События 14 октября 1942 года навсегда отпечатались в памяти защитников Сталинграда. Исход первого дня немецкого штурма был настолько тяжёлым, что мало у кого остались сомнения в том, что город падёт. Дошедший со своей армией до Берлина генерал-лейтенант В.И. Чуйков в послевоенных воспоминаниях писал: «Мы, многое уже пережившие, это наступление гитлеровцев запомнили на всю жизнь». Отважный командарм 62-й армии, уже не раз за последний месяц стоявший со смертью лицом к лицу, должен был пойти наперекор своим принципам и принять самое сложное решение в своей жизни, от которого зависел исход не только сражения за Сталинград, но, возможно, и всей войны.
Тень армии
В результате второго штурма города, события которого были описаны ранее, линия фронта подошла к сталинградским заводам. Обескровленные советские части в который раз смогли зацепиться за особенности ландшафта, характерные для Сталинграда — изрезанные оврагами склоны, ведущие вниз к Волге, за насыпь железной дороги — и ценой больших потерь остановили продвижение немцев в рабочих посёлках. Удар боевых групп 24-й танковой дивизии (тд) вермахта буквально вбил клин в боевые порядки 62-й армии, и его острие едва не достигло Сталинградского тракторного завода (СТЗ). Была потеряна Орловка, из остатков разгромленной группы полковника К.М. Андрусенко из окружения смогли выйти лишь несколько сот человек.
К началу третьего штурма 62-я армия, судя по количеству бойцов, могла лишь условно называться таковой. Донесение о составе дивизий от 10 октября, используемое в исторической литературе, не даёт полного представления о состоянии рубежей обороны армии Чуйкова, поэтому автору пришлось доработать эти данные c использованием донесений частей армии за 9–10 октября.
Ниже приведена таблица численности частей 62-й армии с разбивкой по общему составу и количеству пехоты. Активные штыки — численность боевого состава стрелковых полков (по три полка в дивизии) или батальонов (четыре батальона в бригаде). Следует учитывать, что не все «едоки» находились непосредственно в городе, как видно из данных по 13-й гвардейской (гв.сд) и 193-й стрелковой (сд) дивизиям, значительная часть которых оставалась на левом берегу:
|
|
общая |
активные штыки |
|
общая |
активные штыки |
|
124-я осбр |
3520 |
1672 |
92-я осбр |
1050 |
164 |
|
149-я осбр |
2850 |
1070 |
42-я осбр |
760 |
81 |
|
115-я осбр |
1135 |
138 |
193-я сд |
1879/4168 |
736 |
|
2-я мсбр |
569 |
155 |
39-я гв.сд |
5052 |
1438 |
|
112-я сд |
2277 |
603 |
95-я сд |
3075 |
? |
|
37-я гв.сд |
4670 |
162 |
284-я сд |
5970 |
3204 |
|
308-я сд |
3225 |
532 |
13-я гв.сд |
3434/6016 |
877 |
Численность активных штыков в 95-й сд подсчитать не удалось, но в её 90-м стрелковом полку (сп) их было всего 24 человека. В 84-й танковой бригаде (тбр) по состоянию на 11 октября было в наличии 20 Т-70, 17 Т-34 и 207 человек «активных штыков».
К началу третьего штурма количество бойцов в подразделениях неуклонно сокращалось. По данным оперсводок 62-й армии за 9–11 октября, на левый берег было эвакуировано 564, 743 и 514 раненых соответственно. Кроме действовавшей в ночное время переправы у завода «Красный Октябрь», в районе Нижнего посёлка СТЗ был наведён пешеходный мостик к острову Зайцевский. Снабжение работало на пределе, обратно на правый берег переправляли ящики с боеприпасами и минами, а также матчасть 84-й тбр.
Несмотря на то, что подразделения 62-й армии были обескровлены, командование Сталинградского фронта приказом от 11 октября направило недавно прибывшую свежую 300-ю сд на оборону островов и восточного берега напротив города. Шансы удержать Сталинград были близки к нулю, и командующий фронтом генерал-полковник А.И. Ерёменко, чтобы не допустить переправы немцев на левый берег Волги, начал укреплять новый участок обороны. Его приказ звучал так: «На всех островах реки Волга и восточном берегу реки Волга форсировать оборонительные работы, привлекая для этого, помимо войск, в широких размерах местное население…»
Людей в боевых порядках 62-й армии катастрофически не хватало, но рассчитывать на подкрепления от штаба фронта не приходилось. Поэтому из состава 748-го зенитно-артиллерийского полка (зенап) на левом берегу был сформирован истребительный батальон под командованием капитана Е.К. Ивасенко в количестве 400 человек. Бойцы, прошедшие пекло сентябрьских боев в Ворошиловском районе и пережившие трагедию разгрома левого фланга 62-й армии в устье Царицы, потеряли в Сталинграде многих товарищей и своего командира подполковника А.М. Рутковского. Недостатка в добровольцах не было — причин для ненависти к немцам у зенитчиков хватало. Вместе с батальоном накануне третьего штурма обратно в Сталинград вернулась 20-летняя санинструктор Мария Матвеева. Она чудом выживет в окружённом немцами парке Скульптурный, а после войны напишет книгу воспоминаний с простым названием «Я была на войне».
Наиболее опасный участок обороны 62-й армии находился там, где был остановлен второй немецкий штурм — на линии, протянувшейся от оврага Мытищи через Горный посёлок через район типовых двухэтажек севернее комплекса «Дом коммуны» («ванна» в немецких документах) вплоть до оврага Житомирский вместе с расположенными рядом четырёхэтажками «шестиугольного квартала» и стадионом «Спартак». Именно здесь были позиции обескровленной 37-й гв.сд. Дивизия генерал-майора В.Г. Жолудева стала заложником ситуации: над штабом фронта довлела грозная директива Ставки от 5 октября с конкретным указанием: «Та часть Сталинграда, которая занята противником, должна быть освобождена». У командарма Чуйкова, в свою очередь, был приказ штаба фронта с задачей уничтожить противника и выбить немцев из захваченных кварталов.
С этой целью в ночь на 9 октября командарм перебросил с Мамаева кургана в район стадиона «Спартак», называемого в советских сводках «стадион южный» (ныне стадион «Зенит») три полка 95-й сд полковника В.А. Горишного, уплотнив разрозненные порядки дивизии Жолудева. 37-я гв.сд при поддержке «огнём с места» бронетехники 84-й тбр и 6-й гв.тбр, должна была наконец выйти к назначенному ей рубежу, на линию овраг Мытищи — овраг Житомирский. Немецкие документы фиксировали «местные вклинения сильных штурмовых групп врага» — отчаянные атаки гвардейцев Жолудева на позиции 389-й пд и 24-й тд действовали на нервы немецкому командованию. Однако в попытках выбить немецкие части из Горного посёлка и «шестиугольного квартала» полки 37-й гв.сд таяли с каждым днём. К 13 октября командование 62-й армии вынуждено было признать, что «в период последних боев 37-я гв.сд понесла большие потери, не в состоянии проводить наступательные операции и из-за малого количества боеприпасов утратила свою боеспособность…»
Противник
В последние дни перед третьим штурмом Сталинграда командующий 6-й армией вермахта генерал танковых войск Фридрих Паулюс не вылезал из штабного «Шторха», облетая командные пункты подразделений LI армейского корпуса. Его время полностью поглотили совещания с командирами дивизий, доклады Верховному командованию сухопутных войск и отчёты снабжения — подготовка к наступлению шла полным ходом. В пригороды ускоренным маршем вошла 305-я пехотная дивизия (пд), на подходе была бронетехника 14-й тд.
Кроме них, к Сталинграду перебрасывали 79-ю пд, остававшуюся до сих пор в резерве. Немецкие снабженцы сбились с ног, пытаясь одновременно обеспечить транспортом и подвоз боеприпасов, и переброску частей. Доставка по железной дороге работала с большими перебоями. Дневник службы тыла 6-й армии сообщал, что «железнодорожные пути имеют многочисленные повреждения (разрушения и минирование)» — в изрезанной оврагами степи между Доном и Волгой активно действовали диверсионные группы НКВД.
Согласно плану наступления, из подразделений 14-й тд и 305-й пд была сформирована так называемая группа генерал-лейтенанта Эрвина Йенеке (Erwin Jänecke), которая должна была стать главной силой предстоящей операции — удар предполагалось нанести в направлении рабочего посёлка СТЗ и самого завода. Второй эшелон формировали из батальонов 389-й пд. Достигнуть берега Волги планировалось в первый же день, после чего боевая группа должна была продвигаться вдоль берега на юг, громя тылы армии Чуйкова.
Южнее группы Йенеке в бой должна была вступить группа полковника Максимилиана фон Эдельсхайма (Maximilian von Edelsheim) из 24-й тд с задачей захватить район стадиона «Спартак». Между двумя боевыми группами планировалось ввести в прорыв по оврагу Житомирский танковую группу (10 танков) под командованием обер-лейтенанта Пауля-Августа Шульте (Paul August Schulte) из 24-й тд, а в качестве пехотной поддержки в группу входили солдаты 305-й пд. После зачистки силами 389-й пд расположенного на возвышенности Горного посёлка, к наступлению LI армейского корпуса подключались силы XIV танкового корпуса: батальоны панцергренадёров 16-й тд должны были смять правый фланг 62-й армии и уничтожить группу полковника С.Ф. Горохова в посёлках Рынок и Спартановка.
Состав подразделений LI армейского корпуса, сосредоточенных к 13 октября перед позициями 37-й гв.сд, 95-й, 112-й и 308-й сд, 42-й и 92-й осбр и сводного батальона 748-го зенап, был следующим:
389-я пд: пять пехотных батальонов (один слабый, четыре истощённых, 40% подвижны), шесть лёгких и три тяжёлые артиллерийские, две миномётные батареи (15% подвижны), сапёрный батальон истощённый (40% подвижен). Дивизия пригодна для обороны;
14-я тд: четыре панцергренадёрских батальона (один средний, три выдохшихся, 100% подвижны), средний мотоциклетный батальон (100% подвижен), выдохшийся сапёрный батальон (80% подвижен). Количество танков в дивизии на 13 октября: четыре командирских танка, три Pz.Kpfw.II, девять «коротких» и 25 «длинных» Pz.Kpfw.III, девять «коротких» и шесть «длинных» Pz.Kpfw.IV;
305-я пд: девять выдохшихся пехотных батальонов (100% подвижны), шесть лёгких и три тяжёлые артиллерийские, две миномётные батареи (80% подвижны), сапёрный батальон сильный (90% подвижен). Дивизия пригодна для наступательных задач;
24-я тд: четыре панцергренадёрских батальона (один слабый, три истощённых, 95% подвижны), один слабый мотоциклетный батальон (85% подвижен), три танковых батальона, шесть лёгких и две тяжёлые артиллерийские батареи (100% подвижны), три зенитных батареи (65% подвижны), сапёрный батальон истощённый (80% подвижен). Дивизия пригодна для наступления. Количество танков в дивизии на 13 октября: шесть Pz.Kpfw.II, семь «коротких» и 13 «длинных» Pz.Kpfw.III, три «коротких» и два «длинных» Pz.Kpfw.IV.
Количество боеготовых штурмовых орудий, подчинённых LI армейскому корпусу: 244-й дивизион штурмовых орудий — 18 машин, 245-й дивизион штурмовых орудий — 13 машин.
Состав 16-й тд XIV танкового корпуса, противостоящего группе полковника Горохова, был следующим: пять панцергренадёрских батальонов (два средних, два выдохшихся, один слабый, 100% подвижны), три танковых батальона, шесть лёгких и три тяжёлые артиллерийские батареи (80% подвижны), сапёрный батальон выдохшийся (100% подвижен). Дивизия пригодна для наступательных задач. Количество танков в дивизии на 13 октября: 38 «длинных» Pz.Kpfw.III, два «коротких» и 12 «длинных» Pz.Kpfw.IV.
Количество боеготовых штурмовых орудий, подчинённых XIV танковому корпусу: 177-й дивизион штурмовых орудий — 7 машин.
Для огневой поддержки группы Йенеке и управления массой артиллерии был организован штаб артиллерийского командования — после ликвидации котлов у Орловки количество орудийных стволов, нацеленных на Сталинград, только увеличилось. Но снарядов катастрофически не хватало, и в полной мере обеспечить текущий расход, а также запас к предстоящему штурму служба тыла 6-й армии не могла. Срок начала наступления, 14 октября, был под большим вопросом. Вмешался случай — 13 октября неожиданно прибыл железнодорожный состав с боеприпасами, и склады были пополнены.
Несмотря на то, что снарядов хватало лишь на два дня наступления, штаб 6-й армии рапортовал Верховному командованию сухопутных войск: «Подготовка к наступлению LI армейского корпуса 14 октября закончена». Из кабины штабного «Шторха» Паулюсу был прекрасно виден превращённый в дымящиеся развалины город, в северной части которого ещё сопротивлялись русские. О чем думал Паулюс — неизвестно, но слишком многое указывало на то, что в Сталинграде будет решаться судьба войны.
Подготовка немцев к следующему штурму не была тайной для советского командования, однако точная дата и направление главного удара оставались неизвестными. Наиболее очевидным был район рабочего посёлка СТЗ и самого завода, наблюдатели докладывали о перемещении значительных сил противника через высоту 97.7 и посёлок «Баррикады». Советские сапёры спешно минировали танкоопасные направления — долину ручья Мокрая Мечетка и район стадиона «Трактор» (называемого в советских сводках «стадион северный»), где вместе с минами были вкопаны фугасные огнемёты ФОГ-1. У стадиона, на улицах посёлка СТЗ и площади Дзержинского занимали позиции миномётные роты и немногочисленные расчёты истребительно-противотанковых полков 112-й сд и 37-й гв.сд, а также гаубичный дивизион дивизии генерала Жолудева.
Вследствие непрерывных атак и постоянно меняющейся линии фронта позиции советских частей на подступах к посёлку СТЗ не были толком оборудованы. Вечером 13 октября боевым распоряжением по 62-й армии было предписано создать на безымянной высоте юго-западнее СТЗ «неприступный для противника опорный пункт, применив для этого все виды сооружений, препятствий и заграждений». До начала немецкого наступления оставались считанные часы.
В ночь на 14 октября военсовет 62-й армии работал допоздна, и последний приказ перед немецким штурмом был подписан Чуйковым, Крыловым и Гуровым в 01:43 (здесь и далее время московское). Этот боевой приказ под №196 практически не отличался от предыдущих: частям 62-й армии ставились задачи «частными операциями очистить к 20 октября рабочие посёлки от противника… создать прочную и глубокую оборону, а в случае перехода противника в наступление прочно удерживать обороняемый рубеж».
Из штабного блиндажа члены военсовета расходились уже в середине ночи. Едва заснув, командарм Чуйков поднялся от непонятного предчувствия. Утро 14 октября выдалось солнечным, Волга слепила бликами, на небо не было ни единого облака. Дойдя до двери штабного блиндажа, Василий Иванович услышал гул немецких бомбардировщиков и свист падающих авиабомб. Взрывной волной командарма через дверной проем швырнуло на пол — третий штурм Сталинграда начался.
В 05:30 немецкие артиллерийские и миномётные батареи открыли огонь, артподготовка продолжалась 2,5 часа. Волнами шли немецкие бомбардировщики, над рабочим посёлком и СТЗ зависли девятки «Юнкерсов» Ju 87, с рёвом сирен срываясь вниз. Северную часть города заволокло дымом и смрадом от многочисленных разрывов — так, что не стало видно солнца. Рушились стены зданий и заводских цехов, взрывались минные поля, а в клубах пыли из-под земли вырывались струи пламени детонировавших ФОГов — за пару часов в Сталинграде библейский апокалипсис стал явью.
Телефонная связь с частями 62-й армии практически сразу перестала работать, и Чуйков поднял на ноги работников запасного узла связи на восточном берегу. По району стадиона «Спартак» и силикатному заводу дали залп реактивных миномётов, но вскоре прицельный огонь советской артиллерии стал невозможен — окутавшая район немецкого наступления мгла скрыла ориентиры. Командарм связался с командующим 8-й воздушной армии генерал-лейтенантом Т.Т. Хрюкиным, однако и тот помочь ничем не мог — аэродромы были блокированы истребителями люфтваффе.
Под стальным катком
В 08:30 по московскому времени LI армейский корпус перешёл в наступление — удар группы Йенеке обрушился на позиции обескровленных полков 37-й гв.сд, приданного комдиву Жолудеву 117-го гв.сп 39-й гв.сд под командованием гвардии подполковника Ивана Дмитриевича Андреева, а также 524-го сп 112-й сд. Сообщения передавали по радио открытым текстом, но радиостанции часто выходили из строя — от близких разрывов авиабомб сотрясалась эмульсия в лампах. Первое донесение дивизии Жолудева в 10:30 содержало несколько коротких радиосообщений:
«109-й гв.сп отбивает атаку 8 танков и до двух рот пехоты противника;
114-й гв.сп отбивает атаку до двух рот пехоты и 8 танков;
118-й гв.сп ведёт бой с 12 танками и более чем двумя ротами пехоты противника;
117-й гв.сп ведёт бой с 6 танками, положение 3-го батальона 117-го гв.сп неизвестно…»
Участник этого боя батальонный комиссар Николай Иванович Волостнов, находившийся на наблюдательном пункте 109-го гв.сп, вспоминал:
«Связь прервалась по всем линиям сразу. Радиостанция вышла из строя от сотрясения. Что осталось от наших рот — никто не знал. Выждав, мы выбрались из укрытия на наблюдательный пункт. Местность вокруг сильно изменилась. Наш блиндаж был обрушен. Груды шлака на свалке, где кончался тупик, были перепаханы и разровнены. Правее, в расположении соседей, полыхали пожары, горел и посёлок СТЗ. Левее, по обеим сторонам оврага Мытищи, лавина фашистских танков, ведя огонь из пушек и пулемётов, ползла в сторону стыка полков, а за ней двигались цепи пехоты. К месту прорыва подходили вражеские броневики и транспортёры, подбрасывались подкрепления. Казалось, что эта чудовищная сила способна уничтожить всё на своём пути…»
Бой шёл у командных пунктов батальонов и рот 109-го и 114-го гв.сп, командиры которых сами ложились за пулемёты и брались за противотанковые ружья. Оттеснив остатки советских частей из Горного посёлка к оврагам Мокрой Мечетки, стальной каток группы Йенеке покатился с возвышенности к району стадиона «Трактор» и посёлку СТЗ.
В 12:10 штаб 62-й армии получил от комдива Жолудева ещё одно сообщение:
«Противник силами свыше двух полков, поддержанных более 60 танками, при мощной поддержке с воздуха прорвал оборону дивизии…
109-й гв.сп смят танками и автоматчиками противника, на стадион [стадион «Трактор» — прим. автора] прорвалось 25 танков и до двухсот автоматчиков…
524-й сп 112-й сд отошёл с занимаемого рубежа, вследствие чего КП 109-го гв.сп оказался в окружении и ведёт бой, около КП уничтожено два танка…
Положение 114-го и 118-го гв.сп тяжёлое…
Второй группе противника удалось прорваться к оврагу Житомирский в стыке между 117-м гв.сп и 90-м сп; 90-й сп 95-й сд отошёл…
В результате отхода 524-го и 90-го сп создалась угроза окружения дивизии. Прошу оказать немедленную помощь живой силой, танками и артиллерией».
Через полчаса связь с гвардейцами прервалась, и помощь потребовалась уже самому комдиву. Тяжёлая авиабомба обрушила огромный пласт земли в склоне оврага, и блиндаж командного пункта 37-й гв.сд оказался засыпан — генерал Жолудев и его штаб были погребены заживо, дивизия осталась без управления. С армейского КП было видно огромное облако пыли у оврага, и Чуйков вместе с инженерным взводом отправил на выручку Жолудеву всех, кого удалось собрать. Отрывок из воспоминаний А.Н. Ракицкого, помощника начальника оперативного отделения штаба 37-й гв.сд:
«Наш дивизионный командный пункт был чрезвычайно хорошо защищён. Он размещался в узком овраге, и в него можно было попасть только через глубокую траншею, переходящую в туннель на 20-метровой глубине, который вырыли наши инженерные войска. В нём всё и располагалось: наш пункт связи, мой оперативный отдел, а ниже их командный пункт Жолудева. Он был хорошо замаскирован против воздушной разведки. Но неожиданно, вскоре после того, как наши телефонные линии были нарушены, и нам пришлось пользоваться радиосвязью, немецкие пикирующие бомбардировщики начали прицельную атаку по нам. Последним, что мне запомнилось, была упавшая в овраг огромная бомба и последовавший за ней оглушительный взрыв».
В районе стадиона «Трактор», у расположенного неподалёку круглого здания цирка, были расположены позиции истребительно-противотанковых полков — на пути немецкой танковой группы стояли батареи под командованием 23-летнего гвардии старшего лейтенанта Александра Каплана (37-я гв.сд) и 20-летнего лейтенанта Иллариона Шутова (112-я сд). В батарее Шутова оставалось три «сорокапятки» и восемь противотанковых ружей. После ожесточённой бомбардировки две пушки были уничтожены, не сделав ни единого выстрела.
Дольше всех продержался расчёт, замаскировавший своё орудие в подъезде полуразрушенного дома. Успев уничтожить два танка, орудие вместе с расчётом было завалено обломками здания. Вскоре от батареи Шутова осталось всего трое: два бойца и сам лейтенант; позже к ним присоединились ещё пятеро пехотинцев. Заняв оборону в развалинах, небольшой отряд продержался до вечера, а в темноте пробился к руинам СТЗ. Старший лейтенант А.В. Каплан значится убитым в бою 15 октября 1942 года, старший лейтенант И.Ф. Шутов, всё так же командовавший батареей, умрёт от ран в Польше 14 января 1945 года.
Почти 20 лет спустя в овраге северо-западнее стадиона «Трактор» школьники нашли гильзу, а в ней полуистлевшую записку с последним донесением командира 6-й роты гвардии старшего лейтенанта Иванова (37-я гв.сд, инициалы неизвестны): «Я и мой друг Алексей умираем за Родину, за счастье народа. У Алексея рана в живот, у меня в плечо, но здесь пять танков. Прощайте, товарищи!»
Чуть дальше, в кварталах Кольцевой улицы у площади Дзержинского, окопались расчёты миномётной роты. В подвалах четырёхэтажек рядом занимали оборону бойцы 37-й гв.сд — одним из них был Рашид Гатаевич Латыпов. Его отделение отбивалось от немцев в подвале здания по улице Специалистов, дом №2, из окон которого улица хорошо простреливалась «вдоль фронта и по флангам» — сейчас это дом №2 по улице 95-й гвардейской стрелковой дивизии. Латыпов вспоминал:
«Патроны были на исходе, и последний диск я отдал Гробовенко: он охранял подъезд. Немцы старались ворваться в него, но Гробовенко косил их из автомата. Когда патроны кончились, фашисты ворвались в подъезд. Гробовенко отбивался прикладом. Сверху на помощь к нему бросились наши бойцы, но опоздали… По улице пробежали несколько немцев. Мы метнули в них две гранаты. После взрыва у окна подвала показалась каска. Мы прижались к стене. Немец прыгнул в подвал. Я приготовился с финкой броситься на него, но Кислицын опередил меня: куском водопроводной трубы ударил его по лицу, тот выронил автомат. Второго Кислицын тоже уложил трубой. Когда в окно просунул голову третий немец, я дал очередь — и он мешком свалился к нашим ногам. Теперь в наших руках были немецкие автоматы и несколько гранат. Атака продолжалась…»
Ночью в дверь подвала ввалился человек в форме старшего лейтенанта:
«- Пить, — произнёс он чуть слышно. Я фонариком осветил его. Передо мной лежал старший лейтенант Чернышев, командир роты миномётчиков. Весь в крови, раны не перевязаны, загрязнены, гимнастёрка в нескольких местах порвана. На правом плече большая рана. Разорвав пакеты, я начал перевязывать плечо. Кислицын набрал в рот воды и прыснул в его лицо. Чернышев пришёл в сознание:
— Тридцать восемь гвардейцев — все погибли, я тридцать девятый. Когда разбили миномётную роту, я командовал стрелковой. С правой стороны двора в крайнем угловом доме целый день вели бой. К вечеру кончились боеприпасы. Перед последней атакой мы остались вчетвером и все израненные…»
По воспоминаниям Латыпова, лейтенант Иван Ильич Чернышев, заместитель командира миномётной роты 114-го гв.сп, скончался на переправе при эвакуации, однако в донесении о потерях лейтенант был записан пропавшим без вести 14 октября. Сам Латыпов в бою за СТЗ был тяжело ранен и пролежал без сознания три дня. После госпиталей он вновь вернулся на фронт, был четырежды ранен и трижды контужен. После войны ветеран 37-й гв.сд написал книгу воспоминаний о боях за Сталинград под названием «Не ради славы».
С утра 14 октября Паулюс вылетел в город, чтобы посетить командные пункты и своими глазами увидеть ход сражения. Выдержки из «Отчёта о поездке командующего в Сталинград 14 октября»:
«Благодаря очень мощной поддержке люфтваффе, а также сильному огню артиллерии, наступление, несмотря на упорное вражеское сопротивление, хорошо продвигается в соответствии с планом…
Командир XIV танкового корпуса докладывает по радио, что его корпус в течение 14 октября не сможет перейти в наступление, поскольку до сих пор не захвачены необходимые наблюдательные позиции…
Наблюдательные позиции, необходимые для XIV танкового корпуса, захвачены. Однако для перехода в наступление уже слишком поздно.
В 14:40 командир 14-й тд докладывает об особо упорном сопротивлении противника на западной окраине Тракторного завода.
В 14:45–15:30 командующий посещает наблюдательные пункты западнее и юго-западнее Красного Октября. Можно видеть налёты пикирующих бомбардировщиков, сильный огонь артиллерии и миномётов по «Баррикадам» и Тракторному заводу…»
К середине дня немецкому командованию стало ясно, что удар XIV танкового корпуса по группе полковника Горохова придётся отложить на следующий день. Ожесточённое сопротивление погибающих артиллерийских дивизионов, стрелковых и миномётных рот срывало планы немецкого командования.
Согласно донесениям 112-й сд, в 15:00 немецкие части прорвались к площади имени Дзержинского. Здесь был создан один из противотанковых районов дивизии подполковника И.Е. Ермолкина, в который входили девять расчётов противотанковых ружей и 10 охотников за танками — бойцов, вооружённых бутылками КС и противотанковыми гранатами. На площади в неглубоких ровиках укрывались расчёты трёх 45-мм пушек, в один из которых входил 16-летний воспитанник артиллерийского полка Ваня Фёдоров. У центральной проходной СТЗ был оборудован последний рубеж обороны 112-й сд, где за панорамой орудия стоял его лучший друг и наставник начальник артснабжения истребительно-противотанкового дивизиона старший лейтенант Алексей Яковлевич Очкин. После многочасового боя в расчёте «сорокапятки» остались командир орудия, заряжающий и сам Ваня, на площади дымило несколько подбитых танков.
Из воспоминаний политрука 112-й сд Б.В. Филимонова, находившегося на наблюдательном пункте в здании конторы СТЗ:
«В расчёте Фёдорова упал, сражённый автоматчиком, командир орудия, был убит последний боец. Я видел, как Ваня, сам весь в крови, из ровика у самой пушки бросил несколько гранат и без передышки опустошил в обнаглевших фашистов весь автоматный диск. Две бронированные машины повернули к его орудию. Но пушка молчала, ствол её беспомощно уткнулся в землю: при последней бомбёжке она была разбита…
Один из танков брызнул огнём, и снаряд разорвался недалеко от орудия. Сердце заныло, в висках застучала кровь… Но вдруг в чёрном дыму мелькнула серая шинель. Я не отрывал глаз от Вани. В разрывах дыма видно было: он бросился к убитому бойцу, схватил автомат, спрыгнул в окоп и снова поливал свинцом фашистов…
Наводчика ранило, и Алексей, прильнув к панораме, стал быстро крутить ручку поворотного механизма. Ему удалось подбить танк с первого выстрела. Потом он стал поворачивать ствол налево. Я догадывался, что Алексею больше всего хотелось прийти на помощь Ванюше. Но для того, чтобы развернуть орудие влево, и огнём отогнать фашистов от позиции Фёдорова, поворотного механизма не хватало. Мы теряли драгоценные секунды, пока поворачивали пушку за станины.
В эти секунды каким-то чудом Ваня оставался ещё живым. Одна рука у него повисла плетью, а он, привалившись к стенке окопчика, здоровой рукой бросил гранату. И тут же подле него опять разорвался снаряд. Ваня, наверное, снова был ранен; некоторое время он был неподвижен, но вдруг мальчуган приподнялся. Помогая себе окровавленным обрубком руки, с зажатой в зубах противотанковой гранатой пополз навстречу бронированной машине. Фашист был уверен, что боец убит, не свернул в сторону. Ваня дополз к грохочущей громаде и лёг под гусеницы…»
Минула первая половина дня 14 октября. Командира 37-й гв.сд генерала Жолудева успели откопать живым из заваленного блиндажа, вместе с ним с того света вернулись ещё пятеро работников штаба. На берегу Волги среди разрывов мин и снарядов генерал пытался восстановить управление дивизией — из разрушенных блиндажей бойцы откапывали связное оборудование. В ход пошёл трофейный немецкий радиопередатчик: перебирая частоты, связисты слали в эфир закодированные сообщения, пытаясь связаться с подчинёнными частями, но ответа не было.
На командном пункте 62-й армии от ожесточённого обстрела завалило два блиндажа, больше 60 человек было убито и ранено. Командарм Чуйков впоследствии вспоминал:
«Наш блиндаж трясло как в лихорадке, земля звенела, и в уши иголками впивались эти звуки, с потолка сыпался песок, в углах и на потолке под балками что-то потрескивало, толчки, от разорвавшихся вблизи крупных бомб, грозили развалить наш блиндаж. Уходить нам было некуда. Лишь изредка, когда совершенно нечем было дышать, несмотря на близкие разрывы бомб и снарядов, мы по очереди выходили из блиндажа. В тот день мы не видели солнца. Оно поднималось в зенит бурым пятном и изредка выглядывало в просветы дымовых туч».
Промежуточная сводка 6-й армии вермахта гласила:
«Преодолевая в крайней степени упорное сопротивление русских на забаррикадированных улицах и в блоках домов, в первой половине дня была достигнута юго-западная окраина большого Тракторного завода. В середине западного края завода в начале второй половины дня удалось прорваться на его территорию. Бои продолжаются…»
К 16:00 фронт 62-й армии на всем протяжении от завода «Баррикады» до СТЗ был прорван. В эфир прямым текстом летели отчаянные просьбы о помощи, командиры полков просили открыть артиллерийский огонь по своим окружённым штабам. Немецкие танки через овраг Житомирский прорвались к железнодорожным путям, от которых до командного пункта армии было меньше километра, и остановить их было нечем. Резервов у командарма Чуйкова давно не было, радиосвязь с частями через запасной узел на левом берегу терялась, и управление армией ускользало из рук. За месяц сталинградских боев не единожды стоявший на грани поражения Василий Иванович Чуйков стал понимать — катастрофа неминуема.
Источники и литература:
- Документы Сталинградского фронта, 62-й армии, 37-й гв.сд, 39-й гв сд, 112-й сд, 42-й осбр, 92-й осбр, 124-й осбр, 84-ой тбр, 114-го гв.сп, 109-го гв сп, 118-го гв.сп, 117-го гв.сп, 339-го сп, 416-го сп из фондов ЦАМО РФ
- Журнал боевых действий 6-й армии вермахта (перевод Дениса Голубева, https://nordrigel.livejournal.com)
- Волостнов Н.И. На огненных рубежах — М.: «Воениздат», 1983
- Матвеева М.И. Я была на войне — М.: «Советская Россия», 1990
- Крылов Н.И. Сталинградский рубеж — М.: «Воениздат», 1979
- Чуйков В.И. Сражение века — М.: «Советская Россия», 1975
- Джонс М. Сталинград. Как состоялся триумф Красной Армии — М.: «Яуза», 2007
- Jochen Hellbeck. Die Stalingrad-Protokolle: Sowjetische Augenzeugen berichten aus der Schlacht — S. Fischer Verlag, 2012
- Jason D. Mark. Death of the Leaping Horseman: The 24th Panzer Division in Stalingrad — Stackpole Book, 2014
Комментарии к данной статье отключены.