К последним дням сентября 1942 года немцам удалось захватить центральные и южные районы Сталинграда, в тяжелых боях практически полностью уничтожив сражающиеся здесь советские части. Сегодняшний рассказ — о погибших героях последних боев в центре города, а о ходе предыдущих событий первого штурма города можно прочесть в предыдущих частях:
- Неизвестный Сталинград: Самый длинный день
- Неизвестный Сталинград: Гренада, Гренада, Гренада моя…
- Неизвестный Сталинград: Элеватор
- Неизвестный Сталинград: Центральный вокзал
13 октября 1942 года, за день до очередного решающего немецкого штурма, в газете «Красная Звезда» была опубликована статья Василия Коротеева «Бой за Сталинград», в которой шла речь об отдельном эпизоде ожесточенного сражения — обороне бойцами и командирами N-cкой части безымянного сада. Сад и расположенные рядом два железнодорожных виадука являлись важным участком обороны города, поэтому «немецко-фашистские захватчики через трупы своих солдат остервенело лезли вперед».
Статья заканчивалась неопределенно — хотя «немецкие автоматчики» и проникли на территорию сада, наступление противника на этом участке все же было приостановлено, а наши солдаты занимали новые позиции. Потом в виде очерка статья перекочевала на страницы сборника «Из опыта уличных боев» издания 1943 года, одного из первых книжных описаний боевых действий в Сталинграде.
Солдаты с краповыми петлицами
После войны, осенью 1947 года, на берегу Царицы напротив Городского сада был воздвигнут памятник чекистам, погибшим при обороне города. Контрразведчики, милиционеры, бойцы погранзастав, конвойных полков и рот охраны — работники ведомства НКВД сыграли свою значительную, а подчас и решающую роль в деле победы над врагом. Отдельно стоит отметить действия 10-й стрелковой дивизии внутренних войск НКВД, которая являлась гарнизоном осажденного Сталинграда и, наряду с армейскими частями, сдерживала немецкое наступление на город.
В конце августа — начале сентября стрелковые полки дивизии НКВД действовали на различных участках обороны Сталинграда. 282-й стрелковый полк 25 августа первым вступил в бой после прорыва немцев к поселкам Рынок и Латошинка, и вплоть до вывода дивизии из города держал оборону в этом районе. Бойцы 269-го полка с 14 сентября и до конца месяца пытались отбить западные склоны Мамаева кургана и Авиагородок в ходе наступления 62-й Армии. 270-й и 271-й стрелковые полки удерживали свои позиции южнее Царицы, но после атаки 16 сентября подразделений немецкой 4-й Армии и прорыва боевой группы «Эдельсхейм» к железнодорожному мосту остатки частей НКВД вынужденны были отойти. Вышедшие из окружения были влиты в 272-й полк, занимавший позиции в центре города — в Городском саду.
«GPU Women Prison» — городская тюрьма. Прямая и широкая улица Краснознаменская называлась немцами просто «линия» — она вела прямо к Волге.
Боевые действия, о которых завуалировано шла речь в статье Коротеева, велись противниками именно в районе Городского сада. N-ская часть — это 10-я дивизия НКВД, получившая позднее почетное звание «Сталинградская» и награжденная орденом Ленина за «отвагу и геройство личного состава, проявленные в бою». В целом же эта страница нашей истории была в большей степени трагической. События, о которых пойдет речь ниже, завершали собой первый штурм города и захват немцами южного и центрального районов Сталинграда.
В конце сентября свастика была водружена на следующие объекты: элеватор, центральный универмаг и драматический театр. За эти здания велась ожесточенная борьба и их захват знаменовал собой победу над организованным сопротивлением советских войск.
Но обо всем по порядку. 18 сентября, после отхода из Дубовой балки частей советской 42-й стрелковой бригады, 211-й и 191-й полки 71-й пехотной дивизии вермахта смогли с боем продвинуться к железнодорожной насыпи, разделявшей «заполотновский» район и центр города. Батальоны немецкого 194-го полка к тому времени уже завязли в уличных боях севернее площади Павших Борцов, пытаясь разорвать фронт советской 62-й Армии у переправы.
Однако силы дивизии генерала Хартманна таяли, и на 19 сентября в боевых подразделениях 191-го пехотного полка было 449 солдат и унтер-офицеров, 194-го пехотного полка — 413, 211-го пехотного полка — 472. Непосредственно на участке от центрального вокзала до моста действовали 211-й пехотный полк и 171-й разведывательный батальон вместе с усилением в виде самоходных орудий 244-го дивизиона. До Волги оставался последний рывок.
По другую сторону железнодорожной насыпи занимали позиции остатки 42-й отдельной стрелковой бригады полковника М.С. Батракова, 272-го полка НКВД майора Г.П. Савчука и сводный полк многострадальной 399-й стрелковой дивизии, численность которых также была далека от штатной. На тот момент в трех батальонах 42-й ОСБр насчитывалось 375 «активных штыков», а сводный полк был меньше роты. В соответствии с частным боевым приказом от 19 сентября 272-й полк занимал участок обороны: «справа — (вкл.) клуб пожарников, вдоль линии от железной дороги, по берегу р. Царица до р. Волга. с задачей в течение ночи за счет 270-го и 271-го СП перегруппироваться и прочно удерживать занятый рубеж». Командный пункт 272-го полка НКВД расположился в бункере Городского комитета обороны, подземном объекте Метростроя, который находился в Комсомольском сквере.
Кроме этих частей, оборону в этом районе держали бойцы 115-го укрепрайона и сводного 911-го полка — около 200 бойцов, всё, что осталось от 244-й стрелковой дивизии. В развалинах т.н. «ватной фабрики» в пойме Царицы разместился штаб и командный пункт 35-й Гвардейской дивизии.
Приданные советским частям артиллерийские полки занимали позиции на восточном берегу Волги, но из-за постоянных обрывов связи не могли вести точный огонь. Немцы же недостатка в артиллерийской и авиационной поддержке не испытывали. Кроме дивизионной артиллерии 71-й пехотной дивизии, с южного берега Царицы немецкую пехоту в центре поддерживали орудия 24-й танковой дивизии.
Основной ударной силой силой 71-й пехотной дивизии были приданные «штуги» 244-го и 245-го дивизионов, хорошо зарекомендовавшие себя в борьбе с советской бронетехникой и долговременными огневыми точками. К 19 сентября в них числилось 9 и 14 исправных машин соответственно, а еще 12 и 17 самоходок было в ремонте.
Путь в центр города немецкой бронетехнике блокировало серьезное препятствие — высокая насыпь железной дороги с оставленными в качестве противотанкового укрепления вагонами. Через насыпь было два прохода — железнодорожные виадуки на Краснознаменской и Кубанской улицах. Первый был загроможден баррикадой (она видна на заглавном фото), пролет другого попросту обрушили на проезжую часть. Работы были проведены саперным взводом под командованием инженера 272-го полка НКВД Андрея Георгиевича Дзадзамия.
В 04:00 19 сентября немецкие 191-й и 211-й пехотные полки начали наступление на центральные кварталы. Согласно отчетам 51-го армейского корпуса, 191-й полк к середине дня вышел к площади Павших Борцов, но пехота соседнего 211-го полка не смогла оседлать железнодорожную насыпь. Все попытки немцев закрепиться на насыпи пресекались огнем из высотных домов на Коммунистической и с территории Городского сада, где в наспех вырытых индивидуальных ячейках и воронках засели советские стрелки. Противников разделяли считанные метры, через насыпь летели гранаты, временами на гребне случались рукопашные схватки.
Вскоре советскими наблюдателями была замечена немецкая бронетехника: 16 танков двигались по направлению к вокзалу, еще три стояли у стадиона «Динамо». Два самоходных орудия, подъехав к виадуку на Краснознаменской, огнем попытались разрушить баррикаду. Затем один «штуг» двинулся под мост, но, едва приблизившись к баррикаде, был подожжен сапером 272-го полка 22-летним Андреем Шиндиным. На следующий день ефрейтор Шиндин броском гранаты уничтожит пулеметный расчет и будет убит на насыпи у виадука.
Со стороны захваченного накануне железнодорожного моста немецкому наступлению поначалу сопутствовал успех. Скрытно накапливаясь в оврагах и балках, которыми изобиловал северный берег Царицы, немецкая пехота постепенно продвигалась по частному сектору. Немцы почти достигли перекрестка Краснознаменской и Коммунистической улиц, но пулеметный огонь с фланга, со стороны высотного здания «Инжкоопстроя», заставил их залечь. Атака без поддержки бронетехники на этом участке тоже потерпела неудачу.
В ночь с 19 на 20 сентября сводный отряд 272-го и 270-го полков НКВД, выполняя приказ командира дивизии полковника А.А. Сараева, в очередной раз попытался отбить северную часть моста. Немногочисленным отрядом командовал заместитель командира полка капитан Василий Федорович Яковлев. Прошлой ночью он уже пытался отбить этот мост, но с наступлением дня сильным артиллерийским и минометным огнем немцы выбивали чекистов с занятых позиций.
Так получилось и в этот раз: после сильной артподготовки утром 20 сентября немецкая пехота снова заняла мост через Царицу. В 05:30 подразделения 211-го полка и 171-го разведывательного батальона 71-й пехотной дивизии возобновили наступление на участке от моста до железнодорожного вокзала. Однако, несмотря на поддержку люфтваффе, к 16:35 были достигнуты лишь «местные успехи».
21 сентября 194 полк дивизии Хартманна смог «одним броском» занять группу зданий, расположенных на берегу Волги чуть южнее уже захваченных немцами «домов специалистов». В этом месте располагался так называемый «взвоз» — пологий въезд на крутой берег в районе центральной переправы. Таким образом, артиллерия и пулеметы 71-й пехотной дивизии стали держать под огнем не только участок реки, но и саму прибрежную полосу. Согласно сводкам 62-й Армии, в этот день центральная переправа прекратила работу, а с 13:30 Чуйков потерял связь с левым флангом — фронт армии был разорван.
На следующий день, 22 сентября, 94-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Пфайффера наконец сломила сопротивление советских частей в элеваторе и оттеснила остатки батальонов 92-й отдельной стрелковой бригады к берегу Волги южнее Царицы. На северном берегу, в районе улицы Краснознаменской и Городского сада, все еще занимали оборону бойцы 42-й бригады и 272-го полка НКВД, а также небольшие отряды милиции и городского ополчения.
Командир 272-го полка майор Савчук был второй раз ранен и эвакуирован за Волгу вечером 20 сентября, также был ранен капитан Яковлев. Комбриг 42-й ОСБр полковник Батраков был тяжело ранен у себя на КП 23 сентября, от разорвавшейся мины погибло несколько штабных работников. Оставшись без управления и связи с остальной армией, без снабжения и поддержки артиллерии, бойцы и командиры этих частей оказались в безвыходном положении.
Время — кровь войны
Приказа на отход Чуйков не давал — командарм ценой жизни солдат выигрывал время, так необходимое для того, чтобы удержать город. Уже грузились на баржи матросы 284-й стрелковой дивизии подполковника Н.Ф. Батюка, на подходе была 193-я стрелковая дивизия генерал-майора Ф.Н. Смехотворова. Немцы тоже спешили — 21 сентября в район северных склонов Мамаева кургана срочно перебросили 24-ю танковую дивизию, подчинив ее 51-му армейскому корпусу, а 22 сентября в состав корпуса были включены 100-я егерская и 94-я пехотная дивизии.
Первоначально Чуйков планировал ввести 284-ю стрелковую дивизию в бой в районе центральной переправы и восстановить фронт в центре города. Но передислокация немецких частей на север не прошла незамеченной, и явно готовящееся наступление 51-го корпуса на рабочие поселки и заводы внесло свои коррективы. Кроме того, Мамаев курган вновь был захвачен немцами, пехота 295-й дивизии вермахта заняла Метизный завод и вдоль оврагов Крутой и Долгий вышла к берегу Волги в районе Нефтесиндиката. Удары немецких дивизий буквально дробили 62-ю Армию — теперь окружение грозило уже 13-й Гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора А.И. Родимцева.
Поэтому баржи с бойцами 284-й стрелковой дивизии причалили к берегу в районе нефтяных баков. Силами свежей дивизии командарм Чуйков намеревался отбить главную высоту города у немцев, кроме того, укрепляя правый фланг полуокруженной и прижатой к Волге дивизии Родимцева. Участь советских частей, отрезанных южнее, в районе Городского сада и устья Царицы, была предрешена.
23 сентября 71-я и 94-я пехотные дивизии вермахта готовились к «последнему броску» к Волге. 276-й полк 94-й дивизии, в котором служил лейтенант Эдельберт Холль, перебросили на северный берег Царицы, переподчинив 71-й дивизии Хартманна. Боевые порядки 71-й дивизии уплотнили. Вместе с пехотными полками позиции напротив Городского сада занимал 171-й разведывательный батальон, его линия разграничения с соседом справа, 276-м полком, проходила по улице Краснознаменской. В обеих дивизиях ощущался некомплект боевого состава: в ротах было по 40–50 человек. Но, учитывая поддержку люфтваффе, артиллерии 51-го корпуса и самоходных орудий 244-го дивизиона, изрядно потрепанные дивизии вермахта были способны решить поставленную задачу.
Согласно немецким разведданным, на 24 сентября оборону советских войск на рубеже Городской сад — улица Краснознаменская — устье Царицы составляли остатки разбитых частей 62-й Армии: 92-й и 42-й отдельных стрелковых бригад, 244-й стрелковой дивизии, 115-го укрепрайона, «полка НКВД», а также отряд ополчения из 80 рабочих и коммунистов. Сплошной линии фронта не было — немногочисленные отряды советских бойцов и командиров, занимая круговую оборону в нескольких крепких зданиях, старались держать под огнем наиболее вероятные направления атак немецкой пехоты. Такими опорными пунктами в были здание пожарной части №1 («клуб пожарников», «пожарка» в советских донесениях), где был расположен командный пункт батальона 272-го полка НКВД, и пятиэтажный дом «Инжкоопстроя» — самое высокое здание на северном берегу Царицы.
С 21 сентября, когда прекратила работу центральная переправа, скудный поток снабжения отрезанных подразделений окончательно иссяк. Боеприпасы к стрелковому оружию подходили к концу, с немецкими танками нечем было бороться — в результате работы люфтваффе перепаханные улицы центра Сталинграда были усеяны сгоревшей техникой, разбитыми противотанковыми и зенитными орудиями.
У памятника Хользунову, где находились причалы центральной переправы №2, прямо на берегу лежали раненые бойцы окруженных частей. Располагавшийся неподалеку подземный ресторан «Метро», переделанный в госпиталь (эвакопункт №54), был переполнен. Огнем артиллерии из захваченных «домов специалистов» и дворца физкультуры и спорта немцы потопили два катера, попытавшиеся приблизиться к причалам. С наступлением темноты на сколоченных плотах раненых пытались переправить на остров Голодный, но осветительные ракеты и немецкие пулеметчики сводили шансы добраться до спасительного берега к минимуму. Одним из многих погибших при эвакуации раненых был старший политрук 42-й ОСБр Савва Михайлович Пикуль, отец будущего известного писателя.
24 сентября в 07:00 подразделения 71-й и 94-й пехотных дивизий вермахта начали наступление на участке центральный вокзал — Городской сад — устье Царицы, пафосно обозначенное в донесениях 6-й Армии как «последний рывок». Несмотря на поддержку люфтваффе, к середине дня немецкая пехота смогла продвинуться лишь на 300 метров по направлению к Волге. Немецкие документы отмечали: «исключительное упорство обороняющихся», «обнаруживается активное участие населения», «из-за ожесточенности боев пленные берутся редко». Защитники города активно использовали канализацию, неожиданно появляясь в тылу у немцев, из люков отстреливая невнимательных солдат противника. В ответ немецкие огнеметчики выжигали подвалы и канализационные колодцы, окна забрасывались гранатами. Пехота вермахта медленно, но верно продвигалась вперед.
Вскоре прибыла обещанная 171-му разведбату поддержка — самоходные орудия 244-го дивизиона. Два длинноствольных «штуга» проехали через заблаговременно расчищенный виадук на Краснознаменской и достигли пересечения с улицей Коммунистической. Впереди виднелось северное крыло высотки «Инжкоопстроя», но атака немецкой пехоты захлебнулась в 150 метрах от него — солдаты двух рот 276-го полка не могли поднять головы под огнем советских пулеметов, установленных на верхних этажах. Станковые пулеметы не могли подавить огневые точки русских: расчеты «максимов» постоянно меняли позицию. Одной из боевых групп, в задачу которых входил захват северного крыла здания, командовал упомянутый выше лейтенант Эдельберт Холль.
В своих воспоминаниях лейтенант Холль остановил два самоходных орудия, следовавшие для поддержки его «соседа», 171-го разведывательного батальона, и уговорил своего коллегу, лейтенанта Хемпеля, помочь ему захватить U-образный дом. Так немцы называли «Инжкоопстрой», который как кость в горле застрял у всего 276-го полка и его командира Георга Пфайффера.
Один «штуг» двинулся прямо по Краснознаменской, второй — по параллельной улице, которая вела к южному крылу. Лязгая гусеницами, самоходки миновали квартал, остановились и открыли огонь по оконным проемам верхних этажей. Перебежками, от укрытия к укрытию, немецкая пехота приблизилась к зданию, но русские огонь не открывали. Когда до здания оставалось тридцать метров, немцы перегруппировались и двумя группами одновременно атаковали подъезды в правом и левом крыле.
Когда через полчаса пехота вермахта прочесала этажи огромного здания, стало ясно, что опорный пункт взят без единого выстрела. В подвале обнаружили гражданских и несколько красноармейцев. Они рассказали, что дом защищали 40 бойцов во главе с лейтенантом и комиссаром, 17 из которых было взято в плен, остальные отступили к соседним развалинам.
Прорыв 276-го полка вдоль улицы Краснознаменской существенно помог продвижению его соседа слева, а штурмовые орудия окончательно склонили чашу весов в сторону немцев, оборона советских войск начала рушиться.
В течение следующих часов район Городского сада был зачищен. Среди сгоревших, разбитых павильонов и изрытых воронками аллей осторожно передвигались серые фигуры. Изредка слышались выстрелы, немцы добивали раненых красноармейцев. Уютный парковый комплекс с тенистыми аллеями и фонтанами, любимое место жителей центра Сталинграда, вновь превратился в кладбище с обрубками деревьев.
Немецкая пехота вышла к разрушенному зданию пожарной части, где находился штаб батальона 272-го полка НКВД. В 11:00 из штаба батальона в штаб полка, который располагался совсем рядом, в сотне метров восточнее, в бункере Городского комитета обороны, пробрался связной с донесением: «Противник подошел к пожарке вплотную, ведет огонь из танков. В батальоне осталось 9 человек. Будем драться до последнего». Больше донесений из батальона не поступало, здание было захвачено немцами.
Штаб 272-го полка НКВД попал в ловушку: единственный выход из бункера в небольшой надстройке, расположенной в парковой зоне у Драматического театра, так называемом Комсомольском сквере, оказался в прямой видимости у немцев. У здания церкви, в 30 метрах от бункера, уже накапливалась пехота противника, стоявшие рядом «штуги» выстрелами практически в упор старались разрушить обе надстройки подземелья: в одной находился спуск вниз, в другой — вентиляционная шахта.
На нижних ярусах бункера в небольших комнатках собралось около 30 бойцов и командиров, многие были ранены. Из документов 272-го полка известны имена работников штаба, находившихся на КП:
«Командир полка майор Ястребцев, военком полка батальонный комиссар Щербина, начальник штаба старший лейтенант Чучин, секретарь партбюро младший политрук Мишин, зам. военкома политрук Глазачев, помначштаба техник-интендант Лушня, инструктор пропаганды полка Кононов, начальник связи полка старший лейтенант Чуфистов, врач Рыбакова, военфельдшер Ефросиньина и писарь штаба Некрасов».
В течение дня 24 сентября солдаты 71-й пехотной дивизии предпринимали попытки захватить бункер в Комсомольском сквере и «выкурить» его защитников. После того, как гранаты и взрывчатка, сброшенные вниз, не произвели должного эффекта, немцы применили отравляющие вещества: выхлопные газы подъехавших «штугов» пытались подавать вниз по резиновым шлангам. Также, по свидетельству военфельдшера Ефросиньиной, был применен хлорпикрин.
Этот объект Метростроя был оборудован запасной подачей воздуха с ручным приводом и незаметной вытяжкой на поверхности, поэтому штурм бункера растянулся до вечера. Время от времени сверху звучали предложения сдаться, в ответ слышались мат и беспорядочные выстрелы. Несмотря на безвыходное положение, бойцы и командиры 272-го полка были готовы сражаться. Впрочем, иного выбора у них не было — в немецком плену политработников и бойцов НКВД ждала незавидная участь.
К вечеру, когда газ все же стал проникать в подземелье, командиром полка майором С.А. Ястребцевым и военкомом батальонным комиссаром И.М. Щербиной было принято решение прорываться к стоявшему рядом Драматическому театру — наступающая темнота немного увеличивала мизерные шансы на успех. Способные двигаться бойцы готовили оружие, делили гранаты и патроны. Присев у стены, 34-летний комиссар Иван Мефодиевич Щербина, вспоминая жену и детей, писал свое последнее письмо:
«Тов. Кузнецов, если я погиб, одна моя печаль — семья, другая моя печаль — надо бы еще сволочам дать по зубам, т.е. жалею, что рано умер и немцев убил лично только 85 штук. За Сталина, за Родину, ребята бейте врага».
Это письмо хранится в Центральном музее пограничных войск в Москве. «Тов. Кузнецов», которому адресована записка — военный комиссар 10-й дивизии НКВД. В тексте имеется исправление — изначально вместо 85 убитых немцев фигурировало какое-то другое число, возможно, просто 5 — но это, видимо, показалось недостаточно героическим работникам Главпура.
Бросив наружу несколько гранат, бойцы вырвались из бункера на поверхность. До здания театра было не более 40 метров открытого пространства, но преодолеть его смогли немногие. От огня немецких пулеметов сразу погибли политрук Кононов, начальник штаба Чучин и разведчица Полина Паршина, писарь Некрасов и интендант Лушня. К театру удалось добраться старшему лейтенанту Иллариону Брагину — он вместе с несколькими красноармейцами сразу организовал оборону здания, которое стало последним рубежом 272-го полка НКВД.
Добежать до здания смогли также Вера Рыбакова и Ефросинья Каленская, которые стали свидетельницами гибели комиссара Щербины — почти добравшись до укрытия, у стен Драмтеатра он был смертельно ранен в грудь.
Здание Драматического театра немцы смогли захватить лишь на следующий день, 25 сентября, и только после того, как солдаты 171-го разведывательного батальона 71-й пехотной дивизии перебили красноармейцев, стрелявших с галерей, и «выкурили» защитников подвала, устроив на подвальной лестнице костер из кресел.
Чуть севернее, на другой стороне площади Павших Борцов, немецкие саперы выжигали в подвалах универмага последних бойцов батальона старшего лейтенанта Федосеева. На следующий день, 26 сентября, в 12:00 над обоими зданиями был поднят флаг со свастикой.
Отравленные газами работники штаба 272-го полка к вечеру 24 сентября вышли на командный пункт 92-й стрелковой бригады, который находился в штольне в 200 метрах северо-западнее устья Царицы у северного въезда на Астраханский мост. На берегу Волги всю ночь продолжалась спешная эвакуация раненых — под плотным огнем немцев к причалам у памятника Хользунову могли подойти только бронекатера Волжской флотилии. В операции участвовало пять катеров (№№11, 12, 13, 31 и 34), всего с 23 по 26 сентября было спасено около 1200 человек.
Погибшие бригады
Утром 25 сентября немецкие атаки возобновились . Уничтожая обнаруженные советские огневые точки, пехота 276-го полка при поддержке «штугов» медленно продвигалась вдоль улицы Краснознаменской к Волге. Немецкие документы свидетельствуют об «ожесточенном сопротивление русских» и «тяжелых уличных боях севернее Царицы».
Силы отрезанных советских частей частей были на исходе. Вот строки из донесений 92-й стрелковой бригады: «…в 13:30 подразделения 914-го стрелкового полка под воздействием минометного, артиллерийского, автоматического огня и одного танка с пехотой пр-ка без предупреждения отошли». Спустя полтора часа с рубежа обороны начали отходить остатки сводного батальона 42-й стрелковой бригады — отступающих бойцов удалось остановить только у линии прибрежной железной дороги.
Выход из штольни, где располагался штаб 92-й стрелковой бригады, обстреливался немецкими пулеметчиками и одним танком с противоположного берега Царицы. Пехота противника подошла к КП на расстояние нескольких десятков метров, но штурмовать немцы не решались, предпочитая закидывать выход гранатами из ближайших развалин. Ближе к вечеру командиры и работники штаба смогли прорваться к железнодорожному мосту на берегу Волги.
В батальонах бригады оставалось по 25–30 бойцов. Всего численность окруженных частей составляла не более 400 человек — остатки 42-й и 92-й стрелковых бригад, 272-го полка НКВД, сводного полка 244-й стрелковой дивизии, 748-го зенитно-артиллерийского полка и 115-го укрепрайона.
В этот же день радисты 13-й Гвардейской дивизии приняли последнюю радиограмму от окруженных в устье Царицы частей. Из донесения дивизии:
«От 92-й получена радиограмма от Тарасова и Унжакова: Наше хозяйство ведет упорные бои с прорвавшимися танками и пехотой противника. В районе ул. Социалистическая и ул. Циолковского противник имеет целью выход на Царицу и Волгу. Противник занял Баню, Гостиницу, Базарную площадь и переправу. Положение тяжелое, маневра нет. Сильный обстрел и бомбежка, связи ни с кем не имеем. Срочно сообщите что делать, держаться тяжело, можем быть отрезаны…»
Упомянутый подполковник Тарасов П.И. — комбриг 92-й отдельной стрелковой бригады, капитан Унжаков П.А. — исполняющий обязанности командира 42-й бригады после ранения полковника Батракова.
В ночь с 25 на 26 сентября командиры 42-й и 92-й ОСБр совершили поступок, стоивший им впоследствии жизни — без приказа перенесли командный пункт на расположенный неподалеку волжский остров Голодный. Связи со штабом армии не было, однако командарм Чуйков и командующий фронтом Еременко знали о катастрофическом положении отрезанных частей из рассказов раненых и донесений 13-й Гвардейской дивизии. Но приказ №227, знаменитый «Ни шагу назад!», был один для всех, и распоряжения о смене позиций армейским подразделениям так никто и не отдал.
Оставшиеся на берегу Волги бойцы в течении дня 26 сентября отражали атаки немецкой пехоты, но к ночи все было кончено. На остров Голодный смогли переплыть 60 человек, единицы прорвались к позициям 13-й Гвардейской дивизии. Около 300 советских солдат были взяты немцами в плен у причальной стенки в устье Царицы.
Так закончился первый штурм Сталинграда. По его результатам частями 6-й Армии генерала Паулюса и 4-й Танковой Армии генерал-полковника Гота были захвачены южный (Ворошиловский район, пригороды Минино и Купоросное) и центральный (Дзержинский и Ерманский) районы города. С 27 сентября начался второй штурм, основные события и боевые действия переместились в рабочие поселки севернее Мамаева кургана. В центре Сталинграда еще оставалась узкая полоска берега, удерживаемая бойцами 13-й Гвардейской стрелковой дивизии, но немецкое командование не придавало этому никакого значения. Однако именно здесь впоследствии родилась главная легенда Сталинграда — оборона «дома Павлова».
Вместо постскриптума
Через 10 дней после описываемых событий, 6 октября 1942 года, по приговору военного трибунала были расстреляны командир 92-й ОСБр подполковник П.И. Тарасов и ее военком батальонный комиссар Г.М. Андреев. Спустя двое суток, 8 октября, были расстреляны исполнявший обязанности командира 42-й ОСБр капитан П.А. Унжаков и батальонный комиссар Ф.М. Лукин. Их имена, а также обстоятельства окончания первого штурма города были вычеркнуты из воспоминаний и официальной советской историографии.
По всей видимости, приказ на отход отдал своим людям только командир 10-й дивизии НКВД полковник Сараев. Бойцы и командиры 270-го и 272-го полка НКВД вполне заслуженно могут считаться героями трагических дней конца сентября.
Уже после окончании Сталинградской битвы командарм Чуйков в интервью комиссии Исаака Минца сказал: «14-го числа я расстрелял командира и комиссара полка одного, через некоторое время расстрелял двух командиров бригад с комиссарами. Сразу все опешили. Доводим об этом до сведения всех бойцов, а командиров в особенности… Уйди я за Волгу, меня расстреляли бы на той стороне и вправе были это сделать. Обстановка диктовала, так и нужно было делать».
Остается добавить, что в середине октября уже командарм Василий Иванович Чуйков просил своего начальника, командующего фронтом Андрея Ивановича Еременко, о выводе своего КП из Сталинграда. Но это совсем другая история…
Автор выражает огромную благодарность Денису Голубеву (http://nordrigel.livejournal.com) за перевод документов 6-й Армии, а также Елене Шефер и Андрею Рожкову за поиск и публикацию редких сталинградских фотографий.
Комментарии к данной статье отключены.