Уникальные «Катюши»

Семьдесят пять лет назад завершилась Вторая мировая война. За её годы в противоборствующие армии поступили образцы передовой техники, которые стали прототипами для нового поколения оружия — намного более разрушительного и убийственного, чем можно было себе представить. Однако далеко не все новинки смогли доказать свою эффективность на полигоне и полях сражений, оставшись в истории примерами тупиковых или опережающих направлений эволюции военных систем. Среди последних оказались и различные модификации легендарных реактивных миномётов, получивших ласковое прозвище «Катюши».

Оружие массового поражения

В начале 30-х годов в Советском Союзе была разработана теория ведения глубокого наступательного боя, согласно которой военные действия должны носить решительный и манёвренный характер, развёртываться на широком фронте и на большую глубину. В этой связи стала актуальной задача формирования высокомобильных подразделений, способных сосредотачивать значительные силы на важнейших направлениях для быстрого прорыва укреплённых линий обороны массированным огнём.

Одним из авторов этой теории был Михаил Николаевич Тухачевский, который в мае 1928 года принял командование Ленинградским военным округом (ЛВО). Там он обратил внимание на деятельность по ракетной тематике, которую вела Газодинамическая лаборатория (ГДЛ), подчинённая Военно-научному исследовательскому Комитету при Реввоенсовете СССР, и всячески способствовал её расширению.

В течение 1933 года в 1-м секторе ГДЛ, которую в то время возглавлял Иван Терентьевич Клеймёнов, были завершены работы по созданию и доведению реактивных снарядов (РС) калибров 82, 132, 245 и 410 мм, продолжавшиеся больше пяти лет. Первоначально специалисты предполагали стрелять ими со штыревых пусковых устройств, на каждое из которых укладывается один снаряд. При этом для обеспечения мобильности устройства и снаряды к ним собирались транспортировать в кузовах специально оборудованных грузовиков.

После организации Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ) в Москве все работы над РС были переведены под его крышу. В то же время у ракетчиков, перебравшихся в советскую столицу из Ленинграда, созрело понимание, что залп снарядами можно осуществлять непосредственно из кузова или с устройства, монтируемого вместо кузова на любом подходящем шасси.

К примеру, в небольшой книге «Ракеты, их устройство и применение», которую ведущие специалисты института Георгий Эрихович Лангемак и Валентин Петрович Глушко завершили в декабре 1934 года, прямо говорилось:

«Ракеты на пороховом топливе дают возможность решить целый ряд артиллерийских задач.

На первом месте нужно поставить вооружение авиации, где ракета безусловно не имеет конкурентов. Ничтожный вес ракетного «орудия», который будет немногим больше веса самого снаряда, отсутствие отдачи, наконец, незначительное действие газовой струи на материальную часть самолёта, — всё это даёт возможность вооружать самолёты и дирижабли снарядами среднего и крупного калибра без малейшего ущерба для остальных функций аппарата. <…>

Так же как и для самолётов, ракеты средних и больших калибров найдут применение для вооружения лёгких морских судов, затем лёгких и тяжёлых танков, бронемашин, бронепоездов и т.п.

Чрезвычайная лёгкость и подвижность ракетных орудий делает их незаменимым оружием для небольших подразделений пехоты, для которых они составят мощную артиллерию сопровождения. <…>

Главная область применения пороховых ракет — вооружение лёгких боевых аппаратов, как самолёты, небольшие суда, автомашины всевозможных типов, наконец артиллерия сопровождения».

В то время мало кто из армейских специалистов сомневался в том, что грядущая война будет сопровождаться масштабным применением отравляющих веществ, поэтому РС рассматривались ещё и как разновидность химического оружия. Лангемак и Глушко писали по этому поводу:

«В области химического нападения ракеты должны сыграть также немаловажную роль. Здесь особенно ценна возможность на небольшом участке фронта сосредоточить огромное количество ракетных единиц, так как скрытность подготовки и малая громоздкость материальной части будут обеспечены наилучшим образом».

Таким образом, идеология дальнейшего технического развития реактивных систем залпового огня была определена, и соответствующие проекты не заставили себя долго ждать. В списке договорных работ, проводимых РНИИ для Автобронетанкового управления (АБТУ) РККА, упоминается договор №251618с от 26 января 1935 года, согласно которому ракетчики обязались изготовить пусковую установку для танка БТ-5, вооружённую десятью снарядами калибра 132 мм. Для проведения экспериментов они закрепили с помощью болтов две направляющие планки на левой стороне башни танка. Пристрелка производилась с помощью танковой пушки. Испытания проводились на Софринском артиллерийском полигоне в апреле-мае 1935 года, но дальнейшего развития проект не получил.

Тем не менее известно, что 15 октября 1936 года на совещании у заместителя начальника Химического управления (ХИМУ) РККА обсуждались тактико-технические требования на самоходные установки, при помощи которых можно было бы стрелять реактивными снарядами калибра 245 мм. Присутствовавший там Лангемак отстаивал право РНИИ на проведение работ над проектом установки с подъёмным механизмом и прицельным приспособлением. При этом заказчик высказал заинтересованность в реализации варианта «стрельбы с самохода при оставлении обслуживающего расчёта на нём». Итогом переговоров стало решение использовать для размещения пусковых установок автомашины ЗИС-5, ЗИС-6 и ГАЗ-АА.

В 1938 году сотрудники Научно-исследовательского института №3 Наркомата оборонной промышленности (НИИ-3 НКОП), как с декабря 1936 года стал официально именоваться РНИИ, проработали, собрали и испытали «объект №138» — станок для стрельбы реактивными химическими снарядами калибра 132 мм (РХС-132). На начальном этапе была поставлена задача изготовления станка в виде длинной трубы. По итогам пробных стрельб он был признан не отвечающим требованиям заказчика, и специалисты соорудили две установки на автомашинах ЗИС-5. Они прошли успешные заводские испытания на Софринском артиллерийском полигоне и частичные полигонные испытания на Центральном военно-химическом полигоне (ЦВХП РККА) в посёлке Шиханы (станция Причернавская в Саратовской области).

В архивах сохранилось письмо наркому оборонной промышленности Михаилу Моисеевичу Кагановичу (№1093сс от 17 ноября 1938 года), в котором среди прочего сообщалось:

«В результате ликвидации последствий вредительства и напряжённой работы коллектива работников НИИ №3 в течение 4-го квартала 1937 г. и 3-х кварталов 1938 года Институтом спроектирован и отработан ряд объектов, представляющих новое весьма мощное вооружение авиации и специальных химических частей АУ [Артиллерийского управления]. Этот новый вид вооружения, основанный на ракетном принципе, получил хорошую оценку со стороны военных специалистов и комиссии. <…>

Спроектирована и прошла заводские испытания и в настоящее время подготовлена к широким полигонным испытаниям (на полигоне АУ) ракетная механизированная установка, предназначенная для обеспечения химического налёта ракетными химическими снарядами (СОВ [стойкое отравляющее вещество, иприт] и НОВ [нестойкое отравляющее вещество, синильная кислота]) 132 мм с ёмкостью в 7 литров. Установка позволяет вести огонь по площадям как одиночными выстрелами, так и залпом в 2-3-6-12 и 24 выстрела. Установки, сведённые в батареи 4-6 машин, представляют из себя весьма подвижное и мощное средство химического нападения на дистанцию до 7 километров».

Широкие полигонные испытания пусковой установки на шасси ЗИС-5 с поперечным размещением направляющих были действительно проведены, но вне плана — «по требованию Войсковой Комиссии». Они начались на Центральном военно-химическом полигоне в декабре 1938 года, а завершились в феврале 1939 года. При этом использовались боевые РХС-132, снаряжаемые синильной кислотой, а в районе условной цели размещали выловленных бродячих собак.

Впрочем, жертвоприношение оказалось напрасным: в ходе испытаний специалисты увидели, что пусковая установка нуждается в серьёзной доработке. Было зафиксировано большое количество отказов при сходе снарядов (39 отказов в 223-х пусках); процесс заряжания был неудобен и занимал много времени (45 минут при работе четырёх-пяти номеров расчёта); поворотный и подъёмный механизмы не обеспечивали лёгкой и плавной работы, а прицельные приспособления — требуемой точности наведения; грузовик ЗИС-5 имел настолько ограниченную проходимость, что на полигон его пришлось доставлять прицепом к трактору.

С учётом полученного опыта сотрудники НИИ-3 под руководством ведущего конструктора Ивана Исидоровича Гвая спроектировали и построили два варианта механизированной установки (МУ) на шасси грузовика ЗИС-6 для пуска двадцати четырёх и шестнадцати снарядов калибра 132 мм. При этом на МУ-1 (чертёж 02У-001) был сохранено поперечное расположение направляющих, а на МУ-2 (чертёж 02У-002) они были установлены вдоль машины. Испытания проходили с 28 сентября по 9 ноября 1939 года на территории Артиллерийского научно-исследовательского опытного полигона (АНИОП) под Ленинградом. При этом использовались осколочно-фугасные снаряды калибра 132 мм (РОФС-132) и химические — калибра 132 и 203 мм (РХС-132 и РХС-203).

В заключении, составленном по итогам, сообщалось, что МУ-1 продемонстрировала неудовлетворительные результаты, поэтому к дальнейшим войсковым испытаниям допущена быть не может, зато МУ-2 после устранения сделанных замечаний можно отправлять в опытно-серийную партию. Кроме того, указывалось, что РОФС-132 из-за высокого рассеивания имеет смысл использовать для стрельбы по площадям в случаях, когда требуется внезапный огневой налёт с минимальными затратами времени на подготовку и наибольшим эффектом поражения при сильнейшем моральном воздействии на войска противника.

В декабре 1939 года автоустановка МУ-2 и снаряды РОФС-132, получившие в дальнейшем общее обозначение М-13, были одобрены Главным артиллерийским управлением (ГАУ) РККА, а НИИ-3 получил заказ на изготовление шести машин: пяти для войсковых испытаний и одной, вооружённой сигнальными и осветительными ракетами, для использования в системе береговой обороны Севастополя. Именно они стали прототипами гвардейских реактивных миномётов — знаменитых «Катюш».

В небесах и на море

Руководство НИИ-3, который с января 1939 года вошёл в подчинение Наркомата боеприпасов (НКБ), не собиралось ограничиваться разработкой установок для поражения живой силы исключительно в составе сухопутных войск.

Например, в начале 1940 года в Артиллерийский комитет (Артком) ГАУ из института было направлено предложение об использовании реактивных снарядов «для целей постановки заградительного зенитного огня». Хотя ответ не был получен, ракетчики под руководством Ивана Гвая в инициативном порядке переоборудовали одну экспериментальную автоустановку МУ-2 под стрельбу с большим навесом (направляющие ставились под углом 65-70° к горизонту) и осенью проверили её эффективность на Научно-испытательном зенитно-артиллерийском полигоне (НИЗАП) в Чкаловской (Оренбургской) области. При этом высота полёта снарядов составила 2500-3000 м. По итогам было выдано заключение о «целесообразности данной работы, при условии увеличения потолка РС и уменьшения полётного времени».

Получив материалы с полигона, руководство НИИ-3 в марте 1941 года направило председателю Арткома ГАУ письмо с просьбой утвердить тактико-технические требования по ракетно-зенитной установке (РЗУ) буксируемого типа с использованием грузовика ЗИС-6, трактора «Коммунар» или артиллерийского тягача «Коминтерн». В мае состоялось совещание по рассмотрению требований с участием представителей Арткома, Управления зенитной артиллерии Артакадемии имени Дзержинского, НИИ-3 и завода №398. К разочарованию ракетчиков, по итогам совещания было признано, что «с предлагаемой баллистикой и кучностью делать РЗУ нецелесообразно».

Тем не менее, во время войны неоднократно предпринимались попытки создать зенитную установку с использованием реактивных снарядов меньшего калибра — 82 мм (РС-82, М-8). Действующие РЗУ появились, например, в блокадном Ленинграде. На основе штатных авиационных установок залпового огня типа «Флейта» младший лейтенант Николай Иванович Баранов, командовавший взводом зенитных пулемётов 64-го батальона аэродромного обслуживания 14-й воздушной армии, спроектировал 12-зарядную установку. Её изготовили в полевой мастерской и тут же опробовали. После этого по указанию генерал-майора Ивана Петровича Журавлёва на авиазаводе были изготовлены четыре 24-зарядные установки для снарядов РС-82 и две 12-зарядные установки для снарядов РС-132. Они прошли испытания, после чего был сформирован дивизион, осуществлявший прикрытие аэродромов под Тихвином и на Ладожском озере.

В боевых условиях две «зенитки» Баранова были впервые применены 14 ноября 1941 года — под деревней Сарожа (недалеко от Тихвина) при защите штаба Северной группы 4-й армии. В качестве снарядов применялись штатные М-8. В результате был сбит немецкий бомбардировщик, причём наводчиком одной из установок выступил сам изобретатель.

Проектированием РЗУ занимались и сотрудники Специального конструкторского бюро (СКБ) завода «Компрессор», деятельность которого во время войны была подчинена совершенствованию реактивных систем залпового огня. В 1943 году они спроектировали 40-зарядные установки для снарядов М-8 на шасси ГАЗ-АА и одноосном прицепе. Были изготовлены опытные образцы — их испытали на прочность, безопасность, безотказность действия стрельбой и пробегом. Однако полигонные стрельбы показали недостаточную боевую эффективность из-за слабых баллистических качеств снаряда.

Хотя РЗУ открывали новое направление в развитии систем противовоздушной обороны, которое стало магистральным после Великой Отечественной войны, в военные годы они применялись крайне редко. Причина проста: они значительно уступали по своим характеристикам существовавшим в то время зенитным орудиям и могли применяться только против низколетящих целей.

Если использование реактивных установок в качестве «зениток» вызывало серьёзные возражения у заказчиков, то предложения по их размещению на кораблях флота казались оправданными. Поэтому ещё в 1935 году сотрудники НИИ-3 разработали и провели полигонные испытания трёхзарядной установки для стрельбы с торпедного катера снарядами РС-132. Однако проект остался невостребованным, поскольку Управление Морских сил (УМС) РККА больше заинтересовалось осветительными, сигнальными, сигнально-дымовыми и ныряющими реактивными снарядами, на конструирование которых и выдавались заказы.

Идея пришлась ко двору позднее — в январе 1942 года, когда перед флотским командованием встал вопрос об увеличении огневой мощи кораблей малого водоизмещения. Проблема состояла в том, что боевым катерам приходилось сражаться с воздушным, морским и береговым противником, вооружённым большим количеством пулемётов и автоматических пушек. Чтобы адекватно противостоять ему, требовалось довооружаться. Но чем? Размещение дополнительных артиллерийских систем практически исключалось из-за перегруза. Внимание привлекло ракетное оружие, которое всё активнее применялось сухопутными войсками.

Здесь своё слово тоже сказали изобретатели. Весной 1942 года в Новороссийске, где базировалась 2-я бригада торпедных катеров, группа моряков во главе с инженером капитаном 3-го ранга Николаем Ивановичем Ясуловичем изучила армейскую установку для стрельбы снарядами М-8. Габариты не позволяли разместить её на торпедном катере типа Г-5, и Ясулович взялся сделать портативный вариант с четырьмя направляющими. Первый образец был изготовлен в течение восьми дней и смонтирован на ТКА №175. Испытания проходили с 10 по 15 мая в районе Цемесской бухты на глазах специальной комиссии из представителей штаба Черноморского флота. По итогам контр-адмирал Иван Дмитриевич Елисеев приказал командиру 2-й бригады снабдить «эрэсами» торпедные катера типа Д-3 и СМ-3.

Через месяц, в ночь с 17 на 18 июля, два катера старшего лейтенанта Кочиева приняли участие в набеге на Ялту с целью торпедирования вражеских судов. Благодаря реактивным установкам им удалось подавить наиболее опасные наземные огневые точки противника и даже обратить в бегство его дозорный корабль.

Другой случай боевого применения самодельных установок Ясуловича из числа документально зафиксированных связан с высадкой разведывательно-диверсионной группы на пристань Новороссийского рыбзавода в ночь на 31 декабря. ТКА №56 (ранее — №134) под командованием Степана Пилатова должен был дымовой завесой прикрыть десантные суда от вражеского огня со стороны мыса Любви. Но ветер внезапно изменил направление, чем попытался воспользоваться противник. Пилатов упредил его пуском снарядов по огневой точке, да так удачно, что один из них угодил в боеприпасы, вследствие чего возникли пожар и суматоха. Морские пехотинцы, высадившиеся на пристань, с успехом выполнили задачу.

Разумеется, на морских и речных катерах использовались не только «самоделки». В феврале 1942 года сотрудники СКБ «Компрессор» под руководством ведущего конструктора Александра Николаевича Васильева приступили к проекту серийной пусковой установки для ВМФ. Специфические условия эксплуатации (качка, ограниченная площадь размещения и обслуживания, необходимость обеспечения безопасности корабля при стрельбе и наведения на цель из-под палубы, проблема крепления снарядов и т. п.) предопределили разработку принципиально новой конструкции.

Первой по времени, в марте, была создана пусковая установка надпалубного типа М-13-МI для снарядов калибра 132 мм. Она крепилась на крыше боевой рубки в корме большого бронекатера вместо устанавливаемой ранее башни танка Т-34 и конструктивно представляла собой артиллерийскую часть установки М-13, смонтированную на специальном основании с шаровым погоном танкового типа и механизмом поворота. Наведение на цель и заряжание осуществлялись с надпалубной части крыши боевой рубки, огороженной защитным устройством, а стрельба — непосредственно из рубки. В мае М-13-МI была изготовлена на московском заводе «Компрессор», а в июне прошла испытания на бронекатере №314 проекта 1124 в составе Волжской военной флотилии. 17 июля акт испытаний с положительными результатами был утверждён наркомом ВМФ, а промышленность получила заказ на изготовление двадцати установок.

Второй по времени, в апреле, была закончена разработка установки башенно-палубного типа М-8М для снарядов калибра 82 мм. Она состояла из качающейся части (блока направляющих на ферме), прицельного устройства, механизмов наведения и электрооборудования. Качающаяся часть с помощью оси качания и опорного винта механизма вертикального наведения шарнирно закреплялась на основании установки, и угол возвышения мог меняться в пределах от 5 до 45°. Поворотное устройство давало возможность развернуть установку на 360°. В мае М-8М была изготовлена на заводе «Компрессор», в июне прошла испытания на бронекатере №350 проекта 1125 в составе Волжской военной флотилии, по итогам которых был выдан заказ на изготовление десяти установок.

В августе была изготовлена башенно-палубная установка М-13-МII для снарядов калибра 132 мм. Она крепилась на место пушки, снятой с бронекатера, а по конструктивной схеме была аналогична М-8-М. В августе установку испытали на бронекатере №315 проекта 1124.

Все три экспериментальные установки были оставлены на вооружении Волжской военной флотилии и приняли участие в битве за Сталинград. Например, 25 августа бронекатер, вооружённый М-8-М, дал два залпа по посёлку Рынок, а через четыре дня снова обстрелял его, уничтожив взвод вражеских автоматчиков. 31 августа бронекатер с установкой М-13МII разрушил своими залпами два дзота и четыре пулемётных гнезда противника.

29 ноября 1942 года установки М-8-М и М-13-М по результатам испытаний и боевого применения были приняты в качестве штатного вооружения кораблей ВМФ. После необходимых модификаций они успешно применялись в составе военных флотилий на Чёрном и Азовском морях, Онежском и Ильменьском озёрах, на реках Днепр, Свирь и Дунай, а также на Амуре.

Боевая эксплуатация установок, предназначенных для действия на реках, показала, что если упрочнить крепление снарядов на направляющих, увеличить скорость наведения и уменьшить усилия на маховичках механизмов наведения, то установки можно использовать в условиях открытого моря. В связи с этим СКБ завода «Компрессор» в июле 1943 года приступило к разработке башенно-палубных пусковых установок 8-М-8, 24-М-8 и 16-М-13 по техническому заданию Артиллерийского управления ВМФ. Особое внимание специалисты обращали на повышение тактико-технических характеристик.

В процессе эскизного проектирования от варианта 8-М-8 с восемью направляющими отказались. В июне 1944 года были изготовлены две опытные 24-М-8 с двадцатью четырьмя направляющими, а в июле-августе они прошли успешные испытания на море: установка №1101 была размещена на полубаке минного катера №29 типа Я-5, установка №1102 — на ходовой рубке торпедного катера Г-5 №413. 19 сентября 24-М-8 была принята на вооружение.

В том же августе 1944 года специалисты изготовили две опытные установки 16-М-13 с шестнадцатью направляющими. В ноябре-декабре установка №4402 прошла испытания на бронекатере №377 проекта 1124, а вот установку №4401 опробовать в составе быстроходной десантной баржи не смогли «из-за неприбытия БДБ в срок». Тем не менее, 3 января 1945 года новый вариант тоже приняли на вооружение.

Когда флоты начали получать серийные установки, действующим ракетным «самоделкам», которых по состоянию на конец 1942 года накопилось сорок восемь штук, не оставалось места. По отзывам специалистам, они «имели плохую кучность стрельбы» и «не обеспечивали безопасность и непрерывность наведения». В связи с этим самостоятельное конструирование и изготовление пусковых установок было запрещено прямым приказом наркома ВМФ от 24 января 1943 года.

Разнообразие шасси

С самого начала испытаний шасси грузовиков ЗИС-5 и ЗИС-6, на которых монтировались первые «Катюши», вызывали нарекания у военных заказчиков, а во время войны сами грузовики стали дефицитом. Поэтому инженеры НИИ-3 и СКБ завода «Компрессор» постоянно экспериментировали с вариантами размещения установок залпового огня.

Поскольку авиационные реактивные снаряды калибра 82 мм были хорошо освоены промышленностью, то по созданию опытных пусковых установок для них специалисты выдвинули больше всего инициатив. Среди первых проектов, предложенных в течение войны, есть установка Брашенко, Ковалёва и Зенкова — она представляла собой шесть направляющих, монтируемых на станке пулемёта системы Соколова. Хотя, как указывается в акте испытания от 3 августа 1941 года, «установка обеспечивала вполне нормальный полёт снарядов», из-за выявленных конструкционных недостатков её сняли с дальнейших испытаний.

В то же самое время сотрудники НИИ-3 предложили снабдить ракетным оружием мотоцикл, разместив двенадцать авиационных направляющих типа «Флейта» на специальной трубчатой платформе, которая монтировалась в том месте, где обычно крепится люлька. Пуски снарядов осуществлялись с помощью пиропистолетов. Заводские испытания установки провели 8 сентября 1941 года, причём было сделано одиннадцать пусков оператором, находившимся на мотоцикле. В акте отмечалось, что принципиальные вопросы ведения ракетного огня с предложенного шасси решены положительно: прочность и экранизация от действия газовой струи оказались удовлетворительными. Но были указаны и недостатки: сбивание горизонтальной наводки после каждого выстрела; неудобство работы с механизмом вертикальной наводки; большое время перезарядки (до 4 минут). Рекомендовалось усилить платформу, а её низ во избежание попадания грязи в направляющие обшить металлическим листом. Установка была представлена на полигонные испытания, которые прошли 17 сентября и продемонстрировали, что она не удовлетворяет требованиям поля боя: шесть снарядов из двенадцати запущенных взорвались на расстоянии 50 м, а мотоцикл всё время падал на бок. Экзотический проект был отвергнут.

Осенью 1941 года были разработаны 16-зарядная установка на автоприцепе и 12-зарядная на грузовике ГАЗ-АА, однако из-за технического несовершенства их не приняли на вооружение. Например, испытания установки на автоприцепе конструкции НИИ-3, проходившие с 5 по 7 ноября, выявили существенные проблемы — «неудовлетворительное движение», неудачная конструкция артиллерийской части, вызывающая затруднения при приведении системы в боевое положение, кронштейн прицела посажен неправильно и т. п.

Начиная с сентября 1941 года, выдвигались предложения об использовании аэросаней. Они не нашли поддержки по двум причинам: во-первых, аэросани могли передвигаться только по снежному и ледяному насту; во-вторых, существовавшие шасси допускали монтаж только четырёх направляющих, что снижало эффективность залпа. Идея буксировки аэросанями самоходных саней с пусковыми установками, которую обсуждали в декабре, также не вышла за стадию прикидочных расчётов.

В начале ноября специалисты попытались создать установку для стрельбы реактивными снарядами калибра 82 мм на дистанцию прямой видимости бойца (то есть для непосредственного сопровождения пехоты). Она не имела штатного основания и при испытаниях размещалась на деревянном помосте. Из неё было произведено всего пять выстрелов, которые показали, что установка имеет низкую устойчивость, а для придачи ей начального положения требуется много времени. При последнем выстреле снаряд «клюнул» и разорвался в 20 м. Понятно, что столь небезопасная установка не получила рекомендаций к дальнейшему развитию.

В том же ноябре были начаты работы по проектированию 16-зарядных установок на одноконной повозке. Помимо НИИ-3, к разработке были привлечены сотрудники Центрального конструкторского бюро №19 Наркомата судостроительной промышленности (ЦКБ-19 НКСП). Были изготовлены опытные образцы, а в августе 1942 года проведены их сравнительные испытания. В результате 12-зарядная установка М-8-М, созданная ЦКБ-19, была принята на вооружение и заказана партией из 355 штук, а вариант НИИ-3 отвергли.

Другой проект, предложенный руководством ЦКБ-19 в ноябре 1941 года, был связан с размещением ракетных установок на железнодорожных платформах. Инициатива была одобрена ГАУ РККА, которое приняло решение смонтировать на пяти платформах десять установок для пуска снарядов калибра 82 мм и на двух — две установки для снарядов калибра 132 мм.

СКБ завода «Компрессор» получило задание разработать установки, которые можно было разместить на двухосных 20-тонных бронированных платформах, предназначенных для обороны Москвы. Их создание в условиях того времени стало нетривиальной инженерной задачей. При её решении инженерам приходилось в сжатые сроки искать ответы на непростые вопросы: определение количества направляющих и их взаимное расположение на платформе для каждого калибра ракет; создание поворотных устройств, позволяющих вести круговой обстрел; защита платформ от горячих газов, истекающих при пуске; удобство заряжания и обслуживания; определение допустимой скорости движения и торможения; влияние платформы и полотна на кучность стрельбы; необходимое количество снарядов и т. п.

Проектирование и изготовление велись в условиях эвакуации завода «Компрессор». Новые установки изготовить не представлялось возможным, поэтому были использованы элементы от штатных М-8 и М-13. По чертежам, выпущенным бюро, в декабре 1941 года были изготовлено пять установок для монтажа на железнодорожных платформах: три — для стрельбы снарядами М-13, две — для М-8. Они использовались в битве за Москву.

В июле 1942 года инженер-подполковник Владимир Иванович Александров выдвинул идею создания установки для пуска снарядов калибра 132 мм с использованием более коротких направляющих, чем у штатного варианта. В своих рассуждениях он основывался на опыте работ в этом направлении, которые проводились в НИИ-3 в 1934-1935 годах, а также на анализе конструкции немецких пусковых установок. Уменьшение длины направляющих, как утверждал Александров, может дать много преимуществ: повысит скорость производства установок и их огневую мощь, позволит использовать шасси меньшей грузоподъёмности и т. п. Однако инженер не учёл тот факт, что с уменьшением направляющих увеличится рассеивание.

Проектирование КАРС-1 (Короткой артиллерийской ракетной системы №1) вели сотрудники Специального конструкторского бюро №2 (СКБ-2) завода имени Кирова в Ленинграде. Установка представляла собой бронированный контейнер с открывающейся передней крышкой, внутри которого были установлены два снаряда. На танке КВ монтировались четыре таких контейнера, и он мог залпом или последовательно осуществить по ходу своего движения пуск восьми снарядов М-13.

Испытания с опытным образцом танка КВ-1К с различной длиной направляющих (2000, 1200, 1250 и 2400 мм), проведённые в августе и октябре 1942 года на Чебаркульском полигоне стрелкового вооружения РККА, показали удовлетворительные результаты. Было установлено, что «полученные данные по кучности и дальности почти не отличаются от табличных данных» для направляющих длиной 5000 мм. КАРС-1 была одобрена Главным управлением вооружения Гвардейских миномётных частей (ГУВ ГМЧ) РККА, которое рекомендовало принять её на вооружения танков КВ, но в связи с прекращением их производства установка не нашла применения.

В конце 1942 года завод «Компрессор» разработал конструкцию подобной установки для ГАЗ-АА, получившую название КАРС-2. Однако её полигонные испытания показали, что длина направляющих в 1250 мм не обеспечивает требуемой кучности. Также выяснилось, что возможный угол горизонтального обстрела мал, а его увеличение требует проведения большого объёма работ по изменению самой машины. Производство систем с короткими направляющими признали нецелесообразным.

Точнее, дальше и выше

Одной из самых серьёзных проблем в применении реактивных снарядов была низкая кучность, поэтому специалисты вели экспериментальные работы, направленные на выявление факторов, которые влияют на рассеивание при пусках из многозарядных установок. Примером одной из таких работ может служить исследование сил воздействия газовой струи на торец направляющих, проведённое в апреле 1942 года по инициативе НИИ-3. Для этого производились пуски снарядов М-8 со станка, имевшего остроконечную направляющую планку. Испытания показали, что рассеивание снарядов при этом не улучшилось, в связи с чем экспериментаторы пришли к выводу, что удар газовой струи о срез направляющей является второстепенным фактором. В действительности основной причиной рассеивания реактивных снарядов был разброс в характеристиках топливных зарядов и моментах их воспламенения, что стало понятно только в 80-е годы после проведения соответствующего математического моделирования.

Хотя ракетчики не знали истинных причин рассеивания, они придумывали различные варианты решения проблемы. Например, в мае 1942 года группа специалистов, подчинённых Наркомату нефтяной промышленности (НКНП), представили образец установки для борьбы с танками под названием «Система», которая позволяла запускать снаряды М-82 с плеча человека. При этом для уменьшения рассеивания было предложено сообщать снаряду вращение за счёт истечения газов через тангенциальные сопла.

В августе по заданию ГУВ ГМЧ была разработана экспериментальная активно-реактивная установка на шасси ЗИС-6. Она предназначалась для пуска тяжёлых снарядов калибром 300 мм (М-30) миномётным способом. Направляющие были изготовлены в виде пятиметровых гладкостенных труб, которые в казённой части герметически закрывались после помещения в них снаряда. При пуске выхлопные газы, оказавшиеся в замкнутом пространстве, действовали на корпус снаряда, как на поршень, что должно было, по мнению разработчиков, увеличить дальность полёта за счёт прироста начальной скорости. Однако при испытаниях не было получено ни существенного увеличения дальности, ни снижения рассеивания, поэтому установка осталась опытной и использовалась на полигоне для проведения работ, направленных на улучшение баллистических качеств снарядов М-30 и М-31.

В конце 1942 года была спроектирована, изготовлена и испытана установка на шасси автомашины ЗИС-6 для пуска снарядов М-13, снабжённых двумя дополнительными штифтами. Специалисты полагали, что таким способом удастся уменьшить рассеивание. В случае положительного результата установку можно было запускать в серийное производство без серьёзных доработок. Испытания показали достаточную прочность и безопасность установки, но существенного уменьшения рассеивания зафиксировано не было.

В начале 1943 года сотрудники СКБ завода «Компрессор» приступили к разработке пусковых установок со спиральными направляющими, которые должны были радикально повысить кучность за счёт придания снаряду вращения. Они получили индексы соответственно применяемым калибрам: М-8-СН и М-13-СН.

Хотя сама по себе идея была не нова, к началу работ не было ни теории, ни достаточного опыта создания подобных систем. Поэтому инженерам пришлось не только впервые в мире проектировать боевые установки со спиральными направляющими, но и решать принципиальные вопросы: определять их рациональную длину, отыскивать оптимальный угол закрутки, изучать кинематику движения снаряда и т. п.

К середине 1944 года были спроектированы и изготовлены опытные направляющие для пуска снарядов М-8, М-13, М-13-ДД, М-13-УК, М-20 и М-31. Полигонные испытания, проводившиеся в августе-сентябре, показали, что стрельба из созданных направляющих безопасна, а полёт снарядов правильный. Наименьшее рассеивание обеспечивалось при использовании М-20 и направляющей длиной 3 м с крутизной 120° на погонный метр, для снаряда М-13 — длиной 5 м с крутизной 80° на погонный метр.

В апреле 1945 года были представлены готовые машины со спиральными направляющими. При опытных стрельбах в начале мая было показано, что установки М-13-СН улучшают кучность падения снарядов М-13, М-13-ДД и М-20 в среднем в полтора-три раза. Промышленность получила заказ на изготовление ста пусковых установок, началось формирований новых воинских подразделений, принимавших на вооружение М-13-СН, однако участия в боевых действиях они принять не успели.

После окончания Великой Отечественной войны работы над реактивными установками были продолжены и направлены на их дальнейшее совершенствование при продолжавшейся эксплуатации серийных машин. Самыми долговечными из них оказались боевые машины М-13, известные сегодня как БМ-13 или «Катюши».

---

Источники и литература:

1. Васильев А., Михайлов В. Ракетные пусковые установки в Великой Отечественной войне. О работе в годы войны СКБ при московском заводе «Компрессор». — М.: Наука, 1991
2. Лангемак Г., Глушко В. Ракеты, их устройство и применение. — М.-Л.: Главная редакция авиационной литературы, 1935
3. Гуров С. Из истории развития технических решений для составляющих систем реактивной артиллерии в России: https://missilery.info/article/iz-istorii-razvitiya-tehnicheskih-resheniy-dlya-sostavlyayushchih-sistem-reaktivnoy
4. Гуров С. Из истории создания и развития полевой реактивной артиллерии в СССР в период Великой Отечественной войны: https://missilery.info/article/iz-istorii-sozdaniya-i-razvitiya-polevoy-reaktivnoy-artillerii-v-sssr-v-period-velikoy
5. Гуров С. О работах РНИИ-НИИ №3 в 1933-1940 годах: https://missilery.info/article/o-rabotah-rnii-nii-no-3-v-1933-1940-godah
6. Гуров С. Пусковые устройства реактивной артиллерии: https://missilery.info/article/rafs
7. Гуров С. Реактивные системы залпового огня. Обзор. Изд. 3: http://rbase.new-factoria.ru/gallery/reaktivnye-sistemy-zalpovogo-ognya-obzor-10-let-spustya
8. Качур П. Ракетчики Советского Союза. — М.: Изд-во «РТСофт», 2009
9. Кузнецов К. Все ракеты Второй Мировой: единственная полная энциклопедия. — М.: Яуза; Изд-во «Э», 2016
10. Макаров М., Коломиец М. Реактивная артиллерия Красной Армии. 1941-1945. — М.: Изд-во «Стратегия КМ», 2006
11. Первицкий Ю., Слесаревский Н. Первые ракетно-пусковые установки на малых боевых кораблях Черноморского флота: https://missilery.info/article/pervye-raketno-puskovye-ustanovki-na-malyh-boevyh-korablyah-chernomorskogo-flota
12. Победоносцев А., Кузнецов К. Первые старты. — М.: Изд-во ДОСААФ, 1972
13. Самуэльсон Л. Красный колосс. Становление военно-промышленного комплекса СССР. 1921-1941 / пер. с англ. И. Давидян. — М.: АИРО-ХХ, 2001
14. Соколов В. Огнепоклонники. — СПб.: Политехника, 1996
15. Шунков В. Энциклопедия реактивной артиллерии. — Минск: ОАО «Полиграфкомбинат им. Я. Коласа», 2004