Гитлеровский страх и отложенный крах

Февраль 1943 года оказался для Адольфа Гитлера сложным. В начале месяца капитулировали остатки окруженной под Сталинградом 6-й армии фельдмаршала Паулюса, а 19 февраля Гитлер испытал чудовищный страх. Ведь опасность нависла не только над Третьим Рейхом, но и над его собственной персоной. Но обо всем по порядку.

После Сталинградской битвы военная инициатива перешла к Красной Армии. Пока войска Донского фронта добивали окруженных гитлеровцев под Сталинградом, войска правого крыла Юго-Западного фронта, которым командовал генерал Николай Федорович Ватутин, начали наступление в направлении Павлограда и Запорожья. Части Красной Армии прорвали оборону гитлеровцев в районе городов Изюм и Балаклея и к 18 февраля вышли к пригородам Запорожья. Менее чем за три недели наступления войска Юго-Западного фронта преодолели 200–250 километров, освободив такие крупные железнодорожные узлы, как Лозовая и Синельниково. В это же время бойцы 4-го гвардейского стрелкового корпуса вместе с восставшими горожанами выбили немцев из Павлограда. Тем самым фронт группы армий «Юг», которой командовал фельдмаршал Эрих фон Манштейн, был разрезан пополам, а над донбасской группировкой немцев нависла реальная угроза окружения. Таким образом, вслед за Сталинградом немецкие войска могли быть окружены и в Донбассе.

Для Гитлера мощь и глубина удара войск Ватутина оказалась в высшей степени неожиданной, иначе он вряд ли лично прилетел бы 17 февраля в Запорожье к Манштейну, чтобы исправить положение.

Во время беседы фельдмаршала с Гитлером его пилот Ганс Баур сообщил фюреру о том, что советские танки стремительно приближаются к аэродрому, где приземлился персональный самолет рейхсканцлера (четырехмоторный «Фокке-Вульф-200»). Невероятно, но между советскими армейскими частями, прорвавшимися к Запорожью, и самим городом не было немецких войск, о чем потом писал в своих мемуарах Манштейн.

После того как камердинер Гитлера Гейнц Линге подтвердил сведения Баура, фюрер засуетился, занервничал и стал сам подавать Линге свои вещи для того, чтобы их упаковать, чего за Гитлером ранее не замечалось. Обо всем этом Линге несколько лет спустя рассказал на допросе в советском плену. Пока фюрер лихорадочно собирал чемоданы, Бауру хватило храбрости вновь появиться на аэродроме. В своих мемуарах он засвидетельствовал тот факт, что на краю летного поля появилось 22 советских танка. В этот момент появился Гитлер и быстро сел в самолет. Баур тут же поднял самолет в воздух и взял курс на Винницу.

Адъютант Гитлера Николаус фон Белов добавил красок в картину этого бегства. В своих мемуарах он писал о том, что когда 19 февраля они вместе с Гитлером взлетали с аэродрома в Запорожье, недалеко от летного поля уже слышались пулеметные очереди и артиллерийские выстрелы.

О том, что фюреру тогда грозил советский плен, упомянул в воспоминаниях и личный шофер Гитлера Эрих Кемпка, который сопровождал его во время того путешествия и лично возил на встречу с Манштейном.

После казуса в Запорожье Гитлер очень опасался бывать даже в глубоком тылу воюющих частей Вермахта. А в 1944–45 годах он вообще не выезжал в штабы немецких армий и тем более не встречался на фронте с солдатами и офицерами немецкой армии. Об этом утверждал в своих послевоенных воспоминаниях Отто Дитрих, бывший имперский шеф прессы НСДАП, один из главных цензоров Третьего Рейха. Незадолго до того как фюрер бежал из Запорожья, советские танки остановились недалеко от тамошнего аэродрома, поскольку у них кончилось горючее. Но если бы советские солдаты знали, что совсем близко от них находится Гитлер, их поведение было бы, безусловно, другим.

Пословица гласит: «Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь». Если бы в Запорожье 16–17 февраля была отправлена разведка, то советские танкисты получили бы отличный шанс взять в плен не только Гитлера, но и фельдмаршала Манштейна. Немцы не ожидали внезапного прорыва противника на окраину города, поэтому 25-й танковый корпус под командованием генерала Петра Павлова вполне мог преподнести общественности всех стран сенсацию мирового масштаба.

По какой же причине танкистам не удалось прорваться на запорожский аэродром? Дело в том, что передовые части 6-й советской армии (25-й и 1-й гвардейский танковые корпуса, а также 4-й гвардейский стрелковый корпус) слишком оторвались от своих тылов и баз снабжения. Коммуникации войск были растянуты до предела, а найти горючее в глубоком тылу противника было невозможно. Кроме того, в составе передовых корпусов 6-й армии генерала Харитонова после напряженных боев осталось всего по 8–15 исправных танков. К тому же советский авангард, прорвавшийся к Запорожью, лишился поддержки с воздуха. При отступлении немцы успели разрушить все важнейшие аэродромы, и советским войскам негде было сосредоточить авиацию для ударов по позициям врага в районе Запорожья.

Очевидно и то, что Ватутин недостаточно тщательно спланировал операцию, целью которой был выход советских войск к днепровским переправам. С точки зрения маршала Василевского, изложенной в его мемуарах, Ватутин допустил ошибку, решив, что донбасская группировка противника, деморализованная после Сталинграда, разбита и будет в беспорядке отступать за Днепр. Поэтому в прорыв на Запорожье были брошены части, недостаточно сильные и оснащенные для того, чтобы отсечь немцев от переправ через эту реку. Гитлеровцы сумели организовать контрнаступление, по итогам которого им вновь (второй раз за войну) удалось занять Харьков.

Однако уже тот факт, что Гитлер испытал страх и едва не попал в советский плен, подтверждает принципиальную правильность изначальных планов Ватутина. Стоило только детальнее продумать операцию, бросить в прорыв более крупные силы, позаботившись об их флангах, и не позволить тыловым базам снабжения оторваться от стремительно наступавших войск — и Вторая мировая война могла бы закончиться значительно раньше.

Героический, более чем 150-километровый рейд 25-го танкового корпуса в глубокий тыл врага является одной из ярких страниц его боевой истории. Так далеко в немецкий тыл не заходила за весь период осенне-зимней кампании 1942–43 годов ни одна из частей Красной Армии.

Пленение Гитлера уже в 1943 году отнюдь не исключало досрочную, пусть даже частичную, капитуляцию Третьего Рейха. Ведь дальнейшие события показали, что нацистская Германия во многом держалась именно на фигуре Гитлера. После его смерти в конце апреля 1945 года Третий Рейх очень быстро прекратил свое существование, хотя еще имел в своем распоряжении немало хорошо вооруженных свежих дивизий, размещенных в Норвегии, Дании, Австрии, Баварии, Чехии.

Благодаря счастливому для него стечению обстоятельств в феврале 1943 года Гитлер ускользнул от возмездия, и окончательный крах его империи был отложен еще на два с лишним года.