Неизвестные соперники ППШ

Путь пистолета-пулемёта в системе вооружения РККА был долог и извилист. Интерес к этому типу оружия был проявлен Комиссией по вооружению ещё в середине 20-х. Несколькими годами позже в СССР появились и первые пистолеты-пулемёты – закупленные в США «Томпсоны», успешно применённые пограничниками в боях с басмачами.

Отечественные ПП в сколь-нибудь заметном количестве начали появляться в армии лишь в конце 30-х. Не в последнюю очередь это было вызвано тем, что принятый на вооружение пистолет-пулемёт Дегтярёва образца 34 года при относительно приемлемых ТТХ отличался низкой технологичностью, делавшей массовый выпуск весьма проблематичным. Попытки руководства КА решить этот вопрос привели с одной стороны к появлению упрощённого по конструкции ППД-40, а с другой – к принятию на вооружение ещё более технологичного образца конструкции Шпагина – легендарного ППШ.

К тому же, перед войной перспективы ПП как массового оружия и в самом деле не были до конца ясны. Хотя в соответствующих статьях было принято метать обличающие молнии в адрес маршала Кулика, якобы посчитавшего ПП «сугубо полицейским оружием», реальность была несколько сложнее – в СССР полным ходом шла разработка самозарядных и автоматических винтовок, по совокупности ТТХ явно превосходивших «трещотку» под пистолетный патрон, стоившую в производстве почти как полноценный «ручник». Успешное применение финнами ПП «Суоми» хотя и побудило командование РККА вернуть ППД в части, но, тем не менее, необходимость такого оружия не только для отдельных категорий военнослужащих – водителей, орудийных расчётов, экипажей танков и т.п., – но и для обычных пехотинцев по-прежнему представлялась сомнительной.

Но... не было бы счастья, да несчастье помогло. Реальность первого года большой войны оказалась мрачнее любых довоенных прогнозов. Для восполнения потерь, для вновь формирующихся дивизий армии требовалось оружие – много, много и ещё больше. Желательно – автоматическое, тем более что легенды о «ротах немецких автоматчиков» и о том, что пистолетом-пулемётом вооружён каждый второй фриц, не считая каждого первого, шли с фронта практически с первых дней войны.

Однако даже спешно развёрнутого на «непрофильных» заводах производства ППШ оказалось недостаточно. К тому же и его конструкция не была лишена т.н. «узких мест» – осенью 41-го, в частности, проблемной деталью оказался амортизатор[1]. Кроме того, для многих заводов и ППШ был «каменным цветком» – например, в Самарканде, куда была эвакуирована из Москвы Артиллерийская академия, в дефиците было банальное дерево для прикладов.

Война жёстко продиктовала новые требования – и вот в начале 1942-го (с 25 февраля по 5 марта) на полигоне НИПСВО пришли испытания первые образцы пистолетов-пулемётов, созданных уже с учётом опыта идущей войны.

На испытания были поданы:

1. Шпагина облегчённый.
2. Дегтярёва модернизированный №2 и 3.
3. Артакадемии 1-ого образца конструкции Безручко-Высоцкого.
4. Артакадемии 2-ого образца конструкции Меньщикова и Шкворникова
5. Зайцева (ОКБ-16) 1-ого образца
6. Зайцева (ОКБ-16) 2-ого образца
7. Северо-Западного фронта №32/14
8. Валовый пистолет-пулемёт ППШ-41
9. Немецкий пистолет-пулемёт MP-40.

Ещё 2 образца – ППКФ, разработанный в Карело-Финской ССР и конструкция судоремонтных мастерских военного порта в Сталинграде до полигона не доехала, «провалившись» на предварительных испытаниях. Особенно отличился «сталинградец», два дня подряд «дававший сплошные осечки».

Отдельно хочется сказать несколько слов по 9-й номер списка – немецкий МР-40. С началом ВОВ отечественные конструкторы, наконец, получили возможность ознакомиться с основным представителем этого класса оружия в немецкой армии. И хотя в советской историографии было принято утверждать, что данный ПП был на голову ниже отечественных конструкций, документы тех лет позволяют сделать вывод, что впечатление всё же было произведено, да ещё какое. В частности, в отчёте об испытаниях сказано следующее:

Почти во всех образцах учтены конструктивные особенности немецкого образца MP-40, так напр.:

а) у всех опытных образцов спусковой механизм без одиночной стрельбы, боёк жёсткий, прицел с откидными щитками;

б) кроме того: у ПП Дегтярёва, Артакадемии 1 и 2 образцов и Зайцева 2-ого образца – откидные приклады, у двух образцов Артакадемии – фигурные предохранительные вырезы для ручки затвора и проч.[2]

«И проч.» особенно относилось ко 2 образцу Артакадемии, который: «в основном представляет собой конструкцию немецкого пистолета-пулемёта MP-40 с упрощением конструкции отдельных узлов с целью их технологического упрощения и уменьшения веса системы»[3] и к ПП Зайцева, у которого разница между 1-м и 2-м образцом проявилась в том, что: «во 2-м образце заметно влияние немецкого образца МР-40».

Это, конечно же, был уже далеко не первый случай, когда советские конструкторы стрелкового оружия «внимательно поглядели» на работу зарубежных коллег – достаточно вспомнить историю появления у ППД барабанного магазина взамен коробчатого на 25 патронов. В 42 году, однако, коробчатые магазины вновь «вошли в моду» – их спешно разрабатывали для уже производящихся ППД и ППШ, а уж перспективные образцы тем более должны были «соответствовать». Но читая строки отчёта, трудно избавиться от впечатления, что конструкторам в качестве техзадания был продемонстрирован МП-40 со словами: «Сделайте нам такой же, но проще!» – возможно, даже с пояснением, что для тех, кто не в полной мере осознает «остроту момента», всегда найдутся путёвки в трудотерапевические учреждения Дальнего Востока и Крайнего Севера.

Одним из начальных этапов испытаний являлось определение кучности: стрельбой по щитам на дистанции 100 и 200 метров одиночным огнём и на дистанции 50 и 100 метров – автоматическим.

Наименование образцов	Одиночный огонь				Автоматический огонь (очередями по 4–​5 выстрелов)
	100 м		200 м		50 м		100 м
	Ч50	R100[4]	Ч50	R100	Ч50	R100	Ч50	R100
Шпагина облегчённый	9,2	22,5	23,8	51,7	10,5	37,7	21,2	46,5
Дегтярёва	12,8	30,2	26,8	50,7	12,2	36,0	20,7	60,7
АртАк 1 обр	15, 2	39,5	39,7	73,3	12,3	37,5	24,7	56,2
АртАк 2 обр	12,0	35,2	28,3	68,3	7,8	23,0	14,3	46,7
Зайцева 1 обр.	12,0	37,8	28,3	76,7	8,3	24,3	19,8	56,7
Зайцева 2 обр.	11,7	31,2	22,0	69,3	6,7	24,8	12,0	32,5
Сев.Зап.фронта	14,7	33,0	24,2	74,7	9,5	25,2	14,0	42,7
ППШ-41	10,5	26,3	20,5	55,8	7,3	18,0	15,7	48,8
МР-40	10,5	18,0	20,0	45,0	7,0	18,5	19,3	47,0

Итогом этого этапа испытаний стал вполне закономерный вывод, что наибольшее влияние на кучность оказывает общий вес системы. Также отметили влияние динамического плеча – ПП Дегтярёва, имевший наиболее значение этой характеристики, кучностью «не блеснул». Не осталась без внимания и любовь отечественных конструкторов к компенсаторам.

Наличие компенсатора само по себе ещё не решает вопроса об улучшении кучности боя при неблагоприятных других факторах, а чрезмерно сильный компенсатор может даже ухудшить кучность боя, так например: в 1-м образце Арт.академии при стрельбе дульная часть ствола отбрасывается вниз, и кучность получена наихудшая.[5]

Испытатели отчего-то не сочли нужным отметить высокую кучность немецкого МР, однако «похвалили» его косвенным образом – в виде положительной оценки его советской копии, 2-го образца Артакадемии: «Удары в заднем положении затвора слабее, чем у других образцов, вследствие чего его менее трясёт и стрельба удобнее». К слову, темп стрельбы у «немца» и его советского близнеца был 2–3 раза ниже, чем у прочих.

Сразу вспоминается, что во многих советских справочниках, говоря о МР-40, обычно считалось хорошим тоном вставить фразы: «При стрельбе на дистанции более 200 метров эффективность огня резко падала», «с ППШ можно попадать в цели, удалённые на 500 метров, из МП-40 это было невозможно». О том, какие размеры должна была иметь подобная цель, скромно умалчивалось.

Следующим пунктом испытаний стало определение эксплуатационных характеристик – удобства сборки, разборки, заряжания, прицеливания и стрельбы. Здесь замечаний удостоились практически все образцы. Например, ПП Дегтярева досталось за всё тот же короткий приклад, «вследствие чего при прицельной стрельбе возможны удары затыльника по носу стрелка.»

Но самое важное испытание было ещё впереди. Имея печальный опыт самозарядной винтовки Токарева, на которую после начала войны из армии пошёл целый вал жалоб на ненадёжность[6], испытатели особо тщательно подошли к вопросу испытаний образцов на безотказность и живучесть. Стрельба производилась в следующих условиях:

1. при густой смазке;
2. при запылении цементной пылью в течение 10 минут в специальном ящике;
3. при промытых керосином и протёртых насухо деталях;
4. при углах возвышения и склонения около 90 градусов;
5. после 12-часового пребывания на снегу (на морозе около 10 градусов).

Из нового ПП Шпагина всего было произведено 2329 выстрелов и получено 3,3% задержек. Наибольшее число задержек получено после запыления – 15%, после пребывания ПП на снегу – 8% и при углах склонения – 5,7%.

После 1008 (или 2808 с учётом предыдущих стрельб из образца) появились трещины на задней стенке крышки ствольной коробки и раскололся фибровый амортизатор. После 2329 выстрелов (или 4129 всего) обнаружено качание ствола.

Продолжать испытания ПП Шпагина при этих условиях комиссия посчитала нецелесообразным.

Три процента – вроде бы не так много... если не задумываться, что стоит за этими сухими цифрами отчёта. Три патрона из сотни... шанс «поймать» задержку почти в каждом диске или рожке. А в бою с лихвой хватит и одной – последней.

Из ПП Дегтярёва было произведено 2374 выстрела и получено 0,5% задержек.

Наибольшее количество задержек было получено после пребывания ПП на снегу -4%. При углах возвышения близких к 90 и при густой смазке пистолет-пулемёт отказался стрелять, давая сплошные непродвижения патронов. Также в ходе испытаний появилась расшатанность оси шептала, которая подклепывалась несколько раз, а так же расшатался откидной приклад. В итоге ПДМ отправился вслед за собратом Шпагина – на доработку.

Из 1-го образца Артакадемии до прекращения испытаний было произведено 2233 выстрела и получено 0,6% задержек. После этого у ПП обнаружили: «трещины у задних стенок ствольной коробки, спусковой коробки, около шпильки ствола и около фигурного предохранительного выреза» – за этой сухой строкой почти наверняка осталось скрыто куда более эмоциональное «вот-вот разлетится нафиг!».

2-й образец Артакадемии продержался на восемь выстрелов меньше – из него успели сделать 2225 выстрелов, получив при этим 1,1% задержек. Наибольшее количество задержек получено при углах возвышения, при густой смазке и после запыления – по 2%. После 920 выстрелов отлетела мушка, а после 2019 – лопнул фибровый буфер. На этом испытания закончились и для конструкции Меньщикова-Шкворникова – запасного буфера, подходившего к их образцу, на полигоне не нашлось.

Из 1-го образца ПП Зайцева было произведено 1667 выстрелов – получив при этом 10,3% задержек, пистолет-пулемёт сняли с испытаний. Чуть лучше показал себя 2-й ПП – 2247 выстрелов и 3,2% задержек – но для продолжения испытаний этого «чуть» явно не хватало.

Аутсайдером же стал ПП Северо-Западного фронта – 387 выстрелов и 15,2» задержек, плюс отлетевшее основание мушки с намушником.

Можно – и довольно несложно – представить, какими бы эпитетами награждали конструкторов бойцы на фронте, если бы им пришлось идти в бой со столь «надёжными» образцами. Проводившая испытания комиссия это представляла весьма хорошо – и её итоговые выводы оказались весьма нерадостны для большинства конструкторов.

В отношении удобств обращения и стрельбы из разных положений ни один образец не удовлетворяет в полной мере современным требованиям, но лучше других в этом отношении 1-й образец Артакадемии и Дегтярёва.

По безотказности работы автоматики выдержал испытания только 1-й образец Артакадемии (Безручко-Высоцкий).

По живучести ни один образец испытаний не выдержал.[7]

В итоге два вышеупомянутых образца было рекомендовано доработать с учётом высказанных комиссией рекомендаций и не позднее 5 апреля 1942 г. предоставить на повторные испытания. Доработку остальных конструкций комиссия сочла нецелесообразной.

Правда, прислушаться к «доброму совету» сумели не все. Конструктор ОКБ-16 Зайцев в «инициативном» порядке доработал свой ПП и представил его на 2-й этап испытаний. Потерпев вторую подряд неудачу, он попытался «переиграть» результаты испытаний уже по другим правилам, написав полное негодования письмо лично И. В. Сталину.

Однако история с ПП Зайцева отнюдь не стала главной интригой следующего этапа испытаний, начавшегося 26 апреля 1942 г. Помимо уже знакомых систем Дегтярёва, Безручко-Высоцкого и помянутого выше Зайцева, в этот раз на полигон попали образцы туляка Коровина (завод № 535) и Огородова (войска НКВД). А главное, на этот раз свои разработки «выкатил» и сам НИПСВО – более известный разработкой противотанковых ружей Рукавишникова и... Судаева.

---

1. Описано в книге Болотина Д.Н. – "Советское стрелковое оружие"
2. ЦАМО РФ, фонд 81, опись 12040, дело 4.
3. Там же.
4. R100 – радиус окружности, в которую укладывается 100% попаданий серии. Ч50 –радиус окружности, в которую укладывается 50% лучших попаданий серии.
5. ЦАМО РФ, фонд 81, опись 12040, дело 4.
6. Стоит отметить, что едва ли не основной его причиной было неумение тогдашних рядовых призывников обеспечить оружию предусмотренный наставлениями уход. У более подготовленного состава (например, морской пехоты) эксплуатация СВТ подобных проблем не вызывала.
7. ЦАМО РФ, фонд 81, опись 12040, дело 4.