Гроза над океаном

6 сентября 1958 года произошло событие, которое на многие годы было засекречено, а сегодня воспринимается всего лишь как один из малозначительных эпизодов Холодной войны. Впервые с борта подводной лодки Тихоокеанского флота успешно стартовала баллистическая ракета Р-11ФМ. Тем самым Советский Союз сделал очередной шаг к достижению стратегического паритета с Соединёнными Штатами, и он был не менее важен, чем все последующие.

Ракетная инициатива

Идею использования подводных лодок в качестве носителей тяжёлых баллистических ракет на жидком топливе пытались реализовать ещё в Третьем рейхе, но без особого успеха. После завершения войны союзникам по антигитлеровской коалиции достались богатые трофеи, среди которых были и ракеты А-4 («Фау-2») различных модификаций, в том числе спроектированных для старта из плавучего контейнера, буксируемого субмариной.

Изучением немецкого задела занялись советские специалисты под руководством Сергея Павловича Королёва. В подмосковном Калининграде (Подлипки) был создан Научно-исследовательский институт №88 Министерства вооружения (НИИ-88 МВ); в районе астраханского села Капустин Яр развернули Государственный центральный полигон Министерства Вооружённых сил (ГЦП МВС). На основе полученного опыта советские инженеры спроектировали баллистические ракеты Р-1 (8А11), Р-2 (8Ж38) и Р-5 (8А62).

В 1949 году группа сотрудников Научно-исследовательского института реактивного вооружения №4 Военно-морского флота (НИИ-4 ВМФ), который возглавлял инженер-контр-адмирал Николай Александрович Сулимовский, выступила с инициативой оснащения дизельной подлодки ракетой Р-1. Они подготовили техническое задание на соответствующий проект П-2, однако развития тот не получил.

В то же время военные заказчики прекрасно видели недостатки ракет, созданных по немецкому образцу. В качестве окислителя в них использовался жидкий кислород, имевший чрезвычайно низкую температуру кипения (-183°С), — он постоянно вытекал из негерметичных соединений топливных систем и испарялся. Из-за этого нельзя было долго хранить ракету в заправленном состоянии, а подготовка к пуску занимала много времени. 4 декабря 1950 года было выпущено постановление Совета Министров СССР №4811-2092 «О плане опытных работ по наземному реактивному вооружению на IV квартал 1950 года и 1951 год», в котором среди прочего предписывалось начать научно-исследовательскую работу по теме Н-2, предусматривавшей создание в перспективе одноступенчатой ракеты на высококипящих компонентах топлива с возможностью хранения в заправленном состоянии до одного месяца. За реализацию проекта взялось Особое конструкторское бюро №1 (ОКБ-1) НИИ-88.

Через год был готов эскизный проект ракеты, которая позднее получила обозначение Р-11 (8А61). На ней предполагали установить жидкостный двигатель С2.253 (8Д511), создаваемый в ОКБ-2 НИИ-88 Алексея Михайловича Исаева, — он работал на керосине Т-1 (или ТГ-02) и азотном окислителе АК-20И, которые нагнетались в камеру сгорания вытеснительной (давлением сжатого газа) системой подачи компонентов топлива. Начальный этап лётно-конструкторских испытаний ракеты Р-11 проводился на полигоне Капустин Яр с 18 апреля по 2 июня 1953 года: он предусматривал пуски ракет с головной частью массой 540 кг на дальность 270 км (четыре ракеты) и 250 км (шесть ракет). Пять «изделий» достигли района цели, три не долетели, два пуска (первый и девятый) были аварийными.

В августе 1954 года началась разработка ракеты Р-11М (8К11) под боеголовку с ядерным зарядом РДС-4. Для её штатной эксплуатации в ОКБ-1 был спроектирован подвижный комплекс наземного оборудования: пусковой стол 8У22 перевозился на полуприцепе-лафете автомобилем ЗИС-151, а в боевом положении устанавливался прямо на грунт; транспортная тележка 8Т137 (или 2Т3М и 2Т3М1) буксировалась автомобилем ЗИЛ-157 (или ЗИЛ-131В) и обеспечивала перевозку одновременно трёх незаправленных ракет в специальном съёмном контейнере; установщик 8У227 смонтировали на базе тяжёлого артиллерийского тягача АТ-Т, что существенно улучшало проходимость всего комплекса. Впоследствии по техническому заданию ОКБ-1 на Кировском заводе в Ленинграде для Р-11М разработали самоходную пусковую установку 2У218 «Тюльпан» (или 8У218) на базе тяжёлой артиллерийской установки ИСУ-152К.

Появление новой ракеты, которую было куда удобнее транспортировать и хранить, нежели «изделия», созданные по немецкому образцу, способствовало возрождению концепции подводного ракетоносца. Морские специалисты прекрасно понимали, что до тех пор, пока у СССР нет межконтинентальных ракет, США остаются неуязвимыми для советского ядерного оружия. Подводная лодка могла в теории обеспечить скрытную доставку ракет к территории «вероятного противника» и нанести сокрушающий удар с близкого расстояния.

Инициативная группа из НИИ-4 ВМФ обратилась к Сергею Королёву с идеей приспособить Р-11 для старта с подводной лодки. Тот с большим интересом отнёсся к замыслу и, когда флотское командование направило предложение о создании ракетоносца правительству, поддержал его по своей линии. 26 января 1954 года было подписано совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР №136-75 «О проведении проектно-экспериментальных работ по вооружению подводных лодок баллистическими ракетами дальнего действия и разработке на базе этих работ технического проекта большой подводной лодки с реактивным вооружением». По теме «Волна» ответственным за доработку ракеты, получившую обозначение Р-11ФМ (8А61ФМ), назначили Королёва, а главным конструктором проекта подводного ракетоносца — Николая Никитича Исанина, руководившего Центральным конструкторским бюро №16 Министерства судостроительной промышленности (ЦКБ-16 Минсудпрома). Самому ракетному комплексу присвоили код Д-1.

Прежде всего, требовалось решить, каким будет старт: из надводного или из подводного положения. Королёв сомневался в возможности осуществления второго варианта, поскольку вопрос был слишком новым и малоизученным. С целью получения экспериментальных данных в НИИ-88 предприняли попытку пуска ракеты из шахты специальной конструкции, который закончился неудачей — «изделие» разрушилось и сгорело. Однако морские инженеры, ознакомившись с результатами эксперимента, заявили, что «с научной точки зрения» он поставлен некорректно. Ещё в 1952 году в НИИ-4 ВМФ была создана «проблемная» лаборатория, в которой проводились исследования с использованием моделей ракет, шахт и пусковых установок, а также имитировалась качка в условиях подводного старта. На этом оборудовании моряки продемонстрировали Королёву успешные пуски моделей ракет из шахт — как сухих, так и заполненных водой.

С другой стороны, расчёты ОКБ-1 показали, что из-за малой начальной скорости ракеты и, соответственно, относительно большого времени её подъема из шахты при качке возможны соударения и даже заклинивание, что однозначно могло привести к аварии. В ходе бурных дебатов решили всё же не рисковать и использовать надводный старт, причём не из шахты, а с выдвинутого стартового стола. Выбранный вариант значительно усложнял конструкцию пусковой установки, тем более что для разворота ракеты вокруг продольной оси при прицеливании следовало обеспечить вращение всего стола, и, чтобы ракета не свалилась, требовалось предусмотреть специальное крепление («корсет»), удерживающее её до набора двигателем тяги.

Для изучения условий старта ракет с подводных лодок на полигоне Капустин Яр был сооружён качающийся стенд СМ-49, который представлял собой сложное инженерное сооружение общим весом 120 т, обеспечивавшее пуск с верхнего среза шахты при имитации бортовой или килевой качки с амплитудой 12-14° и периодом 7-8 сек. Лётные испытания Р-11ФМ с неподвижного стола прошли осенью 1954 года; на качающемся стенде с мая по август 1955 года было проведено одиннадцать пусков на дальность 240 км, из них девять достигли цели. Они подтвердили принципиальную возможность использования новой ракеты в качестве оружия флота.

Время первых

Чтобы уменьшить сроки создания подводного ракетоносца, главный конструктор Николай Исанин, который, по-видимому, заранее был уверен в успешности испытаний Р-11ФМ, отдал распоряжение в сентябре 1954 года начать переоборудование подводной лодки Б-67 проекта 611, построенной на ленинградском заводе №196. Ею в то время командовал капитан 3-го ранга Фёдор Иванович Козлов.

Лодки этого проекта имели цилиндрический сварной прочный корпус длиной 67,5 м, выполненный из стали толщиной 18-22 мм, с необычным наружным расположением шпангоутов, что позволило увеличить объём внутренних помещений. Обтекаемый лёгкий наружный корпус толщиной 3 мм у ватерлинии расширялся до 8 мм, чем обеспечивалось плавание во льдах. В первом и седьмом отсеках находились торпедные аппараты: 6 носовых и 4 кормовых. В пятом стояли три дизеля 37Д мощностью по 2000 л. с.; здесь же находилась пара дизель-компрессоров. Два бортовых электродвигателя ПГ-101 (в шестом отсеке) мощностью по 1350 л. с. приводили во вращение трёхлопастные гребные винты, средний ПГ-102 (2 700 л. с.) без передачи работал на малошумный четырёхлопастный винт. В седьмом отсеке, под настилом, размещался электромотор экономичного хода. В четвёртом отсеке находились кают-компания старшин, радиорубка, «провизионка» и камбуз. Лодки были оборудованы кондиционером воздуха, рефрижератором, опреснителем и двумя радиолокаторами: с помощью одного обнаруживали надводные цели, другой фиксировал излучение чужих радаров.

Проектом В611 («Волна-611») предусматривалась установка двух вертикальных шахт (высотой 13,5 м и диаметром 2,05 м) в носовой части четвёртого отсека за счёт демонтажа одной группы аккумуляторных батарей и жилых помещений старшинского состава. Сокращение числа батарей снижало запасы электроэнергии и, как следствие, исключало возможность работы электродвигателей на полной мощности, что уменьшало дальность и скорость плавания под водой.

Рядом с ракетными шахтами разместили приборы для определения параметров качки и рыскания лодки, наведения бортовых гироскопических приборов ракет и предстартового контроля, а также агрегаты питания новой аппаратуры.

В сентябре 1954 года лодку Б-67 перевели в Молотовск (ныне — Северодвинск) на завод №402, где отдоковали и поставили в закрытый эллинг. Вскоре начали поступать рабочие чертежи, а в марте 1955 года — эксплуатационная документация. На особую секретность проводимых работ указывает хотя бы тот факт, что даже старпом Вадим Константинович Коробов не был поставлен в известность о смысле происходящего. Много позже он рассказывал:

«Понимаете, когда меня, тогда капитан-лейтенанта, в конце 54-го года назначили старпомом на строящуюся торпедную (подчеркну особо) лодку Б-67 нового тогда проекта 611, даже не мог догадываться, что уже есть правительственное решение о переоборудовании этого корабля для испытаний первой морской ракеты Р-11ФМ. Всё держалось в секрете. Когда начали вырезать шахты для ракет, даже ничего не сказали. <…> Понял, что назревают новые дела только после того, как командира и ещё нескольких членов экипажа отправили на заволжский полигон Капустин Яр, где начались «земные» испытания Р-11ФМ. Ну а мне поручили принять под береговую казарму на выбор любой из бараков бывшего ГУЛАГа. Кругом «колючка», полы прогнившие, вода, крысы… Как бы сошлись две эпохи…»

Чтобы «вписать» шахты в подводную лодку, пришлось прорезать прочный корпус насквозь — сверху и снизу. Поскольку вся конструкция при погружении испытывала различные напряжения от обжатия прочного корпуса, то шахты закрепили только в верхней части, «подвесив» на верхних опорных стаканах, вваренных в прочный корпус. Такая компоновка сказалась на облике корабля, который получил высокое ограждение рубки и килевую наделку.

Внутри шахт разместили пусковые установки. Для первых ракет они представляли собой сложный агрегат, состоявший из стартового стола, подъёмно-поворотного устройства для его выдвижения на высоту около 14 м (до уровня верхнего среза шахты) и устройства, удерживающего ракету перед пуском, с двумя откидными стойками полузахватов (при сведённом положении стоек они образовывали кольцо). Сама ракета своими опорами стояла на упорах, расположенных на стойках, не касаясь стартового стола. Стрельба осуществлялась только при нахождении лодки в надводном положении, при волнении моря до 5 баллов и скоростях хода 8-12 узлов. Однако подготовка к пуску происходила под водой, занимая до двух часов, что позволяло отправить ракету в полёт через пять минут после всплытия.

Всё оборудование управления стартом размещалось в специальном ракетном отсеке, образовавшемся на освободившихся местах в носовой части четвёртого отсека. Он был уставлен пультами и шкафами с электроникой. Перед пуском там должны были находиться шесть человек на своих боевых постах.

Для обеспечения ракетной стрельбы на лодку установили приборы гироазимутгоризонта «Сатурн», предназначенные для определения параметров качки и рыскания, счётно-решающие приборы «Доломит» для выдачи целеуказания бортовой системе управления ракет Р-11ФМ, приборы предстартового контроля и управления стартом, а также агрегатов питания вновь установленной аппаратуры. С лодки сняли артиллерию, но десять торпедных аппаратов сохранили.

В конце августа 1955 года все монтажные работы на Б-67 были завершены. В течение последних двух недель прошли заводские ходовые испытания. За Никольским буем лодку откреновали, проверили систему погружения и всплытия. Измерения показали, что фактическая остойчивость оказалась не хуже расчётной. Теперь можно было переходить к пуску ракеты. Инженер-испытатель НИИ-88 Владислав Алексеевич Хорев вспоминал:

«Я вместе со старшим механиком тов. Лопатиным П. А. выехал в Северодвинск позднее, в середине августа месяца, куда к этому моменту поступили 18 изделий 11ФМ для проведения испытательных запусков с океанской подводной лодки, строящейся на местном заводе по проекту главного конструктора тов. Исанина. На нас возлагалась подготовка двигательной установки на технической позиции и подготовка пневмоблока к выстрелу.

Техническая позиция располагалась непосредственно в воинской части, откуда изделие на транспортной тележке по городу в ночное время перевозилось на пирс завода, где заправлялось и с помощью портовых кранов загружалось в шахту корабля.

Так как судовые компрессоры сжатого воздуха не обеспечивали требований к воздуху для изделия по влажности, на корабле были смонтированы 2 четырёхсотлитровых баллона, в которые с помощью штатной наземной передвижной компрессорной станции заправлялся сжатый воздух требуемой влажности. Воздушные шары пневмоблока заправлялись из этих баллонов сжатым воздухом, а непосредственно перед запуском готовился пневмоблок изделия. Подготовка изделий происходил, как правило, без серьёзных замечаний. Накануне выхода в море для первого запуска изделия все гражданские участники запуска, которые должны были находиться на борту лодки в момент выстрела, были собраны на совещание, которое проводил Сергей Павлович Королёв. Обращаясь к нам, он разъяснил задачу испытаний и подробно остановился на необходимости максимального соблюдения дисциплины, спокойствия и необычной для нас обстановке. Дело в том, что подобная работа проводилась на подводных кораблях впервые. Какое воздействие, в первую очередь шума, будет оказано на людей, находившихся в лодке, не было известно. Сергей Павлович обращал наше внимание на это и рекомендовал принять меры предосторожности».

В ночь с 14 на 15 сентября 1955 года первая ракета была доставлена на Б-67. Погрузочные и заправочные работы проводились с выставлением трёх зон охраны и с привлечением минимального числа подготовленных людей. Руководил ими старпом Вадим Коробов.

С утра на лодку прибыли главные конструкторы Исанин и Королёв, а также представители промышленности, морского полигона и разработчики отдельных систем. Из-за штиля Королёв отменил немедленный выход, заявив, что такая погода не соответствует «боевым» условиям. К середине дня задул приличный ветер, началось волнение. Проведя ещё раз все комплексные проверки, капитан 2-го ранга Фёдор Козлов вывел лодку в море. На подходе к району испытаний Б-67 неожиданно догнал катер, на котором прибыл адмирал Лев Анатольевич Владимирский, временно исполнявший обязанности заместителя главнокомандующего ВМФ по кораблестроению и вооружению.

Чтобы обеспечить необходимую точность стрельбы, на Северном морском ракетном полигоне установили створные знаки, определяющие боевой курс лодки и помогавшие прицеливанию, а на воде, в половине кабельтова по траверзу от боевого курса в точке старта, поставили буй. Для контроля над полётом ракеты на берегу развернули телеметрические приёмные станции.

На полигоне зафиксировали метеообстановку: ветер 9 м/с, волнение 3 балла. Лодка застопорила ход: по плану намечалось произвести пуск ракеты из положения без хода. Однако Б-67 сносило с курса и слегка раскачивало, поэтому решили не рисковать и стрелять на ходу. Командир лодки Фёдор Козлов вспоминал:

«Предстартовая подготовка ракеты началась за час до подхода к точке пуска. Подняты перископы. У командирского — Королёв, с которым к тому времени у нас сложились довольно доверительные отношения, а сам смотрю в зенитный. Вместе с нами в боевой рубке и адмирал Владимирский. И вот в стартовое положение поднимается пусковой стол вместе с ракетой. Объявляется 30-минутная готовность. Я, Королёв и его заместитель Владилен [Петрович] Финогеев надеваем шлемофоны для связи со специалистами, готовящими старт. Команды по этой связи давал Королёв, я дублировал их по трансляции для экипажа, а включавшую старт кнопку «Бортпитание» нажимал Финогеев. <…> У Королёва пот градом со лба катился».

Первый в мире пуск баллистической ракеты с борта подводной лодки был произведён 16 сентября 1955 года в 17:32 по московскому времени. Опытные ракетчики-испытатели, находившиеся на борту, напряглись в ожидании рёва струи пламени работающего двигателя, устремлённой в шахту. Однако старт прошёл на удивление тихо.

Вскоре поступило донесение с боевого поля: ракета, пролетев 250 км, приземлилась «с точностью в пределах тактико-технического задания». В заданном квадрате полигона от взрыва образовалась воронка глубиной 6 м и диаметром 14 м.

Всего с 16 сентября до 13 октября в Белом море при скорости хода лодки от 4,7 до 10 узлов с Б-67 было произведено восемь пусков. Из них только на пятом создалась аварийная ситуация. После того, как нормально прошли все операции предстартовой подготовки, в том числе наддув баков ракеты, двигатель не заработал, и «изделие» осталось на столе. Королёв вместе с командиром лодки и одним из членов стартовой команды поднялся на верхний срез шахты и осмотрел ракету. Риск предприятия заключался в том, что мембраны, перекрывавшие доступ компонентов топлива в камеру сгорания, находились под давлением из-за наддува баков и в любой момент могли прорваться с запуском двигателя и неминуемой гибелью людей, находившихся рядом. Ничего не обнаружив, Королёв приказал сбросить «изделие» за борт. Похожие ситуации, характерные для баллистических ракет с жидкостными двигателями, впоследствии получили обобщённое название «затяжной запуск».

Гарантия мира

11 ноября 1955 года, после завершения лётных испытаний Р-11ФМ, совместным решением Министерства судостроительной промышленности и Военно-морского флота Б-67 проекта В611 вновь приняли в состав ВМФ — на сей раз в качестве учебно-опытового корабля с ракетным оружием.

Под руководством Николая Исанина в ЦКБ-16 с учётом полученного опыта были откорректированы рабочие чертежи и техдокументация. Новый проект переоборудования серийных торпедных лодок с размещением на них двух шахт получил индекс АВ611. 6 января 1956 года было принято решение превратить в ракетоносцы лодки Б-73, Б-78, Б-79 и Б-89, строящиеся на заводе №402, и лодку Б-62, находящуюся на заводе №202 во Владивостоке.

В то же время стало известно, что в США началась разработка морской ракетно-ядерной системы «Поларис» (UGM-27 Polaris). В феврале 1956 года на имя руководителей государства Никиты Сергеевича Хрущёва и Николая Александровича Булганина поступила докладная записка от адмирала Владимирского. Выражая точку зрения командования ВМФ, он обосновывал необходимость создания подводного ракетоносного флота стратегического назначения. 11 мая предложения адмирала обсудил Совет обороны страны, признав его «делом особой государственной важности».

Впрочем, штатная дальность стрельбы комплекса Д-1 с реальной ядерной боеголовкой оставляла желать лучшего: 150-160 км. Патрулирование подводных лодок проекта АВ611 в Северном, Балтийском или Чёрном морях обеспечивало возможность нанесения ударов по европейским странам, но Соединённые Штаты по-прежнему оставались недоступными. Ситуацию меняли лодки Тихоокеанского флота (ТОФ ВМФ СССР), которые могли бы скрытно подойти к западному побережью США. На Дальнем Востоке началось строительство полигона для хранения и подготовки Р-11ФМ. Ветеран ракетно-космической отрасли Дмитрий Исаакович Мант рассказывал:

«В 1957 г. после окончания Высшего Военно-морского училища инженеров оружия большая группа выпускников была направлена на ТОФ. <…> Штаб флота реально не был готов к приёму такого количества инженеров оружия. Первое, что нам предложили, это должности техников-пиротехников на артиллерийских складах. По многочисленным стажировкам и практикам в частях ВМФ мы прекрасно представляли себе круг деятельности техников-пиротехников, и отказ был категоричным. <…>

В штабе флота явно не знали, что с нами делать. Мы приходили утром, отмечались, потом шли на рынок, благо он был по пути, выпивали по пол-литра домашнего варенца и отрабатывали программу культурного отдыха молодого лейтенанта.

Недели через две <…> меня вызвали в отдел кадров и предложили должность инженера-испытателя. <…> Должность звучала романтически, как сейчас космонавт-испытатель. Конечно, я согласился. Мне предложили взять трёх матросов и отправиться в Конюшки (Конюшково) для принятия здания полигона.

— Где это? — спросил я.

— Доедете до станции Дунай, а там спросите казарму железнодорожной или береговой батареи.

Так я и сделал. Когда я нашёл это здание, похожее на «дворянское гнездо» 19-го века <…>, там не было ни души. Не помню, чтобы там кто-то был, даже сторож. Во всяком случае, никакого акта приёмки я не подписывал. Рядом было деревянное здание солдатской столовой, на горке магазин и справа у подножья сопки небольшой двухэтажный деревянный дом. И всё…

Так начиналась история 65-го полигона. <…>

Постепенно начали прибывать офицеры, матросы. Это была прекрасная осень 1957 г. <…> Начальником полигона был назначен Анатолий Семёнович Пасечник, полковник, прошедший войну. Это повезло полигону. Человек высокой флотской культуры, выдержанный, прекрасный организатор со стратегическим подходом к делу. Характерной чертой его была любовь к людям. Мы были лейтенантами, до начальства нам было далеко, но мы всегда чувствовали его внимание и заботу. Работать приходилось иногда, особенно в период подготовки пусков, круглыми сутками, спали 3-4 часа, где-нибудь на чехлах на техничке, но горячий чай, пирожки и т.п. были ночью всегда. Особенно он запомнился тем, что, когда к нам стали приезжать молодые жёны, почти всех он трудоустраивал».

Переделка тихоокеанской лодки Б-62 под проект В611 тоже шла в обстановке повышенной секретности. Её поставили в сухой док завода №202, закрытый со стороны моря большими корабельными щитами, обтянутыми парусиной, а сверху — маскировочными сетями. Днём специалисты готовили всё необходимое, а монтаж оборудования вели по ночам. Не только на заводе, но даже среди тех, кто работал непосредственно в лодке, мало кто знал, какое оснащение ей предстоит.

В начале июля 1958 года Б-62 вышла из дока, и личный состав начал отрабатывать задачи боевой подготовки, одновременно изучая и осваивая новую технику. 6 сентября из носовой шахты лодки стартовала первая на Тихом океане баллистическая ракета; она преодолела 150 км и успешно поразила цель. Через четыре часа после этого пуска из кормовой шахты стартовала вторая Р-11ФМ, которая также достигла района цели. Отклонение места падения ракет от точек прицеливания оказалось минимальным.

Однако самое важное испытание лодки Б-62 состоялось через год. Её командир Виктор Ананьевич Дыгало вспоминал:

«Служба шла более чем удачно, и я не без основания ожидал, что в следующем 1959 году мне будет присвоено очередное воинское звание — капитан 1-го ранга. Но случилось непредвиденное: в конце ноября 1958 года во время планово-предупредительного ремонта во втором отсеке возник пожар, и тогда ещё единственная ракетная подводная лодка вышла из строя. Меня понизили в звании до капитана 3-го ранга. <…>

В начале октября 1959 года первый секретарь ЦК КПСС, председатель Совета Министров СССР Никита Сергеевич Хрущёв на обратном пути из Китайской Народной Республики, куда он ездил на официальные торжества по случаю её 10-летия, завернул во Владивосток. Глава государства решил лично проверить готовность флота на деле применить только-только поступившие на вооружение подводные лодки с баллистическими ракетами. Он хотел своими глазами увидеть показательные стрельбы и на основании их результатов окончательно определить, какие ракеты должны стать главным оружием стратегических подводных лодок: крылатые или баллистические.

Вечером 4 октября командование Тихоокеанского флота поставило передо мной задачу начать погрузку на лодку двух ракет и 6 октября быть готовым к показательным стрельбам. На акватории залива Посьет в точке прицеливания срочно поставили большой корабельный артиллерийский щит, а на берегу на безопасном расстоянии оборудовали вертолётную площадку и два теодолитных поста для засечки места падения ракеты.

Тот, кто хотя бы отдалённо знаком с ракетными стрельбами, конечно, понимает, какой колоссальный объём работ нам предстояло выполнить в сжатые до предела сроки. Весь личный состав трудился без сна и отдыха, и только в 8 часов утра 6 октября готовая к стрельбе Б-62 ошвартовалась у самого большого пирса бухты Конюшкова. До 9 часов мы успели сделать предварительные расчёты исходных данных для стрельбы, проверить в действии систему единого времени и теодолитные посты, выполнить тренировочные полёты вертолётов».

Вскоре на эскадренном миноносце прибыл Хрущёв в сопровождении Главнокомандующего ВМФ адмирала флота Сергея Георгиевича Горшкова, командующего ТОФ адмирала Виталия Алексеевича Фокина и других официальных лиц. Эсминец ошвартовался у пирса, где стояла Б-62. Командир лодки доложил главе государства, что она готова к стрельбе. Пуск назначили на полдень, хотя произвести необходимые действия за остававшееся время было весьма проблематично. Дыгало рассказывал:

«В расчётное время я отдал команду всплыть в позиционное положение и объявил 30-минутную готовность к старту. В перископ я видел, как медленно открылась тяжёлая крышка, а ещё через 2 минуты стартовый стол поднялся на верхний срез носовой шахты. Под лучами солнца серебром засиял сигарообразный корпус ракеты. Море было спокойное, на небе ни облачка. В пяти кабельтовых без хода покачивался на лёгкой зыби эсминец. По закрытой радиосвязи я доложил руководству о готовности к старту и услышал в ответ голос Хрущёва: «Старт разрешаю».

Сдерживая волнение, я отдал команду экипажу: «Старт разрешаю». Командир ракетной боевой части нажал кнопку старта. На пульте высветилось табло «Выстрел», и в тот же миг над ровной гладью океана разнеслись громовые раскаты ракетного двигателя. Старт состоялся точно в 12.00.

Пока подводная лодка, как этого требовали правила, срочно уходила на глубину, уклоняясь от возможного ответного удара «противника», я успел заметить в перископ инверсионный след ракеты и понял, что она пошла по расчётному азимуту. Когда мы всплыли, на эсминце был поднят флажный сигнал, означающий, что флагман доволен действиями экипажа лодки. Затем с эсминца последовал приказ следовать полным ходом к назначенному пирсу во Владивосток. Там меня уже ждал командир эсминца капитан-лейтенант Михаил Петрович Путинцев. От него первого я узнал, что ракета, пролетев 150 километров, попала в щит и разнесла его вдребезги».

Хрущёв остался доволен результатами «показательных стрельб»: выбор был сделан в пользу баллистических ракет, а наличие ударного средства на Тихом океане давало новый козырь в будущих переговорах с американскими президентами.

В период Карибского кризиса 1962 года на Р-11ФМ были установлены головные части с ядерными зарядами, а лодки вышли на боевые позиции в Тихом океане. Возможно, в случае начала военных действий им не удалось бы выполнить задачу нанесения удара по территории США, но само их наличие, без сомнения, учитывалось при принятии решения о снижении напряжённости между странами.

В 1967 году комплекс Д-1 сняли с вооружения — он уступил место более совершенным системам. Всего с лодок проектов В611 и АВ611 произвели 77 пусков ракет Р-11ФМ, из которых 59 были успешными. Полученный опыт использовался при создании стратегического подводного флота, который является частью «ядерной триады» России по сей день.

---

Источники и литература:

1. Альпаков Ю., Мант Д., Мант С. Отечественные баллистические ракеты морского базирования и их носители. — СПб.: Галерея Принт, 2006
2. Баллистические ракеты подводных лодок России. Избранные статьи / Под общ. ред. И. Величко. — М.: Миасс, 1994
3. Дыгало В. Баллистическая ракета попала точно «в кол» // Военно-промышленный курьер. 2006. 15 фев.
4. Дыгало В. Старт разрешаю! // Наука и жизнь. 1999. №12
5. Запольский А. Ракеты стартуют с моря. — СПб.: Санкт-Петербургское морское бюро машиностроения «Малахит», 1994
6. Ильин А., Колесников А. Подводные лодки России: ил. справ. — М.: Астрель; АСТ, 2006
7. Карпенко А. Ракетный комплекс Д-1 с ракетой Р-11ФМ: http://bastion-karpenko.ru/missile-r-11fm/
8. Карпенко А., Шумков Н. Морские комплексы с баллистическими ракетами. — СПб.-М., 2009
9. Качур П. Ракетчики подводных глубин. — М.: Изд-во «РТСофт», 2008
10. Ракетно-космическая корпорация «Энергия» имени С.П. Королёва. 1946-1996 / Гл. ред. Ю. Семёнов. — М.: Менонсовполиграф, 1996
11. Хроника первой советской ракетной подводной лодки «Б-67» // Авиация и космонавтика. 1996. №7
12. Широкорад А. Оружие отечественного флота. 1945-2000. — Мн.: Харвест; М.: АСТ, 2001