«Твёрдая» угроза

20 ноября 1959 года было выпущено секретное постановление советского правительства, предписывавшее начать работы по конструированию твердотопливных ракет средней и межконтинентальной дальностей полёта. Их появление должно было стать ответом на аналогичную американскую инициативу. В процессе проектирования выяснилось, что создать стратегический арсенал с ними будет непросто, особенно в условиях неприятия нового направления в развитии вооружений влиятельными лицами из военно-политического руководства страны.

Ракетная альтернатива

В первых баллистических ракетах дальнего действия использовалось жидкое топливо: от спирто-кислородной смеси до высококипящих компонентов. Однако с точки зрения военных они имели ряд общих существенных недостатков: низкая мобильность, невысокая боеготовность, сложная система эксплуатации и боевого управления. Все эти проблемы наглядно проявились, когда началось проектирование ракет морского базирования, что было особенно актуально для Соединённых Штатов. Поэтому во второй половине 50-х годов американские конструкторы начали несколько разработок баллистических ракет на твёрдом топливе: «Першинг» (MGM-31 Pershing) с дальностью полёта порядка 1000 км, «Поларис» (UGM-27 Polaris) с дальностью 4600 км и «Минитмен» (LGM-30 Minuteman) с дальностью полёта 11 000 км.

Хотя многие советские ракетчики в годы войны занимались развитием пороховых реактивных снарядов и установок типа «Катюша», у них сложилось предубеждение относительно твёрдого топлива: оно считалось низкоэнергетическим и неспособным забросить боеголовку на приемлемое расстояние. На фоне тяжёлых немецких ракет А-4 (V-2) реактивные снаряды казались «игрушками». Но информация, поступавшая из США, настораживала советских специалистов.

Капитан 1-го ранга Анатолий Борисович Максимов, бывший сотрудник Первого Главного управления (внешней разведки) Комитета государственной безопасности (ПГУ КГБ), занимавшийся «химическим» направлением, свидетельствовал, что с какого-то момента руководство стало проявлять повышенный интерес к твердотопливным смесям, разрабатываемым в разных странах: сведения о составах и технологии производства агенты собирали не только в США, но и в Израиле, Франции, Японии.

Действительно, главный секрет успеха американцев в создании новых ракет содержался в рецептуре топлив, по которой исследования начались ещё во время Второй мировой войны. Особенно преуспела в этом Лаборатория реактивного движения (Jet Propulsion Laboratory, JPL) Калифорнийского технологического института. Одно из разработанных там топлив, получившее обозначение GALCIT-53, оказалось весьма эффективным. В качестве окислителя применили перхлорат калия, в качестве горючего — особый тип битума с добавлением нефти. Асфальт и нефть нагревали в смесительном баке до температуры 176 °С, а затем добавляли перхлорат. В окончательной форме GALCIT-53 представлял собой твёрдую чёрную массу, которая при комнатной температуре напоминала застывший гудрон. Помимо высоких энергетических характеристик, топливо имело ряд очевидных преимуществ перед пороховыми смесями: не растрескивалось при хранении и надёжно прилипало к внутренним стенкам ракетного бустера. В дальнейшем асфальт заменили полиуретаном, а при использовании перхлората аммония как окислителя можно было получить удельный импульс выше, чем у спирто-кислородной смеси, применённой на немецких ракетах.

Сообщения о достижении американских учёных дошли до главного конструктора Сергея Павловича Королёва. Надо напомнить, что в «казанский» период своей деятельности он обдумывал проекты Д-1 и Д-2 — ракет дальнего действия с пороховым топливом, но в то время правительство поставило перед советскими специалистами задачу воспроизвести немецкие «изделия». К изучению новых веяний Королёв привлёк своего старого товарища — Юрия Александровича Победоносцева, который в марте 1958 года пришёл на работу в Научно-исследовательский институт реактивных порохов №125 (НИИ-125, с ноября 1966 года — Научно-исследовательский химико-технологический институт, НИХТИ). Тот провёл анализ и предложил начать проектирование стратегической твердотопливной ракеты (СТР) на дальность 2000-3000 км с использованием технологии проходного прессования. Основанием для выкладок Победоносцева стали результаты опытных работ НИИ-125, показавшие возможность изготовления зарядов из баллиститных порохов диаметром до 1 м и длиной 5-6 м. Он полагал, что в ближайшем будущем можно будет производить шашки массой до 6 т.

Для тщательного изучения вопроса Королёв сформировал в своём Особом конструкторском бюро №1 (ОКБ-1) небольшую группу из молодых инженеров под руководством Игоря Николаевича Садовского, имевшего опыт в создании пороховых аккумуляторов давления для ракет на жидком топливе. Через три месяца группа, действовавшая в тесном контакте с лабораторией Победоносцева, выпустила технический отчёт, в котором говорилось, что для СТР с дальностью 2000 км необходима разработка моноблочных двигателей диаметром более 1 м, что не представляется возможным из-за технических ограничений по шашкам, изготавливаемым из баллиститного пороха методом проходного прессования (максимально допустимый по технологии диаметр не превышал 800 мм). Поэтому двигатели каждой ступени должны были иметь пакетную компоновку из 4-8 блоков в зависимости от дальности полёта ракеты.

Отчёт вызвал неоднозначную реакцию у специалистов ОКБ-1. В частности, Василий Павлович Мишин, первый заместитель Королёва, высказался категорически против продолжения работ и назвал авторов исследования «прожектёрами». Тем не менее, главный конструктор доложил результаты Константину Николаевичу Рудневу, председателю Государственного комитета по оборонной технике (ГКОТ). Тот отнёсся к инициативе благосклонно и собственноручно написал на плакате, иллюстрировавшем проект СТР: «Согласен с дальностью не менее 2,5 тыс. км. Прошу готовить Постановление».

20 ноября 1959 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР №1291-570 «О создании изделия РТ-1 и выполнении работ по теме РТ-2». Под РТ-1 значилась управляемая твердотопливная ракета с прицельной дальностью 2500 км и стартовой массой не более 35 т (при массе полезной нагрузки 800 кг); под РТ-2 — межконтинентальная твердотопливная ракета с дальностью до 12 000 км.

Ещё в июне ОКБ-1 было усилено сотрудниками Центрального научно-исследовательского института №58 (ЦНИИ-58), которое возглавлял артиллерийский конструктор Василий Гаврилович Грабин. Чтобы не обидеть сотрудников уважаемого коллектива, Королёв лично побеседовал с каждым из них и предложил выбрать направление работ. Часть старых кадровых артиллеристов, не пожелавших изменить свою специальность, ушли на другие предприятия оборонной промышленности, но основной состав института и вся молодежь остались. Ветеран ракетно-космической отрасли Борис Евсеевич Черток писал в мемуарах:

«Королёв предпринял рискованный по тем временам, но, как говорят шахматисты, «очень сильный ход». Буквально через дней десять после выхода приказа о нашем объединении с НИИ-58 он попросил собрать в Красном зале за бывшим кабинетом Грабина всех специалистов по снарядам, порохам и баллистике. Я не был на том собрании. Позднее Садовский с воодушевлением рассказывал, что в маленький зал «набилось под сотню грабинских людей».

Королёв приехал на это собрание с Садовским. Он начал с рассказа об американских «Минитмене» и «Поларисе», помахивая бумагой, на которой были расписаны их характеристики. Обращаясь к грабинским специалистам, Королёв призвал их включиться в работу по созданию советских ракет на твёрдом топливе. Он подчёркивал, что, имея явное преимущество в жидкостных, по твердотопливным ракетам мы не только отстаём, но просто ничего пока не имеем.

Королёв представил Садовского как руководителя работ и заявил, что он будет его, Королёва, заместителем по этой новой тематике.

Люди Грабина, опасавшиеся после объединения с ОКБ-1 остаться без любимой работы, неожиданно увидели многообещающую перспективу для творческой деятельности. Предложение было встречено с энтузиазмом».

Через две недели после формального объединения «грабинские» специалисты числом около шестисот человек, включились в работу по созданию твердотопливных ракет. Было образовано два отдела — проектно-конструкторский (отдел 23) и испытаний (отдел 24), общее руководство которыми было возложено на Садовского. Одновременно в головном проектном отделе ОКБ-1 был организован сектор по твердотопливной тематике. Разработка зарядов и корпусов двигателей ОПРД-1 (Опытный пороховой ракетный двигатель №1) осталась за НИИ-125, где лабораторию Победоносцева преобразовали в полноценный отдел.

Эскизный проект выпустили в августе 1960 года. Ракета РТ-1 (8К95) состояла из трёх ступеней, односопловые двигатели которых были связаны в единый блок (пакет) по четыре штуки. Цилиндрические корпуса двигателей изготовлялись из стеклопластика методом тканевой намотки, снабжались отъёмными стальными днищами и сопловыми блоками из титанового сплава с покрытием из трёхокиси алюминия. Каждый пакет имел огневую связь для выравнивания рабочих давлений в двигателях, а в их переднем днище устанавливали сопла противотяги, которые с помощью детонирующих шнуров вскрывались в конце работы, обнуляя тягу. Управление ракетой в полёте осуществлялось с помощью рулевых двигателей и аэродинамических поверхностей. В качестве топлива, фигурировавшего в документах под обозначением «Нейлон-Б», планировалось использовать баллиститный нитроглицериновый порох РСТ-4К, который в дальнейшем был заменён на порох НМФ-2. Вкладной заряд горел по своему внутреннему цилиндрическому каналу, торцам и поверхности четырёх продольных щелей. Диаметр шашек составлял: у 1-й ступени — 800 мм, у 2-й и 3-й — 700 мм. Благодаря оригинальным техническим решениям было получено высокое конструктивное совершенство РТ-1: к примеру, на каждый 1 кг топлива приходилось для 1-й ступени 190 г массы конструкции, для 2-й ступени — 260 г и для 3-й — 390 г (у реактивного снаряда М-13 для «Катюш» на 1 кг топлива приходилось 2 кг массы конструкции).

Стендовая отработка двигателей началась в марте 1961 года и продолжалась два года. За этот период было испытано более ста установок: 1-я ступень — 39 одиночных двигателей и 3 пакета, 2-я ступень — 42 одиночных и 3 пакета, 3-я ступень — 35 одиночных и 4 пакета. Испытания проводились на специально построенных стендах Научно-исследовательского полигона города Красноармейска Московской области (ранее — Софринский артиллерийский полигон). По ходу были решены проблемы прогара корпусов из-за недостаточной толщины теплозащитных покрытий, нормального функционирования огневых связей между двигателями в пакете, надёжности системы отсечки тяги, обеспечения требуемой термостойкости сопловых блоков и т.п.

Лётно-конструкторские испытания РТ-1 начались в марте 1962 года на полигоне Капустин Яр. Первый пуск завершился взрывом «изделия» на высоте 10 км. Зато во время второго, состоявшегося 28 апреля, ракета уверенно пошла в сторону условной цели — озера Балхаш (полигон Сары-Шаган, ГНИИП №10 МО). Её полёт пришлось прервать системой автоматического подрыва из-за отклонения от расчётной траектории. Такой же результат дали два последующих пуска, что потребовало доработки зарядов и системы управления. Испытания возобновились в следующем году, и 18 марта шестая по общему счёту РТ-1 наконец-то долетела до «цели», находившейся на расстоянии 2000 км от полигона. Всего до июня 1963 года включительно было запущено девять ракет. Борис Черток рассказывал:

«Испытатели жидкостных ракет на полигонах считают заправку самым опасным и неприятным процессом. «Заправка» РТ-1 вызывала у испытателей восхищение. Из НИИ-125 прибывали готовые пороховые шашки, которые до закладки в корпуса каждого ракетного блока по инструкции полагалось тщательно обтереть медицинским спиртом. Вполне естественно, что аромат спирта вызывал эмоции гораздо более положительные, чем жгучие испарения азотной кислоты и надоевший запах керосина».

В 1965 году на полигон Капустин Яр поступили также три модифицированные ракеты, которые в источниках фигурируют под обозначением РТ-1-63 (8К95-63). Они отличались, прежде всего, наличием моноблочной четырёхсопловой третьей ступени, которая служила прототипом для блока межконтинентальной РТ-2. Ракеты стартовали осенью из транспортно-пускового контейнера СМ-162 (8У258), а их испытания были признаны успешными.

В то же время результаты по точности попадания оставляли желать лучшего: головные части отклонялись от «цели» в сторону или значительно перелетали её. Разработчикам стало ясно, что у РТ-1 как ракеты средней дальности нет перспектив, ведь на вооружении уже находились Р-12 (8К63) и Р-14 (8К65). Имело смысл доводить до лётного образца РТ-2, но для межконтинентальной ракеты требовалось принципиально новое топливо по типу того, которое применяли американцы.

Линейка РТ

4 апреля 1961 года было принято постановление Совета Министров №316-137, в котором конструкторское бюро Королёва было определено головным по созданию стационарного комплекса с твердотопливной межконтинентальной ракетой РТ-2 (8К98), подвижного комплекса на гусеничном ходу с ракетой РТ-15 (8К96) на дальность 2000-2500 км и шахтного комплекса с ракетой РТ-25 (8К97) на дальность 4000-4500 км.

Принципиальной идеей на этом этапе стала унификация предложенных твердотопливных ракет: РТ-15 планировали собирать из 2-й и 3-й ступеней РТ-2, а РТ-25 — из 1-й и 3-й ступеней РТ-2. При этом для самой РТ-2 предполагалось разработать варианты для шахтного и железнодорожного базирования, а для РТ-15 — морского базирования. Таким образом, Королёв собирался охватить практически все задачи, стоявшие перед стратегическими силами страны, с помощью одной серии ракет.

Работы над серией пришлось разделить с другими организациями. 1-й ступенью (блоком А) занимались сотрудники ОКБ-1 и Специального конструкторского бюро №172 (СКБ-172, с марта 1966 года — КБ машиностроения) Михаила Юрьевича Цирульникова в Перми, 2-й ступенью (блок Б) и 3-й ступенью (блок В) — Центрального конструкторского бюро №7 (ЦКБ-7, с сентября 1967 года — КБ «Арсенал» имени М.В. Фрунзе) Петра Алексеевича Тюрина в Ленинграде.

Для создания смесевого топлива была инициирована поисковая программа «Нейлон-С», к которой подключилось множество организаций. Однако все полученные до 1963 года рецептуры не соответствовали требованиям, предъявляемым ракетчиками, — прежде всего, по деформативности зарядов, скрепляемых с корпусом ступени (относительная деформация составляла 10-12% против 40% по норме).

Прорыва по теме удалось достичь коллективу Научно-исследовательского института №9 (НИИ-9, с марта 1966 года — Алтайский научно-исследовательский институт химических технологий, АНИИХТ) Якова Фёдоровича Савченко. Предложенная ими технология заливки смесевого топлива на основе связующего бутилкаучука с относительной деформацией до 60% была принята в качестве основной для 1-й и 2-й ступеней РТ-2. Заряд для 3-й ступени был разработан Научно-исследовательским институтом №130 (НИИ-130, с июня 1966 года — НИИ полимерных материалов) в Перми.

Ракета РТ-2 состояла из трёх маршевых ступеней. Для их стыковки были применены соединительные отсеки ферменной конструкции, позволявшие свободно выходить газам от работающих двигателей при «горячем» разделении. Между 3-й ступенью ракеты и головной частью располагались приборный отсек и переходник. Сопловые блоки двигателей имели по четыре разрезных управляющих сопла, состоящих из неподвижной и подвижной частей. Маршевые двигательные установки 1-й (15Д23) и 2-й (15Д24) ступеней имели одинаковую конструктивную схему и состояли из стальных цилиндрических корпусов с эллиптическими задними и передними днищами. На передних днищах размещались воспламенители зарядов, а сами заряды изготовлялись из смесевого топлива на основе бутилкаучука и перхлората аммония с добавлением порошкообразного алюминия. Сопловые блоки, рулевые приводы и часть приборов системы управления размещались в хвостовых отсеках ступеней, имевших форму усечённого конуса. 3-я ступень по компоновочной схеме была аналогична первым двум, но имела отличия в конструкции корпуса, заряда и хвостового отсека. Кроме того, двигатель этой ступени (15Д25) имел устройства отсечки тяги. Ракета оснащалась моноблочной головной частью (15Ф1) с термоядерным зарядом мощностью 600 кт при массе 500 кг, которая отделялась в момент захода на цель.

Для испытаний межконтинентальной ракеты Капустин Яр подходил мало, поэтому было решено построить стартовый комплекс на территории объекта «Ангара». Его начали возводить ещё в 1957 году в Архангельской области, поблизости от железнодорожной станции Плесецкая, как первую базу для размещения боевых межконтинентальных ракет Р-7 (8К71). В феврале 1959 года объект получил статус 3-го Учебного артиллерийского полигона (3 УАП), а в январе 1963 года — Научно-исследовательского испытательного полигона ракетного и космического вооружения Министерства обороны №53 (53 НИИП МО, НИИП-53). Генерал-майор Василий Николаевич Плиско рассказывал:

«Первоначально полигон планировалось возводить в основном как ракетный, для шахтных твердотопливных ракет. Строительство этого объекта намечалось в районе станции Илеза Северной железной дороги. Работы эти были поручены 57-му Управлению инженерных работ под командованием генерала Степанченко Н.С. [Николая Сергеевича]. Началось строительство. Проложили железную и автомобильную дороги, построили городки для строителей и начали уже даже строить шахты. Но генерал Степанченко Н.С. встретился с заместителем министра обороны по строительству генералом армии Комаровским А.Н. [Александром Николаевичем] и доложил свою точку зрения, что условия строительства в районе Илезы крайне неблагоприятные и предложил перенести полигон под Плесецк. Он обосновал это тем, что, во-первых, была бы экономия денежных средств; во-вторых, это уменьшило бы сроки строительства, так как на объекте «Ангара» были уже построены ракетные установки; в-третьих, под Илезой местность очень болотистая, что сильно затрудняет работы. Таким образом, Степанченко Н.С. стал генератором идеи переноса объекта из района Илезы в район Плесецка».

Впрочем, первый этап испытаний РТ-2, начавшийся 26 февраля и завершившийся в июле 1966 года, проводился на полигоне Капустин Яр. Всего было запущено семь «изделий» в облегчённых вариантах с целью проверки правильности принятых технических решений.

В этот важный момент над всей программой создания линейки РТ нависла угроза закрытия. Дело в том, что в январе 1966 года на хирургическом столе скончался Сергей Королёв, и в ракетно-космической отрасли начался процесс пересмотра приоритетов. Борис Черток вспоминал:

«После смерти Королёва на время наступило ослабление напряжения по работе над всем ракетным комплексом 8К98. ВПК [Военно-промышленная комиссия], MOM [Министерство общего машиностроения] и командование РВСН [Ракетных войск стратегического назначения] настолько были загружены выполнением планов производства, строительства сотен новых ШПУ [шахтных пусковых установок] и сдачи на боевое дежурство ракетных комплексов Янгеля и Челомея, что срыв сроков начала ЛКИ [лётно-конструкторских испытаний] по 8К98 их не очень волновал. <…>

Садовский не скрывал своих опасений, что [Василий Павлович] Мишин не будет поддерживать твердотопливную тематику и, пользуясь её непопулярностью в ещё не окрепшем новом МОМе, не будет отстаивать её право на жизнь с той же страстью, как это делал Королёв. <…>

Создавалась реальная опасность, что РТ-2 так и не полетит по причине потери настоящего хозяина. Однако дело зашло уже слишком далеко. Работали десятки научно-исследовательских организаций и заводов. У всех были планы, графики, обязательства и отчёты перед вышестоящими органами.

В этой критической ситуации истинно бойцовские качества проявил новый заместитель главного конструктора ОКБ-1 по испытаниям [генерал-майор] Яков Исаевич Трегуб. <…>

Ознакомившись с состоянием дел по РТ-2, Трегуб убедился, что над проблемами двигателей, топлив, материалов работает вполне достаточное число компетентных специалистов, и Садовский обеспечивает головную роль в этой деятельности. С не растерянной со времён Капъяра энергией и энтузиазмом Трегуб принял на себя ответственность за боевой ракетный комплекс в целом, включая строительство шахт, организацию позиционных районов, систем автоматического дистанционного управления и контроля».

К осени 1966 года строительство двух шахтных пусковых установок одиночного старта (ШПУ «ОС») на полигоне Плесецк, в основном, завершилось. Была создана инфраструктура для начала отработки в составе командного и измерительного пунктов. На технической позиции были сданы в эксплуатацию монтажно-испытательный комплекс (МИК), лабораторный корпус и хранилище ракет. Начало второго этапа испытаний решили приурочить к 49-летней годовщине Великой Октябрьской революции. Подготовкой занималось 4-е испытательное управление НИИП-53 (в/ч 12445) и отдельная инженерно-испытательная часть 01349. Первый пуск состоялся 4 ноября и прошёл в целом успешно, хотя РТ-2 значительно отклонилась от расчётной траектории.

Борис Черток писал в мемуарах:

«Последовавшие в декабре 1966 года два пуска были аварийными. После двух неудач возникли настроения прекратить пуски и перейти к длительной наземной отработке двигателей и системы управления.

Трегуб категорически возражал. Он мотивировал это тем, что наземная экспериментальная база очень примитивна, а каждый пуск даёт нам неоценимый опыт. Производство ракет уже налажено, и доводка ракет в процессе ЛКИ с точки зрения сокращения цикла отработки экономически и политически выгодна».

Действительно, к тому времени на Пермском машиностроительном заводе имени В.И. Ленина (завод №172) было развёрнуто полноценное серийное производство РТ-2, а в сентябре 1967 года его выделили в филиал, который вскоре получил самостоятельность и название Пермский завод химического оборудования (ПЗХО).

Второй этап испытаний продолжался два года. Всего запустили двадцать пять «изделий», из них шестнадцать полностью выполнили программу полёта. На полигон ракеты доставлялась по частям в специальных изотермических вагонах: 1-я ступень отдельно, а 2-я с 3-й — в сборе. На станции их перегружали в транспортно-стыковочные машины и перевозили в МИК. После необходимых контрольных проверок части ракеты подвозили к шахте и последовательно загружали в пусковой стакан. После сборки, для обеспечения необходимого режима хранения топлива, стакан герметизировался. Шахта закрывалась крышкой массой 40 т. Ракета стояла на дне стакана и опиралась на стенки сбрасываемыми обтюраторами 1-й ступени. В момент старта они играли роль поршневых колец: газы из работающего двигателя, сдерживаемые обтюраторами, выбрасывали ракету в воздух. Генерал-майор Леонид Иванович Долинов, служивший в 4-м управлении, вспоминал:

«Совместные лётные испытания шли трудно. <…> Это объяснимо. На глубокую дополигонную стендовую отработку было отпущено мало времени, заводская стендовая база была развита слабо, а сроки устанавливались жёсткие. Ракеты, комплектующие приходили на полигон весьма «сырыми», некоторые приборы поставлялись отдельно, работать приходилось «с колёс». Документация отрабатывалась по ходу работ. Возникало много задержек, неисправностей. Всё это делало рабочий день ненормированным. Работали днём и ночью, не считаясь со временем и погодой. Трудности усугублялись расстоянием от ТП [технической позиции] до СП [стартовой позиции] (более 75 км), транспортными проблемами. Тыл части работал с крайним напряжением, впрочем, все остальные тоже. Однако люди не роптали, работали азартно, самоотверженно. А ведь это были молодые люди, и дома их ждали молодые жёны. Всех сплачивала общая благородная цель: сделать важное государственное дело с высоким качеством и в срок. Были и досадные промахи и ошибки, правда, не на первом пуске. Однажды в ходе комплексных испытаний подорвали все пиросредства ПУ [пусковой установки]. Был случай, когда в шахту с загруженной ракетой уронили гаечный ключ. Он лёг на кольцевую опору первой ступени. Чтобы его извлечь, пришлось в узкое пространство — менее 60 см — на глубину более 15 метров опускать Колю Маданова вниз головой! Он подходил по габаритам для такого дела. Этот прекрасный, грамотный, самоотверженный офицер не раз нас выручал».

Интересно, что 24 августа 1968 года на полигоне Плесецк был произведён одновременный запуск сразу трёх ракет РТ-2, которые успешно дошли до районов условных целей. При этом управление пуском осуществлялось с Центрального командного пункта Ракетных войск (ЦКП РВСН) в посёлке Власиха Московской области.

По итогам испытаний 18 декабря того же года было выпущено постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР №1004-363, предписывающее принять на вооружение боевой комплекс 15П098 с межконтинентальной баллистической ракетой 8К98.

Историческая ошибка

Поскольку РТ-2 по своим характеристикам всё ещё уступала не только американским «Минитменам», но и советским межконтинентальным ракетам на жидком топливе, в конце 1968 года было принято правительственное решение о модернизации комплекса, которую взял на себя коллектив Конструкторского бюро «Арсенал» в Ленинграде.

К тому времени бюро, которое возглавлял Пётр Алексеевич Тюрин, добилось немалых успехов в проектировании твердотопливных ракет. С апреля 1961 года оно занималось комплексом с ракетой средней дальности РТ-15 (8К96), состоявшей из 2-й и 3-й ступеней РТ-2. При этом разработка поначалу велась по двум вариантам: подвижного комплекса на гусеничном ходу 15П696 и шахтного комплекса 15П096. Однако на этапе монтажа пусковых установок второй вариант был отклонён заказчиком, и в дальнейшем проектирование велось только по подвижному комплексу. Под него на базе шасси тяжёлого танка Т-10 были построены два прототипа самоходной пусковой установки: «Объект 815сп1» и «Объект 815сп2».

Испытания РТ-15 планировали начать в третьем квартале 1963 года, но из-за задержек с выбором смесевого топлива они были сдвинуты до получения результатов по ракете РТ-2. В августе 1965 года Министерство обороны заявило в требованиях обеспечение старта РТ-15 непосредственно из транспортно-пускового контейнера (ТПК), поэтому бюро пришлось фактически создавать контейнер заново. Старую версию благодаря её внушительному виду неоднократно показывали на военных парадах в Москве.

Испытания вариантов комплекса проводились с ноября 1966 по март 1970 года на 84-й площадке полигона Капустин Яр. Всего было выполнено девятнадцать пусков из ТПК. Хотя больших нареканий комплекс не вызвал и решением правительства от 6 января 1969 года был рекомендован к принятию на вооружение, на боевое дежурство его не поставили, а серийное производство остановили. Был сформирован всего один ракетный дивизион (50-й ордн), располагавший шестью самоходными установками и передвижным командным пунктом: с марта 1970 по июль 1973 год он дислоцировался на ракетной базе «Лесная» (2333-я трб) в Барановичском районе Брестской области, а затем был расформирован.

То, что самоходный комплекс оказался не востребован, позволил коллективу Тюрина плотно заняться модернизацией межконтинентальной ракеты. Новое «изделие» получило обозначение РТ-2П (8К98П), а комплекс в целом — 15П098П. Прежде всего, конструкторы перевели все двигатели ракеты на единое смесевое топливо на основе бутилкаучука; оно сразу заливалось в корпус двигателя, после чего производились полимеризация и формирование необходимых поверхностей горения заряда. В третьей ступени были заменены двигатель (15Д25 на 15Д94) и корпус, который стал двухслойным: высокопрочная стальная рубашка упрочнялась стеклопластиковыми нитями, наматываемыми снаружи. За счёт только этих мер дальность полёта удалось увеличить на 400 км при той же массе ракеты (51 т).

Головная часть была доработана таким образом, чтобы нести моноблочный термоядерный заряд мощностью 750 кт (при массе 470 кг) или разделяющийся блок из восьми зарядов меньшей мощности. Для преодоления средств противоракетной обороны в состав бортового оборудования был введён комплекс «Берёза», обеспечивавший радиомаскировку, искажение радиолокационных характеристик, программированный увод отработавшей третьей ступени и выброс комбинированных ложных целей. Модернизация системы управления позволила снизить круговое вероятное отклонение головной части от цели до 1,5 км.

Изготовление опытных образцов велось на заводе «Арсенала», а в 1969 году к серийному производству РТ-2П приступил Пермский завод химического оборудования; там же оно продолжалось до 1981 года.

Первый пуск модернизированной ракеты состоялся 16 января 1970 года на полигоне Плесецк, а весь цикл испытаний продолжался два года. При этом в полёт отправились пятнадцать РТ-2П, и только две из них не дошли до района условной цели. Испытания подтвердили, что ракета по своим характеристикам вполне соответствует американскому аналогу — «Минитмен-3» (LGM-30G Minuteman III), которая была только что принята на вооружение. Отставание от США по межконтинентальным твердотопливным ракетам наконец-то удалось преодолеть.

Первоначально отработка режима боевого дежурства началась на полигоне Плесецк с одним командным пунктом и тремя пусковыми установками, в дальнейшем число установок было увеличено до десяти. К 1973 году под Йошкар-Олой было построено шестьдесят шахт для РТ-2, которые постепенно заменили на РТ-2П. Ими распоряжалась Киевско-Житомирская ордена Кутузова ракетная дивизия (в/ч 34096).

Несмотря на очевидные преимущества новых ракет, объём их развёртывания по сравнению с жидкостными аналогами был относительно невелик. Главной причиной стало неприятие твердотопливного направления руководителями военно-промышленного комплекса: в числе непримиримых критиков оказались и министр обороны Андрей Антонович Гречко, и министр общего машиностроения Сергей Александрович Афанасьев, и академик Владимир Николаевич Челомей, и главный конструктор Василий Павлович Мишин, сменивший Королёва. В результате не были поддержаны предложения по ракете РТ-2М, а коллектив Игоря Садовского в середине 70-х прекратил своё существование. На целое десятилетие разработка твердотопливных ракет для стратегических сил в Советском Союзе остановилась.

Р-2П находились на боевом дежурстве семь лет, после чего срок эксплуатации был продлён сначала на три года (до 10 лет), а затем ещё на пять лет (до 15 лет). Списываемые «изделия» поступали на полигон Плесецк, где их запускали в рамках различных исследовательских программ. Ракеты продолжали демонстрировать свою надёжность, даже после превышения гарантийного срока службы. Всего за период испытательных и учебно-боевых пусков было отправлено в полёт на промежуточные и полные дальности свыше ста ракет.

В декабре 1989 года РТ-2П начали снимать с боевого дежурства из-за старения шахтных установок; последние два комплекса прекратили существование летом 1994 года.

Пренебрежение твердотопливными ракетами сегодня вполне можно назвать одной из исторических ошибок военно-политического руководства СССР. Практика показала, что при достижении определённого уровня технологий они как оружие превосходят жидкостные аналоги. Однако даже после того, как по этому направлению было преодолено отставание от США, не получилось осознать и принять, что реалии глобального противостояния изменились, и пора искать преимущество не в числе, а в качестве.

---

Источники и литература:

1. Гудилин В., Слабкий Л. Ракетно-космические системы (История. Развитие. Перспективы). — М., 1996. Электронная версия: https://www.buran.ru/htm/gudilin2.htm
2. Задача особой государственной важности. Из истории создания ракетно-ядерного оружия и Ракетных войск стратегического назначения (1945-1959 гг.): сб. док. / Сост. В. Ивкин, Г. Сухина. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010
3. Максимов А. Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки. — М.: Гея итэрум, 1999
4. Меч и щит России. Ракетно-ядерное оружие и системы противоракетной обороны / Под общ. ред. В. Матвеева. — Калуга: Информационное агентство «Калуга-пресс», 2007
5. Первов М. Межконтинентальные баллистические ракеты СССР и России. Краткий исторический очерк. — М.: ПФ «Красный пролетарий», 1998
6. Первов М. Ракетные комплексы РВСН // Техника и вооружение. 2001. №5/6
7. Песляк А. Трижды почётный из королёвской команды. О выдающемся отечественном конструкторе ракетной техники Игоре Николаевиче Садовском // Независимое военное обозрение. 2019. 12 апр.
8. Ракетно-космическая корпорация «Энергия» имени С.П.Королёва. 1946-1996 / Гл. ред. Ю. Семёнов. — М.: Менонсовполиграф, 1996
9. Ракетные системы РВСН. От Р-1 — к «Тополю-М». 1946-2006 гг. Сборник материалов о развитии ракетного оружия в СССР и РФ / Сост. Г.Смирнов. — Смоленск, 2002
10. Северный космодром России. В 2-х томах / Под общ. ред. А. Башлакова. — Мирный: Космодром «Плесецк», 2007
11. Скворцов И., Шур М. Роль ОКБ-1 и С.П. Королёва в создании первых отечественных стратегических ракет на твёрдом топливе // Из истории авиации и космонавтики. Вып 68-69. — М.: ИИЕТ РАН, 1996
12. Стратегические ракетные комплексы наземного базирования / Под общ. ред. С. Шевченко. — М.: Военный Парад, 2007
13. Черток Б. Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны. 2-е изд. — М.: Машиностроение, 1999
14. Черток Б. Ракеты и люди. Фили — Подлипки — Тюратам. 2-е изд. — М.: Машиностроение, 1999
15. Чечин А., Околелов Н. Твёрдое топливо Холодной войны // Наука и техника. 2007. №9, 11