…Всё многомиллионное детское царство в Европе и Азии захвачено ныне войной.
Корней Чуковский
Любая война губит не только взрослых на фронте и в тылу, но и лишает детей детства. Первая мировая не стала в этом смысле исключением.
Министерство народного просвещения и церковь в Российской империи забили тревогу уже в начале войны. В ряде губерний отмечались случаи бегства учеников «на войну». Такие явления учащались, порой напоминая крестовый поход детей. В Пскове за один только сентябрь 1914 года жандармы сняли с поездов более сотни юных беглецов, в Киеве в начале 1915-го — свыше двух сотен, из них 11 девочек.
Офицеры-фронтовики в печати твердили, что место детей не на войне, а за партами. «…Всё многомиллионное детское царство в Европе и Азии захвачено ныне войной. Что станет с этим роковым поколением, взрастающим среди громов и пожаров?», — задавался печальным вопросом Корней Чуковский. Но ослушавшиеся родителей сорванцы не внимали нотациям в журналах. Вновь и вновь юные добровольцы прибывали на фронт с эшелонами.
Дети часто ходили в разведку, ведь ребёнку было проще укрываться в изрытых снарядами складках местности. Вчерашние гимназисты подползали к вражеским траншеям, перерезали колючую проволоку, отвинчивали замки у пушек… В прессе тех лет красовались георгиевские кресты и медали на гимнастёрках, бинты на боевых ранениях же встречались много реже. Будущий Маршал Советского Союза Родион Малиновский начал военную карьеру в 15 лет, в пулемётной команде. Сражался умело и храбро, был ранен, а затем и вовсе уехал во Францию в рядах Русского экспедиционного корпуса. Драматург Всеволод Вишневский оттачивал слог ещё в детстве, адресуя письма с фронта маме: «Сейчас идёт 3-й день боя. Я был в разведке и в перестрелке… И под шрапнелями ходил с донесениями. Жив и здоров… Ничего немцы не могут с нами сделать».
Однако и немцы, и австро-венгры были весьма сильными противниками, и их войска постоянно угрожали западным окраинам России. Уже осенью 1914 года вглубь империи потянулись таборы и составы стремящихся спастись от молота войны. По оценке МВД, дети составляли «громадное большинство» массы беженцев. Они делили с родными все тяготы пути и не всегда выдерживали их. Журналист Е. Шведер запечатлел одну из множества трагедий:
«И вдруг из вагона-теплушки послышались жуткие звуки, — такие жуткие, что даже сердца, казалось насыщенные до краёв уже горем и отчаянием, сжались безмерною тоскою.
— Это у Михаси скончался ребенок. Упокой, Господи, его душу, — прошептала, крестясь, старуха».
Нередко дети-беженцы терялись в толчее перронов либо лишались близких. Их ожидали приюты, где чаще всего звучало: «Отец на войне, мать умерла». Иногда они оказывались сиротами даже при живых родителях. Восьмилетняя дочь гродненских крестьян-беженцев Вера Савчук пострадала, лишившись на железной дороге правой руки. Её мать в феврале 1916 года ходатайствовала о приёме девочки в приют. Женщина решалась на расставание навсегда ради шанса выжить для ребёнка.
Впрочем, осиротевшие дети не всегда оказывались в приютах. Николая Конова 13 лет от роду устроили в частном доме в Богородском уезде. Мальчик был немногословен, отвечая в анкете: «Откуда прибыл: с родины. Социальное положение: одинокий». Он поступил на службу к часовщику, но утром 26 марта 1915 года бесследно исчез, объявив накануне, что поедет в Москву. Запросы о Конове направлялись Богородскому уездному исправнику, полицейский надзиратель сбился с ног, допрашивая часовщика и осаждая адресный стол Москвы… Тщетно.
Детей не миновала и неприязнь коренных жителей к незваным гостям, иногда доходящее до ненависти. Ребёнок мог быть избит или похищен лишь для того, чтобы родители-беженцы проваливали из занимаемой квартиры. В приютах дружбе мешали и языковой барьер, и ростки национальной розни. На исходе 1916 года администрация Калитниковского посёлка в Москве устроила рождественскую ёлку для польских и русских ребятишек. Это маленькое чудо скрасило им суровую зиму, на смену которой пришёл революционный хаос. «Старорежимные» организации помощи беженцам упразднялись. Нескольким сотням сирот посчастливилось: их успели вывезти на Хаджибейский лиман из начинающих голодать столиц.
Дети бежали на войну, дети бежали от войны. Следы и тех, и других затерялись на просторах рухнувшей империи и были смыты революционным потопом.
