В конце июля 1938 года заключённый русский генерал, комбриг Красной армии, военный мыслитель Александр Андреевич Свечин ждал утра и – оглашения приговора. О чём он размышлял, как любой человек на пороге смерти? Быть может, вспоминал прожитую жизнь, что сама по себе была энциклопедией военной истории.
«Учился отлично, вёл себя буйно»
Александру Свечину была предопределена военная стезя. Как и отец и старший брат, он закончил полный семилетний курс 2-го кадетского корпуса в Санкт-Петербурге. Преподаватели отмечали отменные способности мальчика к учёбе, его интерес к военному делу, а также горячий, неуёмный нрав. Однако сложности переходного возраста не препятствовали юному Свечину успешно осваивать иностранные языки. Ведь тогда значительное количество военной литературы и периодики выходило за рубежом. Первым делом многообещающий кадет выучил немецкий – вряд ли предполагая, что двум державам в грядущем доведётся скрестить мечи. Ведь исход XIX века был временем разгара «Большой игры» – конфликта России и Великобритании в Средней Азии и Афганистане. Тогда будущий кайзер Вильгельм Прусский запросто писал Александру III «Миротворцу»: «Могу тебя уверить, что симпатии всех моих товарищей на стороне войск, сражающихся за тебя, и я, как русский офицер, желаю, чтобы победа всегда сопровождала знамена царя; я жалею, что не могу послужить им лично и своей кровью!»
В 1895–1897 годах Свечин закончил по первому разряду два класса Михайловского артиллерийского училища. Блестяще учась, он оставался задирой, дерзал критиковать товарищей и начальство, за что едва не поплатился карьерой офицера. Обошлось без отчисления, но и на третий курс юнкера-забияку не оставили, заодно не рекомендовав его для службы в гвардии.
Далее – чин подпоручика, служба на западных окраинах империи в 46-й (с 1898 года – 43-й) артиллерийской бригаде. На тот же период приходятся пробы пера Свечина в военной публицистике – свои первые статьи неизвестный никому офицер подписывал инициалами «А. С.».
В 1900 году русские войска штурмовали Пекин, а 22-летний Александр Андреевич Свечин поступил в Николаевскую Академию Генерального Штаба – кузницу кадров военной элиты дореволюционной России. Свечин успешно закончил оба класса и дополнительный курс Академии, «но только семнадцатым из-за критики совершенно устаревшей постановки военной статистики». Его нетерпимость к косным явлениям постановки военного дела в России ещё не раз выйдет Свечину боком.
Будучи причислен к Генеральному штабу и пройдя летние сборы, осенью 1903 года штабс-капитан Свечин стал командиром роты 3-го Финляндского полка. Но отбывание им ценза в тылу продлилось недолго – в январе 1904 года грянула русско-японская война.
Генерального штаба колумнист
Свечин тотчас же подал ходатайство о переводе в действующую армию. Офицер-артиллерист отказался и от перспектив карьеры в Генштабе, предпочтя ей службу в 22-м Восточно-Сибирском стрелковом полку. Там его приняли холодно, усомнившись в способности командовать ротой. Однако Свечин превосходно проявил себя на деле: «Мне приходилось командовать взводом, вести разведку, идти во главе роты в штыковую атаку, работать в штабе…». Осенью того же года он был переведён в штаб 3-й армии, однако и там пришёлся не ко двору. Конфликт с начальством дошёл до того, что, спасая Свечина, генерал-квартирмейстеру армии М. В. Алексееву пришлось выслать его в столицу как нервнобольного!
Затем – освидетельствование и перевод на строевую службу в крепость Осовец. Два года на западной границе не прошли для Свечина впустую. Он продолжил военное самообразование, осмыслил и систематизировал полученный на другом крае света боевой опыт. Свечин ратовал за развитие искусства пехотного боя и дисциплины огня, как его основы: «Пехотинец должен чувствовать себя и без штыка на ружье вполне вооружённым. Традициями нельзя руководствоваться в деле вооружения и тактического обучения. Традиции должны заключаться в сердцах бойцов, а не в устарелых приёмах – пережитках старины». Он первым заговорил о тяготах ведения войны в горах; заложил основы теории общевойскового боя; наконец, Свечин прозревал новую форму наступления войск – прорыв подготовленной обороны. Следующая, Первая мировая война окажется щедрой на них.
Несложно догадаться, что ряд военно-научный сочинений Свечина, начиная с 1906 года, встретил ответный вал критики и злопыхательства. Он был стоек в своих воззрениях: «Я не уступлю никому честь наиболее беззаветно подставлять себя под удары критики... Я слишком свободно и много критикую других...». Но вновь и вновь расплачивался за них. Очередная статья о русской артиллерии (Свечин обличал громоздкость батарей восьмиорудийного состава) привела к его аресту на 30 суток по приказу лично Николая II.
Тем не менее, карьера возмутителя нравов шла в гору – прослужив год при штабе Варшавского военного округа, Свечин в 1908 году был переведён в Главное управление Генерального штаба (ГУГШ). Он остро и успешно полемизировал со столпами военно-инженерной мысли – генералами Н. А. Буйницким и К. И. Величко; координировал взаимодействие ГУГШ с военным и другими министерствами. Свечин не вошёл в ряды профессуры Академии, но активно оппонировал на защитах диссертаций как представитель начальника Генерального штаба. Широту интересов и познаний Свечина как военного мыслителя сложно преувеличить. В ходе командировки в Германию он изучал развитие там воздухоплавания и авиации. Но вряд ли тогда даже его искушённый ум предвидел начало противоборства двух держав пять лет спустя, обернувшееся мировой войной.
Из Ставки – в полымя
Эта страница биографии Свечина заслуживает отдельного подробного обзора. Здесь довольно будет отметить, что начал Великую войну он в должности офицера для поручений при генерале Н. Н. Янушкевиче – начальнике штаба Верховного главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича-младшего. Свечин готовил для Ставки сводки о ходе военных действий. Он уже по долгу службы критиковал предложения самого генерал-квартирмейстера Ю. Н. Данилова – притом, что по свидетельству контр-адмирала А. Д. Бубнова, «Данилов обычно гулял по дорожке сада вдоль домика, где было его управление, и, покуривая сигару, обдумывал ведение операций. Великий князь, когда не гулял вместе с ним, — строго наблюдал за тем, чтобы никто не нарушал размышлений Ю. Н. Данилова во время этих прогулок». Когда же требовалось – мирил Данилова со своим шефом и организовывал их работу. План колоссальной Варшавско-Ивангородской операции был детищем в том числе и Свечина.
Но за время первой кампании штабная работа ему надоела. В августе 1915 года, в разгар кризиса на фронте и «Великого отступления» русской армии, Свечин добивается перевода на строевую должность в 6-й Финляндский стрелковый полк. Его «Искусство вождения полка» – доселе одно из лучших описаний Первой мировой войны на Русском фронте. Но что... и – кого же в огне Великой войны мог вспоминать Свечин в последние часы? Возможно, прапорщика К., героя и труса… Тот отличился перед новоиспечённым командиром, случившись первым на вражеской позиции и залихватски оседлав взятую с боя пушку. Прапорщику К. была вверена рота. Но две недели спустя он же удрал из окопа, открыв немцам брешь в обороне. Товарищи К. стыдились такого малодушия, но не выдавали его командиру. Дальнейшее описывал сам Свечин:
К. командовал ротой сторожевого охранения и вдруг, около полуночи, приводит роту к д[еревне] Задворники, где располагался полковой резерв, и встречает меня.
- Где ваш командир батальона?
- Там, впереди, ведёт бой.
- Как же вы – его резерв, решились без его приказа уйти? Немедленно возвращайтесь на ваше место в Задворники и установите связь с командиром батальона.
- Но там на моём месте теперь немцы.
- На выбор – вы их выбьете, или я стреляю.
Мой браунинг упёрся в грудь К. Он ответил отчётливое «слушаюсь» и увёл роту в темноту, где раздавались выстрелы и мгновениями вспыхивали огоньки. Минут через 6 после ухода К. раздалось несколько выстрелов совсем близко от резерва, в том месте, куда направился К. Через час я был на перевязочном пункте полка – в хате, расположенной на южной окраине той же д[еревни] Задворники. Старший врач доложил мне, что приходил раненый в ладонь прапорщик К. Делавший перевязку фельдшер обратил внимание на нагар, осевший на края раны; ясно, что выстрел был произведён в упор…
К. дезертировал в тыл и долгое время избегал трибунала благодаря связям в армейской верхушке. Однажды Свечин заметил его в одном из этапных батальонов и решил кончить дело здесь и сейчас, но К. вновь сбежал от дозора. После Февраля 1917 года новый главковерх генерал А. А. Брусилов заменил ему расстрел пожизненной каторгой, а впоследствии дезертир и «самострел» был оправдан как жертва царского режима.
«Я его встретил в 1920 г. на улице Москвы близ Ревсовета, – вспоминал Свечин. – Он был штабным работником Красной армии, широко раскрыл мне свои объятия и хотел поделиться со мной воспоминаниями о дорогом прошлом, но я уклонился...». Да, неисповедимые Марсовы пути вновь свели их уже при Советской власти. До того Свечин успешно командовал полком, действовал в авангарде Брусиловского прорыва, был ранен. Позднее, в начале 1917 года, он согласился возглавить 2-ю Черноморскую дивизию – адмирал А. В. Колчак готовил её для уникальной операции: захвата Константинополя. Черту под этими планами подвела революция. Генерал-майор Свечин не жалел сил для поддержания дисциплины и боеготовности войск, но для русской армии уже наступил период распада. Плачевные итоги последнего «Июльского наступления» 1917 года обесценили успех действий Свечина, а в сентябре он был отчислен из армии за старорежимные замашки.
Судьба военспеца
После Октябрьской революции новая власть привлекла на свою сторону большое количество кадровых русских офицеров – «военспецов». Как справедливо полагают историки, их профессионализм, наряду с ответившей на вызовы времени и народа идеологией и численностью Красной армии, стал залогом её победы в гражданской войне в России. Пойти на службу к «красным» Свечина подвигло тяжёлое положение дел на Северо-Западе – наступление немецких войск на Псков и Нарву в ходе операции «Фаустшлаг». Генерал отнюдь не разделял большевистских доктрин, «ощущал атмосферу недоверия ко мне как к бывшему генералу, отчего возникало известное расхолаживание в сознании бесплодности моих усилий… Считал экономическую программу, выдвинутую Октябрём, практически неосуществимой». Однако он сделал свой выбор в раздиравшем страну противостоянии.
Свечин не принимал непосредственного участия в боях, будучи целиком погружён в штабную работу. Верный себе, он раскритиковал действия главнокомандующего Вооружёнными Силами РСФСР И. И. Вацетиса – и был отправлен на преподавательскую работу в возрождённую Академию Генерального штаба РККА. Считается, что там Свечина урезонил никто иной, как комдив В. И. Чапаев, в ходе лекции о сражении при Каннах высмеявший римлян и бросивший: «Мы уже показали таким, как вы, генералам, как надо воевать!».
Как бы то ни было, Свечин продолжал трудиться в Военной академии РККА до февраля 1931 года, когда был впервые арестован. В СССР набирало обороты так называемое дело «Весна» – репрессии против «военспецов» старой школы. Они были инспирированы органами ОГПУ на местах и поддержаны руководством госбезопасности в Москве – В. Р. Менжинским и Г. Г. Ягодой. Жертвами дела «Весна» оказались более тысячи военных, но для Свечина тогда оно обошлось лагерным сроком. Освободившись, он вернулся на преподавательскую работу. Более того, судимый генерал царской армии был зачислен в IV (Разведывательное) Управление штаба РККА, занимаясь изучением германской и японской армий.
В 1935 году Свечину присвоили воинские звания сперва комбрига, а затем комдива. Он «горел» на работе, успев подготовить несколько изданий трудов великого военного мыслителя Карла Клаузевица. Однако в декабре 1937 года Свечин был вновь арестован. Очередная волна репрессий в Красной армии была в самом разгаре. Здесь к предыдущей статье о них нам добавить нечего. Доведись Свечину её прочесть, он наверняка нашёл бы немало причин для объективной, суровой критики. Но яркая траектория его жизни, подобающая профессиональному артиллеристу, не сулила продолжительного полёта.
По обвинению в контрреволюционной организации и подготовке террористов 29 июля 1938 года Александра Андреевича Свечина приговорили к расстрелу. В тот же день приговор был приведён в исполнение.
Использованная и рекомендуемая литература:
- Айрапетов О. Р. На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. М., 2014.
- Бубнов А. Д. В царской ставке. М., 2008.
- Ганин А. В. Архивно-следственное дело военного ученого А. А. Свечина. 1931–1932 гг. // Вестник архивиста. 2014. № 2. С. 260–272.
- Ганин А. В. Закат Николаевской военной академии 1914–1922. М., 2014.
- Ганин А. В. «Мозг армии» в период «Русской Смуты»: Статьи и документы. М., 2013.
- Думби Ю. Ф. Военная и научная деятельность Александра Андреевича Свечина. Дисс. … канд. ист. наук. М., 2000.
- Свечин А. А. Искусство вождения полка по опыту войны 1914–1918 гг. Т. I. М.; Л., 1930.
Комментарии к данной статье отключены.