Одно из своих произведений, написанных в эмиграции, генерал П. Н. Краснов начал с фантастической картины последствий газовой атаки большевиков:
«Вся порубежная полоса России оказалась покрытой на протяжении нескольких вёрст трупами. Над ними жёлто-зелёной пеленой тумана стоял газ. Никто не смел подойти близко к этому страшному кладбищу непогребённых людей, и они стали разлагаться».
Он полагал, что описывает страшную небывальщину, вкладывая в текст всю свою патологическую ненависть к красным. Однако Краснова на шесть лет опередил и превзошёл размахом обычный инженер-химик по фамилии Авдеев. Выявленные недавно архивные документы свидетельствуют: осенью 1915 года Северный фронт и даже Петроград находились в паре шагов от Апокалипсиса.
Источник: http://ргвиа.рф
Впервые боевые отравляющие вещества были применены на Восточном фронте Великой войны 31 января 1915 года. Позиции русских войск на реках Равка и Бзура были обстреляны снарядами, заряженными ксилилбромидом («T» — по фамилии химика Ганса фон Таппена). На морозном воздухе газ кристаллизовался и не дал ожидаемого противником результата. 4 месяца спустя там же состоялась газобаллонная атака хлором. Российская империя на тот момент уже активно вела собственные разработки химического оружия и защиты от него.
Летом того же года в канцелярию ГВТУ поступил проект, адресованный лично военному министру В. А. Сухомлинову. Присланный пакет включал в себя ДОКЛАД и ЗАПИСКУ (да, практически весь текст был напечатан заглавными буквами). Автор, инженер В. Н. Авдеев, был энтузиастом широчайшего применения химического оружия, но при этом – в оборонительных (!) целях. Он назвал свой план «Газово-водной мобилизацией».
Прежде чем раскрывать суть колоссального замысла Авдеева, необходимо отметить его абсолютную, фанатичную уверенность в себе и своей правоте. Он подчёркивал:
«Ни одно из приведённых в Записке семи основных положений не вызывается на специальное обсуждение и не нуждается ни в каком новом утверждении, ни в резолюции, печати или штемпеле кого-либо и каких-либо совещаний, комиссий, проч. Факты эти не подлежат оспариванию, ни даже самому возникновению по существу их каких-либо дебатов, споров».
Авдеев призывал действовать и объявлял любой анализ своей идеи, а тем более её критику, преступными. Он сознавал свою ответственность и призывал к мужеству всех власть предержащих, вплоть до императора Николая II. Что же предлагал он с таким апостольским пафосом?
Прежние газовые атаки Авдеева не впечатлили, к тому же их результат зависел от розы ветров: облако хлора могло стать угрозой и для собственных войск. Инженер предлагал контролировать транспортировку и распределение отравляющих веществ с помощью системы труб. Сложнейшие трубопроводы в его воображении протягивались из тыла к передовой, разветвляясь на весь северо-запад России:
«В местах и пунктах, где бы то ни потребовалось, по линии трубопроводов осуществляются газовые форты, газо-фугасные, газо-минные и проч[ие] заграждения и целые зоны и полосы, в виде оборонительных завес из облаков и туч хлора, недоступных для прохода врага и развития его наступления».
Итак, речь шла о заградительных газовых облаках. Они задержали бы неприятеля надёжнее железобетонных стен, доказывал Авдеев. Но как стабилизировать саму удушливую волну, не позволяя ползти вглубь собственной территории? Автор не задавался подобными вопросами; наоборот, об этом-то и мечтал…
«Канализацией удушливых газов на Псков с углублением по Смоленскую дорогу достигается подача их в места и пункты, наиболее угрожаемые наступлением врага в Империи.
<…>
Касательно столицы – мной организуемое предприятие обеспечивает оборону Петрограда вполне и совершенно, делая совсем недоступным для врага сухопутный подход к нему, именно – развитием канализации удушливых газов по всему побережью Финского залива с заболочением ближайших к Петрограду местностей, кои оказались бы уязвимыми для врага и его артиллерии.
В предупреждение развития вражеских операций к обладанию Петрограда – созданием в районе Чудского озера, по предварительной эвакуации из него своих войск и жителей и заболочении, зоны хлора полосой 45–50 верст по ширине и по длине, как то потребуется, абсолютно обеспечивается полная невозможность не то что развития вражеских операций, и самого наступления врага».
Источник: http://humus.livejournal.com
Ещё раз: Авдеев предлагал покрыть территорию столицы и нескольких окрестных губерний сплошным облаком хлора. До такого не додумался даже генерал-фельдмаршал Вальтер Модель, применявший в годы Великой Отечественной войны тактику «выжженной земли». Наверное, только легендарное посыпание солью территории, на которой стоял разрушенный римлянами Карфаген, могло сравниться бы с таким тотальным опустошением.
ЗАПИСКУ Авдеева передали специально учреждённой комиссии химиков-специалистов. Те буквально разгромили её и автора. Проект был объявлен фантастическим по ряду причин. Для перемещения громадного объёма хлора по трубопроводам потребовалось бы множество насосных станций. Сами трубы пришлось бы производить из чугуна, покрывая изнутри эмалировкой. Их прокладка представлялась столь грандиозной работой,
«что знаменитый бакинский нефтепровод является по сравнению с проектом г[осподина] Авдеева игрушкою».
Здесь имелся в виду нефтепровод Баку – Батум, планировавшийся для транспортировки нефти от бакинских нефтепромыслов к Чёрному морю. Идея строительства нефтепровода впервые была высказана Д. И. Менделеевым в 1880 году. Первый проект его создания, разработанный В. Г. Шуховым четыре года спустя, заключался в прокладке нефтепровода диаметром 6 дюймов и общей протяжённостью 883 км. Конечно, Авдеев мыслил куда масштабнее.
Наконец, эксперты утверждали, что необходимое количество хлора не смогли бы выработать заводы всей Европы, даже суммируя свои производственные мощности. Учёные подытожили, что проект Авдеева нереалистичен и не заслуживает серьёзного обсуждения.
Однако военные рассудили иначе. Материалы «Газово-водной мобилизации» передавались по команде и в итоге были доведены до сведения генерал-квартирмейстера штаба Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерал-майора Н. Э. Бредова 1-го. Тот отреагировал телеграммой, желая узнать подробности и пригласить Авдеева «для надобностей Северного фронта» по настоянию командующего.
Вполне вероятно, что инженер Авдеев был безумен. Однако генерал Н. В. Рузский ознакомился с его идеей. Он знал, что эвакуировать столичную губернию (как минимум) целиком невозможно. Знал, что невозможно и оголить вверенный ему фронт. Не мог не понимать и всего остального. И всё-таки строил некие планы на Авдеева и воплощение его кошмарных предложений. Как знать – возможно, решись горячие головы в штабах на газовые заслоны вдоль боевых позиций и населённого тыла, исход Первой мировой войны для России оказался бы гораздо более тяжким…
Однако это уже теоретика. На деле Апокалипсис был остановлен. Химическое оружие осталось в памяти поколений страшным символом мировой бойни. Для переживших её образом грядущей войны являлся образ Смерти с косой в облаке газа. Действительность 1940-х годов, как всегда, стала страшнее любых метафор. Но иногда на фоне реалий ХХ века даже несбывшаяся история выглядит жутко. Недра военных архивов хранят много примеров этому, и «газово-водная мобилизация» — один из них.
Источники:
- Краснов П. Н. За чертополохом. Роман-фэнтези. М., 2002. С. 65.
- Павлов А. Ю., Малыгина А. А. 1915 год: начало химической войны // Клио. № 3. 2015. С. 210–215.
- РГВИА. Ф. 803. Оп. 1. Д. 1828.
- Сыч А. Н. О некоторых социально-психологических последствиях Первой мировой войны // Вопросы истории. 2001. № 11–12.
Комментарии к данной статье отключены.