Видео лекции вы можете посмотреть здесь
Добрый день. Я постараюсь по возможности давать поменьше всяких цифр и дат, чтобы было интересно. Могу сказать, что я давно этим занимаюсь. И, в общем, последние несколько лет благодаря знакомству с друзьями из Литвы удалось совершить несколько экспедиций в те места, поездить по тем местам, где были бои, поопрашивать местных жителей. Так что какие-то моменты из этого я вам расскажу и покажу.
Итак. Во-первых, для начала, городок этот правильно называется РасЕйняй. Это небольшой городок, порядка 13 тысяч жителей, райцентр Литвы. В 1944 году он на 90 процентов сгорел. Там мало чего осталось от старых зданий. Но, тем не менее, такой симпатичный местный город.
Теперь что касается сражения. С советской стороны участвовала 2-я танковая дивизия. Формировалась она в 1940 году сначала в Белоруссии, потом уже ее перевели в Прибалтику. Формировалась на базе 7-й артдивизии, танковых полков стрелковых дивизий, танкового полка 7-й артдивизии. Чем это интересно и для чего это нужно знать? Тем, что основная масса советских танковых дивизий первой волны формировались на базе существующих танковых бригад. То есть, брали бригаду, добавляли пехоту, артиллерию, и так далее. А здесь сформировали именно из большого количества частей, что, естественно, затрудняло боевую подготовку. Дивизия дислоцировалась в трех местах. Это город Укмерге, город Кеданяй, город Йонава, и под Йонава два населенных пункта, где ставят танки.
Итак, дивизия в Укмерге села на место бывшего пехотного полка литовской армии. Эти казармы – 20-х годов постройки. На сегодняшний день осталось всего три здания, остальные здания были в 90-е годы разрушены. Потому что там стояла советская воинская часть, потом собирались жилые кварталы строить. В общем, денег нет, вот там все и заросло.
Вот, собственно говоря, схема, где располагалась дивизия. Да, вот Кедайняй, там стоял гаубичный артполк. Вот здесь штаб, мотострелковый полк, батальон связи, медсанбат, ремонтный батальон, большая часть зенитного дивизиона. Здесь стоял автотранспортный батальон, в Йонаве. Танковые полки, разведбат вот тут, Рукла, Гайжюнай, местечки такие. Кстати говоря, в Рукле стояла после войны советская десантная дивизия. Сейчас там стоит бригада литовской армии, которая называется «Железный волк». Она у них единственная в армии.
Ну, что касается самой дивизии. В общем-то, к началу войны (это данные на 22 июня) всего в ней было 57 танков КВ, 101 танк БТ (БТ 7), 13 – Т-28, 13 – Т-26 и 10 огнеметных танков. Чем дивизия интересна? Она получила КВ одной из первых в Красной армии. В сентябре 1941 года уже имела КВ в значительном количестве. Еще интересна она тем, что там была программа боевой подготовки. Если кто-то из присутствующих в армии служил, то знает, что там есть летний период обучения, зимний период обучения, есть соответствующая программа. До декабря 1940 года программа боевой подготовки именно на тяжелых танках предусматривала большее количество часов – практики вождения, стрельбы, и так далее. В декабре 1940 года был приказ наркома обороны о том, чтобы беречь новые танки, в частности КВ и Т-34, и часть боевой подготовки вести не на КВ, а на танкетках Т27. То есть, там речь шла именно о тактической подготовке. Не об обучении вождению, а именно об отработке взаимодействий роты, батальона и так далее. Естественно, такая практика негативно сказывалась на уровне знаний. Потому что одно дело на КВ ездить, другое дело на танкетке. А во 2-й дивизии, которая начала боевую подготовку в сентябре 1940 года, до введения этого приказа, собственно говоря, успели довольно много поездить. Сохранились цифры, по сколько моточасов на танках КВ использовано в процессе подготовки. Кроме того, вообще у них в дивизии было довольно много людей, которые имели значительный опыт вождения танков, именно механики-водители. Вот, например, по 3-му танковому полку на 1 июня, просто приведу цифры. Это имеется в виду батальон КВ. 1 человек имел опыт 515 моточасов. То есть, если вы водите машину, представляете, что такое 515 часов за рулем провести. А здесь, собственно говоря, за рычагами. 6 человек от 165 до 284 часов. 13 человек – от 21 до 61 часа. То есть, в принципе, имелись достаточно хорошо подготовленные кадры. Кроме того, часть кадров прошла подготовку на Кернском заводе. На завод, который делал КВ в самом начале производства, приезжали военные, и с ними проводились занятия. Там обучали, как нужно на танках ездить, как их ремонтировать, и так далее. Почему я на этих КВ заостряю внимание? В сражении под Рассенией КВ являлись, так сказать, самым могучим механизмом и приняли основную тяжесть удара на себя. Это и немцы признают.
Дивизия проводила боевые стрельбы. Причем не только с КВ 1, но и с КВ 2. Поделюсь личными впечатлениями. Вот стоит здесь КВ на площадке, КВ 2. Мне в свое время довелось быть внутри. Там мало чего осталось, ни укладки, ничего нет. Там только гаубица, баки и все. Можно представить, что там огромный казенник, который при стрельбе ездит на полбашни. Чтобы на нем воевать, нужно определенное мужество иметь, силу воли, силу духа. И тем не менее, люди, которые служили, эту подготовку имели.
В отличие многих других дивизий, 2-я танковая дивизия имела количество автомобилей практически по полному штату. У них было больше тысячи грузовиков. Именно грузовиков, не всяких там летучек, а именно бортовых машин. Причем большая часть из них были ЗИС-5, что позволяло при выдвижении поднять довольно много различных ресурсов.
18 июня 1941 года войска всех приграничных групп получили телеграмму от генштаба. Об этом ходят слухи, но текст ее по-прежнему секретный. Но на нее имеются отсылки.Согласно этой телеграмме войска из пунктов постоянной дислокации стали уводить в полевые лагеря. Из всех этих пунктов выводилась сюда. В пункте постоянной дислокации оставались только небольшие караульные команды, которые охраняли городки, какое-то имущество.
К 22 июня появилась еще одна очень серьезная проблема. Вообще она была по всем военным округам, но по Прибалтийскому особо ярко выражена: проблема с горючим. Дело в том, что есть сведения о наличии горючего к началу войны. Там пишут: округ имеет100 процентов – дизельное топливо, бензин, и так далее. Но есть маленький нюанс. Есть поправки к этим таблицам, где указано, сколько из этого количества находится на территории округа. И если, например, по Прибалтийскому посмотреть, то там максимум 30 процентов. Остальное все по документам считалось в Прибалтийском округе, но находилось во Владимирской области, в Калининской области, в Московской области. Что касается 2-й дивизии, на 18:00 21 июня она имела бензина+ 40 процентов (бензин для танков БТ имеется в виду), дизельного топлива – 48 процентов и тракторного керосина для тягачей (которые пушки таскали) – тоже 48 процентов. То есть, в среднем это полторы заправки. Ну, заправка представляете, что это такое, да? Это сколько входит в бак машины. Значит, полторы заправки – это полностью заправленный бак и еще половина. С одной стороны, это много. Но на самом деле оказывается, что это мизер.
Теперь что касается боеприпасов. Опять же, на 18:00 21 июня было полтора боекомплекта 76-мм для выстрелов танков КВ, но в наличии имелись только осколочные и фугасные снаряды. Ни одного бронебойного снаряда к КВ в дивизии не было. Два боекомплекта имелось к КВ 2 к 152-мм гаубицам и полтора боекомплекта к 45-мм пушкам БТ. Имелся еще один с небольшим боекомплект к 37-мм зенитным пушкам зенитного дивизиона. То есть, в принципе, если смотреть по количеству горючего и боеприпасов, дивизия была обеспечена максимум на день боя. Собственно говоря, что в результате и произошло.
Два слова мне хотелось бы сказать про командира. Егор Николаевич Солянкин, генерал-майор – достаточно интересная личность. У нас о нем мало чего известно. Родился он в 1901 году в Москве. Остался в четыре года сиротой. Его отдали на воспитание в крестьянскую семью. С двенадцати лет он работал кузнецом. Причем, что интересно, в «Кузнечном заведении Кузнецова» в Москве, где сейчас Кузнецкий мост, он там и находился. К 1918 году он, как он сам говорил, уже заработал себе на хороший костюм, уже имел определенный опыт. И, видимо, эта работа в кузнице привила ему любовь к технике. Потому что в то время кузнец не только лошадь подковать мог, тем более в Москве. Например, были такие умельцы, которые коленвал для двигателя автомобиля могли сделать в кузнице, отому что тогда был дефицит этого всего. В 1918 году его призвали в Красную армию, там и началась его карьера военного. Сначала был пехотинцем, а с 1931 года стал танкистом.
У него в жизни было две очень серьезных страсти. Это танки - он их очень хорошо знал, водил все машины, которые были в его ведении. Мог ремонтировать, не чурался этого. И охота. Кстати говоря, с охотой тоже интересные были случаи. Рассказывали, что он совмещал, что называется, приятное с полезным. Собирал офицеров, и они ехали на охоту, и параллельно проводили разведку местности там, где стояла дивизия. То есть, для пользы дела это тоже было хорошо. А что за человек? Несколько примеров. У него в анкете написано, что владеет иностранными языками: немецким и татарским. И про татарский написано: «Говорю свободно, читать и писать не умею». Ну, с немецким понятно. Готовясь к войне, его учили многие. С татарским же мне стало интересно, и я стал выяснять, в чем дело. Потому что он, вроде как, русский. Оказалось, он служил в 1936 году в Казани командиром танкового батальона 1-й стрелковой дивизии. В батальоне было много татар. Соответственно, мусульман. Кормили тогда плохо, из мяса давали свинину. Сами понимаете, татары свинину не ели. И он договорился с местным колхозом, чтобы менять свинину на конину. А конина – это для мусульман деликатес. Еще он брал ружье, брал офицеров, у которых были ружья, и ездил с ними на охоту, и все зайцы, утки шли в котел батальона. Более того, татары, которые там служили, русский язык тогда плохо знали. И он организовал в батальоне курсы по изучению русского языка. И сам выучил их язык. И татары просто за него готовы были жизнь отдать. Страшно его любили и уважали.
Был такой еще интересный случай. В 1938 году он командовал 2-й запасной танковой бригадой в Ленинградском округе. И отправили его отдыхать в Кисловодск. Он оттуда позвонил жене. А это была зима. Она ему говорит: «Замерзла котельная в городке, в общем, холодно». Он договорился с летчиками, чтобы они его на самолете, авиатранспортом, перевезли под Ленинград. Он с аэродрома, не снимая формы, поехал в эту котельную и всю ночь с работниками лично все это дело крутил. Трубы менял. В результате утром они дали горячую воду, а в обед приехала прокуратура из штаба округа, потому что это ЧП. А уже все было устранено.
Когда присоединяли Прибалтику, в 1940 году, он командовал 18-й танковой бригадой, которая стояла в Эстонии по договору. И она совершала 105-километровый марш в Таллинн, когда в июне 1940 года стали войска вводить. И у него по документам из 105 километров (вроде как немного, но для марша это серьезное испытание, особенно для дивизии танковой, для бригады, по большому счету) ни одна машина не отстала. Ничего не сломалось, ничего не вышло из строя. Когда они вошли в Таллинн, ему поручили эстонский пехотный полк. Он должен был договориться, чтобы они не открывали огонь, разоружить. Он сел в БТ-7. Мне рассказывал один товарищ, который с ним был в этом танке. Проехал он на большой скорости через площадь, по крыльцу въехал в дом, прям в вестибюль. Там стояли эстонские офицеры, они только рты раскрыли. Солянкин вылез из танка, отряхнулся, представился и говорит: «Я хотел пешком дойти до вас, но у вас тут стреляют, и пришлось на танке ехать». Ну и, в общем, сразу там настали тишина, покой и так далее.
Еще одна показательная история. Когда он пришел в дивизию в январе 1941 года, многие говорили: «Пришел настоящий танкист». Потому что он очень много чего делал, даже доходило до того, что вместо строевой подготовки вел занятия на технике, по изучению танков, и так далее, и так далее. Еще о его качествах как человека и командира много говорит то, что он приказал 20 июня начать эвакуацию в семьях комсостава. То есть, кому-то давали путевки в санаторий, кому-то в отпуск. А 21-го вечером он просто приказал погрузить тех, кто остался, в поезд и отправить в тыл. И этот поезд 22 июня под Минском уже бомбили. Благодаря этому, кстати говоря, очень многие остались в живых из семей состава. Жены, дети, и так далее. И после войны семья Солянкина получала очень много писем. Люди благодарили именно за это. Вот, собственно, такой человек командовал в этой дивизии.
18 июня вышла она под Йонову. 22-го немцы начали бомбить. Они бомбили Кедайняй и бомбили Укмерге. Там уже никого не было. В 16:00 22 июня дивизия получила приказ выдвинуться к Расейняй. Я пометил расстояние зелененьким. Она шла как-то вот так, через Кедайняй. Примерно 150 километров. Мы проехали по некоторым из этих дорог, там до сих пор еще есть дороги, которые не асфальтированы, щебеночные. А в 1941 году ни одного шоссе с твердым покрытием здесь не было. Вот единственное шоссе, которое было с твердым покрытием, дивизия шла с той стороны. В 16:00 был отдан приказ. Выдвижение началось примерно в 19:30. Ну, сами понимаете, что так просто не сняться, дивизия – это почти 200 танков, 1,5 тысячи грузовиков, тягачей, и так далее. Быстро не получится. Последние машины проходили через Йонов где-то в 2 часа ночи. Вот такая задачка. Книжки мы все читаем, фильмы смотрим. Вот, например, марш из пункта А в пункт Б. Всегда представляется, что это моментально произошло, да? А что такое 150 километров? Вы скажете – БТ 7, он идет со скоростью 60 километров в час, 3 часа ходу, и все. А на самом деле движение в колонне – это совершенно другая методика, со своими вычислениями. Например, могу вам сказать, что знаете, сколько скорость у БТ? 16 километров в час. Это примерное движение машин в колонне. А у КВ – 10. Если где-то что-то встало, время еще увеличивается соответственно. Плюс марш совершался ночью. Там освещения никакого вообще не было. GPS-ов тогда не было, Интернета тогда не было. Есть только карты, компас, и так далее. Все это было в очень тяжелых условиях. Так что к городу они подошли только где-то во второй половине дня 23 июня.
Теперь два слова о противнике. С советской стороны была 2-я танковая дивизия. Около 200 танков, примерно 10 000 человек, 24 гаубицы. Точнее, не 24, а 16, потому что часть гаубиц из-за отсутствия тракторов они взорвали, точнее, потом взорвали, а сначала оставили их на месте постоянной дислокации. Противостоял им 41-й танковый корпус немцев. Две танковые дивизии (1-я и 6-я), 36-я моторизованная, 269-я пехотная. Если по самым скромным оценкам, 50 000. 245 танков 6-й дивизии, 145 – 1-й. Плюс корпус был усилен несколькими дивизионами тяжелой артиллерии. 5 дивизионов зенитной артиллерии, у которых были 88-мм зенитки. То есть, как бы, силы явно не равны, если даже учесть, что там КВ. Да, он хороший танк, не пробивается, и так далее. Но сами понимаете, что перевес был на стороне противника.
Основное событие – это бой 2-й дивизии и 6-й. Основным танком 6-й дивизии был танк 35(t). Снимок сделан, я так думаю, что где-то 26–27 июня, после боев. Сейчас это место все застроено, это как раз под Расейняей. Вот, видите снимок, видите там танки, видите Шкоды 35(t). Смотрите, какая пыль.
На этих всех проселочных дорогах пылища была, так как было очень сухо в первые дни войны. Погода была сухая, дожди пошли чуть позже. Например, у танка КВ фильтр воздушного двигателя через 3 часа движения по такой дороге требовал очистки. И если ты его не чистил, еще через 2 часа машина просто вставала. Вы себе представьте, что ночью, 10–16 часов, они двигаются в этой пыли и за этими рычагами. Мне, например, доводилось водить БТ7, который в Белоруссии ездит, благодаря своему другу. Ну, я вам скажу так, я, в общем, человек не маленький, не сильно дохлый, но 2 часа помацать эти рычаги, причем я не маневрировал особо, и ты уже без сил. А если ты 10 часов за рычагами, в пыли, то ты приедешь к концу уже совсем никакой, выжатый как лимон.
Это примитивная схемка, чтобы было понятно. Вот сражение. Немцы подошли к Расейняй 23 июня. Вот здесь они. За основу взята карта 1941 года, километровка. Подошла, значит, 6-я танковая дивизия. Она действовала двумя группами: Раус и Зекендорф. Про Рауса вы, наверное, читали. Во всяком случае, слышали, воспоминания существуют. Подошли примерно к 11:00. Город был взят примерно в 14:00. Немцы отмечают, что там были не очень серьезные бои. Хотя, например, интересный факт, что во время взятия города погиб командир мотоциклетного батальона 6-й танковой дивизии. То есть, значит, все-таки что-то там было.
На подступах к городу немцы столкнулись с частями 48-й стрелковой дивизии. Она выдвигалась к границе, но попала под раздачу, ее довольно здорово потрепали. Кстати говоря, командир ее сдался в плен на следующий день немцам, и дивизия потеряла управление. Была разгромлена. Часть ее сосредоточилась где-то здесь, в лесочке, но там, в принципе, ее уже добивали.
Что касается группы Раус. Здесь вот развилочка, вот река Дубиса. Группа Раус двигалась сюда. Примерно в 15:00 23 июня они заняли плацдарм. Зекендорф двигался сюда. Они заняли плацдарм даже раньше, чем в 17:00. Значит, первое упоминание о боях с советскими танками, согласно немецким документам, это 15:00 23 числа. Вот здесь Грудижки, населенный пункт. Я предполагаю, что был разведбой. К сожалению, по 2-й дивизии документов почти никаких нет. Потому что дивизия попала в окружение, погибла, командир погиб, ну, в общем, почти ничего не осталось. Я общался с некоторыми ветеранами в то время еще, когда они были живы. Но сами понимаете, все это не очень понятно. Группа Зекендорфа в ночь с 23 на 24 была атакована советскими танками и выбита с плацдарма. Причем сообщается, что мотоциклетная рота была практически полностью уничтожена. Но, к сожалению, сколько погибло, немцы не пишут. У них документы достаточно скользкие.
Примерно в 11:30 ночи штаб этой группы получил радиограмму, что попала в окружение рота мотострелкового полка. Они пытались атаковать отсюда, но столкнулись с тяжелыми советскими танками. Они пишут, что танки неизвестного типа не поражались ничем. И они отошли. Отмечается кое-какая стрельба, но активных действий не велось. У Рауса ситуация была проще. Он занял плацдарм, сидел там, и утром ему сообщили про эти танки КВ. Это в немецком документе официальном, с журнальной выписки: «Слухи об этих бронированных чудовищах на первых порах повергли нас в ужас. В средних размерах и неуязвимости представлялись несокрушимыми крепостями».
Утром немцы подтянули силы и вновь атаковали этот плацдарм. Вообще говоря, если говорить о сражении, то здесь оно было наиболее серьезным по масштабу и яростным. Между Дубисой и Расейняй. Это примерно 10 километров так и 10 километров так. То есть, небольшое по площади сражение. Вот, собственно говоря, мост, за который билась группа Зекендорфа.
Так он выглядел тогда. Достаточно капитальное железобетонное сооружение. Утром группа Зекендорфа его опять отбила. Подошли тяжелые танки, их выбили опять. Они пишут, что докладывают в штаб дивизии в 6 утра 24 июня, что мало того что не пробиваются танки 37-мм пушками, но и 50-мм их тоже не берут. То есть, что делать, не знаем. И кстати говоря, этот момент, что КВ немцы не могли ничем подбить, вызвал всеобщую панику. Реальную панику, потому что есть документы, где написано, что некоторых солдат просто возвращали в тыл, потому что они убежали с поля боя. И вот тоже в журнал иудесы пишут, что боевой дух группы упал, у некоторых началась паника.
Вот, кстати, эта опора. Моста этого нет, он был перестроен после войны. Вот эта опора, мы ее долго искали. Она вот так выглядит. Это я стою, для размера просто. Чтобы вы представляли, что это такое. Все там сейчас заросло кустарником, трава выше человеческого роста, крапива, увы. В 9:00 в штаб 6-й танковой дивизии поступает сообщение про 7–8 танков, тех самых сверхтяжелых, про которые они не знали, как они называются. Просто пишут – сверхтяжелые танки, которых нет в справочнике. У них был справочник-определитель. Там любые машины с характеристиками. Значит, «7–8 танков на южном берегу реки ездят, давят наши пушки противотанковые вместе с расчетом, стреляют редко, мы не можем ничего с ними сделать». И в тот же момент, где-то в 9 часов, в штаб дивизии сообщают, что 6-й мотоциклетный батальон не боеспособен. Немецкий мотоциклетный батальон танковой дивизии – это примерно 1100 человек полного штата. Я думаю, что порядка 1000 человек там было. То есть, получается, тысячу человек вывели из строя. Причем там не только мотоциклы, там противотанковые пушки, противотанковые ружья, и тому подобное.
Сохранились кое-какие немецкие дневники того времени. Я вам просто зачитаю пару фрагментов. Они характеризуют накал того боя с немецкой стороны. Был такой граф Кильмасек, он в 6-й дивизии служил, и есть его дневник. Он его вел во время войны. Вот он пишет: «Итого 6 или 7 таких танков (про КВ речь) абсолютно беспрепятственно разъезжает позади наших рубежей. Когда они приближаются к одиннадцатому танковому полку, наши танки палят из всех стволов, но без успеха. В то время как войска в это время довольно спокойно относились к такому довольно неприятному сюрпризу. Но сейчас, когда выяснилось, что никакое вооружение, в том числе и наши тяжелые танки (четверки имеется в виду), не в состоянии остановить танки противника, возникла опасность распространения большой паники. Но образцовое личное вмешательство командования и офицерского состава предотвратило панику. Командир наиболее пострадавшего батальона 114-го стрелкового полка капитан Квентин лично со своими офицерами и унтер-офицерами заняли место пулеметных расчетов и успешно защищали новую оборонительную позицию. В то время как остальной состав батальона, дрогнувший и испугавшись, более-менее организованно возвращался назад».
То есть, можете себе представить, что там вообще была жуткая неразбериха. Для немцев это было просто шоком, я так понимаю. Теперь что касается схемы, где я вам показал, где был бой. Сейчас это выглядит примерно так. Вот дорога на Дубису, вот там Дубиса. Рассения как бы за моей спиной, где вы сидите. Это вообще довольно ровная местность. Сейчас там уже застройка, всё заросло деревьями. Вот этой рощицы не было тогда. Потому что мы смотрели, есть аэрофотосъемки 1941 года, и там все это видно. Я почему это говорю – понимаете, каково вести танковую атаку по такому ровному полю, где любая пушка будет иметь преимущество, потому что она маленькая? 2-й дивизии было довольно тяжело. Кроме того, она, как я уже говорил, имела мало горючего и мало боеприпасов. Возвращаюсь, кстати, к горючему. В бронетанковой академии, на Львовском которая, слушающим давали такое задание, которое называлось «расчет марша». Тебе дают карту, маршрут и колонну, разные танки, автомобили и так далее. И ты должен рассчитать расход горючего, скорость и т.п. То есть, такая методика существует. Я считал от Йонава, где стояла 2-я танковая дивизия до Расейняй. И собственно говоря, получается, что если совершить 150-км марш, в КВ останется в лучшем случае треть бака топлива. В БТ, если взять идеальный, то есть новый, с неизношенным двигателем, останется чуть больше. Но учитывая, что у 2-й дивизии танки были все не новые, а очень сильно изношенные, потому что участвовали во вводе войск в Прибалтику в 1940 году (а некоторые даже в боях финской войны), то расходы двигателя, естественно, были больше. И реально получалось, что у 2-й дивизии топлива хватит только доехать до Россении, повоевать там день, и все. А подвоза никакого нет, потому что дивизия действовала одна. Не было соседей ни справа, ни слева. По изначальному плану ее должна была поддерживать 84-я моторизованная дивизия с 3-м мехкорпусом. Но командование армии ее задержало по своему усмотрению. И в результате эта дивизия оказалась одна. Ну, еще там был штаб 3-го мехкорпуса, у которого ничего с собой не было.
Расскажу еще такой эпизод. Был немецкий капитан Зельвах, который тоже вел дневник. Вел он его во время боев, и в частности описывает 24 июня. Он пишет: «Сегодня утром, когда мы с нашим штабом вышли к дорожной развилке северо-восточной Рассении (это то место, где группа, если помните схемку), возникла паника. Несколько сверхтяжелых русских танков, броню которых не пробивали наши шкоды и 50-мм орудия, порвали наши позиции, вышли в наши тылы и вызвали большое замешательство и разрушение. Большое количество транспортных средств, орудий и даже 150-мм гаубиц, которые до последнего в районе вели огонь, были просто раздавлены и вкатаны в землю. Я на мотоцикле подъехал к этому орудию и вблизи увидел, как колосс упрямо давил все, что попадалось ему на пути. Около 50 мотоциклов 6-го мотоциклетного полка, которые стояли на обочине, были уничтожены. Полковник Коль наводил порядок (Коль командовал 11-м танковым полком 6-й дивизии), постепенно стягивая сюда все доступные дивизионной части подразделения. Омрачало ситуацию то, что ни наши 75-мм, ни наши 150-мм пушки не пробивали броню. Я сам с близкого расстояния видел, как это русское чудовище одно за другим получило 8 прямых попаданий от нашей 75-мм танковой пушки и совершенно спокойно поехало дальше».
Почему-то сейчас считается (на многих форумах читал), что немецкие документы – это истина в последней инстанции. Но могу сказать вам, что там очень много противоречий. И к ним тоже надо относиться критически. Потому что в одних документах немцы пишут, что первый тяжелый танк подбит в 12:00 24 июня. По другим они пишут, что первый танк подбили в 13:00. Причем подбил его лейтенант, который кинул связку из пяти гранат под гусеницы, после чего танк расстреляли из 150-мм гаубицы. У меня, честно говоря, так как я немножко знаю конструкцию КВ, вызывает сомнения, что 5 гранат гусеницу КВ разорвут. Но, тем не менее, факт есть факт.
Где-то во второй половине дня первый танк они подбили. Вот, кстати говоря, один из танков. Забегая вперед, хочу сказать следующее. В штаб корпуса вечером 24 июня пошла сводка, где было сказано, что удалось уничтожить за день 5 сверхтяжелых танков. Пять всего. Могу вам сказать, что на сегодняшний момент с точностью до метра мы привязали на местности 4 машины. Есть фотографии, есть аэрофотосъемки, мы много ездили по местности. Этот, например, непосредственно недалеко от Рассении. Вот еще один, КВ 2. Вот, видите, там, на заднем плане, 150-мм, одна и вторая. Они стояли на прямой наводке.
Есть фотографии, где видно, что по нескольким этим гаубицам проехали серьезно. Этот был подорван саперами, скорее всего. Вот место, где он был. Вот дорога. Вы видите, что здесь ничего нет. Сейчас уже, собственно, здесь проходит шоссе. Здесь уже застройка. Но он привязан, потому что он есть на аэрофотосъемке, и здесь никаких сомнений нет. И вот третий танк. Это три машины, которые подошли к городу ближе всего. Видите, там вот дорога, там что-то едет. Вот этот, который ближе всего, он здесь. До края примерно 500 метров. То есть, видно, что танки город, можно сказать, взяли.
Почему не взяли? Я предполагаю, что, во-первых, марш был достаточно тяжелый и утомительный, и естественно все это, так сказать, растянулось. Видимо, Солянкин выводил части в бой такими вот эшелонами: что-то прибыло, и кинул в бой. Почему? Потому что по подбитым танкам могу сказать, что участвовали и 3-й танковый полк, и 4-й танковый полк, которые в дивизии были.
Вечером 24-го немцы получили из штаба корпуса распоряжение: усилить 6-ю дивизию за счет корпусных частей. Там и дивизионы тяжелой артиллерии, в том числе 105-мм пушки, которыми тоже можно было воевать, зенитки. Зенитки группа Закиедорфа получила примерно в 17:30. Дальше они сообщают, что одну пушку тут же КВ раздавили. Точнее, там не очень понятно, то ли раздавили, то ли расстреляли. Но, тем не менее, одну они потеряли. И заодно смогли несколько танков подбить. Вот это примерная линия наибольшего подрывления 2-й танковой дивизии на 24 число. Здесь немцы развернули танковый полк, зенитки, а также 150-мм гаубицы на прямую наводку. Группа Рауса в это время сидела там. Мы потом перейдем к этому знаменитому КВ. Она сообщает, что в 9:00 24 июня два сверхтяжелых танка перерезали дорогу. Я так предполагаю, что это здесь. Потому что вот этот лесочек, он сейчас тоже существует, тогда был еще больше. Вот здесь дороги тогда не было. Здесь заболоченная местность, и напрямую пройти нельзя. Скорее всего, они шли отсюда. Здесь есть проселок. Эта дорога, кстати, тоже не асфальт, а проселок. Итак, они пишут, что в 9:00 вышли, перерезали дорогу, после чего ушли. А потом где-то в 12 часов вышел вот этот знаменитый рассениевский КВ, и группа Рауса сидела там весь день 24 июня. Ночью они получили приказ помочь Закиндорфу. Но не смогли. Потому что здесь местность, скажем так, танконепроходимая. Тогда, наверное, было совсем все плохо. Немецкое командование, озаботившись этим, повернуло 1-ю танковую дивизию, которая шла на Шяуляй, в направлении Шяуляя. Она шла левее 6-й. И 269-ю, которая шла правее, тоже повернуло, чтобы охватить дивизию Солянкина. Днем 24 июня они начали свой маневр. Как я понимаю, разведка Солянкина выяснила, что их окружают. Кстати говоря, видимо, какое-то донесение Солянкин сумел отправить в штаб фронта, потому что есть фронтовое донесение, написано, что 2-я танковая дивизия 24 июня разбила моторизованный немецкий полк, уничтожила до 40 танков и 40 орудий. В другом докладе, который написал командир 3-го мехкорпуса Куркин, когда вышел из окружения, сообщается, что было уничтожено 40 танков, 40 орудий и до 100 мотоциклов. Но вот по немецким данным получается, что где-то не меньше 50 мотоциклов мотоциклетного батальона танки наши подавили. Часть из них с людьми, я подозреваю.
Итак, получив сведения, что его охватывают, Солянкин начал отходить. Вот это примерно в полночь 24 июня. Вот линия, где стояли наши, Зекиндорф здесь, Раус здесь. Вот здесь была такая чересполосица, там были наши и немцы. То есть, ситуация была на самом деле не очень понятна никому. Я думаю, что ни немцы не знали, где кто, ни наши.
Вот это могилка. Так, немножко для отвлечения, если позволите. Это выезд из Рассении, вот та развилка. Тут могила на троих, а вот тут четвертая. Троих прочитали мы. Лежат там два офицера и фельдфебель. Они погибли 24 июня. Их перезахоронили на воинском кладбище в немецком камбусе. Кстати, интересный момент. Когда мы беседовали с местными жителями, там были две бабульки 1924 и 1926 года рождения, по-моему. Две сестры. Они живут как раз там, их дом вот здесь находится. Между собой они не ладят. У них у каждой свой вход. И мы их опрашивали отдельно. И им обеим запомнились береты танковые. Они сказали, что да, вот здесь вот береты висели. Но они нам сказали, что перезахоронили их достаточно быстро.
И еще была история. У них дом и сарай. Сарай Т-образной формы, железом крыт. Они нам говорят: «Видите, у нас там дырки в крыше? Это осколками пробито». Мы тогда похихикали, мол, еще в 1941 году пробито осколками. Но когда мы получили примерную аэрофотосъемку этой местности, наше удивление не знало границ. Потому что дом и сарай этой формы именно там и стояли, как некие свидетели того времени. А это место привязали 100 процентов. Здесь вот стоял крест каменный, католический. В 44 году его разбили. К потерям мы еще вернемся чуть позже.
Это подбит танк. Вот одна пушка, вот там вторая пушка, здесь грузовичок, там разбитый полугусеничный, по-моему, однотонник. Я пытался разглядеть. Это все, собственно, в районе Дубисы. По этой пушке видно, что проехал кто-то. Есть, кстати, фотографии по Т38, по которой тоже проехали.
Это камень. Его в 1987 году установили на месте битвы, там, где, собственно, битва и случилась. Здесь была табличка бронзовая, но, говорят, в 90-е годы ее на метал кто-то сдал. Раньше здесь было пусто. Было чистое поле. Сейчас здесь уже чья-то частная территория. Но, тем не менее, хозяин это оценил. Когда мы ему рассказали, он впечатлился, что у него такой раритет стоит.
Вот ситуация на 25-е число. 2-я танковая дивизия ушла за Дубису. Она вот отсюда выходила. 269-я переправилась здесь и выдвинулась сюда. Где-то к полудню 2-я танковая дивизия стояла в этом лесочке. По тем данным, что я нашел, на тот момент в ней числилось 42 танка. То есть, вроде как не много, всего треть того, что было. С другой стороны, на мой взгляд, это довольно прилично. Потому что много отстало на марше. 6-я дивизия, видимо, под впечатлением от этих танков-монстров, 25 июня получила приказ наступать, двигаться навстречу первой. Но везде в документах написано: «Устный приказ – оборона». Они никуда не двигались. Они лишь где-то к полудню перебрались и заняли этот мост.
Кстати, забыл сказать, что в корпус был передан полк реактивных минометов. И 24 июня вечером они были использованы как раз здесь, в этом районе. И это, кстати, второе использование немецких реактивных минометов на советско-германском фронте после Брестской крепости. То есть, Брестская 22 июня, здесь 24. Причем немцы пишут, что использовали очень эффективно. И, судя по фотографиям, действительно эффективно. Еще о минометах: я уже говорил, что 48-я дивизия стояла здесь, в этом лесу. Видимо, там были проблемы с управлением. Местные говорят, что лес бомбили, лес горел, и слышно было крики людей, которые заживо сгорали. Причем не один человек, а несколько очевидцев. Ну, учитывая, что авиация вряд ли там работала, я думаю, что как раз из минометов там все это и расстреляли. Тем более у них уже были снаряды специальные.
Итак, 1-я дивизия выдвинулась сюда. А вот здесь – населенный пункт Шаукотас, там несколько господствующих высот. Там костел, кладбище. Они заняли оборону здесь и поставили там несколько 88-мм зениток. Часть дивизии двинулась вот сюда. Здесь находится населенный пункт Василишкис. Они заняли его примерно в 23:00 24 июня. То есть дивизия Солянкина была вот здесь.
25-го началась атака. То есть, видимо, разведка Солянкина доложила, что окружили. Они решили прорываться. Прорывались двумя группами. Одна вдоль дороги на Василишкис, а вторая – у населенного пункта Жаигнеш, и сюда – на Шаукотас. Немцы пишут, что под Шаукотас бой начался в 13:00 25 июня. Закончился он, по их данным, уже где-то к 19 часам. Причем они пишут, что атаковали сверхтяжелые танки, поэтому едва удалось остановить атаку. Что там какой-то кромешный ад. Под Восилишкисом был танковый полк 1-й танковой дивизии. Там атака началась примерно в 6 утра. Немцы контратаковали. Они сообщали (есть воспоминания, документы), что «мы стреляем с 50 метров, но не можем ничего сделать». Кстати, у 1-й дивизии были на вооружении панцер 43 йот модификация, то есть, самая последняя на тот момент 50-мм пушка, 42 калибра. Но для нее нужны были спецснаряды. Я так понимаю, что имеются в виду подкалиберные. Писали, что что-то они подбили во время контатаки. Вот здесь был танковый бой. Немцы сумели отбросить часть 2-й дивизии. Я вот здесь пометил синеньким. Там есть такая высота 139. Она довольно сильно господствует над местностью. Они заняли эту высоту. Я так понимаю, что наши не подозревали про нее., потому что если ехать с другой стороны, ее не видно. Местность поднимается. А если с нее смотреть, совершенно другая картина. Немцы заняли ее. Они затащили пушки артиллерийские, гаубицы. Поставили их фактически на прямой наводке, а оттуда начали долбить. Вот кстати, это шестиствольные минометы под Расейняй 25 июня. Вот один из танков. Вот дорога туда, на Расейняй. Она изгибается зигзагом. Вот за этот мост, что на фотографии, собственно, группа Зекендорфа и билась. Вот еще несколько немецких снимков. Довольно часто они мелькают. Скорее всего, это результат огня шестиствольных минометов.
В принципе, очень похоже. Потому что есть там и другие фотографии. Вот видите, наскочил КВ 1 на гаубицу М30, 122-мм. Вот это с другой стороны снято, мост как бы здесь. Это дорога. И вы видите тут много всякого разного немецкого барахла. А вот мы видим несколько тягачей, еще одну М30. Это как раз гаубичный артполк 2-й дивизии. Есть много снимков крупно. Видно, что они все сгоревшие. Как раз шестистволка их тут накрыла.
Вы видите, что с нее видно все. Вот здесь ничего не было, ни деревьев, ничего. То есть, была здесь поляна. И вот там этот лес, который называется Тушайский лес и где остатки 2-й дивизии сосредотачивались во время прорыва. У наших уже и снарядов не было практически, и горючка на исходе. Шансы малы. Вот выезд из этого леса. К вопросу о привязках. Здесь это сделать очень сложно. Почему? Потому что все это происходило в лесах, в полях.
И когда нас один дед привез, он говорит: «Я вам покажу место, где стояла разбитая советская колонна». И он нас привез. Если вы обратите внимание, дорога даже не изменила свое очертание. Хотя это просто полевая дорога. Здесь поля. Разница, кстати, хочу вам сказать, из-за того, что оптика другая была тогда. То есть, сейчас на цифру когда снимаешь, получается с широким углом. Расстояния кажутся другими. Раньше все эти фотики давали эффект увеличения. То есть, когда ты смотришь фотографию, кажется, что далеко. Когда ты на этом месте стоишь, оказывается, что это все значительно ближе. Ну и вот, так сказать, БТ. Это так, чисто для ознакомления.
Итак, через Восилишкис, непосредственно вот здесь, пробиться не смогли. Здесь пробились, здесь часть танков вышла. Я потом покажу фотографии, там КВ 2. И часть дивизии ушла сюда. Здесь лес Санкаиши называется. Местные говорят, кстати, что там два больших русских танка ехало. Один подбили, второй танк раздавил что-то у немцев, здорово им навредил и куда-то скрылся в лес. Много всяких местных легенд про эти сражения существует. И вот отсюда они не смогли пройти сюда, уходили вот сюда. Здесь была такая дорога, достаточно плохенькая. Она и сейчас плохенькая. По немецким документам все закончилось 26 июня примерно в 6:30 утра. Они пишут, что «самое крупное танковое сражение этой войны завершилось, мы героически победили», разбили немцев, и так далее, и так далее. Если мы посмотрим по времени, то получается, что где-то двое с половиной суток дивизия Солянки держала немецкий корпус. Немцы это признают. То есть, это и есть основной результат. Не то, сколько они уничтожили, а именно то, что на двое с половиной суток задержали танковый корпус. Что было бы, если бы не получилось у них, мы можем только гадать и предположения делать.
Теперь немного о потерях. Есть такой товарищ Солонин, наверное, слышали. Он у себя где-то выложил, что за это сражение, за 26 июня 6-я дивизия потеряла 150 человек убитыми, ранеными и без вести пропавшими. У меня, например, есть большие сомнения и вопросы к этим немецким потерям. Почему? Вот, например, 6-я танковая дивизия, за 22 июня дает, что убито 20 человек. 114-й мотострелковый полк этой дивизии, один полк, только за 22 июня дает: убито 25 человек. Более того, они пишут 25 человек, ряд офицеров, приводят их фамилии. У меня нет оснований не верить. Понимаете? То есть, сразу зреет вопрос: почему в дивизии на пять человек меньше, чем только в полку? А в дивизии еще один мотострелковый полк, еще танковый полк и куча всего. Дальше. Документы немецкие, которые сейчас используются, это в основном журналы боевых действий. По их виду мне кажется, что многие из них писались позже. Советские документы, если есть, то их гораздо больше. Есть журнал боевых действий, есть сводки, донесения, сведения о потерях. Если повезет, вы найдете там акты на списание танков, там идут наименование танка и фамилии экипажа, как и в потерях. Немецких документов такого плана нет. Либо они не сохранились, либо они еще где-то хранятся, но в научный оборот, так сказать, не введены. Потому что основная масса, собственно говоря, чем я пользуюсь и другие, идет из нара, из Америки. Из американского архива с трофейными документами, который они собой вывезли. Можно у них материалы купить, они микрокопию делают.
Так что относительно потерь вопрос очень спорный. Немецкий корпус пишет, что уничтожено 186 танков, из них 29 сверхтяжелых. Значит, 57 КВ было в дивизии на 22 июня. Пять машин, это минимум пять машин, не доехало до Рассении. Ну, к ним я сейчас вернусь еще. Соответственно, если они пишут 29, где остальные? По фотографиям (существует много фотографий, немцы много снимали) то, что можно четко привязать ко 2-й дивизии, это примерно 30 машин КВ 1 и КВ 2. Что с остальными? Ну, может быть, куда-то загнали в болото, может быть, еще что-то. Скорее всего, дальше Рассении, Василишка и Шоукотрес они просто не могли уйти, потому что у них не было горючего.
Есть много фотографий. Если вы обратите внимание, то увидите немецкий мотоцикл. Местные рассказывают, что он раздавил мотоцикл. Там вообще какая-то непонятная, темная история. Местный житель, ему тогда было лет пятнадцать или четырнадцать, по этому танку лазил, и он нас привез четко на это место. Вот это место. Фотография его есть, место очень четко привязывается.
Я упоминал, что пять машин не доехало. Они или поломались, или отстали в ходе марша. Вот один из этих танков 2-й дивизии. Это населенный пункт Шепта, это до Кидая не доезжая километров 12. Он стоит, видите, у ручейка. Значит, с этим танком схлестнулась 8-я дивизия из другого корпуса, немецкая танковая, на 38(t). Есть описание, красочное такое, что рота праг этих обстреливала и ничего не могла с ним сделать, и только после того как они пробили пушку, им удалось его вывести из строя. Насчет пушки – здесь снимок просто такой. Снимков очень много. У него на большинстве фотографий пушка в откате. И там, видно, в маске дырка. Есть фотографии, где у него пушка еще нормальная была. То есть, видимо, действительно они пробили противооткатник, и она, будучи огромной массы, съехала. Вот это место мы тоже нашли, все там заросло.
Итак, завершая рассказ о сражении, извинюсь за сумбурность. Железа там осталось очень много. Это жители находят при вспашке полей. У них же там земля, в основном, в частной собственности. Мы заехали к одному из них. Он говорит: «Да, вот лежат». Это, кстати, вот эти траки конкретно под Восилишскис. Был танк, была фотография.
Именно от этой машины. Кто угадает, что это такое? Нет? От КВ тоже. Это маска КВ 2. Бронировка передней части, если вот так развернуть. Если обратить внимание, видно даже остатки краски. Это человек обрабатывал землю, пахал, вывернул и нашел.
Солянкин погиб 25 июня. Где-то после неудачной атаки возле Восилишкиса, после обеда. И он похоронен где-то там в лесу. На кладбище в Рассении есть его символическое захоронение. Но он лежит в лесу. Мы пытались найти могилу, но безуспешно.Теперь что касается знаменитого рассеняйского КВ. Говорили мы, что такое группа Раус? Это основная часть 16-й стрелковой бригады 6-й танковой дивизии, часть 65-го танкового батальона, дивизион гаубиц, дивизион противотанковый и рота саперов. То есть, по самым скромным подсчетам где-то 3,5 тысячи человек. Это по минимуму если брать. Группа была вот здесь, вот Рассения, вот дорога, и она здесь сидела. Вот здесь стоял этот танк. По документам немецким значится, что он вышел на дорогу примерно в 12:00 24 июня. Причем они пишут, что одно из чудовищ выехало на дорогу, рядом с командным пунктом, расстреляло два грузовика и осталось стоять прямо посреди дороги. Давайте так: я вам сначала расскажу, что писали немцы, а потом – что это за машина, изложу свои мысли про экипаж, и так далее. Хорошо?
Вот Зекендорф. Здесь вот происходила битва, на всем этом поле. Соответственно, поэтому группа Рауфза 24 числа пыталась что-то сделать сама с этим танком. Сперва они выкатили пушки. Причем выкатили, они пишут, две 50-миллиметровых. В документах так написано. Ник Науэр пишет, что они открыли огонь – восемь попаданий и никакого результата. После чего танк открыл ответный огонь, разбил пушки, двое людей погибло, несколько было ранено. Причем по документам 6-й бригады Рауфза огонь велся с дистанции 200 метров. Если танк стоял здесь, то эта пятисотка стреляла отсюда. Рауфза, наверное, кто-то из вас читал, да? Нет, не читали? Есть его воспоминания. Они о Восточном фронте, это известный товарищ. У него посвящено этому танку страниц, по-моему, пятнадцать в такой вот книжке. То есть, много. Значит, это его очень сильно впечатлило. Эти воспоминания в чем-то противоречат, например, документам, но, тем не менее, они довольно эмоциональные. После того, как они его попытались пробить пушками противотанковыми, и ничего не получилось, они пытались его обстреливать из 105-мм гаубицы. Об этом мало кто пишет, но в документах это есть. Они пытались навесным огнем его накрыть, и корректировали. Вот здесь лесочек, сейчас от него остались несколько дубов, уже здоровые. В общем, они оттуда с биноклем следили. Но результат ни к чему не привел. Документы пишут, что два грузовика он расстрелял. У Рауфза написано, что 12. Сколько на самом деле, Бог его знает. Основная его роль в том, что он просто перерезал снабжение, и все. Вот они и сидели 24 июня весь день. Ночью они пытались его подорвать саперами. У Рауфза, если кому интересно, прочитаете, как они бродили ночью, там живописно все описано. В документах написано все проще. Я просто зачитаю: «20:00 оберлейтенант Герхарт со своей командой взрывников выдвинулся для подрыва танка. Операция была детально спланирована, должна была привести к успеху. Два заряда, один 15-кг на гусеницу, другой меньше, на ствол, должны были обездвижить и обезоружить танк. Однако эта проведенная с большой удалью попытка закончилась безрезультатно. Гусеницы и ствол не были даже поцарапаны». То есть, 15 килограмм – это так, на минуточку, 152-мм снаряд, даже чуть больше. Там, по идее, от танка мало чего должно остаться, от гусениц, во всяком случае. Но, тем не менее, результатов не было. Вот, собственно этот танк.
Они попытались еще, связались со штабом и попытались пробить танк из зенитки днем 24-го, вот отсюда. И есть еще один дневник – капитана Зальбаха, он все это видел. Причем там у него интересные данные, которых, например, нет в документах. Он пишет: «Через час пришло известие, что он расположился между нами и боевой группой Рауфза. Так что связь и сообщения были прерваны. Я получил приказ для уничтожения танка доставить туда 88-мм зенитное орудие. Мы подъехали почти до 1000 метров, а дальше вместе с капитаном пошли пешком. Казалось, что неприятельских танков нет. Внезапно поблизости от него (то есть, от того танка) появились женщины. Вероятно, переодетые русские солдаты. И мы тут же попали под пулеметный огонь. Я отослал назад своего водителя. Он должен был задержать выдвигавшуюся зенитку, которая, ничего не подозревая, оказалась под огнем пулемета. Затем справа и слева были выдвинуты два 20-мм зенитных орудия, которые открыли огонь, и мы сами оказались под обстрелом. Когда снова затихло, 88-мм зенитка встала на позиции вблизи от нас на дороге». Дальше он там описывает, что они сначала выстрелили перестрелочным, один снаряд. А потом, когда хотели бронебойным бомбануть, танк выстрелил и, в общем, зенитку эту разбил, и их трое погибло и несколько было ранено. Потом он расстрелял две 20-мм зенитки.
Про переодетых красноармейцев у Рауфза есть похожее воспоминание. Но там дело происходит ночью. Он пишет, что когда саперы пытались подорвать его и подходили к танку, то услышали голоса. К танку подошли какие-то люди, открылся люк, что-то кому-то кто-то передал. Он предполагает, что местные жители принесли покушать танкистам. Но сказать сложно. Я вот, честно говоря, склоняюсь, что все-таки это жители были, потому что переодетые красноармейцы в это время – это еще маловероятно. Ну и, собственно говоря, 25-го немцы опять зенитку подкатили. Как пишет тот же Рауфза, они сымитировали танковую атаку, и дальше начинается самое интересное. В журнале боевых действий, официальном документе, написано, что три зенитки с тринадцатого выстрела уничтожили танк. В другом месте написано, что одна зенитка тринадцатым снарядом уничтожила танк. Ну, как бы там ни было, его действительно уничтожили. Сейчас мы к этому вернемся. Вот, собственно, этот танк.
Это товарищи фашисты по нему лазят. Если вы обратите внимание, повреждений на нем не сильно много. Из повреждений, вот видите, погнуто крыло, торчит вверх. То есть, я предполагаю, что там был просунут как раз тот заряд взрывчатки, потому что вывернуто наверх. Хотя гусеница, судя по фотографиям, в том числе крупным, не повреждена. Вы увидите, что на броне никаких попаданий вообще нет. Здесь то же самое. Вот погнутое крыло. Видите, ничего, никаких следов. Вот только дырка.
Когда мы его искали, много фотографий было, была уже версия, что это именно та машина. Ну, приехали, значит, в район Истамукис, а там местный житель, ему тогда было пятнадцать лет. Он жил совсем рядышком, но самого боя не видел. Он честно сказал, что «мы сидели; стреляли, страшное дело, мы сидели в погребе». Но он ехал в Рассению с отцом после того, как 25 числа фронт уже двинулся, и этот танк видел. И когда я его стал спрашивать что, как, он сразу сказал, что на нем никаких не было повреждений. Говорит, была одна дырка, слева от пушки, в которую пролезал кулак. Если мы посмотрим, да, вот, слева от пушки дырка.
Все четко. И потом я у него спросил, что с ним стало. Он говорит, они пригнали на следующий день евреев из Расейняй, и евреи достали экипаж, их похоронили. Причем и у немцев это есть, и местные нам говорили, что чуть ли не с воинскими почестями хоронили, в общем, немцы впечатлились очень сильно этим боем. И он сказал, что они его сдвинули с дороги, потому что он мешал проезду. В общем, этот дедушка, у него память идеальная. Он ничего не наврал. Видите, он уже сдвинут с дороги. Вот дорога, откуда они его стащили.
Они его через некоторое время притащили в Расейняй, это где-то 3 километра до города. Просто чтобы было понятнее. Вот здесь танк, вот здесь город. Видите, там 3,5 километра. И он стоял в городе минимум до 1944 года около здания полицейского участка. Есть фотография вот там, на том месте. И дед нам рассказывал, что они лазили по нему, и кто-то дернул, а он, оказывается, был заряжен и выстрелил, и снаряд вылетел кому-то в поля. И, в общем, приезжала полиция. Я, честно говорят, сначала думал, что это из области баек каких-то. А потом один местный житель фотографию нам дал. Его то ли дед, то ли кто именно в Рассении снялся под танком. Так вот, у него, что интересно, этой бронировки нет, один голый противооткат. Я после этого рассказа деда предположил, что 88-мм снаряд туда влетел, там наверняка крепления сорвало, и те маски подвижны. И если действительно там был снаряд, и они выстрелили, то при откате могло просто сорвать, снять ее как-то, вытянуть, или что-то такое.
Подводя итоги. Получается так по немецким документам. От 20 до 22 часов они с этим танком колупались. В основном это был Рауфз. Но, как я уже сказал, это 4–5 тысяч человек. Сами понимаете, что, в общем, силы с экипажем никак не сопоставимы. Более того, в принципе, они могли бросить его и уйти ночью. Ничего им не мешало. Вот здесь лес, видите? Там выйти к своим. Но, видимо, были люди тогда, для которых слова «присяга», «родина» – не просто пустые звуки, а действительно то, за что они готовы были биться до конца.
Теперь что касается принадлежности. Идет много споров, кто-то считает, что там КВ 2. У Лешиха я читал, что КВ 2, потому что у КВ 1 не было снарядов второй танковой дивизии. Мы с ним этот вопрос обсудили. У него были данные на 25 апреля 1941 года, что снарядов не было. А у меня данные на 18:00 21 июня, что снаряды были, только осколочно-фугасные. Значит, могу вам сказать так, не вдаваясь во все исторические изыскания, что 100 процентов это машина 4-го танкового полка 2-й танковой дивизии. Сто процентов. Без вариантов. Более того, на 90 процентов я уверен, что это машина из 3-й роты 1-го танкового батальона 4-го танкового полка. Я не буду вам давать подробности, это не очень интересно. Вот кстати место. Вот снимок с места, где танк стоял. Город там. Вот, вы видите дорога. Сейчас она поднята. То есть, там насыпь сделана.
Раньше она была ниже. Лес стал больше. Раньше он был меньше. Вот здесь, с правой стороны, поле. Тогда там был заболоченный луг. Собственно, почему немцы не могли его обойти. Там был заболоченный луг, они там увязли. Там такая низина еще. А здесь был лес, который и сейчас довольно сырой. А это в сторону Дубиссы. Вот опять же, стоял танк здесь, а там где-то – группа Рауфза. А здесь эти дубы, с которых немецкие бойцы наблюдали за всем.
В портсигаре был комсомольский билет нечитабельный. А в билет была вложена квитанция. Квитанцию мы можем с вами прочитать: «Паспорт, серия такая-то, выданный тогда-то (35 года, да?) Московским отделением милиции гражданину Ершову Павлу Егоровичу, принят Чутовским районным военкоматом, город Чутов, 11 февраля 1940 года». И подпись. То есть, человек, его забирали в армию. Мы можем посчитать, сколько ему было лет, если в тридцать пятом году он получил паспорт, а ему восемнадцать было. Его забирали в армию. Если кто-то в армии служил, знает, что паспорт оставался в отделении милиции. В советское время, во всяком случае. Я не знаю, как сейчас. Но, к сожалению, пробить этого человека не удалось. Никаких данных про него нет.
Вот воинское кладбище в Расейняй, вот здесь они похоронены. Вот памятник, здесь захоронение. Захоронения все с 1944 года. С 1941 никого нет. И вот там, за памятником, символическая плита надгробия Солянки. Ну вот собственно, как выглядит экипаж КВ.
Что хочу сказать. Вопросов у меня, во-первых, много. Почему шесть человек? КВ 1 – пять. На шестого там места, честно говоря, не очень много. Ну, вариант есть. Либо кто-то там мог оказаться, например, какой-нибудь техник роты, которому не полагался свой танк по штатному расписанию. Либо вариант, что это кто-то из бойцов, который погиб рядом. Кстати говоря, есть эпизод в документах, когда группа Рауса выдвигалась в Дубисе – они пишут еще 23 числа, что русские сражаются очень ожесточенно, яростно и героически. Что, значит, один русский солдат пытался троих немцев застрелить. А после того, как немцы куда-то смылись, он пытался закинуть гранату в проезжающий мимо танк. В общем, пока его не застрелили, он пытался, так сказать, всех порешить. Это как раз происходило между Расеняй и Дубисой. То есть, теоретически, могли его захоронить.
Теперь что касается фамилий. Я говорил о том, что это 1-й батальон 4-го полка. У меня предположения такие. Раз два командирских ремня, значит, два офицера. По штатному расписанию, кстати, у КВ на сороковой год были только офицеры. У Т-34 и БТ сержанты, а у этих уже тогда были офицеры. Значит, двое из комсостава – это либо командир роты, потому что у него был техник в экипаже, либо командир взвода, потому что танковый техник входил в экипаж командира взвода. Я нашел в архиве, после долгих поисков, списки комсоставов 2-й танковой дивизии на 17 июня 1941 года. Ну, в общем, пробил я по этой роте, и получилось так, что у меня на сегодняшний день три кандидатуры на командира этого танка. Это командир 3-й роты Трященко Иван Захарович, старший лейтенант, командир взвода Казанцев Юрий Иванович, лейтенант, и командир взвода Габинский Яков Федосеевич, лейтенант. Почему они? Потому что они числятся пропавшими без вести. По остальным все известно: кто-то вышел, кто-то ранен, кто-то в плен попал. То есть, здесь экипаж, понятное дело, погиб. Ну, во всяком случае, надо еще долго искать, выяснять. Я надеюсь когда-нибудь все-таки до этого докопаться.
Комментарии к данной статье отключены.