меньшей разнице в высотах — не более 500 футов — и расстрелял третий диск, целясь в одну точку на обшивке. Сразу после отстрела последнего патрона в этом месте внутри оболочки расцвёл «огненный цветок». Через несколько секунд вспыхнула вся кормовая часть корабля, да так, что Робинсону пришлось резким манёвром уводить свой аппарат от поверженного исполина.

Избежав столкновения, он наблюдал за падением пылающей громады у деревни Каффли, и от избытка эмоций даже устроил небольшой салют, выпустив несколько сигнальных ракет и один из двух посадочных факелов. Потом, придя в чувство, победитель взял курс на базу и в 02:40 благополучно совершил посадку.

При осмотре машины механики обнаружили, что в энтузиазме пилот смял проволочное ограждение, не дававшее пулемёту поразить собственный самолёт. Они насчитали несколько пробоин в центроплане и даже один прострел лонжерона.

Победа Робинсона получила большой резонанс в Англии: это был первый дирижабль, упавший непосредственно на острова, а также весомый довод в пользу того, что авиация способна противостоять вражеским налётам. Из соображений секретности командование официально объявило, что враг сбит зажигательными бомбами, но до всех лётчиков ПВО довели отчёт с рекомендациями по правильной методике атаки, поэтому обстоятельства боя быстро стали секретом полишинеля.

Немецкое армейское командование и без того сомневалось в действенности бомбардировок Британии с цеппелинов, склоняясь к необходимости использования специализированных самолётов-бомбардировщиков, поэтому гибель SL.XI стала поводом к прекращению рейдов. Забегая вперёд, можно сказать, что в январе 1917 года армия вообще отказалась от дирижаблей.

Из отчётов двух своих капитанов флотское командование знало, что дирижабль погиб в бою с аэропланом, но ни это обстоятельство, ни решение армейских коллег не оказали никакого влияния ни на общие планы бомбардировочной кампании, ни на тактику проведения рейдов. В следующий «период атаки» (несколько наиболее тёмных ночей до и после новолуния) налёты продолжились.

Вторая жертва

В ночь на 24 сентября на Лондон снова ушла дюжина морских дирижаблей, но из-за сильных неблагоприятных ветров более старые корабли перенаправили на запасные цели в Центральной Англии. Полёт к столице продолжили только четыре «суперцеппелина».

По плану им предписывалось выйти в атаку с юга, но командир L.33 капитан-лейтенант Алоис Бёккер (Alois Böcker) проследовал по традиционному маршруту с востока и в 23:40 первым вышел к городу. Вскоре после полуночи он сбросил бомбы на восточную часть Лондона, а в 00:12 над районом Боу его корабль был поражён зенитным огнём. Снаряд разорвался внутри газовой ячейки сразу за носовой гондолой и привёл к значительной потере водорода, однако пожара не случилось.

Вооружённые пулемётами со смесью разрывных и трассирующих пуль самолёты 39-й эскадрильи стартовали только в 23:30 и могли лишь погнаться за уходящим цеппелином. Один из пилотов, уже упоминавшийся Альфред Брэндон, обнаружил цель и провёл атаку, пробив несколько бензобаков и, очевидно, наделав дополнительных дырок в ёмкостях с водородом.

Немцам опять повезло не загореться, но и без того корабль был обречён: команда пыталась заклеить пробоины в относительно целых газовых ячейках и сбросила вниз всё, что можно, включая бензин и масло, но это была уже не борьба за живучесть, а стремление избежать падения камнем. В 01:20 умирающий титан совершил грубую посадку у деревни Литтл-Уигборо, и Бёккер лично добил дирижабль, выстрелив из ракетницы в лужу бензина, вытекшего из пробитых баков. После этого все 22 члена команды строем отправились сдаваться в плен.

Капитан L.32 обер-лейтенант Вернер Петерсон (Werner Peterson) тоже нарушил полётный план, но непреднамеренно. Сначала ему пришлось целый час кружить в отдалении от столицы, скорее всего, проводя срочный ремонт двигателей, а потом он слишком поздно обнаружил навигационную ошибку. В итоге L.32 вышел на цель не с юга, а с юго-востока, пройдя рядом с зоной патрулирования 39-й эскадрильи.

2-й лейтенант Фредерик Соури (Frederick Sowrey) заметил его в 00:45 и немедленно начал преследование. Тем временем корабль шёл на север и в 01:00 сбросил большую часть своих бомб восточнее Лондона в районе деревни Саут-Окендон. Уже 10 минут спустя B.E.2c вышел на рубеж атаки, заняв позицию чуть ниже и немного позади противника.

Артиллерия уже прекратила огонь, но лучи прожекторов всё ещё держали цеппелин, поэтому Соури мог отлично рассмотреть свою мишень. Он сбросил газ, уравнял скорости, и один за другим расстрелял три диска. Для ускорения времени перезарядки лётчик не укладывал пустые магазины в держатель, а просто выбрасывал их за борт, не заботясь о том, кому увесистый подарок может прилететь в голову.

После первого диска дирижабль начал менять курс, на втором диске немецкие пулемётчики открыли яростный, но бесполезный огонь из окон гондол. Под конец третьего диска в нескольких местах внутри центральной и носовой части цеппелина появились очаги огня, и через несколько мгновений весь гигант был объят пламенем. В 01:20 сбитый дирижабль рухнул на фермерское поле у деревни Литтл-Берстед, а его победитель 20 минут спустя совершил посадку на своём аэродроме. В послеполётном рапорте Соури отмечал, что стрельбу вёл вдоль всего корпуса, но в послевоенных воспоминаниях уточнил, что третий диск выпустил в одну точку близко к центру корабля.

Утром в обломках L.32 обнаружили обгоревшую, но вполне читаемую шифровальную книгу германского флота, которую Петерсон вопреки всем приказам взял в полёт (в рейдах на Англию радиопереговоры велись с использованием кода для связи с судами гражданского флота). Теперь английская разведка, как и перед Ютландским боем, снова могла читать радиограммы противника.

Экипажи других дирижаблей видели гибель L.32, но даже с ближайшего к месту событий корабля не заметили перехватчиков, зато отметили разрывы зенитных снарядов. Поэтому гибель цеппелина отнесли на счёт зенитной артиллерии. Однако в любом случае нельзя было просто проигнорировать гибель сразу двух новейших кораблей, и 25 сентября в приказе на проведение следующего рейда Шеер узаконил разделение целей между цеппелинами разных типов. Семь старых дирижаблей должны были бомбить Центральную Англию, а на столицу шли только два оставшихся корабля типа R. В первый раз прозвучали и слова об особой осторожности при действиях в ясную погоду.

Ночь на 25 сентября действительно выдалась ясной, поэтому оба «лондонских» капитана предпочли нанести удар по портовым городам и спокойно ушли, не встретив особого противодействия.

Гибель Генриха Мати

План следующего рейда — в ночь на 2 октября — был таким же, только участников налёта стало больше: восемь старых цеппелинов и три новых.

Ещё над Северным морем немцы попали в плохую погоду и с самого начала испытывали сложности с навигацией. Дело осложнялось обледенением нескольких кораблей. В итоге к моменту пересечения английского берега дирижабли «разбрелись» довольно далеко друг от друга. Центральная Англия по большей части оказалась закрыта плотным туманом, поэтому капитанам снова пришлось рассчитывать только на счисление и систему радионавигации — пеленгацию сигнала с корабля несколькими наземными станциями.

На юге погода была несколько лучше. Судя по зафиксированным постами наблюдения траекториям движения кораблей, только командир L.31 капитан-лейтенант Генрих Мати (Heinrich Mathy) представлял, где он находится. В 20:00 он первым пересёк береговую черту у Лоустофта и оттуда повернул на юго-запад, взяв прямой курс на Лондон.

В 21:45 его дирижабль был освещён прожекторными батареями Келведон-Хач и сразу после этого повернул к северу. Вероятно, Мати решил провести атаку с менее очевидного для обороняющихся направления. Забегая вперёд, можно констатировать: это правильное решение оказалось роковым; если бы L.31 продолжил полёт прежним курсом и не получил прямых попаданий зенитных снарядов, то провёл бы бомбометание и ушёл прежде, чем поднятые с опозданием перехватчики смогли бы набрать высоту.

Совершив обходной манёвр, Мати в 22:30 вышел к Бантингфорду, а в 23:10 находился над Хартфордширом. Чтобы исключить своё обнаружение по звуку моторов, он перевёл все двигатели на малый газ и просто дрейфовал по ветру, благо тот был благоприятным. В 23:30 он приступил к «силовому» прорыву системы ПВО, дав полный газ. 10 минут спустя дирижабль, следующий курсом на юг, подошёл к Чешанту, где был освещён несколькими прожекторами и попал в поле зрения сразу четырёх лётчиков 39-й эскадрильи, успевших набрать боевую высоту.

Ближе всех — в 15 милях юго-восточнее — оказался 2-й лейтенант Вулстан Темпест (Wulstan J. Tempest). В 22:00 он взлетел на одноместном B.E.2c и немедленно устремился на перехват. Милях в пяти от цели бензонасос на его самолёте отказал, поэтому дальше лётчику пришлось постоянно подкачивать топливо ручной помпой.

По цеппелину активно стреляла артиллерия, поэтому на последнем этапе сближения лётчику пришлось войти в область «сущего ада зенитного огня». Правда, со стороны всё казалось страшнее, чем на самом деле, и в действительности все разрывы ложились далеко от самолёта. Вероятно, немцы в последний момент заметили приближение перехватчика, потому что дирижабль вдруг резко развернулся на запад и сбросил бомбы, буквально прыгнув вверх, «поднимаясь как ракета» после избавления от их веса. Но самолёт пока ещё находился выше противника и достаточно близко, поэтому шанс на атаку сохранялся.

Темпест сделал несколько торопливых качков помпой, чтобы во время атаки не заботиться о давлении в бензосистеме, и, разогнавшись на пикировании и сократив дистанцию, открыл огонь. Первую очередь он выпустил ещё на снижении, вторую — проходя под дирижаблем, затем заложил вираж и оказался точно под кормой воздушного корабля. Англичанин был так близко к противнику, что оказался в «мёртвой» зоне для германских пулемётчиков.

Проходя под гигантской сигарой, Темпест выпустил остаток патронов в диске и ещё до последнего выстрела заметил, как цеппелин «начал краснеть изнутри подобно гигантскому китайскому фонарю». Затем из носовой части вырвалось пламя, быстро охватившее весь дирижабль. По инерции тот поднялся ещё футов на 200, на мгновение замер, а потом повалился вниз, прямо на своего «убийцу». Уклоняясь от столкновения, британский лётчик сорвался в штопор, но сумел уйти с дороги пылающего левиафана, который в 23:54 рухнул на поле за окраиной Поттерс-Бара.

Победитель же, восстановив контроль над кувыркающейся машиной, взял курс на базу. На посадке в условиях плохой видимости уставший лётчик допустил ошибку в расчёте и разбил самолёт, но сам отделался лёгким испугом.

Генрих Мати был настоящей легендой воздухоплавательной службы, его знали и уважали по обе стороны фронта. Гибель известного воздухоплавателя стала таким же ударом по моральному духу команд дирижаблей, каким для лётчиков стала гибель Макса Иммельмана. Если отсутствие рейдов в следующий «период атаки» нельзя однозначно связать с шоком от гибели «аса цеппелинов», потому что тогда стояла преимущественно штормовая погода, то решение приостановить налёты на Лондон было напрямую связано с потерей L.31 и его командира.

Вслед за октябрём приходит ноябрь

Период ноябрьского новолуния тоже начался со штормовой погоды, но на 27 ноября синоптики дали благоприятный прогноз. Штрассер отправил в очередной рейд 10 кораблей, назначив целью индустриальные районы Центральной Англии. Система ПВО там была несоизмеримо слабее столичной, и все предыдущие налёты обходились без потерь и повреждений.

Над Северным морем «эскадра» разделилась: пять старых кораблей проследовали в заданный район, а новые пошли дальше на север. Лидером этой группы оказался L.34, в 23:30 пересёкший береговую черту севернее Хартлпула. Его командир капитан-лейтенант Макс Дитрих (Max Dietrich) намеревался бомбить Ньюкасл, но передумал, попав в свет прожекторов всего в нескольких километрах от берега. Вероятно, он решил, что в такую ясную ночь будет слишком опасно долго лететь над сушей, и сбросил часть бомб у деревни Хаттон-Генри, а потом развернулся и остаток бомбовой нагрузки вывалил на Западный Хартлпул.

Хорошо освещённый прожекторами цеппелин привлёк внимание сразу нескольких пилотов 36-й эскадрильи RFC, но первым успел с атакой 2-й лейтенант Иэн Пайотт (Ian V. Pyott). В ту ночь он уже успел совершить один боевой вылет, но тревога оказалась ложной. На аэродроме выложили сигнал отбоя, но при появлении противника перехватчики как раз оказались наготове.

Во второй раз Пайотт взлетел в 22:22 на том же B.E.2c и на момент обнаружения цеппелина успел набрать 9800 футов высоты. Противник шёл ему навстречу курсом на юг и был ниже на несколько сот футов — то есть больше чем на километр ниже стандартного для типа R рабочего эшелона. Причины этого не известны — возможно, это была техническая неисправность; так, например, на подходившем тогда же к берегу L.36 из-за обледенения заклинило автоматические клапаны газовых ячеек, и он вынужден был держаться ниже 3000 метров.

Сблизившись с целью, англичанин подошёл к противнику справа спереди, цветной ракетой подал зенитчикам сигнал прекратить стрельбу, спикировал и открыл огонь, уже проходя под центром дирижабля. Затем пилот перешёл в набор высоты и, убедившись, что цеппелин начал поворот на восток, лёг на параллельный курс. За пару минут Пайотт выпустил несколько очередей, метя в одну точку на левом борту и корректируя огонь по трассам «спарклов». Через некоторое время на темной туше дирижабля появилось небольшое светлое пятнышко, начавшее быстро расти, а затем из обшивки вырвалось пламя, быстро охватившее весь корабль. Через несколько минут плавного падения тот разломился надвое при ударе о воду в миле от устья реки Тис.

Пайотт в 00:01 совершил посадку на своём аэродроме. На земле он подсчитал число оставшихся в диске патронов и записал в рапорте расход боеприпасов — 71 пуля.

Остальные цеппелины северной группы по разным причинам отказались от проведения атаки и береговую черту так и не пересекли. Зато южная группа оказалась более деятельной: капитаны прорывались через зенитный огонь, уклонялись от перехватчиков и провели бомбометание, почти безрезультатное. При этом L.22 был поражён, но сумел дотянуть до ближайшей базы.

Самым настойчивым и одновременно самым умелым показал себя капитан L.21 обер-лейтенант Курт Франкенбург (Kurt Frankenburg). Он проследовал дальше остальных и сбросил бомбы на, как немцы полагали на основании данных радионавигации, Манчестер. В действительности цеппелин прошёл мимо этого затемнённого города и отбомбился по Сток-он-Тренту, причинив застройке минимальный ущерб. Вероятно, из-за той же навигационной ошибки Франкенбург неправильно построил обратный маршрут, пройдя через районы максимальной концентрации аэродромов ПВО.

После отказа одного из трёх двигателей скорость корабля заметно упала, но умелым маневрированием капитан сумел сбросить с хвоста два B.E.2e из 38-й эскадрильи RFC — оба лётчика в рапортах особо отметили его манёвры уклонения. Третий перехватчик, F.E.2b из 51-й эскадрильи, уже целенаправленно охотился за «Мэри» (кодовое имя, присвоенное L.21 штабом ПВО во время рейда), но англичан подвёл собственный двигатель, засбоивший прямо в момент атаки.

В 06:05 дирижабль вышел к берегу в районе Ярмута, но ещё ничего не закончилось: в воздухе находились два B.E.2c авиастанции RNAS (Royal Naval Air Service — Королевская служба морской авиации) Грейт-Ярмут. Оба лётчика, флайт-суб-лейтенанты Джеррард Фейн (Gerrard W.R. Fane) и Эдуард Пуллинг (Edward L. Pulling), были слишком далеко и не заметили сам корабль, зато были привлечены разрывами снарядов ярмутских зенитных батарей и начали преследование.

Однако первым к цели успел их сослуживец флайт-лейтенант Эгберт Кэдбери (Egbert Cadbury), будущий убийца Штрассера, взлетевший в 06:18 и спустя четверть часа в 9 милях юго-восточнее Лоустофта обнаруживший цеппелин на фоне посветлевшей восточной части неба.

Тот всё так же шёл на двух двигателях, поэтому догнать его оказалось несложно. Держась сзади и на 700 футов ниже противника и продолжая сокращать дистанцию по горизонту, Кэдбери под ответным огнём расстрелял один за другим все свои четыре диска. По отчёту пилота, в момент начала атаки дирижабль держал скорость всего 35 миль в час, а к концу её ускорился до 55: возможно, немцы запустили проблемный мотор или дали полный газ остальным. Сразу стал заметен явный дифферент на корму.

Вторым в атаку вышел Фейн, занявший позицию сбоку всего в 100 футах от левого борта цеппелина, но в момент открытия огня его пулемёт заклинило (замёрзла оружейная смазка), поэтому лётчик начал набирать высоту для бомбовой атаки, которую, впрочем, так и не успел провести.

Вслед за Фейном атаковал Пуллинг, летевший на 50 футов ниже дирижабля, но его оружие тоже отказало после нескольких выстрелов. Отвернув вправо, чтобы спокойно заняться устранением неисправности, он услышал звуки пулемётной стрельбы со стороны дирижабля, а обернувшись через плечо, увидел, как от кормы корабля вперёд побежало пламя и он начал падать хвостом вперёд. Чтобы уйти с траектории горящего цеппелина, Пуллингу пришлось пикировать в сторону.

В 06:42 горящие обломки упали в море, а в течение следующих 40 минут все три аэроплана приземлились на своих базах (у станции было несколько аэродромов, и три пилота летали с разных площадок). Из рапортов лётчиков следует, что наибольший вклад в уничтожение врага внёс Кэдбери, но по неясной причине победу засчитали только выпустившему последние пули Пуллингу. Фейн и Кэдбери в ту ночь совершили по два боевых вылета, а Пуллинг поднялся в воздух лишь один раз, зато этот вылет был уже 13-й его «антицеппелинный» патруль. На тот момент это было рекордом британской ПВО, и не исключено, что при выборе «главного героя» командование учло это обстоятельство.

Гибель двух дирижаблей сразу и в центральной, и северной зонах показала, что в Англии больше нет безопасных районов. Тем не менее Штрассер не собирался прекращать налёты. Для большей безопасности немцы решили усилить стрелковое вооружение кораблей (хотя сам командующий и считал эту меру бессмысленной) и запретить проведение бомбардировок в условиях хорошей видимости.

Следующий «период атаки» пришёлся на рождество. Последний в 1916 году рейд на Англию начался 28 декабря с приказа: «Атаковать Англию-Юг, если это вообще возможно, то Лондон. Атаковать только с прикрытием облаков, в противном случае возвращаться назад».

В налёт ушли шесть кораблей, но над Северным морем дирижабли встретили всё более усиливающийся юго-западный ветер, тормозивший их продвижение и относивший в сторону, и через некоторое время Штрассер дал отбой операции. Но даже несостоявшийся налёт не обошёлся без потерь: на посадке порыв ветра подхватил новенький, хотя и устаревший по конструкции «Шютте-Ланц» SL.12 капитан-лейтенанта Вальдемара Кёлле (Waldemar Kölle) и бросил на стену газгольдера базы. Носовая часть смялась, обшивку распороло, так что полёт против сильного ветра просто вскрыл бы корабль как консервную банку. Поэтому капитан не пытался сделать второй заход, а совершил вынужденную посадку на поле за границей базы, где налетевший ночью шторм довершил разрушение дирижабля.

На пути к «хайт-клаймерам»

На такой минорной ноте закончилась бомбардировочная кампания 1916 года. Её результаты были неоднозначными: по сравнению с 1915 годом троекратное увеличение задействованных сил дало 35% рост числа пострадавших среди числа жителей английских городов при 30% падении материального ущерба от бомбардировок.

Разумеется, эти данные были секретными, но немецкая разведка всё же получала кое-какую информацию, плюс собственные потери были отлично известны. В штабе флота стали сомневаться в том, что результаты дальнейших налётов на Англию сумеют оправдать затраченные усилия и понесённые потери. Однако Штрассер считал необходимым продолжить наступление и сумел убедить в этом адмиралов, напирая на то, что не так важен прямой ущерб от налётов, как сама возможность перенесения войны на прежде недоступную территорию островов и косвенный ущерб в виде нарушения функционирования транспортной системы, страх перед дирижаблями у населения, а главное — отвлечение в систему ПВО значительных материальных и людских ресурсов.

При этом явно требовалось обеспечить безопасность атакующих дирижаблей, поскольку, если статистика последних пяти рейдов стала бы устойчивой тенденцией, то совсем скоро потери грозили сделаться невосполнимыми. Сначала решение проблемы виделось в увеличении скорости, но уже в январе 1917 года Штрассер выступил с предложением модернизации цеппелинов типа R, увенчавшейся созданием ударных высотных «хайт-клаймеров», которые на следующие полтора года стали, пусть и ценой уменьшения боевой нагрузки и точности бомбометания, фактически неуязвимыми для английской ПВО.

Британское командование тоже сделало определённые выводы. После первых же успехов перехватчиков, уверившись в достаточности лётных данных имеющихся аэропланов и действенности зажигательных и разрывных пуль винтовочного калибра, оно уже не требовало срочной разработки новых самолётов и потеряло интерес к экспериментам с авиационными орудиями и крупнокалиберными пулемётами. Уже осенью 1916 года главным оружием истребителей ПВО стали пулемёты Льюиса, а в начале весны 1917 года ракеты, бомбы и стрелы окончательно исключили из перечня стандартных комплектаций самолётов, предназначенных для защиты неба метрополии.