В Сталинградском котле зимой 1942 года «варилось» более 200 тысяч солдат и офицеров 6-й гитлеровской армии. Герман Геринг, командующий люфтваффе, бил себя кулаком в грудь, обещая, что военно-транспортная авиация обеспечит окруженцев всем необходимым. Но немецкие генералы этот оптимизм не разделяли: слишком много людей нужно было обеспечить едой, патронами и другими жизненно необходимыми вещами. Причём между аэродромами в Морозовске и Тацинской и самим Сталинградом были ещё многие километры голой заснеженной степи.
По всему выходило, что единственный шанс для армии Паулюса, пока она ещё сохраняла относительную боеспособность, — это прорыв окружения. И чем быстрее он произойдёт, тем лучше.
Подручные средства фон Манштейна
Единственным шансом для 6-й армии была как можно более скорая деблокада – пока еще окруженные сохранили относительную боеспособность. Однако для «как можно более скоро» у назначенного командующим группой армий «Дон» Э.Манштейна банально не было сил – после окружения Паулюса на фронте образовалась огромная дыра, которую еще надо бы как-то попытаться заштопать. Для организации контрудара требовались свежие части, они были обещаны, но… действительно мощная часть – 2-й танковый корпус СС П.Хауссера, имевший три полностью укомплектованные танковые дивизии (включавшие даже новейшие «Тигры») вряд ли мог появиться раньше февраля. Манштейн вполне понимал, что к этому моменту в 6-й армии уже давно доедят последних румынских лошадей. В относительно приемлемые сроки успевала доехать лишь 6-я танковая дивизия Э.Рауса. Именно ей и была назначена роль главного «тарана» советской обороны в операции «Зимняя гроза».
К началу наступления 6-я танковая дивизия имела 21 Pz.II, 73 Pz.III c 5 cm KwK 39 L/60, 32 Pz.III с короткоствольной 75-мм пушкой, 24 Pz.IV с длинноствольной 75-мм пушкой, 9 командирских танков, 9 ПТ-САУ «Мардер» с модернизированной советской пушкой Ф-22. В дополнение к 6-й тд в состав 57-ого танкового корпуса включили 17-й и 23-ю танковые дивизии, но эти части уже не первый месяц были на фронте, поэтому численность боеготовых машин у них была заметно меньше. 23-я тд к началу наступления располагала 5 Pz.II, 12 Pz.III с короткой 5 cm KwK 39 L/42, 15 Pz.III с длинноствольной 50-мм, 4 Pz.IV с 75-мм " окурками» и 4 Pz.IV lang. В подходившей 17-й танков на ходу к началу боев имелось около 50, правда, в их числе вообще не было машин с длинноствольными орудиями. В целом ударный кулак Гота – 57-й танковый корпус – насчитывал порядка 250 танков.
По меркам конца 42-ого это было не так уж и много – тем более, на фоне рассказов уцелевших итальянцев и румын, о проехавших через их позиции тысячах советских танков. Но сейчас в пользу Манштейна играл еще один фактор. Если несколькими неделями ранее командование 6-й армии не смогло правильно угадать места, где прорвут фронт роковые для них «клешни», то сейчас и сами окружившие Паулюса оказались в схожем положении. Внешний фронт кольца протянулся на сотни километров.
С точки зрения советского командования, самый опасным выглядел немецкий плацдарм на реке Чир. До Сталинграда и Паулюса от него было километров сорок. Но Манштейн понимал, что удар отсюда будет очевиден не только для него, но и для противника. Так что от Чира он запланировал только вспомогательный удар, да и то позднее отказался от его нанесения. Зато в районе Котельниково, где немцы сосредотачивали 57-й танковый корпус, советская разведка смогла «вскрыть» только 6-ю танковую дивизию (в документах названную 6-й моторизованной), причём командование решило, что немцы готовятся к обороне. Даже появился план: ударить по румынским частям на фланге, разгромить их и окружить котельниковскую группировку. Учитывая недооценку немецких сил на участке, вряд ли из этого плана получилось бы что-то путное. Да и не суждено ему было воплотиться в реальность: Манштейн сделал ход первым.
Декабрьский гром под Сталинградом
Первая молния «Зимней грозы» ударила по 302-й стрелковой дивизии. В 6:30 12 декабря после короткого артналёта на позиции советских войск двинулись вражеские танки и мотопехота. Немецкие самолёты непрерывно бомбили боевые порядки дивизии, штабы частей и ближние тылы — в рапорте командованию упоминается более 200 самолётовылетов. Под удар пикировщиков попал даже командный пункт 51-й армии — в частности, погиб начальник разведотдела полковник Юров.
И если после первых атак 302-я просто пятилась назад под вражеским натиском, то после 12:00 с организованным сопротивлением на её участке было покончено: те, кто оставался жив, «в беспорядке отошли». Только вечером уцелевшие офицеры смогли приступить к сбору частей и приведению их в порядок.
Теперь, когда направление вражеского контрудара наконец-то стало ясно, сюда срочно начали перебрасывать части 2-й гвардейской армии Родиона Малиновского. Однако в этот момент они были ещё в эшелонах.
К месту прорыва лихорадочно стягивали всё, что было под рукой. Пехоту, противотанкистов… Но для того, чтобы части 2-й гвардейской армии смогли встать на пути танков Гота, кто-то должен был затормозить эти танки здесь и сейчас. В зимней степи надёжно парировать танковый удар могли только другие танки. Конкретно — советских 13-го танкового и 4-го механизированного корпусов.
К вечеру 12 декабря 4-й мехкорпус В. Вольского имел на ходу 44 «тридцатьчетвёрки» и 50 лёгких Т-70. Ещё 37 Т-34 и 29 Т-70 числились в ремонте. В 13-м танковом корпусе Т. Танасчишина в этот день исправны были 28 Т-34 и 21 Т-70.
Если бы наши корпуса сошлись с немецкими на одном поле во встречном бою, это выглядело бы эффектно, а закончилось бы трагично — для наших танкистов. В реальности, к счастью, ситуация развивалась иначе. Командование немецкой группировки, справедливо не веря в устойчивость румынских войск на своих флангах, старалось наступать на широком фронте, тем самым обеспечивая безопасность своих путей снабжения. Естественно, каждая отдельная наступавшая кампфгруппа при этом была уже не такой сильной.
13 декабря немцы вышли к реке Аксай. Теперь от окруженцев Паулюса их отделяла река Мышкова. В этот день под «каток» попал 13-й корпус Танасчишина. По итогам боя в нём осталось 20 Т-34 и 16 Т-70 (плюс три танка не указанного в донесении типа).
Не прорвались!
4-й мехкорпус вступил в сражение позже, 15 декабря 1942 года, у хутора Верхне-Кумского.
Весь день за хутор и соседние высоты шёл ожесточённый бой: танкисты и мотострелки Вольского пытались выбить немцев из Верхне-Кумского, противник яростно сопротивлялся, постоянно переходя в контратаки. Хуже других пришлось выдвинутой вперёд, к хутору Водянскому, 36-й мехбригаде, которую поддерживали 158-й отдельный танковый полк и 482-й истребительно-противотанковый артполк. Собрав, по донесениям частей, до 70 танков, немцы взяли Водянский, смяв оборонявшие их 1-й и 2-й батальоны 36-й механизированной бригады. Остатки бригады отошли в район колхоза «8 марта». Чтобы хоть как-то компенсировать образовавшуюся нехватку пехоты, Вольскому передали в подчинение 1378-й полк из подошедшей 87-й стрелковой дивизии.
К вечеру в 4-м мехкорпусе осталась 21 «тридцатьчетвёрка» и 36 Т-70. Но зато немецкий передовой отряд 6-й танковой был выбит из Верхне-Кумского и даже отошёл обратно за Аксай.
Но это было только начало. К наступавшим 6-й и 23-й немецким танковым дивизиям наконец-то присоединилась и прибывшая 17-я, что позволило Готу сконцентрировать силы на участке за Аксаем. Основные бои развернулись за высоты около Верхне-Кумского и находившегося поблизости колхоза «8 марта». Но прорвать оборону 4-го мехкорпуса и других частей 51-й армии немцам не удалось. Наоборот, их танковый кулак быстро таял: так, в двух танковых ротах кампфгруппы 6-й дивизии, атаковавшей Верхне-Кумский, к полудню осталось два исправных танка.
Наконец в ночь с 16 на 17 декабря танкисты Рауса доложили о том, что Верхне-Кумский взят. Командование корпуса, сочтя, что оборона русских на этом участке сломлена, на следующий день увело боевые группы 6-й танковой дивизии от хутора на помощь к 23-й танковой. Однако утром 18 декабря оставшаяся 17-я танковая с удивлением обнаружила, что русские продолжают драться.
В 5 утра 19 декабря немцы при поддержке авиации начали новое наступление. Но только после шести часов боя им удалось прорвать оборону 4-го мехкорпуса. Уже в сумерках ударная группа 6-й танковой захватила мост через Мышкову. Но к этому моменту части 5-й ударной и подходившей 2-й гвардейской армий уже успели сформировать новую линию обороны. А немецкие танковые дивизии за неделю боёв сильно «просели» в численности. Из 250 танков, с которыми Гот начал прорыв к Паулюсу, в строю осталось чуть больше сотни. Шанс на победу мог дать разве что встречный удар 6-й армии изнутри котла, но Паулюс, как известно, так на него и не решился.
Судьбу «Зимней грозы» решили те четыре дня, которые для Красной армии выиграл Вольский и его 4-й механизированный корпус. Победа досталась дорогой ценой. 22 декабря в корпусе оставалось всего одиннадцать «тридцатьчетвёрок» и восемь Т-70. Итог декабрьским боям Вольский подвёл 1 января уже нового, 1943 года.
«В настоящее время в бригадах корпуса насчитывается 70–90 человек активных бойцов на каждый мотострелковый батальон… 482 ИПТАП потерял всю материальную часть и выведен на восстановление. Оставшиеся 3 45-мм орудия переданы 59 мбр… В проведённых боях танковые полки потеряли всю материальную часть, остатки материальной части боевых машин были переданы 7-му танковому корпусу и частично отправлены в ремонт».
Успех корпуса советское командование отметило переформированием его в 3-й гвардейский механизированный корпус. Это произошло ещё 18 декабря 1942 года. Немецкий удар не достиг цели, и окружённая в Сталинграде 6-я армия была обречена. Примерно через полтора месяца солдаты Паулюса поднимут белый флаг капитуляции.
Источники и литература:
- Оперативные документы и донесения 4-ого (3-его гвардейского) механизированного корпуса.
- Оперативные документы и донесения 13-го танкового корпуса.
- Оперативные документы и донесения 51-й армии.
- Оперативные документы и донесения 5-й ударной армии.
- Battistelli, P. Panzer Divisions: The Eastern Front 1941–43 (Battle Orders).
Комментарии к данной статье отключены.