Героическая 30-я

После падения Порт-Артура и поражения Российской Империи в русско-японской войне 1904–1905 годов в царском правительстве задумались над модернизацией береговых батарей основных военно-морских баз государства. К разработке новой концепции строительства и вооружения береговых батарей был привлечен генерал-инженер Ц. А. Кюи.

Кюи разработал предварительные проекты башенных береговых батарей, предназначенных для прикрытия подступов к Севастополю, аналогов которым в царской России тогда еще не было. Северную батарею он предложил вынести на расстояние 3 км от города – к поселку Любимовка.

В декабре 1912 года здесь, на возвышенности Алькадар (одном из западных отрогов Мекензиевых гор), началось строительство батареи №26. Автором ее проекта был преподаватель Николаевского инженерного училища генерал-инженер Н. А. Буйницкий, которого привлек к этой работе сам Ц. А. Кюи. Строительные работы продвигались очень быстро, но в 1915 году башни, орудия и механизмы, предназначенные для оснащения батареи, были перенаправлены под Петроград, так как в то время там строилась новая береговая батарея в морской крепости императора Петра Великого. В 1918 году строительство объекта было полностью остановлено в связи с политическими событиями в стране. К тому времени батарея была готова на 70%.

Возобновила сооружение батареи уже новая власть в 1928 году. В 1934 году внутренние работы закончили и установили орудийные башни. Из стволов, смонтированных в них, произвели пробный отстрел, а также испытали новую систему управления стрельбой «Баррикада». Во время проведения стрельб выяснилось, что на одном из четырех орудий стоит на 220 мм укороченная камора, и оно принадлежит не к сухопутному варианту (маркировка СА), а к морскому (маркировка МА). Исходя из того, что на качестве стрельбы эта особенность не сказывалась, было принято решение оставить это орудие на батарее (небольшим неудобством было лишь то, что под него приходилось подбирать заряды индивидуального веса). Незначительные доработки производились на батарее до 1940 года.

Батарея состояла из следующих объектов:

• железобетонного монолитного блока на две башни, в котором размещались практически все боевые рубки, хозяйственные помещения, коридоры, помещения для коммуникаций и т. д.;

• командного пункта (далее – КП) с боевой рубкой, бронированной дальномерной рубкой, центральным постом и радиорубкой;

• блока электрической трансформаторной подстанции.

В отличие от башен 35-й бронебашенной береговой батареи, башни 30-й батареи размещались не по вертикальном принципу (то есть, на разных уровнях, как на линкоре), а по горизонтальному. Таким образом, ее башни меньше возвышались над землей и были менее уязвимы для вражеского огня.

Башни имели следующие параметры: диаметр – 11,2 метра; высота – 2,25 метра; длина ствола орудия – 15 метров; вес ствола орудия – 50 тонн; вес башни – 300 тонн (без орудий); полный вес – 1000 тонн; толщина брони – 200 мм (крыша) и 300 мм – стены.

В башнях батареи располагались орудия калибра 305 мм длиной в 52 калибра с прицельной дальностью стрельбы 28,5 километров. Четыре таких орудия 30-й береговой батареи (с севера) и ее близнеца, 35-й береговой батареи (с юга) должны были надежно прикрыть Севастополь от обстрела с моря крупнокалиберной артиллерией вражеских линкоров. Вес снаряда этих орудий составлял от 314 до 470 кг, вес порохового картуза – 71 кг.

При полном выстреле использовалось два картуза, а при полувыстреле – один картуз. Картузы хранились в специальных металлических футлярах в сотообразных стеллажах. В погребах снаряды хранились в штабелях. В отличие от 35-й батареи, где снаряды и заряды выталкивались из погребов по специальным трубам, на 30-й батарее они выкатывались по специальному роликовому транспортеру (рольгангу). В перегрузочных отделениях, где заряды и снаряды готовились к заряжанию, была установлена вращающаяся электроприводная платформа.

Для замены стволов и ремонта башен на батарее имелся 75-тонный железнодорожный подъемный кран, для которого построили специальное укрытие с целью маскировки и защиты его от возможного обстрела со стороны моря.

Бетонные своды казематов достигали толщины в 3–4 м бетона. Стены блока имели слоистую структуру – 2,4 м бетона, затем 2,1 м песчаной прослойки и 2,1 м бетона. Такие стены могли выдержать до двух попаданий 305-мм снарядов в одно место, а своды – одно такое попадание.

Артиллерийский блок батареи достигал 130 м в длину и 50 м в ширину. Общая площадь помещений превышала 3000 м2.

Для хранения воды под полом орудийного блока были устроены бетонные резервуары емкостью 500 м3. Для поддержания в помещениях нужного температурно-влажностного режима была смонтирована система паровоздушного калориферного отопления (пар вырабатывался двумя подземными котельными). Силовая станция орудийного блока была снабжена установкой охлаждения воздуха.

Подземный КП представлял собой бетонированный тоннель длиной 53 м и шириной 5,5 м. В нем находились центральный пост батареи, электростанция, фильтр-вентиляционная установка, котельная, цистерны с топливом и казарма. По направлению к КП, расположенному на глубине 37 метров, от артиллерийского блока вела 650-метровая бетонированная потерна глубокого залегания, в сторону от которой шло ответвление, использовавшееся для забора воздуха и удаления стоков из казематов (стоки выводились по трубам, проложенным под полом потерны). В месте разветвления водостока и потерны был прорыт еще один запасной подземный ход с небольшим помещением – казармой.

От подземной части КП наверх, в наземную его часть, вела шахта, оборудованная лифтом. Наземная часть КП представляла собой железобетонный блок размером 15х16 м, в который была вмонтирована броневая рубка. К трем с половиной метрам железобетона добавлялось 406 и 305 мм брони стен и крыши рубки соответственно. Внутри блока располагались радиостанция и помещение для личного состава с четырьмя смотровыми щелями и оптическим визиром.

Одновременно была создана система сопряженного наблюдения для корректировки стрельбы по морским целям. Посты наблюдения, оборудованные на мысе Лукулл, в устьях рек Альма и Кача, у Херсонесского маяка, на мысе Фиолент и на горе Кая-Баш (западнее Балаклавы), имели дальномеры и визиры, установленные в железобетонных двориках, убежищах для личного состава и жилых помещениях.

Для защиты с воздуха батарея была вооружена четырьмя зенитно-пулеметными установками. С тыла орудийного блока пристроили два каземата с лебедками для подъема аэростатов заграждения. С суши батарею прикрывали шесть железобетонных пятиамбразурных двухэтажных пулеметных ДОТа, вооруженных пулеметами «Максим». Вокруг батареи была создана система траншей и проволочных заграждений. Подходившая к батарее дорога имела каменную подпорную стену, одновременно служившую стрелковым бруствером.

В ноябре 1937 года командование над батареей принял старший лейтенант Г. А. Александер, который будет командовать ею во время обороны Севастополя.

По состоянию на 22 июня 1941 года 30-я бронебашенная береговая батарея входила в состав 1-го отдельного артиллерийского дивизиона береговой обороны Главной базы Черноморского флота вместе с башенной батареей №35, открытой 203-мм батареей №10 и 102-мм батареей №54. Батареей командовал капитан Г. А. Александер – потомственный военный, происходивший из обрусевших немецких переселенцев. Первые выстрелы по врагу его батарея произвела 1 ноября 1941 года. Обстрелу подверглось скопление живой силы и техники противника (подвижная группа полковника Циглера 132-й пехотной дивизии Вермахта), наступавшего на Севастополь в районе поселка Альма (ныне – поселок Почтовое). Этот обстрел произвел на немцев ошеломляющее воздействие.

В ответ противник подверг территорию батареи жестокой бомбардировке, однако результатов это не принесло. После этого в докладах немецкого командования 30-я батарея обозначается как неприступный форт русских «Maxim Gorkiy I», а ее КП – как шуцпункт (нем. – «защитная точка») «Bastion». Название же «Maxim Gorkiy II» в немецких документах носила 35-я береговая батарея.

2 ноября 30-я береговая батарея вновь вела огонь по моторизованным подразделениям Вермахта, находившимся в районе Бахчисарая и деревни Альма-Тархан. Хотя стрельбы и велись на предельной дистанции, они оказались очень эффективными. Немцы расположились в лощине, не рассредоточив технику – видимо, предполагая, что на таком удалении огонь советских батарей их не достанет. Первые два 305-мм снаряда разорвались в самой гуще колонны. По донесению корректировочного поста под командованием лейтенанта С. А. Адамова, при обстреле этой колонны огнем батареи было уничтожено до 100 автомашин, около 30 орудий, 6 танков, около 15 бронемашин и несколько сот гитлеровцев.

В тот же день 30-я батарея накрыла огнем и уничтожила артиллерийскую батарею и несколько танков противника, находившихся в районе Дуванкоя. Остальная бронетехника немцев, ранее наступавшая на державшие здесь оборону батальоны морской пехоты, отступила.

30-й береговой батарее все время приходилось вести интенсивный огонь, ежедневно проводя от пяти до одиннадцати стрельб и выпуская при этом по 35–75 снарядов в день. Сначала это было вызвано отсутствием под Севастополем советской дальнобойной крупнокалиберной полевой артиллерии, а когда она все же прибыла – отсутствием у нее снарядов. По мере угасания наступательной активности противника снижалось и количество стрельб, проводимых батареей. К 16 ноября 1941 года их количество снизилось до 1–4 в день.

Точность и эффективность огня батареи достигались ее командованием за счет грамотного использования стационарных и подвижных корректировочных постов, которых насчитывалось более 20. Также практиковалась заброска корректировщиков в тыл противника, откуда они направляли огонь орудий, используя радиосвязь.

Первый штурм Севастополя, предпринятый Вермахтом, начался 30 октября 1941 года и окончился неудачей 21 ноября. Второй штурм начался менее чем через месяц, после прибытия к немцам подкреплений и боеприпасов. Руководство 11-й армии под командованием генерал-полковника Эриха фон Манштейна возобновило активные боевые действия под Севастополем 17 декабря 1941 года.

В этот день батарея провела 14 стрельб и выпустила по противнику 96 снарядов. Второй штурм Севастополя был подготовлен лучше, и ситуация на фронте стала стремительно ухудшаться. За два дня 18 и 19 декабря по 30-й батарее противником было выпущено более 200 снарядов калибром от 203 мм и выше, не считая снарядов меньших калибров. Территорию батареи постоянно атаковали немецкие бомбардировщики, но значительного ущерба они ей не нанесли. Противнику удалось повредить одно орудие батареи только 21 декабря, на 4-й день штурма.

20 декабря ситуация на линии обороны стала критической, поэтому из гарнизона батареи была сформирована рота морской пехоты численностью в 150 человек, которая была отправлена на Мекензиевы горы в помощь оборонявшейся там 8-й бригаде морской пехоты.

23 декабря немецкие войска начали массированное наступление в районе 4-го сектора обороны Севастополя, который прикрывал 30-ю батарею. Через пять дней первые немецкие солдаты и танки показались в поле зрения батарейных комендоров.

Утром в 8:30 28 декабря 1941 года 12 немецких танков при поддержке пехоты попытались атаковать наземную часть командного пункта (далее – КП) батареи. Танки выстроились в линию и открыли огонь по КП. Именно в этот день, впервые в истории, был зафиксирован случай ведения огня береговой крупнокалиберной батареей прямой наводкой по наступающей на нее бронетехнике. Вид танков, исчезающих от прямых попаданий, был настолько шокирующим для немецких танкистов, что они панически отступили, и больше немецкие танки в лобовую атаку на батарею не ходили.

Однако общую ситуацию на фронте это не изменило. 29 декабря 1941 года орудиям 30-й батареи снова пришлось вести огонь прямой наводкой – на этот раз уже шрапнелью. Солдаты Вермахта захватили военный городок, построенный при батарее, и попытались взять штурмом ее саму. Огнем батареи, бомбардировками самолетов морской авиации и контратакой морской пехоты этот штурм был отбит. Дело даже дошло до рукопашного боя, когда в ход пошли штыки, саперные лопатки, морские кортики. В ожесточенной схватке морские пехотинцы нанесли поражение немецкой штурмовой группе, и угроза захвата батареи миновала.

В конце концов командование 11-й армии Вермахта было вынуждено отвлечь с севастопольского участка фронта часть своих войск для отражения морских десантов, выброшенных командованием ЧФ в районах Керчи и Евпатории. Севастополь и вместе с ним 30-я береговая батарея были снова спасены – противник отступил на первоначальные позиции. Свои неудачи под Севастополем Манштейн позже оправдывал перед Гитлером наличием у русских мощнейших укрепленных фортов, что было учтено командованием Генерального штаба Вермахта.

За два месяца боевых действий каждое орудие 30-й береговой батареи выпустило по противнику, по различным данным, от 250 до 300 снарядов (при норме в 200 выстрелов). Артсистемы 30-й батареи были полностью изношены и подлежали немедленной замене. Первым на необходимость замены орудий указал командир батареи капитан Г. А. Александер, который заметил снижение точности их огня. За 16 дней, начиная с 25 января 1942 года, рабочими Ленинградского завода «Большевик», Артиллерийского ремонтного завода №1127 ЧФ и матросами гарнизона батареи была проведена уникальная операция по замене орудийных стволов обеих ее башен. Работы велись только ночью, без привлечения собственного крана, чтобы не демаскировать операцию. 30 января у паровоза, тянувшего к башням платформу с первым орудием, подлежащим замене, сошел с рельсов тендер (вагон, прицепляемый к паровозу и предназначенный для перевозки запаса топлива). Рабочие и матросы вручную дотолкали платформу до башни и за ночь установили 50-тонный артиллерийский ствол на место. В это время бригада моряков под командованием инженера батареи И. В. Андриенко подняла тендер, поставила его на место, и паровоз, незамеченный противником, отправился на базу за следующим орудием.

Работы по замене стволов артсистем были окончены 11 февраля, однако, несмотря на их успешное проведение, дальнейшая судьба 30-й береговой батареи и ее гарнизона уже была предрешена.

Командование Вермахта учло опыт, приобретенный в результате двух первых неудачных штурмов Севастополя. В мае 1942 года немцы сконцентрировали на подступах к городу огромные силы. В своих мемуарах командующий 11-й армией Вермахта, штурмовавшей Севастополь, генерал-полковник (а впоследствии фельдмаршал) Эрих фон Манштейн утверждал, что никогда в течение Второй мировой войны Вермахт не достигал такой плотности артиллерии на 1 квадратный километр площади.

Для борьбы непосредственно с батареями и фортами Севастополя 11-й армии были выделены самые мощные экземпляры крупнокалиберной немецкой артиллерии.

Под Бахчисараем располагалось одно из двух самых больших орудий Третьего рейха – сверхтяжелая гаубица «Дора» калибра 800 мм. Вес гаубицы достигал 1350 тонн, и она перемещалась по железнодорожным путям с помощью двух локомотивов. Оборудование для обслуживания орудия перевозилось в 106 вагонах. Дальность стрельбы «Доры» бетонобойным снарядом достигала 38 км, а вес бетонобойного снаряда составлял 7 тонн. «Дора» вела огонь по 30-й батарее 5 июня (8 снарядов), потом 17 июня (5 снарядов), когда батарея уже была практически парализована причиненными ей разрушениями и отсутствием снарядов, но так ни разу в нее и не попала. Всего же за время боев под Севастополем она выпустила 44 снаряда, из которых только один попал в цель. За характерный звук, издаваемый при выстреле, защитники Севастополя прозвали эту пушку «бздуньей».

Удачливее оказались артиллеристы 833-го тяжелого артиллерийского батальона, вооруженного двумя 600-мм самоходными мортирами типа «Карл», имевшими собственные имена. 1-я батарея батальона состояла из одной мортиры, названной «Тор», 2-я батарея – из мортиры «Один». Вес бетонобойных снарядов таких мортир достигал 2,1 тонны. Каждой мортире было придано по два артиллерийских погрузчика на шасси танка Pz.Kpwf. IV Ausf. E, каждый из которых мог везти до четырех снарядов.

Кроме того, к Севастополю были подтянуты крупнокалиберные орудия 11-, 12- и 14-дюймового калибра.

2 июня 1942 года началась операция Вермахта под названием «Лов осетра» – третий и последний штурм Севастополя. Для 30-й береговой батареи наступили тяжелые дни – она подвергалась обстрелу орудиями 12- и 14-дюймового калибра. 5 июня 1942 года первый снаряд по батарее выпустила «Дора», в этот же день авиация противника бомбила ее бомбами весом в одну тонну, а 6 июня немецкие артиллеристы 1-й батареи 833-го тяжелого артиллерийского батальона смогли вывести свою 600-мм мортиру «Тор» на высоту всего в 1200 метрах от передовых позиций, откуда 30-я береговая батарея находилась в прямой видимости.

В 17:00 6 июня мортира «Тор» открыла огонь, и вскоре немецким артиллеристам удалось попасть снарядом в восточную башню №1 батареи, в которой погибли наводчики и замочные. Второе попадание 600-мм снаряда пришлось в бетонный массив батареи, отчего трехметровый слой бетона треснул. В результате обстрела также была повреждена фильтр-вентиляционная установка артиллерийского блока. Кроме того, пикирующие бомбардировщики Ju-87 смогли перебить кабель, соединявший наземную часть КП с батареей.

За ночь поврежденная башня была восстановлена усилиями ремонтников, но теперь могла вести огонь только из одного орудия. Однако капитану Александеру было чем ответить на немецкие обстрелы, на 30-й батарее была хорошо налажена антибатарейная разведка, и вскоре местоположение обоих «Карлов» было засечено. Для маскировки «Один» и «Тор» вели огонь одновременно с другими немецкими батареями, однако их выдавали особо яркие вспышки при выстрелах и характерный «харкающий» звук. Предположения командира батареи о местонахождении немецких орудий подтвердила и авиаразведка. 9 июня по «Карлам» был нанесен артудар, после чего их под Севастополем больше не слышали, а после падения города обе мортиры были отправлены на ремонт в Хиллерслебен.

К 10 июня было повреждено еще одно орудие во второй башне. Батарея находилась под постоянным обстрелом и бомбежками. Всего с 5 июня до полудня 17 июня по ней было выпущено 750 снарядов различного калибра, из них 13 снарядов – «Дорой», 122 снаряда – «Карлами». К 12 июня из батальона морской пехоты, прикрывавшей батарею, в строю осталось меньше роты. К 16 июня были перерезаны все внешние телефонные коммуникации батареи и сбиты все радиоантенны – связь батареи с командованием прервалась. К тому времени на батарее оставалось 250 человек, включая артиллеристов, морских пехотинцев из батальона прикрытия и стрелков 95-й стрелковой дивизии.

К 17 июня были разрушены все пулеметные ДОТы на подступах к батарее. Гребень, из-за которого предполагалось вести огонь морским пехотинцам прикрытия, превратился в груду щебня, на батарее закончились снаряды. В этот день солдаты Вермахта начали штурм. Батарея отстреливалась шрапнелью, а когда закончились шрапнельные заряды, комендоры открыли огонь холостыми зарядами. Струя пороховых газов температурой 3000С°, выбрасываемая из орудий на несколько десятков метров, буквально испаряла атакующих.

Артиллеристы отстреливались через пробоины в броне. Штурмовая группа немцев проникла в башню, искореженную попаданием 600-мм снаряда, и с помощью гранат и огнеметов очистила ее от моряков. Спустя какое-то время таким же образом была взята и вторая башня. У входа в артиллерийский блок немецкие пехотинцы установили пулеметы, и гарнизон 30-й батареи оказался блокированным в подземных казематах и потернах.

На коротком совещании защитники батареи приняли решение разбиться на три группы, которые должны были прорываться по очереди, используя еще не заблокированные выходы из потерн. Последняя группа должна была подорвать батарею.

Первой на прорыв пошла группа численностью в 76 человек под командованием политинструктора Калинкина, однако ей не удалось пройти незамеченной. Часть бойцов была перебита, но уцелевшие прорвались в город и сообщили командованию о положении гарнизона. Предпринятая 18 июня попытка деблокировать гарнизон извне успеха не принесла. Немцы отразили атаки защитников города, а также завалили камнями выход из наземной части КП, через который прорвалась первая группа батарейцев, чтобы не дать оставшимся помочь атакующим.

На самой батарее защитники вели ожесточенные бои – в том числе, и внутри помещений. Немецкая штурмовая группа залила в орудийную шахту башни №2 около тонны бензина и подожгла его. В результате пожара сдетонировали оставшиеся под башней пороховые заряды, и артиллерийский блок наполнился едким дымом пороховых газов. Под башней №1 немецкие саперы взорвали 500 кг тротила. Обороняющиеся задыхались, к тому же, на батарее подошли к концу запасы воды и продуктов питания.

20 июня при закладке немецкими саперами новых зарядов в шахтах башен гарнизон произвел встречный подрыв. В результате этого взрыва погибло три немецких сапера. 21 июня по решению командира было уничтожено все уцелевшее оборудование батареи, и оставшиеся в живых защитники приняли решение пробиваться в горы к партизанам.

Капитану Александеру с группой бойцов численностью в 20 человек удалось выбраться наружу по дренажному коридору. Группа попыталась прорваться, но была замечена и уничтожена. Капитан Александер был схвачен немцами, отправлен в тюрьму Симферополя, где после многократных пыток его расстреляли. Возможно, трагичности его судьбе добавило и то, что он имел немецкое происхождение, то есть, по логике фашистов, был предателем национальной идеи.

Комиссар Соловьев был ранен и на прорыв не пошел. Оставшись с несколькими ранеными бойцами внутри казематов, он застрелился, чтобы не попасть в плен врагу. Около 120 человек попали в плен и почти все сгинули в лагерях. Не сдавшиеся в плен и оставшиеся в потернах батареи бойцы погибли мучительной смертью, задохнувшись в пороховых газах или сгорев заживо. Последние очаги сопротивления на батарее держались до 26 июня 1942 года.

В послевоенные годы 30-я береговая батарея была восстановлена. Вместо двухорудийных башен были установлены трехорудийные башенные установки «МБ-3-12-ФМ», снятые с линкора «Фрунзе» (бывший линкор «Полтава»). На сегодняшний день батарея законсервирована.