История часто движется по спирали. Этот широко известный факт подтверждается в том числе и многочисленными примерами из области танкостроения. Например, советские самоходные артиллерийские установки, особенно тяжёлые, такие, как СУ-14, поначалу создавались как средство механизации артиллерии. В процессе эволюции «самоходного лафета» задачи поменялись — Красной армии потребовалась штурмовая САУ, стреляющая прямой наводкой и имеющая противоснарядную броню. Такой была, например, САУ 212 и последовавшие за ней тяжёлые САУ. Работы в рамках этой концепции привели к созданию СУ-152. Но в один прекрасный момент всё вернулось на круги своя: войскам понадобился «самоходный лафет» с открытым боевым отделением и 203-мм орудием Б-4.
От инициатив к техническому заданию
В 1941–42 годах основным направлением развития тяжёлых САУ в СССР была разработка штурмовых машин, ведущих огонь прямой наводкой. Были, впрочем, и весьма специфичные проекты, датированные началом 1942 года. Конструкторское бюро (КБ) завода №221 НКВ в марте 1942 года представило проекты самоходных установок БР-33П и БР-33Г. Они базировались на агрегатах среднего танка Т-34. Согласно документации, БР-33П планировалось вооружить 152-мм пушкой БР-2, а БР-33Г — 203-мм гаубицей Б-4. Поскольку данные проекты разрабатывались, скорее, как средство механизации орудий большой мощности, зелёный свет на их изготовление в металле получен не был. Ведь на повестке дня стояли «истребители ДОТов». Тем не менее похожие предложения от артиллерийских КБ продолжали поступать.
Самый мощный из подобных проектов появился осенью 1942 года. На заводе №92 под руководством П.Ф. Муравьева был разработан эскизный проект установки 400-мм мортиры на шасси либо Т-34, либо КВ-1. Что именно за орудие предполагалось установить на танковое шасси — неизвестно. Рецепт изготовления оказался предельно простым: с танка снималась башня, а на её место ставилась та самая мортира. Также предусматривались опоры, устанавливаемые во время приведения машины в боевое положение. В конце ноября 1942 года в качестве базы для самоходной мортиры вместо КВ-1 предполагалось использовать шасси КВ-1с.
Мортира и опоры утяжеляли танк на 20 тонн, то есть в случае демонтажа башни, орудия и боекомплекта к нему масса САУ составила бы 55 тонн. Правда, на заводе №92 ошиблись и занизили массу САУ на 5 тонн, поскольку считали, что КВ-1с имеет боевую массу 37 тонн, а не 42, как на самом деле. 14 декабря 1942 года из Главного автобронетанкового управления Красной армии (ГАБТУ КА) на запрос директора завода №92 А.С. Еляна пришёл такой ответ:
«Опыт эксплуатации танков КВ показал, что при весе танка в 50 тонн ходовая часть и мотор работают с большой перегрузкой и часто выходят из строя. Это обстоятельство заставило создать более лёгкий танк КВ-1с весом 42,5 тонн.
Мощность мотора, его расположение и прочность элементов подвески и корпуса танка КВ-1с, по сравнению с танком КВ-1, изменилась незначительно.
Выдержит ли подвеска танка нагрузку от выстрела, равную 100 тонн, сообщить мы не можем в виду отсутствия опыта по использованию установок с подобными нагрузками.
Отсутствие характеристики конструкции устанавливаемой мортиры не даёт возможности сделать вывод о целесообразности установки её в танк».
На этом проектные работы по сверхтяжёлой самоходной мортире закончились.
Весной 1943 года тема «самоходного лафета» с использованием шасси КВ-1с всплыла уже в виде технического задания. Когда именно и кто его дал, точно неизвестно. Впервые оно упоминается в справке Главного артиллерийского управления (ГАУ) о состоянии опытных работ на 28 апреля 1943 года. Пунктом 12 в этой справке идёт «203-мм самоходная гаубица на шасси танка КВ-1с». Проектными работами по этой теме занимались сразу два завода — Челябинский Кировский завод (ЧКЗ) и завод №172 Народного комиссариата вооружения (НКВ) в г. Молотов (ныне Пермь). О проекте ЧКЗ почти никакой информации не сохранилось. Известно лишь, что 19 июня 1943 года в адрес СКБ-2 были направлены чертежи выстрелов и вращающихся частей орудий Б-4 и БР-2, на этом работы застопорились. А вот на заводе №172 история имела продолжение.
Своим путём
С «203-мм самоходной гаубицей на шасси танка КВ-1с», которую проектировало КБ завода №172, произошёл занятный казус. Вопреки заданию на полуоткрытую САУ там разработали закрытую штурмовую установку М-17. Вместо Б-4 она была вооружена гаубицей М-40. Этот проект одобрили в Управлении самоходной артиллерии (УСА) ГБТУ КА, но забраковали артиллеристы. 26 июля 1943 года Артиллерийский комитет ГАУ КА выдал следующий вердикт:
«1. 203-мм самоходная гаубица «М-17» по огневой мощи и по действию заряда у цели не имеет никаких преимуществ по сравнению с имеющейся на вооружении артиллерии Красной Армии 152-мм гаубицей-пушкой «СУ-152».
2. Изготовление опытного образца 203-мм гаубицы «М-17» и продолжение дальнейших работ по проекту Артиллерийский Комитет ГАУ считает нецелесообразным.
3. Артиллерийский Комитет ГАУ считает необходимым предложить заводу №172 НКВ разработать проект самоходной 203-мм гаубицы обр.1931 года «Б-4» (с учётом возможности установки 152-мм пушки обр 1935 года «БР-2»).
Проект разработать при снятой мощной круговой бронировке, ограничившись лишь лёгким щитовым прикрытием.
Увеличить угол возвышения до 60°–70°. Общий вес установки не должен превышать веса 152-мм самоходной гаубицы-пушки «СУ-152», то есть 45 тонн».
Ни в июле, ни в августе, ни даже в сентябре ОКБ завода №172 не предлагало никаких решений по заданию ГАУ КА. Лишь после того, как в начале сентября 1943 года аналогичное задание получило Центральное артиллерийское конструкторское бюро (ЦАКБ), начались какие-то подвижки. Первые наработки по заданию на полуоткрытую САУ КБ завода №172 появились в начале октября.
Проект, разработанный под руководством начальника артиллерийского КБ завода №172 В.А. Ильина, получил обозначение М22. Согласно пояснительной записке установка создавалась на базе КВ-14 (СУ-152), но от этой машины практически ничего не оставалось. Фактически за основу брался КВ-1с, с которого снимались башня и подбашенный погон. Вместо них на крыше боевого отделения появилась платформа, на которую ставилась качающаяся часть 203-мм гаубицы особой мощности Б-4. Спереди орудие было прикрыто массивным орудийным щитом. Благодаря тому, что гаубицу удалось разместить максимально низко, высота линии огня оказалась не очень большой — 2700 мм. Чтобы обеспечить максимальный угол возвышения в 60 градусов, в боевом отделении конструкторы предусмотрели специальную выемку, в которую при выстреле уходил ствол.
Для установки в такую САУ орудие пришлось переделать. Б-4 должна была получить массивный дульный тормоз, который не должен был доставить серьёзных проблем: М22 предназначалась в основном для работы с закрытых позиций. Боекомплект из 26 выстрелов планировалось разместить на надмоторной плите так, чтобы максимально упростить заряжание. Боевое отделение почти не имело броневой защиты, поэтому ожидаемая боевая масса САУ должна была составить 43 тонны. Таким образом, теоретически М22 получила бы подвижность на уровне КВ-1с.
Как гласит народная поговорка, хороша ложка к обеду. Если бы КБ завода №172 представило свой проект в разумные сроки, а не 15 октября 1943 года, у него ещё мог быть шанс. В реальности же проект прислали ровно через месяц после демонстрации аналогичной работы ЦАКБ, и М22 выглядела уже лишней. Технический Совет НКВ дал указание дальнейшие работы по теме М22 прекратить.
Тем не менее в КБ завода №172 не сдались. 27 ноября 1943 года на адрес Артиллерийского комитета ГАУ КА были направлены материалы по проекту 203-мм гаубицы М24, которую разрабатывал конструктор А.Я. Дроздов. Она представляла собой наложение ствола с баллистикой 203-мм гаубицы Б-4 на лафет 152-мм пушки-гаубицы МЛ-20. Также КБ предлагало в опытном порядке рассмотреть вопрос установки на тот же лафет ствола с баллистикой 280-мм мортиры БР-5 (система носила индекс М25). В конце пояснительной записки нашлось место и для самоходной версии этого дуплекса:
«Кроме того, вращающиеся части, как самой системы М24, так и указанных выше возможных вариантов наложения ствола по тем же причинам являются весьма выгодными для установки самохода.
В качестве иллюстрации к сказанному, к высылаемым материалам прилагается эскизный чертёж общего вида самоходной установки вращающейся части системы М24 на шасси танков КВ-1с или КВ-14».
Вариант М22 с орудием М24 получил заводской индекс М26, а версия с установкой системы М25 — М27. В качестве базы планировалось использовать базу танка КВ-1с или ИС. Впрочем, эскиз М26 отличался от установки М22 только новой орудийной системой и уменьшенным орудийным щитом. Кроме того, проект предусматривал возможность наложения стола 152-мм пушки БР-2 на тот же лафет. Речь идёт о 152-мм пушке М23, которую разрабатывали в то же время.
15 декабря Артиллерийский комитет ГАУ КА рассмотрел проект гаубицы М24. Было решено построить её в металле, отказавшись от версии со стволом от 280-мм мортиры БР-5. М26 и М27 при этом даже не упоминались. Самоходная гаубица от КБ завода №172 умерла окончательно.
В клещах между ГБТУ и ГАУ
В сентябре 1943 года у завода №172, сильно затягивавшего разработку полуоткрытой тяжёлой САУ, появился конкурент — ЦАКБ, возглавляемое В.Г. Грабиным. Организованное на площадях, которые ранее занимал завод №8, конструкторское бюро было в значительной степени укомплектовано сотрудниками КБ завода №92. Здесь было немало талантливых инженеров-конструкторов, и некоторые из них имели прямое отношение к самоходной артиллерии. В сентябре 1943 года по просьбе ЦАКБ туда были переданы материалы по проектам БР-33П и БР-33Г. В результате уже к 15 сентября возглавляемый Грабиным коллектив подготовил первый вариант эскизного проекта полуоткрытой САУ.
Разработка проекта шла, что называется, по наитию. Дело в том, что конструкторские бюро работали над системами, не имея чётко выраженных требований на них. Имелось лишь весьма расплывчатое задание. Именно по этой причине ЦАКБ изначально рассматривало несколько вариантов базы для своей САУ. Не изменилась ситуация и в октябре: решение по реализации проекта ЦАКБ принималось без утвержденных требований. Артиллерийский Комитет ГАУ КА окончательно составил тактико-технические требования (ТТТ) «на самодвижущиеся орудия АРГК калибра 152 и 203 мм» только 16 ноября. Согласно этому документу, установка должна была иметь вертикальные углы наведения в диапазоне от −3 до 65 градусов и горизонтальный сектор обстрела 60 градусов. Боекомплект должен был включать не менее 12 выстрелов, скорострельность ожидалась на уровне 2–3 выстрела в минуту для БР-2 и 1–2 выстрела в минуту для Б-4. Боевая масса САУ оценивалась в 45–48 тонн.
Для обеспечения работы расчёта установку допускалось оснащать раскладывающимися мостиками. Также предусматривались сошники, выдвигаемые в боевом положении.
В октябре 1943 года было уже понятно, что время КВ-1с и СУ-152 уходит, поэтому ЦАКБ изменило заявку на требуемые шасси. Помимо двух КВ-1с и одной СУ-152 начальник ЦАКБ просил один образец танка ИС, а также чертёжную документацию по нему. Позднее требование снова изменилось: вместо одного КВ-1с Грабин просил КВ-85. Эта машина использовалась для испытания 100-мм системы С-34.
Самоходную установку, получившую заводской индекс С-51, начали строить в январе 1944 года. При её создании ЦАКБ пришлось делать сложный выбор. В теории для установки Б-4 на шасси КВ-1с нужно было удлинять корпус и добавить дополнительную пару катков. Но в условиях военного времени необходимость создания специального шасси отправляла проект в стол. По этой причине в ЦАКБ приняли решение не вносить в ходовую часть изменений. На крыльях ремонтного КВ-1с соорудили платформу, на которой в боевом положении размещалась часть расчёта. Внутренние полости платформы выполняли роль ящиков ЗИП, для предотвращения несчастных случаев платформа получила ограждения. Основная часть боезапаса хранилась в штатных деревянных ящиках, которые в походном положении лежали на настиле платформы и крепились к поручням.
Для удобства подъёма и спуска на кормовом листе САУ были установлены откидывающиеся лесенки. Между лесенками разместились откидные направляющие, по которым перемещался кокор. Направляющие были нужны прежде всего для заряжания орудия с земли. В боевом положении часть расчёта С-51, состоящего из 10 человек, размещалась не на САУ, а на земле.
Качающаяся часть 203-мм гаубицы Б-4 была взята без изменений. Орудие конструкторы вынесли далеко вперёд, его основание частично нависало над отделением управления. В походном положении ствол гаубицы оттягивался назад. Орудие было установлено на специальную раму, которая частично перекрывала сектор обзора смотрового прибора механика-водителя.
Изначально система не имела щитового прикрытия. Позже спереди был установлен орудийный щит толщиной 7 мм, который служил для защиты расчёта от осколков. Щит состоял из двух частей, которые для удобства перевода ствола Б-4 из походного положения в боевое откидывались вперёд. При этом щит упирался специальными опорами в ходовую часть.
Заводские испытания С-51 прошли в феврале 1944 года. В их ходе было произведено 49 выстрелов. Выяснилось, что скорострельность, по сравнению с буксируемой Б-4, выросла на 30%. После испытаний был поднят вопрос о постройке ещё одной САУ, получившей индекс С-59. От С-51 она отличалась только орудием — 152-мм пушкой особой мощности БР-2.
По завершению заводских испытаний С-51 чуть переделали, после чего она отправилась на Гороховецкий АНИОП для полигонных испытаний. Машина прибыла туда 26 февраля, испытания начались позже — 16 марта. Из-за отсутствия оборудования на полигоне разбор и обмер частей гаубицы проводили на заводе №112. Полностью разобрать её, впрочем, не удалось. До начала испытаний С-51 прошла 150 километров, из которых 120 километров было пройдено по маршруту от АНИОП до завода №112 и обратно.
Предполагалось, что стрелять С-51 будет осколочно-фугасными снарядами, но их не было, и использовались бетонобойные. За время огневых испытаний, продолжавшихся до 24 марта, было произведено 209 выстрелов, из которых 135 усиленным зарядом.
При стрельбе под углом 30 градусов выяснилось, что установка откатывается назад на 1000-1300 мм, накат вперёд составлял 200 мм. При стрельбе носовая часть самоходной установки поднималась вверх на 250–450 мм, в то время как корма приседала на 200–300 мм. Высота прыжка с правого борта была на 100 мм выше, чем с левого.
При стрельбе под углом 45 градусов отход самохода достигал 750–1000 мм, а накат — 330 мм, носовая часть поднималась на 100–180 мм, а кормовая приседала на 120–140 мм. Стрельба на угле возвышения 57 градусов происходила с отходом на 400–750 мм, накатом — 300 мм, подъёмом носовой части — на 60–150 мм и оседание кормовой части — на 50–100 мм.
В результате устойчивость С-51 признали неудовлетворительной. Кроме того, отмечалась сильная сбиваемость прицела.
Испытания пробегом проходили с 25 марта по 4 апреля. Самоходную установку проверяли в различных дорожных условиях, глубина снежного покрова при этом достигала 200 мм. В общей сложности С-51 прошла 524 километра, в том числе 16 по булыжной мостовой и 40 по бездорожью. Основной объём ходовых испытаний пришёлся на асфальтированное шоссе благодаря тому, что САУ совершала поездки на завод №112. Была достигнута максимальная скорость 32 км/ч, а по бездорожью — 22 км/ч. Специальных испытаний САУ не проводилось, поскольку имели место различные поломки ходовой части. На 240-м километре вышли из строя правый бортовой фрикцион и тормозная лента, ещё раз правый фрикцион дал о себе знать на 360-м километре. Имели место проблемы с гусеничными лентами, срезало болты на крышках катков. А вот с двигателем и торсионами проблем не возникало.
Комиссия АНИОП признала С-51 выдержавшей испытания. Вместе с тем, к САУ имелись претензии. Наблюдалось большое рассеивание снарядов из-за бокового смещения орудия при стрельбе. Недостаточная устойчивость при выстреле приводила к сбитию наводки и отходу машины назад. Эту проблему предлагалось решить установкой сошников. Тем не менее довольно удачные результаты испытаний позволили Грабину говорить о запуске С-51 в серию. Для начала речь шла о 20–30 САУ. К этой идее отрицательно отнеслись в Управлении самоходной артиллерии, где посчитали нерациональным использовать шасси КВ-1с для изготовления тяжёлой САУ с лёгким щитовым прикрытием. Кроме того, боевая масса С-51 составляла 50 тонн, а ситуация первой половины 1942 года, когда у доведенных до такой массы КВ-1 «сыпались» агрегаты моторно-трансмиссионной группы, была ещё свежа в памяти руководства ГБТУ КА. Было решено провести дополнительные испытания самоходной установки, которые так и не состоялись: шасси после весенних пробегов требовало капитального ремонта.
Летом 1944 года ГАУ КА попыталось сдвинуть ситуацию с мёртвой точки. 22 июля председатель Арткома ГАУ генерал-лейтенант Хохлов направил Яковлеву письмо со своими соображениями по поводу боевого применения САУ. К нему прилагался проект постановления Государственного комитета обороны (ГКО) о принятии С-51 на вооружение Красной Армии как «Б-4-С51». Предполагалось, что будет построено 50 таких САУ, причём первые 20 штук — к 20 августа. Для постройки планировалось использовать ремонтные шасси КВ-1с.
Вопрос в том, что в наличии не было такого количества ремонтных шасси. Кроме того, к С-51 имелись вопросы со стороны ГАУ и ГБТУ. В конце июля 1944 года состоялось совещание, в котором принимали участие Малышев (НКТП), Устинов (НКВ), Федоренко (ГБТУ) и Яковлев (ГАУ). Малышев и Федоренко высказались резко против изготовления серии С-51, утверждая, что шасси САУ явно перегружено и не выдержит длительной эксплуатации.
Это не помешало ЦАКБ построить опытный образец С-59. Для его изготовления был использован ремонтный КВ-1с с серийным номером корпуса 30164 и номером двигателя 309512, сданный ремзаводом №1 29 октября 1943 года. Переделки по сравнению с С-51 носили минимальный характер, поскольку орудия БР-2 и Б-4 были унифицированы. В конце августа 1944 года С-59 допустили до полигонных испытаний, но они уже ничего не решали.
Но проблемную базу для С-51 можно было заменить. 14 августа председателем Артиллерийского комитета ГАУ КА были утверждены тактико-технические требования «на 203-мм самодвижущуюся гаубицу и 152-мм самодвижущуюся пушку на базе тяжёлого танка ИС». В качестве орудия самообороны такую САУ предполагалось оснастить турельной установкой пулемёта ДШК (боезапас 1000 патронов). Расчёт вооружался двумя пулемётами ДП (боезапас 2520 патронов), четырьмя пистолетами-пулемётами ППШ (боезапас 4000 патронов) и 25 гранатами Ф-1. Экипаж увеличивался до 10 человек, а боезапас — с 12 до 15 выстрелов к Б-4 или до 25 выстрелов к БР-2.
Работы по теме полуоткрытой САУ на базе ИС велись осенью 1944 года. В конце сентября начальник ГАУ КА Яковлев написал докладную записку Берии. В ней он предлагал рассмотреть вопрос об организации серийного производства переработанной версии САУ. К докладной записке прилагался проект постановления ГКО, согласно которому предполагалось построить 20 таких машин: 5 в октябре и 15 в ноябре.
Но на сей раз даже до проектирования дело не дошло. ЦАКБ к идее создания аналога С-51 на шасси «ИС» отнеслось прохладно. Заместитель главного конструктора ЦАКБ К.К. Ренне в своём письме Хохлову и Сателю высказал мнение, что до принятия определённых решений разрабатывать ещё один проект нецелесообразно. Другими словами, ЦАКБ твёрдо отстаивало идею самоходной установки с применением шасси КВ-1с. В НКТП и ГБТУ же считали, что шасси ИС перегружено, и для тяжёлой САУ следует проектировать специальное шасси. Фактически это означало отправку проекта С-51 в стол.
Ситуация, сложившаяся с созданием С-51, очень напоминает басню «Лебедь, рак и щука». Неудивительно, что проект С-51 на базе ИС умер, даже толком не родившись. Из-за этого советским артиллеристам пришлось повторять опыт войны в Финляндии, выставляя тяжёлые гаубицы Б-4 на прямую наводку.
Напоследок стоит упомянуть ещё один проект, при создании которого использовалось шасси Т-34. Этого монстра летом 1944 года разработал ленинградский филиал ЦАКБ. Он представлял собой установку 210-мм пушки БР-17 или 305-мм гаубицы БР-18 на сочленённом шасси Т-34. Экипаж при этом размещался в кабине, находящейся в носовой части машины. Проект был создан как альтернативный для С-51. Нарком вооружения Устинов предлагал составить на данную машину тактико-технические требования, но дальше эскизного проекта дело не пошло.
Спустя 10 с лишним лет тяжёлые гусеничные САУ, предназначенные для решения похожих задач, всё же построили. Причём спроектировали их в Ленинграде. Речь идёт о 406-мм самоходной гаубице 2А3 «Конденсатор» и 420-мм самоходном миномёте 2Б1 «Ока». Базировались они на сильно переделанном шасси тяжёлого танка Т-10.
Источники:
- Материалы ЦАМО РФ
Комментарии к данной статье отключены.