За долгие пять лет нацистской оккупации польской столицы её жители привыкли жить на положении загнанных животных. Немцы систематически устраивали облавы, методично перекрывая кварталы и целые районы Варшавы, хватая всех, кто некстати оказался на улице, и отправляя на сортировку. Люди трудоспособного возраста отправлялись на принудительные работы в Генерал-губернаторстве и Рейхе, молодые польки пополняли обслуживающий персонал борделей вермахта, дети и подростки отправлялись в бездетные немецкие семьи на усыновление, кто-то становился заложником, а самые невезучие могли попрощаться с жизнью. Верхом мечтаний жителей Варшавы был немецкий «аусвайс», свидетельствовавший, что его обладатель уже трудится на благо Рейха — таких не трогали.
Немецкие облавы настолько вошли в обыденную жизнь варшавян, что они придумали для их обозначения специальный термин — «лапанка» (łapanka), производный от глагола «ловить», «хватать» (łapać).
Зимой 1942 года варшавянка Анна Яхнина (Anna Jachnina, 1914–1996), до войны работавшая репортёром на польском радио, а после оккупации ставшая сотрудником Бюро информации и пропаганды Армии Крайовой, написала слова песни «Топор, мотыга» (Siekiera, motyka) на народный мотив, известный со времён Первой мировой войны. В 1943 году текст «Топора и мотыги» был опубликован в подпольно изданном сборнике, и вскоре песня стала самой популярной в Варшаве. Простота размера стихов и возможность добавлять после перечисления топора и мотыги любой предмет предопределили массу вариантов текста, в которых нет надежды разобраться. Новые слова появляются по сей день — так, сейчас поляки поют про топор, мотыгу и коронавирус.
Siekiera, motyka, bimbru szklanka,
W nocy nalot, w dzień łapanka,
Siekiera, motyka, światło, prąd,
Kiedyż oni pójdą stąd?
Siekiera, motyka, piłka, szklanka,
We dnie alarm, w noc łapanka,
Siekiera, motyka, piłka, gwóźdź,
Masz górala — to mnie puść!
Co tu robić, o czym śnić,
Szwaby nam nie dają żyć.
Im kultura nie zabrania,
Na ulicach polowania!
Siekiera, motyka, tramwaj, buda,
Każdy zwiewa, gdzie się uda,
Siekiera, motyka, igła, nić,
Już nie mamy gdzie się skryć.
Siekiera, motyka, piłka, linka,
Tu Oświęcim, tam Treblinka,
Siekiera, motyka, światło, prąd,
Drałuj draniu wreszcie stąd.
Po ulicach gonią wciąż,
Patrzą kogo jeszcze wziąć.
Ich kultura nie zabrania,
Po ulicach polowania!
Siekiera, motyka, styczeń, luty,
Hitler z Ducem gubią buty,
Siekiera, motyka, linka, drut,
Już pan malarz jest kaput.
Siekiera, motyka, piłka, alasz,
Przegrał wojnę głupi malarz,
Siekiera, motyka, piłka, nóż,
Przegrał wojnę już, już, już.
Топор, мотыга, стакан самогона -
Ночью налёт, днём облава,
Топор, мотыга, свет, ток -
Когда они уйдут отсюда?
Топор, мотыга, мяч, стакан -
Днём тревога, ночью облава,
Топор, мотыга, мяч, гвоздь -
Возьми 500 злотых и отпусти меня!
Как тут быть, о чем думать -
Швабы не дают нам жить,
Их культура не возбраняет
Охотиться на улицах!
Топор, мотыга, трамвай, барак -
Все бегут куда глаза глядят,
Топор, мотыга, игла, нить -
Нам больше негде скрыться!
Топор, мотыга, мяч, верёвка -
Здесь Освенцим, там Треблинка,
Топор, мотыга, свет, ток -
Проваливай отсюда, наконец, ублюдок!
По улицам гонят всех -
Смотрят, кого ещё забрать.
Их культура не возбраняет
Охотиться на улицах!
Топор, мотыга, январь, февраль -
Гитлер и дуче потеряли ботинки,
Топор, мотыга, верёвка, проволока
Господину художнику капут!
Топор, мотыга, мяч, настойка -
Проиграл войну глупый художник,
Топор, мотыга, мяч, нож -
Он проиграл войну уже сейчас, сейчас!
